Смертельная клятва

2

КАИН

Женщина, стоящая в дверном проеме, выбивает почву из-под моих ног. И совершенно не к месту. Я впервые вижу Сабрину Миллер, но ожидание того стоило, и мне достаточно пяти секунд, чтобы понять, что ей здесь не место.

Она стоит здесь с дискомфортом, как будто чувствует себя не дома и не в своей собственной шкуре или, что более вероятно, не в своей одежде. На ней джинсы, которые ей велики, простая темно-синяя рубашка с длинными рукавами, которую она постоянно дергает. Определенно не ее выбор, особенно когда все остальное в ней так идеально отполировано. У нее красивая фигура, за которую стоит умереть, такая фигурка, которая никогда не была отравлена замороженной коробкой макарон с сыром или бургером из придорожного кафе. Ее волосы выглядят дорого, что только выделяет ее лишенную пор и идеально гладкую кожу. Она выглядит дорого.

Она должна быть именно такой, учитывая, чего она мне стоила.

— Вы что-то хотели? — Голос у нее тоже какой-то неправильный, резкий, холодный и культурный, с намеком на чикагский акцент, родившийся и выросший в городе. Ничего похожего на растягивание слов Кентукки, которым я был захвачен с тех пор, как приехал сюда несколько недель назад. Я собирался приехать к ней раньше, но с управлением полицейского участка в маленьком городке возникло удивительное количество документов и ответственности. Особенно, когда бывший шериф был пожилым мужчиной, который едва мог пользоваться телефоном-раскладушкой, не говоря уже о компьютере.

Стоя в дверном проеме, с облупившейся краской и ржавой петлей, обрамляющей ее, с шатающейся походкой под моей ногой, она выглядит как мираж. Как будто она не может быть настоящей. Но она настоящая.

— Ну, мэм, разве это способ поприветствовать человека, который проделал весь этот путь, чтобы проверить вас? — Я улыбаюсь ей, засовывая руки в карманы и стараясь выглядеть расслабленным. — Каин Бреди. Я здесь шериф, если вы не знали. А поскольку вы новенькая в городе и живете здесь одна, я решил приехать и убедиться, что вам ничего не нужно. Я знаю человека, у которого вы снимаете это жилье, и он немного нечестный домовладелец. Не особо заботится об обслуживании и завышает арендную плату. Хотел убедиться, что у вас все в порядке.

К этому моменту любой другой здесь тоже расслабился бы. Одарил бы меня широкой улыбкой, пригласил на пиво или чашку кофе или предложил свежеиспеченное печенье. Но Сабрина по-прежнему смотрит на меня с подозрением, ее великолепные голубые глаза то расширяются, то сужаются.

— Шерифа зовут Уэйн Смит — говорит Сабрина более холодным голосом, чем раньше. — Я встречалась с ним на следующий день после того, как переехала сюда. На самом деле он часто появлялся у меня на пороге, сообщая мне, что если мне что-то понадобится, все, что мне нужно сделать, это позвонить. — Она поджимает губы, и ясное выражение ее лица говорит о том, что она не верит ничему, что я сейчас говорю.

Я не позволяю этому сбить меня с толку. Она холодная, уверенная и подозрительная, но я могу с этим справиться.

— Я знаю Уэйна, — уверяю ее я спокойным голосом. — Я заменил его, по уходу на пенсию несколько недель назад. Думаю, какие-то проблемы со здоровьем. Нормальная вещь для парня такого возраста. Власти решили привлечь кого-нибудь помоложе. Немного больше гибкости в моем шаге, чтобы преследовать плохих парней. — Улыбаюсь я ей, позволяя улыбке достичь уголков моих глаз.

— И вы пошли и проверили всех жильцов, шериф Бреди? — Она поднимает идеально ухоженную бровь. Слишком ухоженную для любой живущей здесь женщины. Если бы я еще не знал, что она новенькая, я бы узнал это только по этому факту. — Или только меня?

— О, я делал обходы. Мари, живущая несколькими домами ниже, готовит отвратительное тыквенное печенье с арахисовым маслом. Если у вас еще не было возможности попробовать, вам не стоит этого делать.

Что-то в упоминании имени Мари, кажется, ее немного расслабляет. Я вижу, как она меняется, напряжение на ее лице немного ослабевает. Она улыбается, но это все еще кажется немного натянутым.

— Простите, шериф Бреди, — легко говорит она, хотя ее голос по-прежнему холоден. — Я повела себя ужасно грубо. Хотите войти? Боюсь, я не могу предложить печенье, но у меня есть холодный кофе.

— Не могу сказать, что я фанат холодного кофе, но гостеприимство я все равно приму. — Моя улыбка не исчезает, когда Сабрина отступает, давая мне возможность войти в дом. — Хотя даже в таком месте следует быть осторожной, приглашая в дом незнакомцев. Женщина, живущая одна, и все такое.

— Вы уже дважды упомянули, что я живу одна. — Некоторая жесткость возвращается в ее тон, когда она идет к задней части дома, где через открытую дверь я замечаю стол и кухонную технику. Стены кухни бледно-желтые, стол и стулья из потертого дерева, на нем имеются царапины. Над раковиной висит цветочный балдахин, обрамляющий большое окно. — А вы шериф, да? Это то, что вы сказали? Так что мне, как я полагаю, не стоит беспокоиться о том, чтобы впускать вас в свой дом.

Она оглядывается назад, бровь снова изогнулась, и я усмехаюсь.

— Что ж, я полагаю, вы меня правильно поняли, мэм.

— Сабрина. Меня никогда раньше не называли мэм, и я думаю, что это заставляет меня чувствовать себя дискомфортно. — Она заходит на кухню и открывает холодильник с большей силой, чем это необходимо. — И мне очень жаль, но я еще не совсем освоила кофейник. Так что холодный кофе — это лучшее, что я могу сделать. — Она достает кувшин холодного кофе со вкусом тыквы, и я сопротивляюсь желанию сморщить нос. Чего я хочу, так это возможности поговорить с Сабриной Миллер еще немного, и если пить слишком сладкий холодный кофе — способ сделать это, я готов страдать.

— Тогда зови меня Каин. — Я сажусь за стол и наблюдаю, как она ходит по кухне, ее плечи и поза напряжены. — Если уж мы будем называть друг друга по именам.

Она игнорирует предложение, наливает большое количество кофе в черную кружку и ставит ее на стол передо мной, прежде чем потянуться за наполовину полной кружкой, которую она, должно быть, бросила, когда я постучал в дверь.

— Могу ли я еще что-нибудь для тебя сделать? — Говоря это, она прислоняется к стойке со своей чашкой, вместо того, чтобы сесть за стол со мной. В ее глазах все еще явное недоверие.

— Мне просто любопытно, вот и все. Я хотел бы познакомиться со всеми, за безопасность которых я отвечаю здесь. Одно из преимуществ жизни в маленьком городке, не так ли? Знакомство со всеми, кто живет поблизости.

Сабрина фыркает, затем берет себя в руки.

— Я все еще привыкаю к этому, — быстро говорит она. — Я здесь не так давно. Но я полагаю, ты это уже знал. Кстати откуда ты это узнал? — Она делает паузу, и, когда я не отвечаю сразу, она отвечает на свой вопрос. — Соседи, конечно. Мари. — Она тихо вздыхает. — Еще одна вещь, к которой я не совсем привыкла. Все остальные знают обо мне все.

— К этому можно привыкнуть.

Ее брови снова выгибаются. Я чувствую странное, зудящее желание сократить расстояние между нами, протянуть руку и провести большим пальцем по изгибу. Сразу за этой мыслью следует образ того, как я прижимаю свою ладонь к ее щеке, большой палец к маленькой ямочке в центре ее подбородка, притягивая ее полный, надутый ротик к своему. И к тому времени, как я закончил бы ее целовать, она перестала бы хмуриться. Ее рот был бы теплым, мягким, и припухшим от моего поцелуя. Глаза у нее были бы широко раскрыты и светились, а не суженными и подозрительными как сейчас.

Мой член дергается от этой мысли, пульс возбуждения покалывает мою кожу, когда я чувствую, как он набухает, толкая переднюю часть молнии. Я почти уверен, что темно-коричневые брюки не смогут хорошо скрыть мою растущую эрекцию, и я хочу, чтобы она успокоилась.

Я здесь не для этого. Не сейчас.

Я откашливаюсь, ерзая на стуле так, чтобы это, надеюсь, не было слишком очевидным.

— Что убедило тебя переехать сюда? Раз уж тебе здесь некомфортно.

— Как ты и сказал, я уверена, что ко всему привыкаешь. — Сабрина делает глоток кофе. — Я просто еще не привыкла. Я начала чувствовать себя подавленной там, где жила. Мне нужно было немного тишины и покоя. Поэтому я приехала сюда. — Она пожимает плечами, но я замечаю в этом какую-то скованность. Практикованную манеру ее речи, как будто она повторяет что-то, что выучила наизусть. — На это потребовалось больше адаптации, чем я ожидала. Но я справлюсь я уверена.

— Ну, если тебе понадобится кто-то, кто покажет тебе окрестности, я буду рад помочь. — Я поставил кружку с кофе, не в силах сделать еще один глоток, и оставил локти на столе. — Однажды вечером я мог бы пригласить тебя на ужин. Дать тебе немного почувствовать, что может предложить этот город.

Ее бровь почему-то выгибается еще выше.

— Ты приглашаешь меня на свидание, шериф Бреди? Но ты тоже здесь не новенький. Мне следовало бы попросить кого-нибудь другого дать мне почувствовать этот город, ты так не думаешь?

Внезапный, горячий прилив гнева пронзает меня при мысли о том, что любой другой мужчина прямо у меня под носом, ведет холодную великолепную женщину куда угодно, не говоря уже о настоящем свидании. За этим следует раздражение из-за ее отказа назвать меня по имени, усиливающее покалывание, пробегающее по моей коже, как муравьи.

— Я здесь новенький, — соглашаюсь я, с некоторым усилием сдерживая гнев в своем тоне. — А что, если именно я приглашу тебя на свидание? — Я ухмыляюсь ей и вижу, как ее глаза сужаются.

— Тогда мне придется сказать нет, — говорит она, и ее голос возвращается к холодному спокойствию. — Я не думаю, что сейчас я действительно в том месте, где можно с кем-то встречаться. Но спасибо, шериф Бреди. Я уверена, что ты просто проявил вежливость, предлагая.

В том, как она это говорит, нет места спорам, поэтому я пока оставляю это, плавно вставая и неся кружку к раковине. Я прохожу мимо нее и ощущаю ее аромат — сладкий ванильный сахар с оттенком пряностей. Мой член снова дергается, покалывание от возбуждения покалывает позвоночник, и я заставляю себя идти мимо нее. У меня возникает желание повернуться и прижать ее к стойке, положить руку на ее идеально изогнутые бедра и показать ей, как мало ей на самом деле удалось меня оттолкнуть. Как я ею возбужден, несмотря на ее прохладу ко мне.

Но я игнорирую это. Когда-то я был человеком с большим самоконтролем, и даже если в последнее время я чувствую, что этот контроль ослабевает, я еще не так уж далеко зашел.

Даже когда дело касается ее.

— Спасибо за кофе, — плавно говорю я, беря со стола шляпу шерифа и накидывая ее обратно на голову. — Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, Сабрина.

— Обязательно. Но у меня скоро встреча с подругой, так что…

— Не волнуйся, — я улыбаюсь ей. — Я больше не буду тебя задерживать.

Я возвращаюсь к входной двери, по пути обращая внимание на дом. Все тут просто обставлено таким образом, что подразумевается, что так и было. Сомневаюсь, что Сабрина приложила руку к украшению. Гостиная отделана деревянными панелями, здесь стоит мягкий диван с цветочным принтом, на спинке которого лежит нечто похожее на одеяло ручной работы, а на одной стене висит слегка устаревший телевизор. Я не вижу никаких личных прикосновений, которые бы соответствовали человеку, которого я встретил сегодня — кажется, что Сабрина просто существует здесь, не пытаясь сделать это место своим. Думаю, если бы я зашел в ее спальню, все было бы примерно так же.

Покалывание желания снова пробегает по моей коже при мысли о ее спальне, но я отталкиваю его, открывая дверь. Она скрипит на петлях, и я оглядываюсь на Сабрину, прежде чем выйти. Она смотрит через кухонный дверной проем, все еще откинувшись на стойку и сжимая кружку, как будто это щит. Я вижу часть ее лица, сжатые губы и легкую бледность, и сохраняю этот образ, чтобы рассмотреть его позже, прежде чем выскользнуть наружу.

На улице прохладный ноябрьский день, и я, защищаясь от холода, натягиваю куртку и направляюсь туда, где припаркован мой грузовик. Еще одна уступка чувствительности маленького городка этого места. Я мог бы водить полицейский крейсер, но он мне нравится даже меньше, чем грузовик, который я купил вскоре после переезда сюда. Я с краткой тоской думаю о машине, которую оставил позади, а затем открываю дверь и запрыгиваю в теплый, пахнущий мятой салон.

И я твердо намерен вернуться сегодня вечером, чтобы проведать Сабрину.