Скандальная любовь

Глава 31

Прошло немало времени, прежде чем дрожь отпустила Николь.

Всему виной стечение обстоятельств. На нее напали с ужасными намерениями, добряка конюха, когда он вступился за нее, чуть не убили. Одного этого было достаточно, чтобы вывести Николь из состояния равновесия, но реакция мужа на случившееся стала последним ударом.

Но что хуже всего, Хейдриан прав. Она поступила более чем опрометчиво, просто глупо. Окажись она на дороге с надлежащим эскортом, трое бродяг не посмели бы приблизиться к ней. Но она не только была без сопровождения, она была одета не так, как положено герцогине Клейборо. Из-за ее дурацкого поведения чуть не погиб человек.

Николь села на покрывало из розового бархата, как была, в грязной одежде, и обхватила себя руками. Она все испортила — ей не удалось стать настоящей герцогиней, у нее теперь нет ни единого шанса завоевать любовь мужа.

Услышав, как от дома отъехали несколько всадников, Николь подбежала к окну и увидела, что впереди скачет ее муж на своем поджаром вороном гунтере. Сердце у нее сжалось. Он погнался за теми, кто на нее напал.

В дверь постучали. Вошли миссис Вейг и Энни. Энни была взволнованна и бледна, миссис Вейг с трудом скрывала неодобрение.

— Приготовьте для ее светлости ванну, Энни, — сказала миссис Вейг и поставила рядом с креслом поднос с кексом и горячим шоколадом.

— Я подумала, вдруг вам захочется съесть что-нибудь сладкое, чтобы успокоить нервы.

Есть Николь не хотелось, но она кивнула.

Домоправительница порылась в гардеробной и достала теплый шерстяной халат и парчовые шлепанцы, отороченные мехом. Николь стянула сапоги, бриджи и рубашку. Энни крикнула, что ванна готова. Николь собиралась снять белье, как вдруг увидела, что миссис Вейг подбирает ее разбросанную одежду. Домоправительница никогда не занималась ее грязным платьем, и Николь насторожилась.

— Миссис Вейг, что вы делаете?

— Прошу прощения, ваша светлость, но его светлость приказали мне унести эту одежду.

Николь замерла на месте.

— И сжечь?

— Да.

Николь напряглась.

— Прошу прощения, ваша светлость, — повторила домоправительница и вышла, унося одежду.

Николь закрыла глаза. Она не сердилась — она была уязвлена. Последняя неделя казалась раем. А теперь она оказалась в аду.

Николь не выходила из своих комнат. Она с нетерпением ждала возвращения мужа. Надеялась, что по возвращении он будет спокойнее и рассудительнее. Она твердо решила исправить положение, наладить отношения с Хейдрианом. Она встретит его, как всегда, в библиотеке перед ужином и будет воплощением благопристойности. Если же это не подействует, она заберется к нему в постель, и он не сможет устоять.

Николь казалось, что она ждет возвращения мужа уже целую вечность. Придет ли он повидать ее? Рассказать, удалось ли найти бродяг, напавших на нее и О'Генри? Тогда она почувствует, какое у него настроение, прежде чем спуститься к нему в библиотеку. Неопределенность и ожидание были невыносимы.

Но Хейдриан не пришел. Она слышала, как он вошел в свои апартаменты, смежные с ее комнатами. Она ждала. Чутко прислушивалась к звукам, доносившимся из его комнат. Она решила, что он собирается встретиться с ней в библиотеке, но этого не произошло. Она слышала, как он вышел из своих апартаментов и пошел по коридору. Снизу до нее донесся шум.

К переднему подъезду подали экипаж. Николь бросилась к окну и увидела, как муж, одетый в дорожное серое пальто с многоярусными воротниками, садится в карету. Мгновение — и карета укатила прочь, окруженная кавалькадой ливрейных выездных лакеев.

Хейдриан уехал, даже не сообщив ей, куда едет и когда вернется.

Гордость не позволяла Николь спросить у миссис Вейг, куда уехал герцог. Но он взял с собой камердинера и дворецкого — а это дурной знак. Николь снова попросила Энни добыть какие-нибудь сведения. Горничная вскоре рассказала, что герцог уехал в особняк Клейборо в Лондоне и никто не знает, когда он вернется.

Неужели он все еще сердится на нее?

Или он совершенно с ней не считается?

На третий день Николь разозлилась по-настоящему. Неужели это способ наказать ее?

Разве она не просила прощения? Ведь она поклялась себе выезжать только с сопровождением и в надлежащем костюме. Ни у кого не будет оснований плохо отозваться о герцогине Клейборо. Муж будет ею гордиться. Но дома она будет делать все так, как ей хочется. Однако прежде всего надо наладить отношения с мужем.

Николь уже решила отправиться в Лондон, к мужу, как миссис Вейг вдруг сообщила, что к ней визитер. Кто бы это мог быть? — недоумевала Николь.

Миссис Вейг сказала, что это леди Стейси Уэрдингтон.

Николь охватило дурное предчувствие.

Она решила, что будет образцом благопристойности, настоящей герцогиней. Надела дорогое вечернее платье и все бриллианты, какие у нее были.

Через полчаса она спустилась в красный салон размером с бальную залу. Конечно, Стейси много раз бывала в Клейборо, но как гостье ей могла быть знакома едва ли четверть этой роскошной резиденции.

Стейси встала с диванчика.

— Добрый вечер, ваша светлость.

Николь подошла поближе и, когда увидела в глазах гостьи блеск, укрепилась в своих подозрениях.

— Здравствуйте, Стейси. Какой сюрприз. Миссис Вейг, принесите нам, пожалуйста, сандвичей. И чего-нибудь сладкого.

Николь улыбнулась. Она нарочно назвала ее просто Стейси. Потому что леди она станет, лишь когда выйдет замуж за аристократа.

Стейси тоже улыбнулась. Улыбка была смертоносной.

Николь опустилась в глубокое кресло. Стейси снова села на диван. Воцарилось молчание.

Прежняя Николь напрямик спросила бы Стейси, что ей нужно. Но герцогиня должна быть воплощением гостеприимства.

— Дороги стали совсем плохие, не так ли? Надеюсь, вы благополучно добрались?

— Вполне. А когда вернется Хейдриан?

Николь растерялась. Стейси известно, что Хейдриан в Лондоне, а не здесь, с ней.

— Прошу прощения?

— Из Лондона. — С лица Стейси не сходила улыбка.

— Как только завершит свои дела.

— Дела, видимо, срочные. Ведь прошло не больше недели, как вы обвенчались.

— Полагаю, весьма важные.

— Хм… Однако у него нашлось время сходить в дом номер двенадцать на Кроуфорд-стрит.

Николь понятия не имела, о чем идет речь.

— Возможно, у него и там дела.

— Так вы не знаете? — воскликнула Стейси. — Не знаете, что такое дом номер двенадцать по Кроуфорд-стрит?

— Не знаю.

Стейси торжествовала.

— Там у Хейдриана квартира. Уже много лет. Он содержит эти апартаменты для своей любовницы!

Краска сбежала с лица Николь.

— Я вам не верю.

— Вы, конечно, вышли за Хейдриана, не зная о его репутации в отношении женщин. Его теперешняя любовница считается самой красивой женщиной в Лондоне. Она француженка, кажется, актриса. Ее зовут Холленд Дюбуа.

Нет, подумала Николь, это неправда. Он не мог. Не мог пойти к другой женщине после того, что было между ними. Но ведь она знала, что у него есть любовница. Знала, какая у него репутация. И именно поэтому не хотела выходить за него. Николь была уверена, что настанет день, когда она ему надоест, и он пойдет к другим женщинам.

— Если не верите, почему бы вам не поехать и не убедиться самой? — с торжествующим видом спросила Стейси.

— Зачем? — ледяным тоном произнесла она. — У всех мужчин есть любовницы, и я, разумеется, знала о репутации своего мужа до того, как мы поженились. Ничего нового вы мне не сказали. Я — герцогиня Клейборо. Неужели вы думаете, что меня волнует его связь с какой-то актрисой?

Стейси была ошеломлена. Ее блаженное состояние исчезло.

— Ну что же, — сказала она раздраженно, — я только хотела вам помочь.

— Вы очень добры.

Стейси встала.

— Я вижу, моя дружба вам не нужна! Пожалуй, мне лучше уйти!

— Как вам будет угодно. — Николь тоже встала и вызвала миссис Вейг. — Прошу вас, проводите леди Уэрдингтон к выходу.

Николь знала, что это правда.

Но она не поверит, пока не увидит Холленд Дюбуа в доме номер двенадцать по Кроуфорд-стрит собственными глазами.

Она не поверит, что Хейдриан мог изменить ей после того, что между ними было.

Но конечно же, это правда.

Он волокита. И все об этом знают.

Николь выглянула из окна кареты. Как только Стейси отбыла, она немедленно выехала из Клейборо в Лондон, взяв с собой только Энни и не сообщив даже миссис Вейг, куда она едет. Добравшись до Лондона, она велела кучеру отвезти ее на Ковент-Гарден. Оставила Энни ждать в карете, а сама наняла кеб и доехала до дома номер двенадцать по Кроуфорд-стрит.

Если он здесь, она умрет. Нет, она будет сильной. Бесстрастной, холодной. Он не должен увидеть, какую боль причинил ей.

Николь даже не посмотрела на особняк с его кованой чугунной решеткой и крашеным кирпичным фасадом. Она вышла из кеба и попросила кебмена подождать. Она двигалась словно во сне. Медленно вошла в ворота и поднялась по ступенькам. Затем постучала в дверь старомодным бронзовым молотком.

Дверь отворил дворецкий.

Во рту у Николь пересохло.

— Мне бы хотелось поговорить с мисс Дюбуа.

Дворецкий пропустил ее в дом.

— Как вас представить?

Николь задумалась. Дворецкий не сказал, что здесь нет никакой мисс Дюбуа. Она на миг закрыла глаза, ей стало дурно. Значит, Стейси не солгала. Николь в этом не сомневалась.

Когда Николь открыла глаза, она уже владела собой.

— Это не имеет значения. Скажите вашей хозяйке, что я здесь.

Тон у Николь был повелительный. По крайней мере она научилась держаться как герцогиня — слишком поздно, когда это уже не имело значения.

Она прошла мимо дворецкого с высоко поднятой головой, грациозной, плавной походкой прямо в гостиную. Садиться не стала, перчаток и накидку не сняла. Дворецкий пошел докладывать.

Николь ждала, успев рассмотреть изящную мебель, персидские ковры, обои на стенах и пейзажи в рамах. Мисс Дюбуа живет недурно. Не по средствам…

Спустя несколько минут послышался женский голос:

— Вы хотели меня видеть?

Николь повернулась и увидела невысокую женщину в потрясающе дорогом платье с глубоким вырезом. Женщина была необычайно красива, красива настолько, насколько это возможно, — она была совершенна, как фарфоровая кукла. В синих глазах читалось недоумение, но, как только Николь на нее взглянула, недоумение исчезло.

— О Господи! — воскликнула Холленд Дюбуа. — Это вы! Прошу вас, садитесь, ваша светлость.

Николь прошла мимо нее в холл.

— Подождите! — крикнула ей вслед Холленд Дюбуа. — Зачем вы пришли? Подождите!

Николь не остановилась. Кое-как добралась до кеба, и, когда села, из глаз хлынули слезы. Все ее мечты рухнули.