Сила слова

Глава 5

Друг или враг?

«Настоящий друг везде

Верен: в счастье и беде».

(Сонеты к разным музыкальным нотам)

Несколько минут спустя в кафетерий пришла Джули со своим великолепным пучком на макушке.

— Извини, что опоздала. У меня сегодня утром одни сбои. — Она виновато поморщилась, пока обходила столики, чтобы дойти ко мне.

— Не беспокойся. Ты можешь купить мне второй кофе, чтобы загладить вину. — Я взяла пальто и сумку и помахала своей пустой чашкой. — Ты не хочешь взять кофе с собой, и мы сможем подняться в библиотеку или пойти куда-нибудь еще? Там будет удобнее.

По правде говоря, при обычных обстоятельствах поесть в кафетерии было бы прекрасно, но зная, что Дэниел сидит в четырех столах от меня, заставляло меня чувствовать себя неловко. Мне хотелось увязнуть с Джули без отвлекающих, проникновенных голубых глаз и улыбок с ямочками. Джули согласилась, и мы направились к выходу из кофейни.

Пока мы шли к двери, которая вела к вестибюлю первого этажа Харт Хауса, я позволила себе последний раз бросить взгляд на кафе. Дэниел печатал, полностью погруженный в свою работу и позабыв обо всем на свете. Я мысленно пожелала, чтобы он заметил, как я ухожу — мои лосины для йоги делали невероятные вещи с моей попой и ногами — но я была уверена на все сто, что не буду продолжать пялиться через плечо в ожидании того, что мое желание исполнится.

Мы с Джули поднялись в библиотеку на втором этаже — более уместно назвать это читальным залом — одно из моих любимых мест в кампусе. Красные кожаные диваны и откидные стулья позволяли большому количеству людей удобно устроиться в комнате, а каждую стену покрывали книжные полки от пола до потолка.

Студенты часто приходили в библиотеку между занятиями, чтобы позаниматься, сделать домашнее задание, поболтать с друзьями, и иногда вздремнуть на диване перед камином. Когда я впервые зашла сюда, у меня мгновенно включились мои романтические чувства, которые перенесли меня в другую эпоху и заставили подумать о романах Джейн Остин. Сегодня, однако, ряды книжных полок вызвали у меня более непристойные сюжеты, чем Джейн Остин осмелилась бы изложить на бумаге.

Я подавляла мысли о Дэниеле в моем сне, где он вызывающе шептал мне в ухо и опустился на диван около одного из тех широких эркеров.

— Я была так счастлива, услышать твой голос вчера на занятии, — сказала Джули, тепло, сжимая мою руку. — Я скучала по нашему общению.

— Я знаю! Это был такой насыщенный год, я была так занята учебным процессом, но этому нет оправданий. Я рада, что мы встретились, — сказала я. — Почему я не знала, что ты возьмешь этот курс? Я помню, как в сентябре я сравнивала свое расписание с твоим.

— Я в последнюю минуту переключилась из классики. Там очень жесткая учебная нагрузка. Мне нужно было что-то более знакомое. Хотя, когда вчера я услышала раздражающий голос Кары, я серьезно подумывала побежать на кафедру английского языка и вернуться обратно в классику. Я терпеть ее не могу или ее гигантские сиськи.

— У тебя ведь не кислые виноградинки? (Такую фразу говорят про человека, который не может чего-то добиться сам, и чтобы справиться с комплексами принижает то, чего добились другие). Простите за каламбур, — добавила я, указывая на довольно плоскую грудь Джули. Она была танцовщицей и одной из тех крайне атлетичных девушек, которая столько занималась, что потеряла свои изгибы. Еще больше причин, чтобы стать лежебокой, как мне кажется. Я бы не назвала себя толстой даже при самом богатом воображении, но фитнес не совсем мой конек.

— Да, когда ты сейчас сказала об этом, пожалуй, я была бы не прочь дополнительной помощи в этом отделе. — Она игриво надула губы, а затем сменила тему. — Итак, как ты относишься к занятиям? Ты знаешь профессора Брауна, так? Он порядочный? Справедливый?

— О, да, немного старомодный. Не поклонник электронных записей, все еще застрял в эпохе «мела и рассказа», все такое, но он хороший преподаватель и очень добрый. Он искренне хочет, чтобы люди добились успеха.

— Никаких электронных записей. Это значит, мне не удастся прогулять лекции. Спасибо за предупреждение, — сказала она, пока пила кофе. — Не то, чтобы я думаю, посещение занятий будет тяжело, учитывая, что впереди сидит Дэниел. Ты заценила его? Ни хрена себе, он выглядит просто потрясно!

— Да, он — приятный, горячий напиток в субботний вечер. Хотя сегодня утром он выглядел как бродяга на Янг-стрит, который украл вещи, — сказала я, скрывая свое влечение к Дэниелу. — Странно, я знаю его отца.

— Правда? Они живут в Оквилле?

— Нет, он не из моего города. Дэвид Грант — декан в колледже Виктории. Я у него работаю.

— Точно. Забыла про твою работу. Это отстой, что тебе приходиться работать. Последний год, итак, сам по себе тяжелый.

— Я знаю, но что еще я могу? Пропустить год, чтобы работать на полную ставку после того, как мне помогла средняя школа, но эти деньги не вечны. Родители помогают, как могут, но этого недостаточно.

— Могу себе представить. И какой он? Отец Дэниела? Это приличная работа?

— Она идеальная. У меня только три утренние смены в неделю. Декан Грант — отличный начальник. Он также чертовски прекрасный образец мужчины. ДНК семьи Грант определенно прочное, — сказала я.

— Уже слишком поздно перевестись из колледжа Тринити в Викторию? Каким-то образом я чувствую вдохновение оказаться в списке лучших. — Джули засмеялась и затем наклонилась, снова без промедления меняя тему разговора. — Ну и, расскажи мне про своих родителей! Что происходит с твоей мамой? Она и Рик, все хорошо?

Моя мама встретила своего нового мужа Рика, пока мы были в Лас-Вегасе в прошлом году в феврале. Между ними вспыхнула безумная любовь, он оплатил ей поездку на длинные майские выходные, затем снова две недели в июне, и я не успела оглянуться, как она уже собирала вещи и переезжала в Неваду.

— У них все прекрасно, я полагаю. Мама любит Вегас, и они развлекаются вдвоем.

— Это безумие, — проговорила Джули. — Он тебе нравится?

Я пожала плечами.

— Рик хороший. Мама счастлива. У нее своего рода появился второй шанс. Для нее это здорово.

— Здорово для нее, но дерьмово для тебя. Твой отец в Калгари и теперь еще твоя мама уехала? Не знаю, что я бы делала, если бы не могла иногда сбегать в Виндзор, чтобы мама покормила меня и постирала все мои вещи.

Было странно слышать, как Джули воспринимает мою жизнь. Она была права — моя ситуация была странной. Недавно я начала беспокоиться о том, что скоро наступит неделя подготовки к экзаменам, занятий не будет, и все поедут домой или отправятся в отпуск на юг. У меня больше не было дома в том смысле, в котором он был у других. Между полетами в Вегас на Рождество и будучи бедным студентом университета, в эту неделю я останусь здесь одна. Потом же, конечно, был тот момент, что после моего летнего проживания аренда поднялась, и мне нужно было съезжать и найти что-то сопоставимое по цене в реальном мире. Отсутствие подушки безопасности было моей постоянной тревогой.

Разговор повернулся к Джули, она рассказала мне про новости своей семьи, новую танцевальную компанию, в которой она тусила в Торонто. Я слушала, как она стонала, рассказывая про свою сомнительную социальную жизнь, и сочувственно кивала даже на более сомнительную интимную жизнь.

— Понимаю тебя, — говорю я. — Всю зиму я скрывалась, как сурок. Это отстой.

— Ну, тогда решено, — сказала она. — Я взяла два билета на инди музыку на следующий четверг, я собиралась пригласить свою соседку по комнате, но думаю, что тебе стоит пойти вместо нее.

— Серьезно? Прошла целая вечность с тех пор, как я ходила на шоу. Помнишь все те концерты, на которые мы ходили в первый год?

— Было так весело. Прошло столько времени. И что ты думаешь?

— Черт возьми, да! С удовольствием.

— Прекрасно. Это свидание.

Я взглянула на часы. Надвигалась моя первая за сегодня лекция. Я осушила остатки кофе и лениво потянулась.

— Прости, Джул, но мне пора. Мне нужно вернуться через парк Квин на лекцию по детской литературе.

— Да, я тоже должна возвращаться. У меня столько домашки. Хотя я очень хорошо провела время. Мне нравится, как мы всегда можем продолжить разговор на том месте, где остановились, — сказала она.

Я улыбнулась.

— Увидимся завтра на занятии, хорошо? Займи мне место, если придешь раньше.

— Если что, ты тоже. И не слишком сзади. Мне хочется четко видеть, эм, события, скажем так?

— Идет.

Как будто мне нужна была какая-то дополнительная мотивация.

Лекция тянулась, мое понимание «Гаруна и море историй» делало большую часть урока непонятной. Прошлой ночью я пыталась прочитать книгу, но не могла сконцентрироваться.

Дэниел уже в одиночку угрожал моему успеху, хотя я знала его всего полтора дня! Я пыталась прогнать мысли о нем из головы, но вдруг осознала, что проверила в полдень время и слегка подрыгала ногами, чтобы отпраздновать тот факт, что ровно через двадцать четыре часа я снова его увижу.

Лекция заняла время от десяти до часу, тем самым оставляя мне едва ли достаточно времени, чтобы отправиться назад в колледж Виктории на двухчасовую лекцию по французскому. Я схватила перекус и побежала по тропинкам, которые соединяли два колледжа через двор Сейнт Майкла.

Когда я добралась до верхушки ступенек, которые вели во двор Виктории, я заметила декана Гранта, выбегающего из ворот колледжа, он, должно быть, возвращался с затянувшегося перерыва на обед. Затем в двух шагах позади него под аркой появился Дэниел. Я только что поздравляла себя, что уже сорок пять минут не думала о нем, и вот он появляется, посыпая солю мой израненный средний бал.

Выражения их лиц были бурными — зеркальные отражения злости. Я задумалась, декан Грант и его сын когда-нибудь ладили? Дэниел повернул голову и заметил, как я поднимаюсь по тропинке, и хотя это кажется невозможным, его выражение заметно помрачнело. Он покачал головой, по всей видимости, как будто был недоволен, а затем слегка побежал, чтобы догнать отца.

Какого черта? Биполярность, привет?

Я не хотела, чтобы мой приход в колледж совпал с приходом Дэниела. Его хмурый вид разрушил мои воспоминания об улыбке с ямочками и блестящих глазах. Я пришла в класс по французскому, где просидела обиженной всю лекцию, параллельно делала тонну записей, который я знала, что все равно не разберу, когда снова сяду перечитывать их.

Я все еще кипела от злости, когда возвращалась домой, изо всех сил надеясь, что квартира будет пустой, так что я смогу похандрить в тишине. Не повезло. Меня поприветствовал рев телевизора и развалившийся на диване Мэтт, который в штанах и футболке попивал пиво. На журнальном столике рядами стояли четыре бутылки, и почти пустая пачка чипсов и некоторые из них валялись на диванной подушке рядом с ним. Он поднял взгляд, когда я вошла.

— Привет, — сказал он, представляя собой истинную картину мирового коллапса.

Я сняла сапоги, убавила немного звук телевизора и плюхнулась на диван рядом с ним, одновременно собирая крошки чипсов в руку и сваливая в одну кучу на столике.

— Вижу, ты перешел ко второй стадии программы, которую мы, одинокие люди, называем «Одиночество — отстой».

Он иронично мне улыбнулся. Я восприняла это как обнадеживающий знак.

— Это стадия, когда ты говоришь, «К черту все эти сопливые платки» и пропускаешь свои послеобеденные занятия для того, чтобы посмотреть Мори Повича, пока лакаешь пиво и работаешь над своими усами из чипсов, — засмеялась я и наклонилась, чтобы большим пальцем стереть крошечные оранжевые пятна с его верхней губы.

В воздухе он перехватил мою руку.

— Не думаю, что ты хочешь сделать это, Об. — Его слова были невнятными, а голос хриплым.

Моя улыбка исчезла.

— Боже, Мэтт, три часа дня! Ты пьян! — спросила я, аккуратно вырывая запястье из его пальцев.

— Достаточно, чтобы думать, что готов перейти на третью стадию, — сказал он, в его голосе появился таинственный подтекст.

— И что же это?

— Стадия, на которой ты понимаешь, что твой симпатичный, зеленоглазый сосед хочет попробовать снова. Понимаешь, есть шанс…

У меня не было выбора, как перебить его, пока он не сказал лишнего.

— Ладно, лихач, ты несешь слишком много чепухи. Твой разум помутнел. — Я встала, чтобы создать некую дистанцию между нами и продолжить бросать свет на ситуацию, даже если выражение лица говорило, что он ничуть не шутит.

— Ты выпил все пиво в округе или может я действительно могу присоединиться к тебе? — прокричала я, пока шла в кухню.

— Тут еще много осталось. Не стесняйся.

Я взяла одну из десятка бутылок в холодильнике и заметила еще две пустые бутылки на столешнице. Намеренно продолжив разговор о выпивке.

— Обалдеть, — сказала я, направляясь обратно к дивану. Пиво в три часа дня. Кажется, мы снова вернулись на первый курс.

— Пей, — убеждал он. — Тебе нужно выпить, чтобы догнать меня на третьей стадии.

Я слегка наклонила голову и нахмурилась.

— Мэтт, — сказала я, изо всех сил пытаясь намекнуть ему, что я не хочу больше туда возвращаться.

— Я знаю, — простонал он и протер глаза кулаками. — Извини, останься со мной, ладно? У меня здесь творится сплошной кошмар.

О, я знаю это чувство, хотела я сказать, но прикусила язык. Боль моей неразделенной влюбленности к Дэниелу и близко несравнима с болью, которую испытывал Мэтт. Поэтому я посидела с ним, побыла его другом, пила слишком много пива и ела отвратительный фастфуд, все это время в надежде, что завтра утром он проснется воодушевленным на четвертой стадии — в чертовском похмелье, поклянется, что никогда снова не будет так напиваться, и поймет, что в пресловутом море должны быть еще и другие рыбы.