Скандальная любовь

Глава 11

— Хейдриан! — воскликнула Элизабет. — Посмотрите, что вы наделали!

Герцог вздрогнул. Его взгляд скользнул поверх головы Элизабет и встретился со взглядом Николь. Она стояла изумленная, широко раскрыв глаза. Пока шел торг, в герцоге росло возмущение тем, как издевательски к ней отнеслись все эти аристократы. С мрачным видом он следил, как она пытается вынести боль, скрытую под маской гордости. Ему хотелось задушить друга Роберта за предложенную им совершенно смехотворную цену в один фунт. Когда же он понял, что других предложений не будет, что корзину Николь продадут за такую постыдную цену, он предложил немыслимую цену в пять сотен фунтов.

Ничто не могло остановить его — он должен был спасти Николь от унижения, но убеждал себя, что спас бы любого в подобных обстоятельствах. Но поймет ли его Элизабет?

Герцог с трудом оторвал глаза от Николь.

— Элизабет, — смущенно начал он.

Она всплеснула руками.

— Вы просто герой!

Он вытаращил глаза.

Она прижалась к его руке с сияющим видом.

— Какой вы умный! Теперь все будут знать, что вы взяли ее под свое покровительство, и никто больше не посмеет издеваться над ней.

— Вы всегда во всем видите только хорошее? — тихо спросил герцог.

Она смутилась.

Но какую-то часть правды он мог ей открыть.

— Я разозлился, увидев, как над ней насмехаются. Не терплю, когда кого-нибудь оскорбляют. — Он вспомнил, как отец оскорблял мать с такой же жестокостью. И как насмехался над ним, родным сыном, как унижал его, как издевался.

— Я знаю и именно поэтому так лю… так привязана к вам, — сказала она и погладила его по руке. — Все ждут, Хейдриан, вы должны взять у нее корзину.

Аукционщик уже выставил на торги одну из двух оставшихся.

— Я купил ее корзину лишь для того, чтобы спасти девушку от позора, я вовсе не собирался с ней завтракать, — сказал он, ощутив разочарование.

— Вы должны, Хейдриан! Если вы не разделите с ней завтрак, все решат, что я не одобряю вашего поступка и ревную. И вы испортите все то хорошее, что только что сделали. Вы должны.

Он был в ужасе. Его невеста посылает его в объятия другой женщины, которую он жаждет вопреки своим благим намерениям. Элизабет понятия не имеет, что он постоянно думает о Николь.

— Мы позавтракаем втроем, — твердо сказал он, понимая, что это опаснее, чем если бы он остался наедине с Николь.

— Ни в коем случае, — возразила Элизабет. — Я очень устала. Я здесь с самого утра, мы ведь все готовили вместе с вашей матушкой. Если хотите, чтобы мы сегодня с вами пообедали, Хейдриан, я пойду и немного отдохну.

— Тогда я отвезу вас домой.

— И оставите Николь здесь одну, чтобы она стала посмешищем? Не глупите! Я пришлю ваш экипаж обратно.

И, еще раз ласково улыбнувшись ему, она повернулась и помахала рукой встревоженной Николь.

Герцог сделал последнюю попытку:

— Элизабет, если вы уедете, все подумают, что вы огорчены.

Элизабет весело рассмеялась, она была в прекрасном настроении.

— Напротив, все увидят, насколько я вам доверяю, и я скажу друзьям, что вы взяли под свое покровительство леди Шелтон.

Эти слова привели герцога в замешательство. «Насколько я вам доверяю». Элизабет совсем не знает жизни.

У герцога было много женщин. Джентльмен не должен хранить верность жене, тем более невесте, он может содержать любовницу. Такие женщины не принадлежат к высшему обществу. Так принято. Леди из общества рады, что их мужья находят утешение на стороне, потому что слишком утонченны, чтобы удовлетворить их аппетиты, и занимаются этим разве что с целью зачать детей. Совсем другое дело Николь Шелтон. Узнай об этой связи Элизабет, она не простила бы его, не говоря уже о том, что это явилось бы попранием кодекса чести, обязательного для любого джентльмена. Леди Николь Шелтон была аристократкой.

Герцог проводил Элизабет к экипажу.

— До вечера, Хейдриан, — сказала Элизабет.

Герцог усадил ее в экипаж, и она помахала ему рукой.

Николь никак не могла прийти в себя. Почему он купил ее корзину, да еще за такую немыслимую цену? К тому же в присутствии Элизабет. Но главное — он спас ее от позора. Это дорогого стоило.

— Просто не верится, — взволнованно прошептала стоявшая рядом Регина. — Герцог Клейборо купил твою корзину! Ах, Николь! Ничего хорошего это не предвещает. Все подумали, что с тобой шутки плохи!

Николь едва заметно улыбнулась. Так вот что это значит? Или не только это? Регина ведь не знает, сколько раз она была в его объятиях, не знает, что Николь чуть было не отдалась ему.

— Лорд Хортенс ждет тебя. Иди. А я поеду домой и пошлю за тобой карету.

Вдруг Регина схватила сестру за руку.

— Николь! Смотри!

Николь проследила за ее взглядом и обомлела: герцог шел к возвышению, где в одиночестве стояла ее корзина. Герцог взял ее и направился к Николь.

— По-моему, он собирается с тобой позавтракать.

— Вряд ли, — возразила Николь с сильно бьющимся сердцем.

Герцог подошел.

— Леди, — проговорил он официальным тоном.

Первой опомнилась Регина и присела в реверансе.

— Ваша светлость, я… — Тут она заметила, что герцоги Николь пристально смотрят друг на друга. — Меня ждет лорд Хортенс, — еле слышно проговорила она, повернулась и упорхнула.

Первой нарушила молчание Николь:

— Зачем вы вернулись? На нас все смотрят.

— Ну и пусть. — С мрачным видом он протянул руку. — Пойдемте?

Николь заморгала.

— Я… я не понимаю.

Он сжал челюсти.

— Мы позавтракаем вместе, леди Шелтон, поскольку я купил вашу корзинку.

Она подняла на него глаза.

— Но… Элизабет?

— Элизабет это одобряет и, если бы не была такой усталой, присоединилась бы к нам.

Разочарование охватило Николь.

— Понятно.

Она повернулась, но руки его не приняла. Все ее мечты рухнули. А на что, собственно, она могла надеяться? Что он порвет с Элизабет прямо здесь? Просто они оба решили ее облагодетельствовать, только и всего.

Поняв, что Николь не примет его руки, герцог опустил ее, и глаза его потемнели. Они пошли рядом по лужайке и остановились на полянке, затененной тремя красными кленами. Герцог поставил корзину на землю, а Николь огляделась. Их было видно отовсюду, но этого следовало ожидать, как и любопытства, которое они вызывали.

— Вы принесли подстилку?

Николь покачала головой. Герцог снял охотничью куртку и расстелил на траве. Николь продолжала стоять.

— Садитесь, у меня нет чесотки.

Она посмотрела ему в глаза.

— Вы действительно собираетесь завтракать вместе со мной?

— Разумеется.

В глазах ее сверкнул гнев.

— Я не нуждаюсь в благотворительности.

— Очень даже нуждаетесь, — спокойно возразил он.

— И не просила покупать мою корзину!

— Не просили.

— Зачем же вы это сделали? — воскликнула она.

Он пристально посмотрел на нее.

— Потому что других спасителей не нашлось.

— Какая галантность! — с иронией произнесла Николь, уязвленная до глубины души.

— Вам стоило бы хоть на минуту расстаться с вашей гордостью, Николь. Из-за нее вы натворили массу глупостей.

— Это вас не касается!

— Садитесь же, — сказал он, вспыхнув от негодования. — Прежде чем мы устроим сцену и испортим все, чего достигли.

— Мне не нужно ваше покровительство, — с горечью произнесла Николь. — Оно необходимо вашей славненькой Элизабет, вот и идите к ней.

— Она как раз не нуждается в моем покровительстве, и глупо было с моей стороны предложить его вам, раз вы такая неблагодарная. А теперь сядьте.

Герцог толкнул Николь, и она невольно села на его куртку.

Он опустился на траву рядом с ней и, когда Николь уже была готова вскочить, удержал за руку.

— Мы все еще привлекаем внимание, сидите спокойно. Или вам недостаточно сплетен, Николь?

Она на мгновение закрыла глаза.

— Достаточно.

Он выпустил ее руку.

Открыв глаза, она обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Николь вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы. Она действительно нуждалась в его великодушии, и не только в великодушии.

Принадлежи он Николь, она прижалась бы к нему и рассказала о том, как несчастна. Он мог бы стать для нее гаванью, надежным убежищем, в котором она так отчаянно нуждалась, защитил бы ее от остального мира. Но он принадлежит Элизабет. И с этим ничего не поделаешь.

Он все еще смотрел на нее, очень пристально, словно читал ее мысли. И Николь стало не по себе.

Глаза его снова приобрели золотой цвет.

Он потянулся было рукой к ее лицу, но тут же опустил ее.

— Пожалуй, пора поесть, — сказал Хейдриан и взял корзину.

Николь не произнесла ни слова, не пошевелилась.

Охваченная неистовым желанием, Николь забыла обо всем на свете.

— Проклятие! Это невыносимо! — воскликнул герцог.

Он все понял. И Николь с радостью увидела страсть в его глазах.

— Я не могу, — прошептала она.

Он резко выдохнул.

— Если не можете, значит, у нас впереди очень долгий час.

Его слова вернули ее к действительности.

— Я полагаю, часа будет достаточно, если мы выдержим, — произнес он.

— Мы не нарушим приличий, если наш завтрак продлится час, а потом вы вернетесь к Элизабет.

— Само собой разумеется.

Эти слова подействовали на Николь, как ушат ледяной воды. Как может она желать мужчину, у которого есть невеста? Это низко и безнравственно.

— Давайте уйдем прямо сейчас, — резко сказала она, не поднимая глаз. — Скажете своим друзьям, что я само очарование, но у меня разболелась голова.

— Вы правы, — хрипло произнес он.

Николь протянула ему куртку и ждала, пока он ее наденет.

Пока они шли к длинной веренице экипажей, Николь думала о том, что в понедельник она уедет в Драгмор и они никогда больше не увидятся.

Кучер открыл дверцу кареты. Николь хотела войти в нее, но герцог вдруг схватил ее за руку.

— Николь, нам нужно поговорить.

— О чем? — грустно спросила она.

Герцог еще крепче сжал ее руку.

— Моя карета еще не вернулась. Вы могли бы подвезти меня в Клейборо.

— Ни за что!

Герцог подтолкнул Николь в карету, влез в нее сам и закрыл дверцу.

— В Клейборо, — бросил он кучеру. — А потом отвезете леди Шелтон домой.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Карета тронулась.

— Зачем вы это сделали? — воскликнула Николь.

Он повернулся к ней. Глаза его сверкали.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

Она улыбнулась через силу.

— В понедельник я возвращаюсь в Драгмор!

Он пристально смотрел на нее. Николь слышала, как бешено стучит у нее сердце. Она надеялась, что он попросит ее остаться, но он отвернулся и стал смотреть в окно.

Затем снова повернулся к ней.

— Значит, это прощание, — проговорил герцог.

— Да.

— Николь…

Она ждала, затаив дыхание.

— Вы необыкновенная, вы не похожи на других.

Николь не сдержала слез.

— Почему вы плачете? — Он коснулся ее лица.

Николь покачала головой, не сводя с него глаз. Он наклонился к ней. Она не шевельнулась. Она ждала поцелуя. Последнего. Чтобы навсегда запомнить его.

Он обхватил руками ее лицо и прижался губами к ее губам.

Поцелуй был нежный. Потом Хейдриан стал ласкать ее шею, покрыл ее поцелуями, требовательными, страстными.

Николь вскрикнула и скользнула под него. Она ощущала его возбужденную плоть. Он хотел ее. Страстно, безумно.

Неожиданно Хейдриан перестал двигаться.

— Карета уже некоторое время стоит.

Николь закрыла глаза.

— Будь я негодяем, мы бы кончили прямо здесь.

Герцог слез с нее и сел.

Николь тоже села.

— Я поехал с вами не ради этого.

— Я знаю.

— Я этого не хотел.

— Я не жалею.

— До свидания, — едва слышно произнес герцог, резко повернулся, распахнул дверцу и вышел из кареты, так и не попросив ее остаться в Лондоне.

Когда он закрывал дверцу, Николь в последний раз увидела его лицо. Оно было сурово и бесстрастно. Николь никогда не сможет его забыть. Глаза ее наполнились слезами.

Ей показалось, что он смотрит на нее, почудился его голос:

— Николь.

Она не решилась выглянуть в окно. Отвернулась и вытерла глаза.