Скандальная любовь

Глава 27

Герцог Клейборо с трудом сдерживал охватившую его ярость. Гостей не обманешь. И если Николь и дальше будет открыто выражать свою неприязнь к нему, придется забыть о приличиях и придушить ее на глазах у ошеломленных гостей.

Свадебное торжество происходило в доме герцога на Кавендиш-сквер. Церемония была пышная. Собор, прекрасное архитектурное сооружение, оказался достаточно просторным, чтобы вместить тысячу приглашенных. Николь в своем серебристом платье была восхитительна, однако прозрачная фата, сотканная из серебряных нитей, не могла скрыть выражение злости на ее лице.

Увидев, как она идет по проходу, Хейдриан лишился дара речи. В какой-то момент ему показалось, что он любит Николь, но его тут же охватила ярость.

Когда Николь подошла ближе, он увидел, что лицо ее мрачно. Она осмелилась унизить его, да и себя тоже, на глазах тысячи приглашенных.

Она шла, вздернув подбородок и сжав губы. Став рядом с ним у алтаря, даже не взглянула на него. Когда пришло время произнести обет, молчала. Хейдриан сжал ее руку так сильно, что она наконец заговорила. Герцог буквально кипел от гнева.

Любому из гостей было ясно, что новобрачная не испытывает радости. Что она несчастна.

На свадебном торжестве Николь не ела, не пила, даже не разговаривала.

— Мы уходим, — резко сказал он.

— Сейчас?

— Сейчас. Сию минуту.

Он встал, и Николь невольно последовала за ним, поскольку он держал ее за руку.

— Тогда позвольте мне переодеться.

— Вы вспомнили о приличиях? Поздновато, вам не кажется?

Она застыла.

— Торт разрежут не раньше чем через два часа.

— Мне наплевать.

— Оно и видно. — Она в ярости посмотрела на него.

— Кстати, почему вы хотите остаться? Вы явно не испытываете удовольствия от пребывания здесь.

— Уж лучше находиться здесь, чем уехать с вами.

Он холодно рассмеялся.

— Все ясно. Хотите отложить неизбежное? Боитесь остаться со мной наедине и выдать себя?

— Не боюсь, просто хочу оттянуть то, что мне крайне неприятно, — наше будущее.

— Если вы и впредь будете вести себя подобным образом, оно будет невыносимым.

— Вы мне угрожаете?

— Понимайте как хотите.

Он снова схватил ее за руку и повлек за собой. Она стала упираться.

— Вы жить не можете без скандалов.

— Это вы устраиваете скандалы, — прошипела Николь, но сопротивляться перестала.

Они задержались, чтобы проститься с родными. По дороге их то и дело останавливали, желали счастья, при этом многие смотрели на них с явным любопытством, поскольку вид у обоих был далеко не счастливый. Выйдя из дома, герцог буквально втолкнул в карету молодую жену.

Она забилась в самый дальний угол. Хейдриан сел напротив и жестом велел кучеру трогать.

— Надеюсь, вы собой довольны? — спросил Хейдриан, нарушив тягостное молчание.

— С какой стати мне быть чем-то довольной именно сегодня?

Она сидела в самом дальнем от него противоположном углу кареты. Как ни был он зол, он не мог не заметить, как она эффектна в своем серебряном свадебном платье, с черными распущенными волосами. Он вытянул ноги в небрежной манере, которая не соответствовала нараставшему в нем напряжению.

— Предлагаю вам изменить свое поведение. Теперь вы моя жена, и у вас нет выбора. Или вам нравится устраивать сцены?

Она сердито посмотрела на него.

— Вы знаете, что это не так.

— Но сегодня вы устраивали сцену за сценой.

— А чего вы хотели, если силой привели меня к алтарю?

— Существует только одно место, где вы мне послушны. Видимо, там и следует вас постоянно держать.

Николь вспыхнула. Он имел в виду ее страстную натуру.

— Надеюсь, вы шутите, — пробормотала она.

— Эта мысль представляется мне весьма привлекательной.

Карета вдруг показалась Николь очень тесной, Хейдриан сидел слишком близко. Она невольно думала о сегодняшней ночи, их первой брачной ночи.

В это невозможно поверить, но она стала его женой. Когда-то Николь об этом мечтала. Но с тех пор, казалось, прошла целая вечность. Напрасно он полагает, что сегодня ночью она примет его с распростертыми объятиями.

Но что будет дальше? Ведь впереди много ночей. Мысль о расторжении брака Николь прогнала прочь. Почему? Об этом она не задумывалась.

Хейдриан прервал ее размышления.

— Медовый месяц придется отложить, — сказал он.

— Прекрасно.

— У меня множество неотложных дел в Клейборо и других поместьях. Через три недели я освобожусь, и мы сможем отправиться в путешествие, если вам будет угодно.

Николь повернулась к нему, на ее лице отразилось отчаяние.

— Я никуда не хочу с вами ехать! Не хочу быть вашей женой! — Голос ее дрогнул. — Не хочу!

— Я устал это слушать. Мне надоело. — Герцог поморщился. — У меня тоже нет ни малейшего желания проводить медовый месяц со строптивой женой, — сказал он.

Медовый месяц — это для любящих супругов, а не для врагов, подумала Николь. С Элизабет он охотно поехал бы в Европу. Потому что любил ее. Николь почувствовала себя уязвленной и с трудом сдержала слезы.

Через пять часов они прибыли в Клейборо-Холл. Ночь выдалась беззвездная, темная, и Николь не могла рассмотреть дворец, который, как она слышала, был не менее роскошным, чем дворцы герцогов, принадлежавших к королевской семье.

В огромном вестибюле Николь замерла от удивления — столько слуг выстроилось в ряд, чтобы приветствовать ее, новую госпожу. Их было не меньше сотни. Хейдриан обратился к ним:

— Время позднее. Вы познакомитесь с герцогиней завтра в полдень. А сейчас возвращайтесь к своим обязанностям.

Слуги исчезли.

Герцогиня. «Вы познакомитесь с герцогиней завтра». Николь трудно было осознать свое новое положение. Она — герцогиня Клейборо.

— Вот наша домоправительница, миссис Вейг. Она проводит вас в ваши апартаменты.

Николь кивнула женщине с суровым лицом, которая молча стояла у лестницы. Хейдриан попросил ее оставить их на минуту. И миссис Вейг исчезла.

Вестибюль был просторнее бальной залы, с потолком высотой не в один этаж. Пол выложен зеленым мрамором с золотыми прожилками. Потолок поддерживали огромные белые колонны, украшенные наверху ангелами.

— Завтра я покажу вам дом, — сказал герцог. — Поскольку уже поздно, мы поедим в наших комнатах.

Николь уставилась на него, все еще пытаясь привыкнуть к мысли, что она теперь герцогиня Клейборо — одна из первых аристократок в стране.

— Я поднимусь наверх через полчаса, — сказал он. — Надеюсь, вы будете готовы.

Не успела Николь сказать ему, чтобы он не приходил к ней ночью, как он позвал домоправительницу и быстро ушел.

— Вы готовы, ваша светлость? — спросила миссис Вейг. Голос у нее был не такой суровый, как лицо.

— Да, благодарю вас.

Выражение лица домоправительницы смягчилось.

— Тогда пойдемте. Ваши чемоданы уже отнесли наверх.

Николь, охваченная дурными предчувствиями, последовала за миссис Вейг. Как она справится с таким домом? А ведь это всего лишь один из домов, которыми он владеет! Как он может надзирать за таким огромным штатом прислуги? Господи, она даже не знает, с чего начать! И Николь пожалела, что не изучала домоводство.

Взгляд Николь блуждал по бесконечным пролетам лестницы, рука скользила по гладким тиковым перилам. Ступени покрывала красная дорожка с золотым кантом. Огромные картины, среди которых были пейзажи и портреты кисти прославленных мастеров, смотрели на нее со стен.

На второй площадке они не остановились.

— Комнаты его светлости и ваши находятся на третьем этаже, — пояснила миссис Вейг.

Слова домоправительницы вернули Николь к реальности. Через полчаса Хейдриан будет у ее дверей. Сердце Николь учащенно забилось. Только бы ей удалось совладать со своим желанием. Как бы то ни было, более привлекательного мужчины, чем герцог, Николь никогда не видела.

Она умрет от стыда, если сегодня ночью герцог овладеет ею.

Николь вошла в свою спальню через великолепную гостиную, утопающую в розовом и белом тюле. Налево располагались кабинет, оклеенный обоями в вишневую полоску, гардеробная и туалет. Все было в бело-розовых тонах, даже мраморные полы в ванной. Николь с горечью подумала, что розовый цвет, видимо, был любимым цветом Элизабет. И эти комнаты будут напоминать ей о возлюбленной Хейдриана.

Пять горничных, среди них и ее тринадцатилетняя Энни, распаковывали ее вещи, за исключением двух чемоданов. Остальные вещи прибудут позднее, на этой же неделе.

На Николь нахлынула грусть.

— Благодарю вас, — сказала она горничным и домоправительнице. — Остальное я сделаю сама.

Ей хотелось остаться одной.

Все потрясенно обернулись и уставились на нее, кроме Энни, глаза у которой, едва она вошла во дворец, стали большими, как у совы. Наконец заговорила домоправительница, и голос у нее звучал приветливо, хотя в нем слышалось назидание:

— У вас, ваша светлость, достаточно прислуги, которая сделает все. Когда вам что-нибудь понадобится, просто потяните за ленту звонка.

Николь кивнула.

Миссис Вейг отпустила всех горничных, кроме Энни.

— Будут ли еще какие-либо указания?

— Только ванну.

— Ванна готова, — сказала домоправительница. — Доброй ночи.

Николь чувствовала себя опустошенной. Она опустилась на кровать — огромное пышное сооружение под пологом. Казалось, этому сооружению несколько веков. Одеяло было из бледно-розового бархата. Потом она увидела свою прозрачную ночную сорочку новобрачной, аккуратно разложенную на кровати. Меньше чем через полчаса Хейдриан придет к ней, чтобы выполнить свой супружеский долг.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — спросила Энни и покраснела. — Я хотела сказать, ваша светлость.

— Прошу тебя, Энни, не нужно этих формальностей.

Николь встала, раздвинула тяжелые белые драпировки, но ничего не увидела. Ночь была черной, как деготь, и туманной. Только несколько фонарей освещали покрытую гравием подъездную аллею.

— Энни, я хочу остаться одна, — сказала Николь.

Энни кивнула и поспешила к ближайшей двери. Открыв ее, оказалась в гостиной. Затем нашла дверь в коридор и тихо прикрыла ее за собой.

Николь била дрожь. Она посмотрела на розово-белую кровать, где лежала тонкая ночная сорочка, сшитая так, чтобы возбудить эротические аппетиты мужа.

Николь вспомнила его ласки и задрожала еще сильнее.

Она была близка к обмороку.

А что, если запереться и не пустить Хейдриана?

Не так полагается начинать брачную жизнь, Николь это понимала. Но не успела она сделать и шага к одной из запертых дверей, как он постучался.

Николь замерла на месте: «Может, это кто-то из горничных?» — подумала она.

— Да, — откликнулась Николь.

— Это я, — сказал Хейдриан.

Николь молчала. Открыть ли ему? Внезапно ее охватил страх.

— Николь! — позвал он. В его голосе слышалось нетерпение. — Полагаю, вы готовы?

— Нет, — выпалила она. — Не готова.

Он подергал ручку и сказал:

— Вы опять хотите оттянуть время? Это неразумно.

Она представила себе, как он опешил, обнаружив, что она заперлась.

— Хейдриан, я очень устала. Мне кажется…

— Я начинаю понимать, — тихо произнес он.

От его тона Николь похолодела.

— Откройте дверь, мадам.

Это была огромнейшая ошибка!

— Хейдриан! — воскликнула она, сожалея о столь глупом поступке — запереться от него в своей комнате. — Я очень устала, завтра мы с вами поговорим.

Ответа не последовало. Часы отбивали секунды. Николь обрадовалась, подумав, что он отступил. Ее замысел удался!

Дрожа всем телом, она прыгнула на маленькую бархатную софу, стоявшую у камина.

Она нервно рассмеялась и прижала руку к губам, потому что не могла остановиться. Господи, она прогнала его. И без особых усилий.

Вдруг какой-то щелчок привлек ее внимание. Дверь отворилась, и появился герцог с ключом в руке.

— Не смейте больше запираться, — сказал он, едва сдерживая ярость.