Сердце степи

60. Кам.Цветы ондэг на майских холмах

Прикосновения гребня погружали в блаженство. Камайя сидела, и слёзы сами текли из глаз. Двадцать лет назад Кэлантай причёсывала её серые колтуны, свалявшиеся в паклю, вычёсывая вшей и грязь, и её руки были ласковыми, но руки Аслэга были нежнее, и каждое их движение обдавало её запахом, который кружил голову и заставлял кожу покрываться мурашками.

- Ты обещала не плакать со мной, - сказал Аслэг. - Хочешь пока керме? Сейчас принесут еду. Я очень голоден.

Она кивнула. Он поставил блюдо с керме на постель, протянул ей гребень и взял небольшой нож, нарезая плоды на кусочки.

Камайя вертела в руках резной гребень. У Руана тоже был похожий, он стоял на подставке в стеклянной витрине, и она даже нашла забавные записи о нём в книге первого туадэра, Конды. Она подняла руку и отделила прядь чёрных волос Аслэга, потом провела по ним гребнем, и ещё раз.

Аслэг замер. Он сидел, вглядываясь в её глаза, рассматривая её губы, пока его гладкие тяжёлые волосы ложились ровными расчёсанными прядями на чёрный халат, потом поднял руку с ломтиком керме и поднёс к её губам.

- Ты загораешься от моего взгляда? - спросил он, с удивлением и восторгом глядя на румянец, вспыхнувший на её щеках. - Я просто смотрел на тебя, и ты пылаешь… Открой рот. Или ты брезгуешь есть руками, как Вайшо?

Она помотала головой, облизывая сок с его пальцев. Он подносил к её губам дольки керме, и гребень скользил в чёрных прядях, нагреваясь и начиная издавать сладкий запах дерева айго, из которого был выточен. Минуты дрожали над блюдом с оранжевыми плодами, и мыслей не было - ни одной, ни одной, только его сладкие пальцы, что пахли мёдом, осторожно касаясь губ, и блестящие тяжёлые волосы.

Он отставил блюдо и сел ближе.

- Распусти там, - сказал он, показывая на затылок.

Камайя дёрнула кончик кожаного шнурка на косичке, собиравшей волосы сзади. Аслэг сидел с закрытыми глазами, и Камайя на мгновение улыбнулась. Она будто вычёсывала густую гриву теларского черногривого льва, и он был готов замурлыкать от ласки.

- Не останавливайся, - сказал он, когда она повернулась к открывающейся двери. - Ты. Поставь это тут.

Служанка оставила большой поднос с едой на столике и выскользнула наружу. Жареные куропатки источали такой дивный аромат, что у Камайи свело живот, а в желудке громко заурчало. Чёрт… Неудобно как…

Аслэг рассмеялся, наклонился и поцеловал её.

- Ешь.

Камайя посмотрела на тарелки с едой. Миска жареных овощей, птица, засахаренные фрукты, лепёшки с сыром, вездесущий рис с бараниной и шарики творога. Ни вилки, ни ложки, ни воды для омовения рук.

- Я помогу.

Куропатки были нежными, а лепёшки с сыром - ноздреватыми и ароматными. Смесь теларских приправ в начинке запахом напоминала ту, которую использовал пекарь в хлебной лавке у площади Партет, и это навевало воспоминания об Ордалле. Камайя смотрела на пальцы Аслэга, испачканные маслом и жиром, и открывала рот, когда он подносил ей кусочки.

- Ты привыкла есть вилкой. У нас так не едят. Тебе придётся привыкать. Давай, попробуй.

Камайя осторожно отделила ножку и поднесла к его губам, потом спохватилась. Он, наверное, имел в виду, что она должна сама есть руками… Аслэг улыбнулся, откусывая мясо, и удовлетворённо кивнул.

- Господин, вода, - донеслось из-за двери.

Камайя споласкивала руки в большом медном умывальнике у окна и косилась на Аслэга, который сидел на кровати, с аппетитом уплетая керме. Жаль, что так вышло с травами. Теперь пятью ночами не отделаешься. Лучше семь. За семь ночей его бдительность притупится. Надо попросить Алай принести запасной мешочек, что хранится у Руана.

В дверь постучали. Аслэг внимательно выслушал слугу, который что-то шептал ему на ухо, и кивнул.

- С моего стола, - сказал он, взмахом руки отпуская парня. - Камайя… Мне сказали, что тебе готовила подруга. Не бойся. Тебя будут кормить тем, что готовят мне. В моих людях я уверен. - Он подошёл к ней сзади и обнял, скользнув руками под гладкий чёрный халат, рядом с которым её кожа сияла, как опаловое матовое стекло. - Ты совершенна. Такое совершенство нужно беречь.

Камайя покосилась на стражника, что стоял в сторожевой башенке, и прикрыла ставень. Аслэг развернул её к себе и оглаживал ладонью молочные опалы под чёрными перьями ворона, сминая другой рукой волны дыма и пепла.

- Твои губы горят под моими, как цветок ондэг на майских холмах, - сказал он. - Мой взгляд добавляет красного на это белое, серое и чёрное.

Камайя бросила быстрый взгляд на постель. Аслэг заметил его.

- Это уберут, - сказал он, погружая обе руки в её волосы. - Мои руки в грозовой туче. Бесценный дар… Пойдём.

- Я могу встречаться с подругой, как раньше? - спросила Камайя, усаживаясь у изножья кровати.

- Посмотрим, - улыбнулся Аслэг, наклоняясь к ней и слегка откидывая чёрную ткань.

Камайя снова глянула в окно, убеждаясь, что ставень закрывает их от взгляда стражника, и подложила подушку под спину.

- Господин, я хотела спросить тебя… Я ехала сюда через степь, и хасэ там занимаются повседневными делами. Шьют, присматривают за скотом, готовят… У тебя это всё делают слуги. Чем занят день Ул-хаса, твой и твоих братьев?

Аслэг внимательно поглядел на неё, потом улыбнулся.

- День Ул-хаса занят изучением прошений о разбирательствах между хасэнами или отдельными людьми. Он присматривает за порядком в городе с помощью своих приближённых, принимает решения касательно обучения воинов, обсуждает дела Халедана в мужском шатре… Когда состояние здоровья позволяет ему это. Отец держит большую ношу на своих плечах. Бремя выбора правильных решений - тяжкое бремя.

Камайя кивнула, рассматривая его красивые руки. Он омывал пальцы после еды. Уже хорошо. По-видимому, тело немного успокоилось: запах Аслэга больше не тревожил её так сильно, до судорог в животе, и она рассматривала его почти без смущения.

- А ты, господин?

- Аслэг. Называй меня так. Я, как и братья, езжу верхом, охочусь, присматриваю за поставками дров... Возглавляю отряд охраны.

- Охраны?

Аслэг придвинулся чуть ближе и ещё немного отодвинул полу её халата.

- Да. Хасэны жалуются, что на них нападают бедовые люди. Малэй-хасэн разграбили и дотла сожгли недавно. Мы выслеживали преступников с собаками, но степь широка… они успели уйти далеко и добраться до реки. Беглые каторжники выходят из северных рудников Рети и перебираются через горы, а в Халедане находят подельников... На севере Озёрный Край нарушает порядок. В степи стало опасно.

- Моя подруга, которая передавала мне еду, чуть не попалась таким. Она ехала на юг. Её муж сказал, их было шестеро.

Аслэг кивнул.

- Законы степи долго были нерушимы. Но времена меняются. Всё меняется. К счастью, многие мужчины остались мужчинами. Меч в сильной руке всё говорит сам за себя. Пора нам встряхнуться.

Камайя снова кивнула. Он внимательно смотрел на неё, и этот взгляд смущал. Аслэг перебрался ещё ближе и скинул халат с её плеч, обдавая запахом керме и мускуса от своих пальцев. Камайя стиснула зубы и выдохнула, закрывая глаза. Пожар разгорался. Ладно. Не страшно. Ещё десять таких ночей, не больше, и она начнёт узнавать подробнее, кто тут за чем стоит.

- Иди ко мне, лисица, - сказал он негромко, протягивая руки.

Камайя подалась вперёд, в его руки, к его губам, к его улыбке, ныряя в облако терпкого, сладкого аромата. Это просто зов её слабой плоти. Зачем отказывать себе в удовольствиях, которые ни к чему не обязывают?