Сделка. Я тебе верю

39

ИВАН

Здание головного офиса «Эталон-М» не маленькое, но и не такое огромное, чтобы в нем легко было потеряться, особенно если за тобой следят. А за Шаталовым-младшим действительно следует охрана.

«Двое»

Приходит смс от моих парней, отправленных понаблюдать за происходящим со стороны.

«Вмешаться?»

От них же.

«Нет. Пока только пригляд».

Вбиваю и нажимаю «Отправить»

Ярик сам назначал время и место, значит, либо у него есть понимание, что сумеет уйти, либо.

А вот второй вариант я б ему не советовал применять. Попытка подставить — и я ему не завидую. Играть со мной — гиблое дело. Особенно когда на кону не просто деньги, а жизни людей. Дорогих мне людей.

Чтобы снять с себя подозрения, поднимаюсь на лифте на этаж Шаталова-старшего и иду в приемную.

— Лариса Игнатьевна, добрый день Лев Семенович у себя? — интересуюсь у цербера в юбке, одаривая ее подобием улыбки.

— Добрый день, Иван Сергеевич! Рада видеть! Ой, к сожалению, у него сейчас главных бухгалтер. Он просил его не беспокоить, но, если у вас что-то срочное, я конечно, могу узнать, — по ушам и шее стекает сироп, которым она меня старательно обливает.

Неприятная дама. Двуличная, как и ее хозяин.

Понимаю, отчего Даша ее не любит.

— Благодарю. Но не стоит, — доигрываю добродушие до конца. — Общение с главбухом — святое дело, от которого отвлекать нельзя.

Подмигиваю и разворачиваюсь, чтобы покинуть приемную.

— ОХ, как вы правы, Иван Сергеевич? — летит подобострастное в спину. И следом. — Может, что-нибудь ему от вас передать?

— Нет, не надо, — притормаживаю уже у выхода, вынимая из кармана вибрирующий телефон. — Я после обеда еще раз загляну.

«Или нет», — добавляю мысленно, читая сообщение от пацанов, поехавших на разведку в клинику к Семеновой.

А Шаталов-то реально подстраховался. Охрана усилена. Ворота закрыты и вход на территорию только по пропускам... и лишь родственникам.

Угу, родственникам! Хмыкаю, цепляясь за вдруг пришедшую в голову мысль.

Обдумываю ее со все сторон, верчу и так, и эдак, и откладываю в сторону, как вполне состоятельную. Сначала разговор с Яриком, а уж потом решу, воспользоваться идеей или нет.

До оранжереи добираюсь немного раньше назначенного срока. И без проблем, как рассчитываю.

Углубляюсь в один из узких проходов, которых здесь несколько, останавливаюсь у панорамного окна и устремляю взгляд вниз, на город. Город, живущий своей привычной шумной жизнью. Изменившийся за прошедшие пять лет, но все равно оставшийся родным.

Вряд ли Даша захочет отсюда уехать. Тут дом, бизнес, воспоминания. И ведь не только плохие, но и хорошие.

Впрочем, кто запретит нам жить на два города или две страны?

Никто. Никогда. Мы сами будем строить наше будущее таким, каким захотим.

Только мы, а не кто-то за нас.

Приглушенный топот ног оповещает, что я больше не один. Оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Шаталов-младший, заметив меня, сворачивает в проход.

— Вот, держи, — протягивает мне в руки папку без всяких предварительных слов и условий.

Забираю, открываю, молча пробегаю по печатным строчкам внимательным взглядом. Дохожу до подписи и печати нотариуса. Оригинал.

Ничего себе. Пошел ва-банк. Значит, реально прижало. Оценил папочкину сучность.

Понял, что тот ни перед чем не остановится ради бабла.

— Ты понимаешь, что эта бумага, — взмахиваю папкой, глядя Ярославу в глаза, — фактически приговор для вас — Шаталовых? Как только Даша пустит ее в ход, твой отец вылетит из совета директоров. И все, что у вас останется в «Эталон-М», это должности простых наемных сотрудников, впахивающих за зарплату.

— Понимаю, — кивает, отвечая не менее серьезным взглядом.

— А то, что твой папаша после такого демарша тебя не простит? И это самое малое, что он сделает.

— Всецело.

— Осознаешь последствия? Готов рисковать?

Приподнимаю бровь, считывая и бледность впавших щек, и усталость, и решительный блеск в покрасневших глазах.

Нехило его за ночку приложило. Осунулся, потускнел. Растерял всю холеность, но при этом стал больше походить на мужика, чем идиота.

— Готов, — отвечает без раздумий. — Но мне нужна помощь. Ольга и малыш. Я не могу их забрать из клиники прямо сейчас и спрятать, фактически малыш в реанимации. А моя охрана... не уверен, что отец их уже не перекупил, дав другие инструкции.

Здраво. Верить можно только себе. Или тем, с кем прошел огонь и воду С остальными всегда есть шанс, что их лояльность перейдет к тому, кто заплатит больше.

Кстати, новая смс оповещает, что мои парни постарались и заперли приставленных следить за Ярславом людей в лифте.

Усмехаюсь.

— Твоя охрана временно заблокирована между этажами. Так что давай, Ярик рассказывай: что, откуда и зачем. А я подумаю, чем можно помочь твоей женщине и ребенку.

И он рассказывает.

Говорит о том, как провел ночь в больнице, как после поехал к отцу разбираться как тот пригрозил жизнью ребенка и дал задание назначить Даше встречу. Как он психанул, вскрыл в спальне родителей сейф и выкрал тот самый документ, что теперь я держу в руках.

Тот самый, по которому много лет назад Шаталов-старший продал свою долю в «Эталон-М» Вукалову, чтобы рассчитаться с долгами. Тот самый, что стал в итоге одной и причин гибели родителей Даши. Тот самый, который делает мою женщину владелицей доли уже не в тридцать, а в шестьдесят процентов. И, наконец, тот самый, что в итоге превращает ее в мишень для потерявшего остатки человеческого Льва Шаталова.

— Когда ты должен позвонить Дарье? — уточняю в конце.

— После обеда.

— Хорошо, звони, — киваю, мысленно уже просчитывая варианты, как закончить все один махом.

— Но... это же будет ловушка! — срывается Шаталов.

Запускает пальцы в волосы, с силой проводит взад-вперед. Трет лицо, запрокидывая голову назад.

— А ты думаешь, я до сих пор не понял, кто на самом деле твой папаша? — усмехаюсь недобро.

— Черт. Я не хотел для нее такого. Она же моя жена и…

— Шаталов, заткнись — отбываю его вдруг проснувшуюся совесть или что там у него за нее отвечает. На хер мне его терзания не сдались. — Раньше надо было быть мужиком... хотя, — усмехаюсь едко, — кажется ты только сейчас сам понял, каково это.

Зубы стискивает так, что на впалых скулах желваки перекатываются. Кулаки сжимает, но молчи. Молчит гаденыш, потому что понимает свой проёб.

Мудила, не мужик. И то, что сейчас перестал быть говном, не искупает того, что он сделал в прошлом.

— Помоги, Тихомиров, — просит.

Просит, вызывая на языке лишь горечь. И желание ему хорошенько врезать.

Нет у меня к нему жалости. Ни капли. Как и к его бабе. Заслужили урок оба.

Но при этом понимаю, что помогу. Во-первых, чтобы наконец закончить с этим делом раз и навсегда. Убрать эту удавку с шеи Дарьи. Во-вторых, ради ребенка.

Мальчишка не виноват, что его родители настолько косячные люди. И, даст бог, он не вырастет таким дерьмом, как они.

— Я постараюсь, Шаталов, — произношу в итоге.

Перехватываю папку поудобнее и покидаю оранжерею первым. Предстоит все хорошо обдумать.

Права на ошибку у меня нет.