Скандальная любовь

Глава 18

После похорон прошло три долгих дня. Николь не появлялась в свете, потому что ей было не до развлечений. Ее знакомство с Элизабет не было ни близким, ни долгим, но потрясение от ее внезапной смерти все еще не прошло и действовало угнетающе.

Ее мысли были заняты герцогом. На похоронах она ощутила, как тяжело он переживает утрату, и его боль стала ее болью. Ей хотелось его успокоить. В то же время она испытывала боль от сознания, как сильно он любил Элизабет. Но эту боль она отбрасывала, потому что его страдания были гораздо важнее.

Николь должна его увидеть. Должна облегчить его горе, он должен знать, что она была там ради него. Конечно, придется нарушить правила приличия, но, с другой стороны, Хейдриан сейчас нуждается в ней больше, чем когда бы то ни было. Она нервничала, не зная, как он ее встретит, но ничто в этом мире не могло ее остановить.

Она знала от Регины и Марты, которые бывали в обществе после похорон, что герцог отказывается от всех приглашений и никого не принимает. Но ее он примет. В этом Николь не сомневалась.

Дворецкий позволил ей войти в огромный вестибюль с куполообразным потолком и взял ее визитную карточку. Приземистый человек с тяжелым подбородком внимательно посмотрел на нее, а потом сказал:

— Его светлость никого не принимают.

— Я знаю, — сказала Николь. — Но я друг герцога. Как вас зовут?

— Вудворд, — сказал он безучастно.

— Прошу вас, Вудворд, передайте его светлости, что я здесь. Он не откажется повидаться со мной.

Вудворд поколебался, но потом кивнул и пошел по коридору. Николь вздохнула. Ее била дрожь.

Герцог Клейборо был пьян.

Хейдриан не употреблял алкоголь с тех пор, как был строптивым четырнадцатилетним подростком, но сегодня решил напиться, чтобы уснуть, потому что много ночей не спал.

Горе камнем лежало на сердце. Только теперь он понял, что любил свою невесту. Не плотской любовью, ничего подобного не было. Но она запала ему в душу, и он тосковал по ней. Ему не хватало ее улыбки, ее доброты, безграничной душевной щедрости. Воспоминания преследовали его. Вот Элизабет учится ходить, а он, двенадцатилетний, смотрит на нее и потешается. Шестилетняя Элизабет падает с пони и плачет, он ее утешает. Тринадцатилетняя Элизабет робко предлагает ему печенье, которое сама испекла. Хейдриан впервые поцеловал Элизабет, когда ей исполнилось восемнадцать.

Слишком поздно он понял, что Элизабет была ему настоящим другом. Замкнутый по природе, он с Элизабет был откровенен. С ней Хейдриану было легко. Он принимал ее отношение к себе как должное, она была самоотверженна, поддерживала его в трудные минуты жизни, и если он не мог ответить ей тем же, находила ему оправдания.

Но теперь ее не вернешь. Хейдриан не представлял себе, как будет жить дальше.

Хейдриан верил в Бога, хотя в церковь ходил не часто, смерть Элизабет казалась ему вопиющей бессмыслицей. Но в жизни много нелепостей. К примеру, жестокость отца к матери, к нему самому. Может быть, Бога нет, нет справедливости и милосердия?

Возможно, он справился бы со своим горем, если бы не чувство вины, которое он испытывал.

Герцог залпом выпил еще стакан виски. Уже несколько дней он не выходил из библиотеки.

Образ Николь по-прежнему преследовал его, а ведь тело Элизабет еще не остыло в могиле. Черт бы ее побрал, эту Николь. А может быть, дело не в ней, а в нем самом?

В последние месяцы герцог совсем не уделял Элизабет внимания. Все его мысли были сосредоточены на Николь Шелтон.

Он, ублюдок, думает только о плотских утехах, он вылитый папаша.

Герцог закрыл глаза, но образ Николь не исчез.

Николь обладала кипучей энергией, экзотической красотой, неукротимой гордостью. Она была полной противоположностью Элизабет.

Он так далеко зашел по этой дороге, что мог остановиться только при помощи шотландского виски; по дороге, ведущей в глубины его самого темного, самого сокровенного внутреннего «я». И он никак не желал делать еще один шаг в этом направлении.

Было у него желание, тайное желание, от которого он не мог избавиться. Он хотел Николь.

Стук в дверь прервал его размышления.

— Войдите!

Появился Вудворд.

— К вам леди Николь Шелтон. Она настояла на том, чтобы я доложил вам о ней, ваша светлость.

Сердце у Хейдриана учащенно забилось. Желание, томительное желание жгло его.

— Гоните ее вон! — рявкнул он.

— Слушаю, ваша светлость, — с невозмутимым видом произнес Вудворд.

— Стойте! — окликнул его Хейдриан, когда дворецкий был уже у двери. — Я передумал. Проводите ее сюда.

Вудворд кивнул и исчез. Хейдриан заходил по комнате; кровь в нем кипела. Зачем она пришла? Неужели нельзя было подождать еще какое-то время приличия ради? Чего она хочет? Как она смеет?

Вудворд провел Николь в библиотеку, и Хейдриан жестом велел ему удалиться. Он впился в нее взглядом.

Перед ним была совсем другая Николь. В ее светлосерых глазах он прочел сочувствие. Или он слишком много выпил и это ему показалось? Перед ним стояла не та дикая ведьма, которую он так хорошо знал, не та женщина, которая призналась, что пытается его соблазнить.

— Хейдриан! Как вы поживаете?

— Прекрасно, — ответил он насмешливым тоном. — В конце концов, смерть чьей-то невесты — дело вполне обычное.

Наступило молчание. На лице Николь отразилось страдание. Герцог понял, что не смог скрыть своего горя, как делал это обычно.

— Мне очень жаль, — воскликнула она, но он прервал ее:

— Мне не следовало бы удивляться вашему визиту, не так ли? Вы всегда презирали условности. И все же я удивлен.

Николь не шелохнулась.

— Я не могла не прийти, — тихо произнесла она. — Хотела поддержать вас в вашем горе.

— Вы беспокоились обо мне? — недоверчиво спросил герцог. Ее полный участия взгляд тронул его.

— Разумеется.

— Могли быть и другие причины, — грубо сказал он. — Но поймите, Николь, между нами все кончено.

— Я понимаю.

— Не понимаете. Иначе не пришли бы.

— Хейдриан, я здесь именно потому, что понимаю, — мягко произнесла она. — Вам не следует быть одному.

— Я хочу быть один!

— Если это так, то почему вы разрешили мне войти?

Герцог пристально смотрел на нее. Он не мог отрицать очевидное. Он не хотел быть один — он хотел быть с ней.

— Уходите. Немедленно. Пока не поздно.

Она не шевельнулась.

— Вы что, не слышите? — в бешенстве закричал он. — Я велел вам уйти! Вон отсюда, вон из моей жизни!

Он швырнул стакан с виски в дверь позади нее. Стакан пролетел мимо ее головы и ударился о роскошную дверь.

Николь вздрогнула.

Хейдриан задыхался. В нем бушевали хорошо знакомые ему чувства. Он ненавидел себя, ненавидел ее.

— Вы дура. Я чуть не поранил вас.

— Но ведь не поранили, — прошептала она. — И не пораните.

Он резко отвернулся. Его била дрожь.

— Я знаю, вы страдаете. Вы набросились на меня потому, что больше не на кого набрасываться. То, что случилось, нелепо, несправедливо.

Герцог закрыл глаза. Образ Николь вытеснил образ Элизабет. Он снова хотел Николь и не мог с собой совладать.

— Пойду попрошу Вудворда принести чаю, — сказала Николь. Герцог изо всех сил старался взять себя в руки, обуздать свои желания.

Вернулась Николь. Едва она вошла, как сердце у него учащенно забилось.

— У вас очень усталый вид, Хейдриан. Прошу вас, сядьте. Вудворд сейчас принесет горячего чаю.

Желание захлестнуло герцога. Ни о чем другом он не мог сейчас думать. Даже о своем горе.

Герцог оперся о каминную полку и уставился на огонь. Образ Элизабет стерся из памяти.

Вудворд принес чай и удалился.

Воцарилось молчание, нарушаемое тиканьем настенных часов и потрескиванием огня в камине. Николь встала и подошла к нему. Он напрягся.

Она стояла так близко, что он ощущал исходившее от нее тепло.

— Хейдриан! Вы не хотите сесть?

— Нет.

— Может быть, подниметесь наверх и ляжете спать? Мне тяжело видеть вас в таком состоянии.

Ему тоже было тяжело. Он не шевелился, схватившись за каминную полку.

— Если бы я мог уснуть, Николь.

Она тихонько вздохнула. И когда она слегка коснулась его спины, Хейдриан едва не подскочил. Он закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы она обняла его. Но она этого не сделала, а стала растирать ему шею.

Хейдриан замер и еще больше напрягся. Он окончательно утратил над собой контроль.

— Николь! — воскликнул он, резко повернувшись и заключив ее в объятия. Она похолодела, но не оттолкнула его. Он привлек ее к себе и ощутил, как она дрожит.

— Все хорошо, — проговорила Николь, проведя рукой по его волосам, затем по спине. — Все хорошо.

Хейдриан долго не отпускал ее. Панический страх прошел, уступив место желанию.

Он был потрясен тем, как сильно нуждается в этой женщине.

Она обхватила ладонями его лицо.

— Всегда, — прошептала она, заглянув ему в глаза. — Я всегда буду рядом. — И она почти целомудренно коснулась губами его губ.

Хейдриан опустился на колени, потянув ее за собой. Когда она легла на спину, он осыпал алчными поцелуями ее лицо и шею.

— Николь, — прошептал Хейдриан. Он лежал на ней, она страстно прижималась к нему, отвечая на его поцелуи.

Хейдриан поднял ей юбки, высвободил свою плоть и ворвался в нее. Он забыл, что она девственница, забыл обо всем.

Через мгновение все было кончено. Придя в себя, Хейдриан с улыбкой произнес:

— Прошу прощения.

— Не надо просить прощения, — пылко сказала Николь. — Никогда не проси у меня прощения.

Вскоре Хейдриан почувствовал, что его клонит в сон, и, сжимая в объятиях Николь, подумал, что больше не будет противиться ни ей, ни самому себе. С этой мыслью он уснул крепким сном.