Смертельная клятва

4

САБРИНА

— Не двигайся, черт возьми.

Слова, кажется, звучат глухим эхом в моих ушах, когда я начинаю слегка кивать, но затем спохватываюсь. Я не могу оторвать взгляд от змеи, ее злобные глаза-бусинки устремлены на меня. В любом случае, я не думаю, что смогу двигаться. Я знаю, что и раньше мне было так страшно, например, в ту ночь, когда меня чуть не похитили в Чикаго, но сейчас я не могу вспомнить, что я чувствовала. Все, что я чувствую, это холодный, ледяной ужас, скользящий по моим венам, когда огромная змея снова трясет на меня хвостом, предупреждая меня, чтобы я отошла.

Вот только для этого уже слишком поздно. В тот момент, когда я вздрагиваю или двигаюсь, я знаю, что он нанесет удар.

— Не двигайся, — повторяет Каин, и я слышу медленный звук, словно что-то касается кожи. — Это будет громко. Постарайся не вздрагивать.

Это последнее предупреждение, которое я получаю, прежде чем увижу движение Каина. Он в мгновение ока поднимает пистолет, и я лишь краем глаза улавливаю его мельчайшие движения, прежде чем змея тоже замечает это движение, нанося молниеносный удар в тот самый момент, когда в моих ушах внезапно начинает звенеть резкий треск выстрела.

Я кричу. Я ничего не могу с этим поделать. В одну секунду змея приближается ко мне, и я инстинктивно отпрыгиваю назад, не в силах заставить себя оставаться на месте, как того требовал Каин. А затем, в следующий момент, я дрожу, как лист, глядя на окровавленное тело змеи, почти перевернутое пополам пулей с близкого расстояния.

Каин тяжело дышит рядом со мной.

— С тобой все в порядке? — Требует он, делая два быстрых шага в мою сторону. Его рука касается моей спины, удерживая меня, и я втягиваю воздух, в то время как давление его пальцев на мой позвоночник, кажется, вызывает во мне жар.

Это просто шок, говорю я себе, чувствуя, что впадаю в какой-то ступор, меня неудержимо трясет, когда я смотрю на потрепанную фигуру погремушки. Теперь, когда она вытянута в таком виде, я вижу, что он такой же длины, как моя рука. Может быть даже длиннее.

Каин засовывает пистолет обратно в кобуру, вытаскивая что-то похожее на охотничий нож. Его челюсть сжимается, когда он резко приседает и злобно вонзает нож в дюйм ниже головы змеи. Я задыхаюсь, когда он проводит сквозь нее нож, кровь проливается на осенние листья, когда он разрезает змею на части. Он хватает части, и я еще раз вскрикиваю от шока, когда он делает шаг вперед и бросает их в реку, текущую чуть ниже холма — звук движущейся воды, который я услышала ранее.

— Сабрина. — Он произносит мое имя, на этот раз более спокойно, но в его голосе все еще чувствуется резкая, напряженная нотка, когда он поворачивается ко мне. — С тобой все в порядке?

Я медленно киваю, пытаясь решить, так ли это на самом деле. Насилие, с которым Каин убил змею, было почти таким же шокирующим, как и само существо.

— Тебе обязательно было… разрезать ее? — Тихо спрашиваю я, понимая, насколько нелепо я звучу, даже несмотря на то, что слова вылетают из моего рта. Но что-то в этой жестокости заставляет меня чувствовать себя еще более испуганной, чем раньше.

Каин какое-то время смотрит на меня, возможно, загадочно.

— В клыках все еще есть яд, даже после того, как она мертва, — наконец говорит он. — Какое-то животное пройдет мимо и наступит на голову, и оно все равно может умереть от «укуса». Безопаснее разрезать на части и избавиться от них.

— Ой. — Слово все еще звучит слабо. — Это имеет смысл. — Так и есть, но я все еще чувствую себя неспокойно.

— Что ты здесь делала? — Резкость все еще сохраняется в его голосе, и я резко поднимаю глаза, чувствуя легкую вспышку бунта. Я не могу не возмущаться намеком в его тоне, что мне не следует гулять, когда захочу.

Всю свою жизнь я была ограничена ожиданиями и правилами. Если бы мне пришлось начать новую жизнь заново, я бы надеялась, что, по крайней мере, смогу принимать некоторые собственные решения о том, как пойдет эта жизнь. Но я продолжаю сталкиваться с ограничениями на каждом шагу. Агент Колдуэлл дал мне многое.

— Я вышла на пробежку. — Мой голос, вероятно, более отрывистый, чем следовало бы, учитывая, что Каин только что спас меня от укуса змеи, который мог меня убить, но сейчас я слишком потрясена и раздражена, чтобы беспокоиться об этом. — Насколько мне было известно, это общественная собственность? Общественные тропы?

Рот Каина дергается от удовольствия.

— Так и есть, — подтверждает он. — Но тебе следует быть осторожнее, городская девочка. Это веселье перерастает в улыбку, как будто он находит это прозвище забавным. Я точно нет. — Очевидно, что ты не привыкла к дикой природе здесь. Большинство людей, пользующихся этими тропами, знают, что нужно опасаться таких вещей, как гремучие змеи.

— Я… — я слегка запинаюсь. — Я думала, что здесь слишком холодно. — Дрожу я, как бы подчеркивая свою точку зрения, хотя тряска определенно все еще от страха, а не от холода. Во всяком случае, от испуга моя кровь бьется так быстро, что мне кажется, что мне становится немного жарко.

— По большей части это так. Но та грелась под послеполуденным солнцем. — Каин указывает на забрызганные кровью листья и перевернутый камень, и я понимаю, что он имеет в виду. Там, где свернулась змея, есть теплый участок солнечного света, несомненно, успевший проникнуть туда до того, как наступит декабрьская прохлада.

Мне почти становится плохо. На самом деле она не делала ничего плохого, это я ее потревожила. Испугалась, так же сильно, как и боюсь сейчас.

Возможно, это тоже просто шок.

— Давай, я провожу тебя домой. — То, как Каин говорит это, не терпит никаких споров, и я оцепенело киваю. Его рука снова касается поясницы, побуждая меня вернуться на тропинку, и я чувствую прилив тепла, точно так же, как в первый раз, когда он коснулся меня. Меня это пугает, потому что я не могу припомнить, чтобы когда-либо раньше у меня была такая реакция на прикосновение мужчины ко мне.

Какой бы защищенной и драгоценной я ни была до всего этого, лишь немногие мужчины когда-либо прикасались ко мне, и всегда очень социально приемлемыми способами. Максимум — рука на спине или рука, когда я танцевала с ними на гала-ужинах. И хотя прикосновения Каина не сильно отличаются от тех осторожных прикосновений, с которыми эти мужчины прикасались ко мне в прошлом, что-то в них ощущается по-другому.

Есть что-то в том, как его ладонь прижимается к моей пояснице, направляя меня по тропе. Он не имеет на мне никаких интересов, меньше, чем когда-либо имели те мужчины, которые могли бы попытаться ухаживать за мной с одобрения моего отца… но в его прикосновениях есть что-то собственническое. Меня пронзает неприятный жар, и я немного ускоряюсь, иду вперед, так что его рука ускользает от моей спины.

Я не знаю, почему он заставляет меня чувствовать себя так, и я не знаю, что означают эти чувства. Но есть что-то в Каине, возможно, его энергичность, что привлекает меня настолько же, насколько и пугает. И учитывая, что вся моя жизнь полна потрясений, я не могу позволить себе даже подумать о том, чтобы попытаться распутать и это.

К счастью, я прошла по тропе не более полумили, так что до моего дома идти не так уж и далеко. Дрожащими пальцами я вытаскиваю ключ из кармана на молнии на леггинсах, отталкивая Каина, когда он пытается помочь. Меньше всего я хочу, и последнее, что мне нужно сейчас, это его рука, касающаяся моего бедра.

Мне удается открыть дверь, и я делаю несколько шагов в прихожую, когда слышу позади себя тяжелые шаги его ботинок.

— Я в порядке. — Мои пальцы все еще дрожат, что выдает тот факт, что со мной, вероятно, не все в порядке. Но мне не нужно, чтобы Каин сейчас нависал надо мной. Мне нужно пространство. Мне нужна минута, чтобы осознать все, что только что произошло. — Пожалуйста. Я просто сейчас хочу побыть одна в своем доме.

Мой дом. Я даже не могу припомнить, чтобы когда-либо говорила об этом месте так раньше. Это дает мне крошечный проблеск надежды на то, что, возможно, я начинаю акклиматизироваться. Начинаю понемногу приходить в себя.

Каин колеблется, и я глубоко вздыхаю, стараясь выглядеть как можно более спокойной.

— Послушай, я ценю твою помощь. Я не знаю, что бы произошло, если бы тебя там не было… на самом деле, я имею довольно приличное представление о том, что произошло бы, и это ужасает. Я очень благодарна, что ты был там. Но сегодня вечером мне нужно привести себя в порядок и найти свежую одежду для посещения моего книжного клуба, а времени у меня мало, так что… — Я замолкаю, надеясь, что он поймет намек.

— Книжный клуб, да? — Рот Каина дергается в намеке на улыбку. — Что ж, тогда я оставлю тебя в покое. Будь осторожна, если решишь снова пробежаться по этим тропам. Я не могу обещать, что буду там каждый раз.

— Что ты там делал сегодня? — Выпаливаю я вопрос, прежде чем успеваю обдумать его, и Каин делает паузу, на его лице пробегает легкая вспышка чего-то, похожего на раздражение. Как будто ему не нравится, что я спрашиваю.

— Патрулировал, — говорит он, его голос звучит немного резче, чем обычно, а улыбка исчезает. — Моя работа. Следить за некоторыми вещами. И хорошо, что я был там и делал это. Иначе кто знает, что бы произошло? — Снова появляется намек на улыбку, но она уже не кажется такой дразнящей, как раньше. — Тебе точно нужен кто-то, кто присмотрит за тобой, городская девочка.

— Я могу позаботиться о себе. — Но слова выходят пустыми и плоскими. Правда в том, что я не знаю, смогу ли я. Всю мою жизнь до этого за мной присматривали другие. Телохранители. Обслуживающий персонал. А меня все равно едва не похитили и не отправили на немыслимую судьбу. Мне никогда раньше не приходилось заботиться о себе, и у меня нет никаких оснований думать, что я буду особенно хороша в этом.

Но меньше всего мне хочется признаться в этом высокомерному красивому шерифу передо мной.

Каин усмехается.

— Тогда хорошо, что так. — Понятно, что он мне не верит, и при этом по коже пробегает раздражение, но я отпускаю его. — Увидимся, Сабрина.

Я наблюдаю, как он идет, чувствуя себя не в своей тарелке, разочарованная и все еще в легком шоке от всего этого инцидента. Я подумываю написать Мари и сказать ей, что не смогу прийти сегодня вечером на встречу книжного клуба, но голос Колдуэлла звучит где-то в глубине моей головы, напоминая, что мне нужно приспособиться. Участвовать в делах. Стать частью сообщества.

Конечно же, то, что меня чуть не укусила гремучая змея, является веским оправданием?

Я вздохнула, дотащилась до спальни и схватила корзину для белья. У меня как раз достаточно времени, чтобы что-нибудь постирать, высушить и принять душ, прежде чем Мари должна забрать меня. И что бы я ни чувствовала, лучше придерживаться своих планов, чем торчать вечером дома и думать об очередном потрясении. Верно?

Мне удается забросить вещи в стиральную машину, прежде чем я снимаю беговую одежду и иду в душ. Я опускаю голову под горячую воду, которая омывает меня, медленно расслабляя мышцы, напряженные после встречи со змеей и Каином.

Я ненавижу прозвище «городская девочка», но в одном он был прав: я ни к чему из этого не привыкла. Я никогда в жизни не видела змей, кроме зоопарка. Я совершенно не была готова к этой встрече и недостаточно задумывалась о том, чего мне следует опасаться, выбегая вот так в лес.

Еще одна дрожь пробегает по моей спине, когда я вспоминаю глаза-бусинки змеи и угрожающий хрип. Если я больше никогда в жизни не столкнусь с чем-то подобным, то это будет слишком поздно. Этого бы даже не произошло, если бы я не была так сосредоточена на шорохе деревьев…

Дерьмо. Я кусаю губу, стоя под горячими струями воды, вспоминая звук шагов, которые, как я была уверена, я слышала в лесу, отвлечение, которое было причиной того, что я споткнулась о укрытие змеи. Были ли это шаги Каина?

Их не могло быть. Я не детектив, но они были слева от меня, когда он появился прямо позади меня. И я услышала их всего за несколько секунд до того, как споткнулась, потревожив змею, он был там несколько мгновений спустя. Эти звуки были чем-то другим.

Может это был олень или еще какие-нибудь дикие животные. Я говорю себе это, натирая волосы шампунем, пытаясь успокоиться. Я просто не привыкла жить в таком месте, поэтому все звуки кажутся странными. Я слишком остро реагирую.

Я выбрасываю эту мысль из головы, заканчивая принимать душ, быстро вытираясь, обертываясь полотенцем и иду бросить белье в сушилку. Это должно быть сделано к тому времени, как я закончу сушить волосы, поэтому я возвращаюсь в ванную и вытаскиваю из шкафчика под раковиной маленький дешевый пластиковый фен, который я купила в Таргет.

Я уже не первый раз скучаю по своему арсеналу дорогих парикмахерских инструментов, которые были у меня дома. Мои модные расчески и дорогие кремы и пенки для укладки. У меня есть флакон термозащитного спрея, который я поймала, когда Мари в последний раз водила меня в Sephora, и плоская расческа, которую я там купила, и все. Моя стрижка и цвет достаточно хороши, поэтому мои волосы по-прежнему выглядят хорошо даже с минимальными усилиями, но мне все еще не хватает возможности делать то, что я делала раньше. У моих волос нет естественных волн поэтому, если к ним больше нечего добавить и нет щипцов для завивки, они гладко и прямо свисают мне на плечи. Блестящие и красивые, но я привыкла прикладывать гораздо больше усилий, поэтому это все странно для меня. Точно так же странно вытаскивать свое белье из сушилки, бросать его на кровать и рыться в небольшой куче, чтобы найти пару темно-синих джинсов и легкий свитер открытой вязки цвета тыквы, который я натягиваю поверх серой майки.

Я засовываю ноги в ботильоны и смотрю на себя в зеркало. Я до сих пор не узнаю себя такой, и мне интересно, сколько времени мне понадобится, чтобы почувствовать себя самой собой. Я ловлю себя на том, что чаще всего просматриваю список того, что меня делает, пытаясь вспомнить, кем я являюсь вне той жизни, которой жила раньше, и жизни, которой живу сейчас.

Адрес, особняк, дизайнерская одежда, телохранители, насыщенный светский календарь — эти вещи не делают человека. Это аксессуары, дополнения. Оформление витрины для человека.

Мне нравится мода. Мне нравится путешествовать. Мне нравится пробовать новые продукты. Я люблю читать, поэтому я не отменила сегодняшний вечер в книжном клубе. Небольшая часть меня воодушевлена этим, даже если я беспокоюсь о том, как меня там примут.

Как обычно, Мари очень рада меня видеть, когда забирает меня.

— Ты выглядишь немного бледной, — замечает она, когда я сажусь на пассажирское сиденье ее минивэна. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Я просто… я ходила на пробежку раньше, после того, как ты меня высадила. На те тропы за моим домом. И у меня кое-что стряслось… небольшой несчастный случай. — Я рассказываю ей о звуках в лесу, которые заставили меня споткнуться о камень, о змее и о том, как Каин спас меня от этого. К тому времени, как я заканчиваю, у Мари широко раскрытые глаза, она ненадолго поворачивается, чтобы посмотреть на меня, а затем быстро переводит взгляд обратно на дорогу.

— Он выстрелил? Он должен быть быстрым, чтобы настигнуть цель до того, как она поразит тебя. Ух ты! — Она обмахивается усмехаясь, на ее лице озорное выражение. — Я думаю, что он может быть к тебе неравнодушен.

Я хочу рассказать ей о том, как Каин пригласил меня на свидание, пока он сидел за моим кухонным столом. Но я знаю об этом лучше. Если я что-нибудь и знаю о Мари, то, она так сильно вцепится в это, что я никогда не услышу этому конца. — Он разрезал ее позже, — бормочу я, пытаясь вернуть разговор к тому, что произошло на самом деле. — Выбросил ее в реку. Это было своего рода… жестоко.

— Ну, думаю он знает, что делает. — Мари одобрительно кивает, как будто это что-то для нее подтверждает. — Хорошо, что он был там.

— Ага. Он просто… это часть работы шерифа? Патрулировать тропы? — Я кусаю губу, понимая, насколько параноиком я звучу, но ничего не могу с собой поделать. Если кто и сообщит мне, если что-то пропущено, так это Мари. — Мне казалось, что я слышала чьи-то шаги в лесу прямо перед этим, но это определенно был не он.

Мари пожимает плечами и сворачивает на дорогу, ведущую к дому Синди, где находится книжный клуб. Судя по всему, ее пригласили на это место добровольно, поскольку детей у нее нет, а значит, ее дом — самый спокойный вариант.

Честно говоря, это, вероятно, был бы мой дом по такому определению. У меня нет парня, мужа или детей, но к тому времени, когда я приехала, дом Синди уже был выбранным местом, и, к счастью, никто не предложил сменить место встречи.

— Я имею в виду, конечно, — говорит Мари, выезжая на подъездную дорожку. — Он отвечает за безопасность города. А он новенький, так что хорошо, что он знакомится с окрестностями. В этом есть смысл.

Я киваю, забирая сумочку, а Мари глушит машину. Я просто параноик, напоминаю я себе, выскальзывая из машины и следуя за ней к ярко выкрашенной красной двери перед домом Синди, облицованным белой черепицей. Двор представляет собой буйство тщательно выращенных цветов фиолетовых, желтых и оранжевых мумий, цветущих вдоль фасада дома и по краям ступенек. Когда Мари открывает дверь и я вхожу за ней, меня мгновенно поражает аромат корицы, сахара и разнообразных жареных блюд.

Остальные женщины уже собрались в гостиной, сидя с напитками в руках и экземплярами книги на коленях. Посреди журнального столика стоит тарелка с чем-то похожим на сникердудл и тарелка с жареными закусками, как мне кажется, я вижу там сырные палочки, картофельные чипсы и мини-кальцоне.

— О, хорошо, вы здесь! — Весело говорит Синди, обнимая Мари и улыбаясь мне. Мои чувства это не задевает, я прекрасно понимаю, что Мари — единственная здесь, кто мне по-настоящему симпатичен. Другие женщины все еще не уверены во мне, и я не могу их винить.

Я иду на кухню, где в мультиварке нагревается глинтвейн из яблочного сидра. Я долго смотрю на него, прежде чем наконец перевести дух и налить немного в кружку, прежде чем вернуться в гостиную, чтобы присоединиться к остальным. Мари любезно предоставила мне место рядом с собой, и я тянусь за печеньем, надеясь, что его будет достаточно для моего урчащего желудка. Я не могу заставить себя съесть жирные сырные палочки или картофельные чипсы.

Я пытаюсь сосредоточиться на рассказе Дафны о том, почему она взяла в руки именно эту книгу в этом месяце, но мои мысли все время возвращаются к инциденту, произошедшему в пути…и к Каину.

— Сабрина? С тобой все в порядке? — Синди спрашивает меня со своего места, но это не вызывает такого беспокойства, как у Мари. Кажется, она еще больше раздражена тем, что я не обращаю на нее внимания, и я знаю, о чем она думает: я думаю, что я слишком хороша для них и их маленького книжного клуба, и что она даже не понимает, зачем я здесь, если я не очень хочу участвовать, скорее всего.

— Сегодня Сабрина чуть не попала в неприятность на тропе, — говорит Мари в мою защиту, и всеобщее внимание переключается на нее. — Гремучая змея. Шериф Бреди был там и позаботился об этом за нее. Застрелил змею. — Сказала она.

— Ой. — Глаза Синди расширяются. — Повезло тебе.

— И не только потому, что он убил змею, — добавляет со смехом Дафна. — Только представьте как вас спасает шериф Каин Бреди.

— Ты замужем! — Задыхается Синди, и Дафна закатывает глаза.

— Большинство из нас. Это не значит, что у нас больше нет глаз.

Разговор быстро переключается с любых вопросов о том, почему я отвлеклась, и полностью сосредотачивается на шерифе Бреди и том, насколько он привлекателен. Через несколько секунд обо мне забывают, а женщины хихикают и сплетничают.

Могу только представить, что бы они сказали, если бы я упомянула, что он пригласил меня на свидание. Но я этого не делаю, потому что не хочу, чтобы на меня снова обращали внимание. Меньше всего мне хочется чувствовать себя еще более неуместной, и у меня такое ощущение, что именно это и произойдет. Никто не поймет, почему я ему отказала. И они, вероятно, все были бы так же озадачены, как и я, по поводу того, почему он вообще приглашает меня на свидание.

Я чувствую себя одинокой, сидя здесь. Внимание Мари также полностью сосредоточено во время разговора, а почему бы и нет? Она дружит с этими женщинами гораздо дольше, чем знает меня.

Но это чувство одиночества сохраняется до тех пор, пока я не возвращаюсь домой и не собираюсь ложиться спать. В моем доме холодно и тихо, и я забираюсь под одеяло, пытаясь избавиться от постоянного чувства беспокойства, которое сохраняется от того, насколько зловеще тихо снаружи. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тишине здесь, нарушаемой лишь…

Я замираю, мое сердце колотится в груди, когда я слышу звук трескающейся ветки снаружи и что-то похожее на шаги по листьям. Холодок пробегает по моей спине, у меня перехватывает дыхание, когда я слушаю шорох, сначала громче, а затем затихающий.

Олень, говорю я себе еще раз. Может быть, даже черный медведь. Не человек.

В конце концов, если меня никто не нашел, у человека нет причин гулять по моему двору.

А Колдуэлл пообещал мне, что никто этого не сделает.