Сердце степи

31. Так обо мне сказали

«Беги! Беги!» - кричал Кэбай, и глаза его были такие бешеные, что страх сжимал горло.

- Тише, тише! - Харан гладил её по голове, и волосы цеплялись за мозоли на его ладони. - Алай… Маленькая… Тише… Всё хорошо.

Она сидела, пытаясь успокоиться, отогнать страшный сон, в котором так отчётливо слышался хруст шеи Удуса.

- Ты попал на каторгу… - Его ладонь застыла на её волосах, и она теснее прижалась спиной к его животу. - Ты убил человека?

- Так обо мне сказали, - тихо проговорил он после долгого молчания. - Ты хочешь знать?

Она кивнула. Он сел у Алай за спиной, обхватывая её руками.

- Мы поехали в Фадо с весеннего торга у озера. Улкету было шестнадцать, а мне - двадцать. Отец сказал, что договорился о невестах для нас, но они ещё юны. Им было по пятнадцать. По дороге к нам прицепился Накар… средний брат. Мы заночевали в постоялом дворе у тракта. Накар всё подначивал нас с Улкетом, чтобы мы подкатили к местным служанкам. Мол, неопытный мужчина с женой - это худшее, что может быть в её жизни. Я ушёл спать. Пропустил его слова мимо ушей. Он остался с Улкетом. Напоил его чем-то крепким… С утра Улкета не было в комнате. Я пошёл искать его и обнаружил на сеновале с одной из служанок. Я не один прибежал. Был ещё и парень-конюх. Видимо, это была его сестра или родственница… Конюх схватил вилы. Накар кинул в него пустой бадьёй, а Улкет толкнул, и он упал с сеновала на нижний этаж, в конюшню. Девушка убежала, подняла крик. Улкет начал плакать. Все сбежались, и два стражника схватили Улкета. Накар посмотрел на меня и сказал, что убийца - я. Я не стал отрицать.

- И ты… Девять вёсен на каторге?!

- Нет. - Харан наклонился и поцеловал её в плечо и шею, щекоча бородой и упавшими вперёд волосами. - Полтора года. Я пытался сбежать. Меня высекли и привязали у входа, чтобы стращать новоприбывших. Натирали рубцы перцем, чтобы орал пострашнее.

Алай резко развернулась, обхватывая его рёбра и осторожно, кончиками пальцев, прикасаясь к рубцам.

- Болит? - спросила она.

- Бывает. Перед грозой. Меня там нашёл Руан. Он тогда приехал со своей этой байкой о том, что лекарю нужны… материалы для изучения, за использование которых он не попадёт на виселицу. Я думал, что мне недолго осталось. Он выбрал какого-то паренька лет пятнадцати на вид. Сказал, что тот годится. Я сказал, что на мне и то больше материала для изучения, чем на том доходяге. Надсмотрщик стукнул меня, а очнулся я уже в телеге по дороге к порту Мадви. Надо мной с хищной улыбкой нависла страшная женщина с какой-то бутылью. Дохляк-паренёк спал в другом углу. Ну, потом-то я понял… Чем занимается Руан. Выполнял его поручения в Ордалле. Такие, о которые он не станет мараться. Он человек в целом порядочный. Алай, что ты делаешь?

Он ощупал бороду, которую она ловко заплетала в косички, и хмыкнул.

- У дочки Руана, Этелир, была такая кукла с длинными волосами. Она раньше постоянно заплетала косы этой кукле.

- Повернись, Харан. - Алай отделила пряди по бокам его лица и вытащила из лежащего рядом пояса с карманами пару шнурков.

- А это ещё зачем?

- Мне было щекотно, - сказала она, заплетая и перехватывая шнурками его необычно мягкие волосы.

- Когда я делал так? - спросил он, осторожно опуская её на войлок, и она с улыбкой кивнула, расправляя пальцами косички, в которые заплела его бороду.

Ичим сунул морду за полог шатра, впуская резкий утренний свет и обжигающе свежий воздух. Алай сонно тёрла глаза, и голова была тяжёлой после долгого сна. Белая морда с любопытством тыкалась ей в руки, а пушистый хвост подметал застеленный простым ковром пол шатра.

Алай встала, оделась и откинула полог, ругая себя за то, что так поздно проснулась, потом вернулась к Харану и подтянула ему на плечи одеяло. Он, не просыпаясь, накрыл её руку ладонью и что-то тихо пробормотал во сне. Очень хотелось залезть обратно под одеяло и прижаться к нему, но она вздохнула, и, поправив волосы, шагнула наружу, в серое утро.

Снаружи, у очага, Руан с Рикадом разделывали барана. Камайя кивнула Алай как ни в чём не бывало и отвернулась, махнув рукой на большой кувшин молока.

- Сестра твоя принесла, - сказала она, снимая со столба навеса котелок. - Оол свари ему. Голодный небось.

Руан и Рикад о чём-то негромко переговаривались. Алай размешивала соль, поглядывая на Руана, которого ещё не видела при свете дня.

- В нём столько кровей намешано, - улыбнулась Камайя, заметив её взгляд.

- Камайя, а зачем Харан ведёт тебя в Улданмай?

- А что?

Алай внимательно и серьёзно посмотрела на неё, потом опустила взгляд в котелок с оолом, где в белом кобыльем молоке крутились мелкие частицы трав.

- Он сказал что-то про последнюю охоту. Меня напугали эти слова.

- Наверное, он имел в виду, что это последнее поручение Руана, - пожала плечами Камайя. - Он у тебя вообще угрюмый и молчаливый.

Слова «он у тебя» почему-то вызвали лёгкий румянец на щеках Алай, и она ещё усерднее стала размешивать содержимое котелка. Камайя усмехнулась, завязывая мешочек с рисом.

- Снимай оол. Рис надо ставить. Овощей нет. Как вы тут выживаете-то? Рехнуться можно. Горстка риса, молоко да мясо. Всё воняет бараниной, шатры, одежда, постель… Волосы. Это потом ведь вымоется? - слегка раздражённо спросила Камайя, перекидывая вперёд свободные пряди серых волос и обнюхивая их. - Хотя откуда тебе знать… Ты-то тут с рождения. Наверное, и не замечаешь уже. Ох, высокие небеса.

- Избалованная и изнеженная, - раздельно проговорил Руан, указывая пальцем на Камайю. - Капризная. Слишком требовательная. Смотри на Алай и учись, как женщины тут ведут себя.

- Таких женщин тут полная степь, - лукаво улыбнулась Камайя, поправляя волосы. - В любом хасэне по три, а то и больше.