Смертельная клятва

12

КАИН

Боль рикошетом пронзает мое тело, когда голые костяшки пальцев ударяются по лицу, заставляя меня отшатнуться назад. Впервые за три раунда с начала этого боя мой соперник нанес удар.

Я дам ему это. В конце концов, у него уже идет кровь из носа, и я почти уверен, что сломал ему одно из ребер. Может быть, два. Я могу позволить ему один удар.

Боль почти приятная, она прорывает клубок эмоций, с которыми я боролся последние два дня, с такой резкой точностью, что впервые с тех пор, как я покинул дом Сабрины, я чувствую ясность ума. Я резко вздыхаю, качаю головой, когда кровь брызжет на пол ринга, и бросаюсь в атаку на своего противника.

Мясистый звук моего кулака, ударяющего его твердый живот, наполняет мои уши. За ним следуют его ворчание и стон боли, и я чувствую пение в своей крови, чувство удовлетворения, когда я снова ударил его, заставляя его откатиться назад к веревкам. Толпа вокруг нас аплодирует, выкрикивая мое и его имя делая ставки в последнюю минуту. Люди проталкиваются к веревкам, чтобы приблизиться к насилию, которое питает их тем, ради чего они сюда пришли.

После переезда сюда мне не потребовалось много времени, чтобы найти бои, в которых мне нравится принимать участие. Никаких официальных организаций, правил безопасности или даже каких-либо реальных правил. Только голые костяшки пальцев и кровь, деньги, передаваемые из рук в руки, и выход гневу и напряжению, кипящим в моем нутре на протяжении всех недель.

Этот мой первый бой здесь. Шансы на мою победу были низкими, поскольку никто из тех, кто часто посещает этот склад в глуши, меня не знает. Но после сегодняшнего вечера все изменится. Это почти разочаровывает, есть что-то столь же захватывающее в том, чтобы появиться из ниоткуда, и видеть удивление моего противника, когда я его побеждаю…

Точно такое, как у мужчины передо мной.

Он отскакивает от веревок, когда мой кулак врезается ему в лицо, достаточно сильно, и я ожидаю, что после этого у него расшатаются зубы. Моя голая рука забрызгана кровью, когда я ударяю его снова, сломав ему нос, и я чувствую еще одну удовлетворенную дрожь, когда я чувствую, как он трескается и поддается силе моего кулака. Мужчина падает вниз. Я считаю до десяти, нависая над ним, ожидая, чтобы ударить его снова, если он попытается подняться, но он этого не делает. Вырубился полностью.

Я отступаю назад, поднимая кулаки под аплодисменты толпы. Я слышу легкое недовольство от людей, проигравших деньги, но даже большинство из тех, кто проиграл сегодня вечером — довольно много, учитывая, что никто на самом деле не думал, что я выиграю, все равно хрипло выкрикивают свою поддержку. Большая часть толпы пришла сюда ради развлечения, а не ради выигрыша.

Кровь стучит в моих ушах, когда я, шатаясь, выхожу с ринга, забирая деньги, которые букмекер сунул мне в руку, свою часть выигрыша от моей победы. Я вслепую направляюсь к задней двери склада, к импровизированной «раздевалке» снаружи. Это не более чем сарай с зеркалом и несколькими скамейками, но сейчас он пуст, а это то, что мне нужно.

Я сейчас даже не ощущаю боли. Я чувствую вкус крови на губах, а когда смотрю на свои руки, вижу, что голая кожа на костяшках пальцев разбита, покрыта синяками и окровавлена. Но мой адреналин слишком высок, чтобы это почувствовать.

Что бы подумала Сабрина, если бы увидела меня сейчас?

В тот момент, когда она приходит мне в голову, это все равно, что подлить бензин в огонь. Я не разговаривал с ней с момента нашего свидания два дня назад, говоря себе каждый раз, когда возникает искушение написать ей, позвонить ей или проехать мимо ее дома, что сейчас лучше дать ей немного места. Что если я не дам ей остыть после того, что мы сделали вместе, она сбежит, и тогда мне придется решать, что мне делать дальше.

Но сейчас я далек от контроля. Адреналин боя струится по моим венам, мой член уже наполовину тверд от ощущения крови и насилия, и мое тело требует большего. Я только что закончил драться и теперь хочу трахаться. Так было всегда. Бои всегда возбуждали меня, оставляли меня напряженным и чертовски возбужденным с той минуты, как я, шатаясь, покидал ринг. Но обычно для этого есть простой выход. Я потерял счет тому, сколько раз женщина следовала за мной с ринга обратно на импровизированную площадку, устроенную для бойцов, сколько раз я трахал женщин через скамейку или возле своей машины в темноте парковки. Я долгое время думал, что эти оргазмы, подпитываемые насилием и стремлением к победе, были лучшими, которые я когда-либо испытывал.

Но бинго, лучший оргазм, который я когда-либо испытывал, был от лица невинной девственницы, делавшей мне неуклюжий минет, и с тех пор я провожу каждый день в состоянии возбуждения, пытаясь предотвратить потребность в большем.

Я хочу ее. Сегодня вечером.

Я выиграл, и, прислонившись к стене возле склада и глядя на кровь другого мужчины, покрывающую мои костяшки пальцев в слабом лунном свете, я хочу получить приз. Мне нужно то, за чем я гонялся с тех пор, как узнал, кем была Сабрина Миллер.

Я хочу ее.

Мой член пульсирует, напрягаясь на шелковистой ткани моих шорт, и это просто возвращает другие, столь же пробуждающие воспоминания о ней в спортзале, когда мы впервые поцеловались и когда я трахал ее рот.

Девственность Сабрины принадлежит мне. Она об этом знает, и я уже потребовал ее у нее. И сегодня вечером я хочу выполнить это обещание.

Я поворачиваюсь, шагая в импровизированное пространство, наклоняюсь и поправляю член одной рукой, чувствуя, как он пульсирует в моей ладони. Вспыхивает желание погладить себя до быстрого, беспорядочного оргазма, искушение быстрого облегчения дает о себе знать. Но будет намного лучше, если я подожду, прежде чем войти в нее.

Хватая телефон, я быстро прокручиваю список до ее имени, набираю сообщение и опускаюсь на скамейку.

КАИН: Я хочу тебя увидеть. Я дал тебе пространство, но больше не могу. Могу ли я прийти?

Это прямо и по делу, может быть, даже слишком, но я сейчас не могу мыслить достаточно прямо, чтобы сформулировать что-то получше. Экран темнеет на несколько долгих мгновений, и я начинаю задаваться вопросом, не собирается ли она просто проигнорировать меня, если та первая ночь была слишком трудной, и она решила закончить со мной.

Как будто это вообще возможно.

Я не смогу забыть Сабрину.

Мой телефон вибрирует, и я провожу пальцем вверх по экрану, не обращая внимания на болезненный толчок в руке. Появляется имя Сабрины, и моя грудь сжимается вместе с членом.

САБРИНА: Да. Можешь.

САБРИНА: Я тоже хочу тебя увидеть.

Через долю секунды я встаю со скамейки и направляюсь к своему грузовику. Здравая часть моего разума кричит где-то в глубине души, что сначала мне следует пойти домой, что мне нужно привести себя в порядок, прежде чем я пойду к Сабрине. Прозвище «принцесса» в основном предназначено для того, чтобы задеть ее, но я не уверен, какова будет ее реальная реакция, если я появлюсь на ее пороге с запекшейся кровью другого мужчины. Она может меня выгнать, и что тогда? Либо я отказываюсь идти, либо все равно оказываюсь дома, сжимая кулак.

Все мое тело реагирует на эту мысль, восставая против нее всеми фибрами своего существа. Это больше, чем просто желание, она нужна мне сегодня вечером. Мне нужно заявить на нее права.

Я завожу грузовик с намерением сначала поехать домой, принять душ и надеть чистую одежду. Но на полпути я понял, что вообще не двигаюсь в направлении к своему дому. Я направляюсь к Сабрине, и когда осознаю это, уже не могу заставить себя развернуться. Это похоже на магнит, как будто крюки впились в меня и притянули к ней, и вместо этого я нажимаю на газ, ускоряясь в срочном стремлении добраться до нее быстрее. Я тверд как камень, мое тело напряжено от настойчивой потребности.

Я подхожу к ее двери преодолевая по две ступеньки за раз, дергаю ручку, хотя знаю, что она будет заперта. К моему удивлению, она поддается, и я понимаю, что она, должно быть, открыла ее, как только узнала, что я уже еду. Каким-то образом это только усиливает желание, пульсирующее в моих венах. Я распахиваю дверь, плотно закрывая ее за собой, только чтобы поднять голову и увидеть, как Сабрина выходит из кухни с нервным выражением лица.

— Я слышала твой грузовик, — медленно говорит она, и у меня по спине пробегает дрожь, когда я вижу, как ее зубы царапают ее полную розовую нижнюю губу. Ее взгляд скользит по мне, охватывая меня, и на смену беспокойству приходит выражение испуганного беспокойства. — Каин, что случилось…

Что-то щелкает внутри меня, этот рев в ушах блокирует все, что она могла бы сказать, и я пересекаю комнату в три быстрых шага, моя рука обхватывает ее за талию, когда я прижимаю ее к себе, моя другая рука в ее волосах, и я откидываю ее голову назад.

А затем, не обращая внимания на болезненный порез на губах, я прижимаюсь губами к ее губам.