Сила слова

Глава 9

Надежда

«Не раз надежда исчезала там,

Где всё успех сулило, — и сбывалась,

Где верным лишь отчаянье казалось».

(Все хорошо, что хорошо кончается, Акт 2, Сцена 1) (Пер. Т. Л. Щепкина-Куперник)

Однажды, когда я была маленькой, я пошла с родителями в парк развлечений. Там был этот крутой аттракцион, и мне нужно было попасть на него. Родители отговаривали меня, но я отказывалась их слушать. Несмотря на все мои усилия быть смелой, на протяжении двух минут мне хотелось кричать: — Остановите! Я хочу слезть!

Так я думала, когда в пятницу утром пересекала двор университета. Я была полностью подавлена. Я не хотела идти на работу, не хотела идти на занятие, и, что самое удивительное, я не хотела идти на представление «Гамлета» этим вечером. Мной одолело самое необычное чувство апатии, совмещенное со страхом. Я хотела слезть с аттракциона.

Я практически слышала, как мои родители говорят, — Тебе нужно взять в себя в руки или ты доведешь себя до изнеможения, — сказала бы мама. Отец предупредил бы меня про «зажженную свечу с обоих концов». Но что я могу? Мне нужно отработать свои девять часов в неделю. Я не смогу обеспечить себя без четырехсот или около того долларов, которые гарантировали мне часы этой работы. Но также я ни за что не начну пропускать занятия, не со списком декана прямо передо мной — медное кольцо готово, и его можно забрать. Что касается моей личной жизни, я только начала наслаждаться «личным временем» после месяцев, что составляло добровольное изгнание, через которое мне пришлось продираться.

Я потащила свой зад в офис, пытаясь настроиться на рабочий день. Декан Грант оставался за закрытой дверью, когда я пришла, поэтому я взяла кофе, села за стол и положила голову на скрещенные руки, размышляя, что за фигня со мной происходит. После концерта я пришла сразу домой, вчера к полуночи легла уже спать, легко заснула. Когда декан Грант вышел из кабинета, чтобы налить себе кофе, я подняла голову и устало посмотрела на него.

— Боже мой, Обри! — он остановился на полпути. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— О, все в порядке. Я просто немного устала. — Я попыталась оживиться, включила компьютер и открыла рабочую почту. — Как только начну работать, уверена, я буду в порядке.

— Ты заботишься о себе? — спросил он, и его брови с беспокойством нахмурились. — Питаешься правильно, спишь достаточно?

— Я стараюсь. У меня сейчас одна из тех недель, когда нужно выполнить несколько заданий одновременно. Вчера я еще ходила с моими друзья отдохнуть. Возможно, слегка перестаралась, — призналась я.

— Хорошо, что у тебя осталась лишь одна неделя занятий до подготовительной недели. Отдохни, как следует в эти дни, — посоветовал он.

— Я постараюсь. Спасибо, сэр, — сказала я с благодарной улыбкой.

У меня ПМС или типа того? Я честно чувствовала себя так, будто сейчас заплачу. Я отчаянно нуждалась в родительской любви.

— Если ты не будешь так занята, отложи для Жизель входящие документы, чтобы она разобрала их днем. Помогай приходящим, но не напрягайся, хорошо? — сказал он.

— Я постараюсь закончить несколько дел, но я ценю вашу заботу.

Он улыбнулся тепло и по-отцовски и вернулся обратно в свой кабинет, закрыв за собой дверь. Должно быть, сам Бог сделал мне подарок, потому что число приходящих может достигать полтора десятка, и все приходят с конкретными вопросами. Когда моя помощь не требовалась студентам за стойкой, я сидела за столом, просматривала почту, не напрягалась, стараясь не чувствовать себя слишком виноватой за то, что оставляла слишком много документов в «ежедневном» ящике для Жизель. Я проработала свою смену с помощью парочки чашек кофе, и к тому времени как я направлялась в университет, я чувствовала себя немного лучше.

Джули сидела в нашем ряду, когда я пришла на лекцию. Я плюхнулась на стул рядом с ней, в не состоянии скрыть апатию.

— Офигеть, ты паршиво выглядишь, — сказала она.

— Спасибо. Я тоже тебя люблю.

— У тебя же ведь не похмелье? Ты не пила так много прошлой ночью. Я, наоборот… — она поморщилась и потерла скулы.

— Я настолько убита, Джул. Меня все настигает, наверное.

— Да, я понимаю твою боль. Я порядком измотана сама. Думаю, днем стоит вздремнуть перед сегодняшней пьесой.

— Поспать стоит, — сказала я. — А ты вчера просто сорвала джек-пот. Ты привлекала внимание.

— Ох, перестань, — сказала она, руками показывая жест «продолжать».

Я засмеялась, вспоминая о том, как парни оценивали ее на концерте. Она была танцующей машиной. — Итак, ты хочешь сегодня встретиться в холле Харт Хауса, скажем без пятнадцати семь? — спросила она.

— Звучит как план, детка. — Я подавила огромный зевок.

Когда в аудиторию вошли профессор Браун и Дэниел, я быстро сделала грамотное наблюдение, какой фантастический эффект оказывала темная синяя рубашка на пуговицах Дэниела на его глаза. Я сама себе надрала зад за то, что это вообще меня заботит, и уселась обратно на свое место, чтобы послушать лекцию профессора Брауна. В течение сорока минут с «Укрощением строптивой» было покончено полностью. Я не сомневалась, что на практическом занятии получится оживленный разговор по этой теме, хотя я чувствовала, что не совсем смогу принять этот вызов.

После ухода профессора Брауна, я быстро собрала свои вещи и сказала Джули поторапливаться. У меня в мыслях было только немедленно спуститься вниз в кабинет для занятий, чтобы я успела выбрать желанное место. Я планировала сесть посередине одной длинной стороны, желательно подальше от Дэниела. Когда я дошла до нужной аудитории, я прислонилась к дверному проему, чтобы точно зайти первой.

Кара посмотрела на меня. Она, наверное, думала, что я займу то же место, что и на прошлой неделе, в надежде, что Дэниел снова сядет рядом со мной.

Ну, ты совсем неправа, распутница.

Наконец, не спеша по коридору, пришел Дэниел. Да, Шон может, был и прав. В поведении Дэниела был намек на высокомерие. Я была слишком одурманена его другими качествами, чтобы заметить. Когда Дэниел подошел, он покашлял.

— Простите, мисс Прайз, — сказал он, пробуждая меня от мыслей.

Я отошла от двери достаточно, чтобы он мог открыть ее. Очевидно, я все еще слишком близко висела над ним, что он был вынужден снова покашлять. Я сделала еще один шаг назад, и он широко распахнул дверь. Я промчалась вперед и села в середину, отодвигая четвертый стул с конца. Джули села рядом.

Кара изумленно уставилась на меня. Я быстро сделала вывод, что у нее был возможный карьерный выбор, при условии, что все остальные проваляться — офигительная мухоловка для людей. Она принюхалась к воздуху превосходства и отодвинула стул, на котором я сидела в прошлую пятницу, одновременно «бронируя» место рядом для своей ненормальной лучшей подруги.

Пока все занимали места, у Дэниела был выбор сесть в конце стола, ближе к выходу, или устроить сцену и протиснуться через каждого, чтобы дойти до другого конца. Он остановился на первом варианте и слегка пододвинул стул к другому углу, ближе к милой Мэри. Кара не заметила этого. Она была слишком занята, оглядываясь вокруг с победной улыбкой, хотя казалось никому не было дела до ее, так называемой победы. Она мотнула головой, когда начал говорить Дэниел.

— Так, надеюсь, вы хорошо провели эту неделю, — начал Дэниел, быстро встречаясь с моими глазами, а также со всеми остальными. — Мы уже успели насладиться серией представлений «Гамлета», и я с нетерпением жду очередного просмотра сегодня вечером с теми, кто записался на финальное представление. Однако я не хочу тратить много времени на разговоры об этом, поскольку существует риск спойлеров, и еще не все видели постановку, так что сейчас мы оставим эту тему. Прежде всего, если у кого-нибудь вопросы? — спросил он, пока искал пустую страницу в своем блокноте.

— Эм, да, у меня есть вопрос, Дэниел. Когда мы вчера пили кофе — Кара наклонилась вперед, чтобы намекнуть на общую близость — ты говорил насчет того, что Метруцио был помехой для Ромео в любовном сюжете и все в таком духе, и мне стало интересно, не мог ли ты еще раз мне объяснить это. — Она держала ручку наготове, чтобы все записать.

Я чуть не сломала карандаш пополам. Метруцио? Вы должно быть шутите?

— Наша вчерашняя встреча была направлена исключительно на ваше независимое исследование, мисс Свитцер. Я был бы раз разъяснить почему Меркуцио является помехой для Ромео, но сейчас не лучшее время. Мы назначим еще одну встречу в течение моих следующих рабочих часов, хорошо?

Я улыбнулась, когда услышала легкое отклонение в голосе Дэниела, когда он исправлял ее произношение имени героя.

— О, у вас появился рабочий кабинет? — кокетливо спросила она.

— А, нет, — речевой оборот, — пояснил он. — Но мы поговорим об этом позже, да?

Она кивнула, почти заговорчески. Я едва могла совладать с моим презрением к этой девушке. Я мечтала так сильно ударить ее по лицу, что вся ее семья почувствует эту пощечину. Дэниел прервал мои жестокие фантазии, начав обсуждение «Укрощение строптивой».

Разговор сосредоточился вокруг детского соперничества между двумя главными женскими персонажами и быстро повернулся в сторону отношений между сварливой Катариной и ее женихом — будущим мужем, Петруччо, я сжала зубы. Я столько всего могла сказать, но у меня не было сил. Я оставила свое мнение для эссе.

Как и ожидалось, почти все, кому не лень, оклеветали Петруччо. Трудно остаться равнодушным к затронутым в пьесе твердым антифеминистским темам, а Петруччо был легкой мишенью. Но эта Мэри с ангельским личиком и ровным, нежным голоском сумела воспользоваться паузой в обсуждении.

— Я думаю, Петруччо — непонятный персонаж.

Дэниел повернулся к ней, на его лице отразилось удивление.

— Как так, мисс Лэндфорд? — спросил он.

— Ну, — сказала она, а затем сделала глубокий вдох, предостерегая себя от пристального внимания одногруппников. — Я думаю, он не знает, как показать любовь, вот и все. Его инстинктами были лишь агрессия и жестокость. Он не понимал, что мог бы получить взамен намного больше, если проявил бы немного доброты в отношении Катарины.

— Интересное наблюдение, — проговорил Дэниел.

Мэри стала увереннее после признания Дэниела.

— Но я также не думаю, что Катарина была такой уж и мегерой. Она всегда была лучшей для своей сестры, — сказала она. — Когда Катарина с Петруччо смогли избавиться от гордости и хвастовства друг друга, они увидели какой прекрасный человек скрывается внутри.

Слова Мэри отразились в моей голове. Гордость и хвастовство. Да, она попала в точку. Но сейчас я думала о пьесе или переносила этот сюжет в свою жизнь? Я становилась олицетворением гордости и хвастовства. Черт, опять этот ПМС! Я хотела накрыть лицо руками и зарыдать. Что за черт со мной происходит?

— Это определенно верный способ рассмотрения ситуации, — сказал Дэниел Мэри.

Периферийным зрением я могла увидеть, как он кивает. Я решительно молчала, руки были скрещены, пока мозг где-то бродил. Время от времени я ловила отрывки того, что говорили студенты за столом. Тут и там Джули вставляла свои пять копеек. Я заметила взгляд Дэниела на себе, на лице отражалось растерянность. Я навела глаза на свою тетрадь, лениво рисуя и коротая время. И не надо было приходить на занятие. В чем смысл, если я не могу ничего сказать?

Когда наконец-то стрелки часов показали два часа, я выдохнула с облегчением. Студенты высыпались из аудитории, и мы с Джули вместе пошли вниз по коридору. В воздухе определенно витала пятница, но я не совсем была готова удариться в грязь лицом. Мы быстро обнялись и затем разошлись у парадной лестницы, обе с нетерпением ожидая нашего послеобеденного сна.

Этим же вечером, пока я готовилась пойти в театр Харт Хауса, Мэтт сидел на диване, ел пиццу и пил пиво, уже дома разворачивая вечеринку. Я начинала беспокоиться о нем. Он осознанно переехал в общежитие, чтобы избежать постоянного пьянства, которое неразрывно было связано с проживанием в доме братства, но казалось, он прямо сейчас устраивал в нашей квартире свою маленькую пивную вечеринку несколько ночей в неделю. Я проклинала Сару за то, что она разбила его сердце.

Наблюдая за тем, как он глотает пиво, вызывало у меня тошноту. Откровенно, тоже самое вытворял запах пиццы. Несмотря на мой сон, я все равно не смогла вернуть свое нормальное состояние. Я взяла пальто и перчатки, надеясь, что свежий воздух поможет мне почувствовать себя лучше.

— Эй, ты, — сказала я Мэтту. — Не пей сегодня слишком много. У нас завтра ужин в Швенксвилле. Я хочу, чтобы ты был в боевом духе.

— Да, да. Не будь такой паникершой. Развлекайся в те-ат-ре, — добавил он с фальшивым, надменным британским акцентом.

— Ох, радость, — сказала я. — Увидимся позже, приятель.

Я вышла в темноту и глубоко дышала, пока шла, наполняя легкие тем, что считалось, свежим воздухом Торонто. Пересекая другую сторону полумесяца Квин парка, я приближалась к крыльцу Харт Хауса, когда в кармане пальто у меня завибрировать телефон. Вероятно, звонил Мэтт, чтобы убедиться, что я безопасно дошла. Я направилась в вестибюль, по пути отвечая на звонок.

— Привет, Обри?

Это вообще был не Мэтт. Это была Джули.

— Привет, пучочек, опаздываешь?

— Ха! Хотела бы. Я могу добежать только до ванны и назад. Я только что выблевала все свои кишки.

— Ты шутишь! Ты в порядке?

— Не думаю, что все так серьезно. Просто оно появилось из ничего. Похоже на грипп или вроде того. Я никак не смогу прийти сегодня. Мне действительно очень жаль.

— Тебе не нужно извиняться, Джул. Жаль, что ты плохо себя чувствуешь. Хотя спасибо, что предупредила меня. Надеюсь, что скоро тебе станет лучше, — добавила я.

— Спасибо. Можешь сказать мистеру Шмекси, что я выполню задание в апреле?

— Конечно. Не волнуйся об этом. Сосредоточься на выздоровлении, хорошо?

— Спасибо, Об. Я постараюсь.

Я переключила телефон на вибрацию и засунула обратно в карман, поворачиваясь, чтобы снова осмотреть вестибюль. Я не видела никого из группы. На часах лишь шесть сорок пять, пьеса начнется только через пятнадцать минут, но нам же сказали прийти на десять-пятнадцать минут раньше, чтобы взять билеты.

Я угрюмо села на красную, бархатную банкетку у стены, размышляя, что лучше, наверное, уйти и также выбрать «Много шума…». На самом деле я стояла напротив двери, через которую вошел Дэниел, тем самым избавляя меня от возможности скрыться.

— Добрый вечер, мисс Прайз, — сказал он.

И я клянусь, я никогда раньше не использовала этого слова или могла вспомнить, когда мне нужно было его использовать, но он звучал учтиво. Учтиво, ради всего святого.

— Добрый вечер, Дэниел, — невозмутимо ответила я.

— А где мисс Харпер? — спросил он, сканируя вестибюль, как будто она могла магическим образом появиться из ниоткуда.

— Она позвонила мне, чтобы сказать, что она чувствует себя не очень хорошо. Возможно грипп. Она не придет.

На его лице промелькнула тревога.

— О, я понял.

— А где остальные? — спросила я.

— Мисс Харпер и есть остальные, — сухо проговорил он.

— Что? Только мы с Джули записались на сегодня?

— Очевидно, у большинства ваших одногруппников были другие планы на этот вечер, — объяснил он. — Какая-то пивная вечеринка кажется стала объектом их выбора.

Внезапно я осознала, как будет развиваться наш вечер.

Мы вдвоем.

Одни в затемненном театре.

Это не хорошо.

— А, вот Ваш билет, — сказал он, протягивая мне его. — Не хотите сдать пальто?

— А, конечно, думаю да.

Я сняла верхнюю одежду, вытаскивая телефон, маленький блокнот и ручку, которые я взяла с собой, и наполнила пустые карманы перчатками.

Он вытянул руку.

— Давайте я сдам Ваше пальто.

— Спасибо, — сказала я, чувствуя себя немного выбитой из колеи.

Почему он всегда должен противоречить моим ожиданиям? Когда я ожидаю, что он будет выглядеть счастливым и веселым, он был несчастным и угрюмым. Теперь, когда я полагала он будет резким и раздраженным, он был добрым и внимательным. Он не поддавался разумному объяснению.

Я смотрела, как он подходит к гардеробу. На нем были все те же рваные джинсы, но вместо мятой рубашки на пуговицах, которую он носил днем, сейчас на нем была черная с длинными рукавами. Когда он шел обратно ко мне, мои глаза на мгновение задержались на дыре в его джинсах прямо над коленом. Я также заметила, как рубашка облегала его широкие плечи и грудь. Господи, он был таким обалденным. Если есть какой-то особенный рецепт катастрофы, то я чувствовала, что некоторые ингредиенты сейчас соединились между собой довольно неплохо.

— Пойдемте? — спросил он, жестом показывая мне пройти немного впереди него.

Я отдала билет билетерше, который взамен дала мне программку. Наши места находились в десятом ряду у прохода. Дэниел показал мне сесть на второе сидение, а сам сел в проходе. Я изо всех сил старалась отдалиться от него. На практике, на прошлой неделе, близость была непреодолимой. На таком близком расстоянии я клянусь, я могла уловить запах его мыла. Или это был одеколон?

Сандал. У меня где-то рядом было припасено слово «учтивый». Какого черта вообще сандал? В словаре рядом со словом, вероятно, помещена фотография, как я блаженно обнюхивала его шею.

Я украдкой бросала на него косые взгляды. Он листал программку, и когда сглатывал, его кадык подпрыгивал. Это самое эротическое движение, которое я когда-либо видела. И, правда, рецепт катастрофы.

Люди постепенно занимали места вокруг нас, и нам пришлось пару раз встать, чтобы пропустить людей. Когда наш ряд заполнился — за исключением пустого места Джули рядом со мной, я попыталась устроиться поудобнее, и в процессе мой левый локоть ударился о его правую руку.

Я извинилась, чувствуя себя неуклюжей идиоткой.

— Не беспокойтесь, — сказал он. Затем он повернулся на сидении, чтобы посмотреть на меня. — Вы были сегодня молчаливы на занятии, мисс Прайз. Я ожидал, вам много есть что сказать.

Я взглянула на него и без промедления сказала:

— Ну, я осознала, что лучше не возлагать чрезмерно большие надежды. Так, вероятность разочарований уменьшается.

Я повернулась, чтобы просмотреть программку, притворяясь, будто меня заинтересовало ее содержание. Уголком глаза я могла заметить, что он все еще смотрел на меня. Когда свет потух, и прожекторы включились, открывая скудную сцену, которая представит призрака мертвого отца Гамлета, Дэниел покашлял и посмотрел на сцену.

Я держала тело наклоненным вправо, сознательно не касаясь его какой-либо частью тела, когда все, чего я действительно хотела, погрузить пальцы в дыру его джинсов, так чтобы чувствовать мягкие волосы его ноги. Ладно, может я хотела почувствовать больше, чем это, но все равно для начала я остановлюсь на ноге.

Чтобы сосредоточиться на действии на сцене требовалось сверхъестественное усилие. Я практически могла ощущать тепло, исходящее от Дэниела. Или это была я? Я даже не знала. После примерно сорока минут попыток сидеть идеально неподвижно и воздерживаться от запрыгивания ему на колени, с целью оседлать его, я начала чувствовать себя еще жарче. В какой-то момент, в начале третьего акта, он наклонился ко мне и прошептал: — Эта сцена фантастическая. Предупреждаю о мизогинии, мисс Прайз.

Когда его дыхание защекотало шею, я невольно задрожала. Пять сантиметров… все пространство между нами. Если я повернула голову именно так, я окажусь лишь в нескольких миллиметрах от его божественных губ. Я потянула воротник рубашки и с трудом пыталась оставаться невозмутимой.

И затем развертывается сцена про монастырь. Гамлет бросался в Офелию оскорблениями, а она сидела, сжавшись от страха. Пока он говорил свои слова, «Я вас любил когда-то», он погрузил руку между ног актрисы, заставляя ее вскрикнуть.

Святой ад.

Она проскулила свои следующие слова, и он жестоко бросил ее на пол, а потом начал насмехаться над тем, что она вообще поверила в его любовь. Дэниел был прав; их выступление фантастическое. Оно одновременно было и сексуальным, и сердитым, грустным и опасным. Я почувствовала скорее, чем увидела, как Дэниел повернулся ко мне. Я слегка наклонилась.

— Они охрененно невероятны, — прошептала я, и мгновенно ощутила, как кровь прилила к моему лицу, когда я прямо из ниоткуда бросила «О-бомбу». Он улыбнулся, прежде чем перевести взгляд на сцену.

Вот именно тогда мне стало по-настоящему жарко. Но на это раз это было не «девчонку-обдало-огнем-возьми-ее-сейчас» такого рода тепло. Я на самом деле начинала покрываться потом. Затем в горле и во рту появилось странное ощущение. О, боже мой — меня сейчас стошнит! Я встала, закрыла рот рукой и перелезла через ноги Дэниела, чтобы выбежать в проход. Я побежала в туалет, через пять секунд залезла в кабинку, чтобы пощадить людей и жестко не блевануть на пол.

— Черт бы тебя побрал, Джули, — простонала я, пока приходила в себя, держась за спинку кабинки.

Я оторвала длинный кусок туалетной бумаги и вытерла лицо, в то время когда стояла склонившись над унитазом в ожидании второй волны. Когда прошло несколько минут без намека на дальнейшие неприятности, я вышла из кабинки и наклонилась над раковиной, чтобы намылить руки и смочить их холодной водой. Мое отражение в зеркале посмотрело на меня смертельно белым видом. Когда я поправляла волосы, дверь открылась, и вошла билетерша, которая показывала нам наши местам.

— С тобой все хорошо? — спросила она.

— Да, немного шатает, но я в порядке. Думаю, я ничего не испачкала, — сказала я, показывая жестом позади себя.

— Не волнуйся об этом, — сказала она. — Твой парень за дверью. Кажется, он очень разволновался.

Мой парень? Боженьки.

— Он — не мой парень, — поправила я ее.

— О, ну, ты хочешь, чтобы я сказал ему, что ты выйдешь через минуту?

Я подумывала спросить ее, нет ли здесь запасного выхода, предпочтительно того, который вел на улицу прямо из туалета, но я только слабо кивнула.

Как унизительно. Я боялась встретиться с ним, но у меня не было выбора. Я потерла пальцами под глазами, пытаясь стереть черные пятна туши. Не помогло. Я выглядела… как там говорил Дэниел впервые, когда мы с ним разговаривали? Я выгляжу, будто меня спиной протащили по дороге. Я пыталась добавить мои щекам цвета и прополоскала рот проточной водой. А затем надела смелую маску и вернулась в вестибюль.

Дэниел стоял прислонившись к стене, одна рука в кармане, а другая — массажировала висок. Я перешла на другую сторону, чтобы подойти к нему, не совсем уверенно стоя на ногах. Он оттолкнулся от стены и встретил меня посередине вестибюля.

— Ты в порядке? Боже, это пришло из ниоткуда!

— Да, со мной все хорошо. Наверное, то же самое случилось ранее с Джули. Тебе, возможно, захочется воспользоваться антисептиком. Я буду чувствовать себя ужасно, если тебе тоже стало плохо. Ох, у меня, кажется кружиться голова. — Я прижала руку ко лбу.

— Вот, иди, садись. — Он повел меня обратно к красной скамейке у стены. — Наклонись вперед. Опусти голову вниз между коленями. — Я сделала, как он сказал. — У тебя есть, кому позвонить, чтобы забрать? — спросил он. Я прищурилась на ковер. Я не могла думать. — Это ведь твой? Ты оставила на сидении. — Он протянул мой телефон и положил мне в руку.

— Не знаю, как я вернусь в общежитие. Не думаю, что сейчас смогу дойти так далеко.

Я посмотрела на него. Он растирал мышцы челюсти, обводя глазами вестибюль.

— Полагаю, я смогу тебя отвезти домой, — наконец предложил он с раздраженным вздохом.

— Не утруждайте себя, — огрызнулась я в ответ.

— Мне не трудно, мисс Прайз, — сказал он, пытаясь сгладить свой тон. — Вы не должны оставаться одна. Есть кто-нибудь дома?

Мэтт был на вечеринке. Джоанна на выходных была у Стивена. Я прокрутила контакты и собиралась набрать Мэтта, когда на меня нахлынула вторая волна тошноты. Я отдала телефон Дэниелу.

— Мэтту. Позвоните Мэттью Миллеру. — Я рванула в туалет, рукой зажимая рот.

Я пару раз напрягла горло над унитазом, но из меня ничего не вышло. Я подождала несколько минут, но чувство позыва тошноты прошло. Снова я помыла руки, побрызгала лицо и направилась в вестибюль. Дэниел сидел на скамейке и рассеянно смотрел на мой телефон.

— Вы дозвонились к нему?

— Да. Он на довольно шумной вечеринке.

— В Кап хаусе.

— А, ну, он казался очень обеспокоенным и сказал, что сейчас же уйдет и встретит тебя возле Джекмана через пятнадцать минут. — Он замолчал на несколько минут, а затем добавил: — Он — ваш парень?

— Сосед по комнате, — сказала я. Ну, это не твое дело.

— Думаете, вам станет сейчас лучше? Поездка на машины не заставит вас чувствовать хуже?

— Думаю, я в порядке, — сказала я, пытаясь снова огрызнуться на него, видно же он беспокоился, что я могу блевануть в его БМВ.

— Ладно, пошли. — Он передал мне мое пальто, и я неохотно его натянула. Я закипала. — Вы должны застегнуть молнию. А то подхватите простуду, — сказал он, показывая жестом на пальто.

Хорошо, мам, подумала я, но все равно застегнула молнию. Мы шли, молча, пока пересекали лужайку перед университетом. Я тряслась, но он казалось, находился в своем мире и не пытался поддержать меня. Его машина стояла вдоль бордюра, рядом с тем местом, на котором он парковался на прошлой неделе, когда я наблюдала за ним — нет, вычеркните это — когда я проследила за ним после занятия.

Он открыл для меня дверь пассажирского сидения, и прежде чем сесть в машину, огляделся вокруг, как будто думал, что за ним следят, словно он ограбил банк и пытался побыстрее скрыться. Наконец он сел и завел машину. Интерьер был безупречным. Можно вообще без сомнений съесть что-нибудь на любой поверхности. Когда двигатель зарычал, Дэниел быстро сдвинулся с места и направился в сторону Университетской Авеню.

— Не возражаете, если я открою окно? — спросила я.

— Вовсе нет. — Пока я опускала его, он включил подогрев, поворачивая его на полную. — Вы уверены, что в порядке?

Расслабься! Я не собираюсь блевать в твою чертову машину!

— Все хорошо, — сказала я, делая несколько глубоких вдохов свежего воздуха. Спустя несколько минут в тишине, мы ехали на запад по Чарльз Стрит. Я заметила, как впереди к Джекмену бежит Мэтт.

— Это Мэтт, — сказала я, показывая в окно.

Дэниел свернул на обочину и быстро обошел машину, чтобы открыть для меня дверь.

— Мэтт! — позвала я.

Он повернулся и направился в нашу сторону.

— Обс, что произошло, дорогая? Ты в порядке? — спросил он, убирая волосы с моего лица.

— Да, все хорошо. У меня случилось расстройство желудка или вроде того. Думаю, теперь я в порядке. Хотя Дэниел считает, что мне не нужно оставаться одной. А, Дэниел, это Мэтт. Мэтт, это мой ассистента преподавателя, Дэниел Грант.

Они пожали руки, оценивая друг друга. Почему мужчины всегда должны делать это?

— Ну, я вижу, что вы в надежных руках, мисс Прайз, — проговорил Дэниел. — Я пойду. Надеюсь, завтра вам станет лучше.

— Спасибо, — сказала я, голос получился глухим и пронзительным.

Дэниел натянуто нам улыбнулся, но взгляд оставался отстраненным. Он умчался на своей машине, а Мэтт обнял меня рукой и повел в фойе.

— Давай. Пошли внутрь.

Мы воспользовались лифтом вместо того, чтобы подниматься по лестнице, Мэтт помог мне дойти до моей комнаты, а затем исчез в кухне. Я разделась, бросила одежду в кучу на пол и натянула футболку и какие-то пижамные брюки. В дверях снова показался Мэтт, и поставил на тумбочку бутылку с водой.

— Спасибо, Мэтт, — сказала я, пока со стоном взбиралась в кровать, а потом слезы, которые целый день грозились хлынуть, наконец, потекли.

— Эй, — проговорил он. — Что случилось?

Он сел сверху на одеяла рядом со мной, притянул мою голову к своей груди и позволил мне выплакаться на него. Вместо этого, я прижалась к нему, и он гладил меня по спине, успокаивая меня, пока я не заснула беспокойным, но свободным от тошноты сном.