Смертельная клятва

23

САБРИНА

Если бы я только крепко заснула после наказания, чтобы у меня не было времени подумать о том, что я от этого почувствовала. Но когда через некоторое время я открываю глаза, чувствуя себя разбитой и больной, воспоминание о том, что произошло, быстро сопровождается приливом смущения.

Каин наказал меня. Как будто он имеет право указывать мне, что делать, как будто я должна подчиняться ему. Как будто я принадлежу ему, если не считать того, что он повторяет в постели, но мне показалось, что это просто грязные разговоры. Что-то, что он сказал, потому что это вывело его из себя и, если честно, меня тоже. Но после этого кажется, что дело идет глубже.

Я передвигаюсь по матрасу, медленно сажусь и вздыхаю от того, как мне больно, внутри и снаружи. Моя задница в синяках, киска болит от грубого вторжения Каина, но воспоминание об этом заставляет мое сердце биться быстрее, а дыхание перехватывает в груди.

Мне понравилось. Как бы униженно я ни чувствовала себя после этого, как бы я ни злилась из-за того, что он думает, что имеет какое-то право «наказывать» меня, мне понравилось то, что он сделал. Одно только воспоминание заставляет меня сжать бедра вместе, заставляет меня ощутить бунтарское искушение снова не подчиниться какому-то его указанию, чтобы я могла ощутить ту смесь боли и удовольствия, которую доставил мне ремень.

Медленно я выскальзываю из кровати, проверяя свои мышцы. Я окоченела от часов, проведенных привязанной к этому стулу, болела от того, что сделал Каин, и все еще липкая от последнего. Я хочу еще раз принять душ, и хотя я не уверена, здесь ли еще Каин, как обещал, я склонна пойти помыться, прежде чем узнаю.

Горячая вода приносит блаженство. Я долго стою под душем, позволяя теплу впитаться в мои напряженные мышцы, и задаюсь вопросом, действительно ли Каин все еще здесь. Я не удивлюсь, если он просто ушел. Он получил то, что хотел, не так ли?

Но на этот раз в нем было что-то более напряженное. Меня охватывает дрожь, когда я думаю о крови и насилии, произошедшем сегодня утром, о выстрелах и криках, о полной безжалостности, с которой он спас меня от моих похитителей. После этого он разозлился на меня, и как бы мне ни хотелось утверждать, что я не его, чтобы меня наказывать, я в определенной степени понимаю его точку зрения.

То, что я сделала, было глупо, теперь я могу это признать. И я подвергла его опасности. Я думаю о том, что с ним могло что-то случиться, о том, что он мог быть ранен или еще хуже, пытаясь спасти меня, и мой желудок неприятно сжимается. Если бы это произошло, это была бы моя вина.

Думаю, мне следует извиниться перед ним. Я вылезаю из душа и вытираюсь, затем натягиваю леггинсы и удобную рубашку с длинными рукавами. Раньше я пыталась, но он был слишком сосредоточен на моем наказании, чтобы по-настоящему слушать. Когда его гнев утих, если он все еще здесь, возможно, он сейчас послушает.

Запах того, что пахнет беконом, когда я выхожу из ванной, — мой первый намек на то, что Каин все еще здесь. Я иду за ним до самой кухни, где нахожу его стоящим у моей плиты, в джинсах и рубашке с длинными рукавами, босиком, с закатанными рукавами, наматывающим бекон вокруг хлеба. На прилавке лежат яйца в миске, ожидающие, чтобы их приготовили, и тарелка с кучей блинов, покрытых тающим маслом.

Каин поворачивается, как только я вхожу, его выражение лица гладкое.

— Чувствуешь себя лучше? — Спрашивает он, и когда я колеблюсь, он ухмыляется. — Кроме тех мест где я тебе кое-что оставил.

— Да, по обоим пунктам, — язвительно говорю я ему, и сажусь на один из стульев у стола. Его ухмылка только усиливается, и я смотрю на него, опираясь локтями на край.

— Я думала, что ты тоже не умеешь готовить, — замечаю я, и Каин усмехается.

— Помнишь, я сказал, что умею готовить только завтрак. И поскольку, когда я пригласил тебя в закусочную, тебе, похоже, понравился завтрак на ужин, я решил, что это беспроигрышный вариант.

— Ты ходил за продуктами? — Я хмурюсь, глядя на кучу еды на столешнице. — Я знаю, что у меня не было всего этого.

— Я ходил. — Он выливает яйца на сковороду, воздух наполняется обжигающим ароматом специй и масла. Я вдыхаю, чувствуя, как у меня урчит в животе. Мне приходит в голову, что я не ела почти два дня, и, осознавая это, я внезапно почувствовала голод.

Каин, должно быть, увидел это по моему лицу, потому что он достает еще одну тарелку, кладет на нее два блина и несколько ломтиков бекона и приносит мне с бутылкой сиропа.

— Ешь, — резко говорит он. — Нам есть о чем поговорить, но не в тумане натощак.

Я хмурюсь, тянусь к бутылке сиропа и благодарю свою счастливую звезду за то, что мне больше не нужно так сильно зацикливаться на размере джинсов, как раньше. В этот момент я готова сожрать все, что он поставит передо мной.

— Каин, я знаю, что ты злишься на меня…

Он резко качает головой.

— Я не об этом говорю, — говорит он. — Да, я злился на тебя. Ты облажалась, Сабрина. Ты ослушалась меня, попала в беду и могла сильно пострадать. Ты могла причинить вред мне, моим людям и многим другим. Но с этим покончено. Я наказал тебя и не думаю, что ты сделаешь это снова. — Его рот слегка изгибается вверх. — Если только тебе так не понравилось твое наказание, что ты снова попытаешься меня разозлить. Но я обещаю тебе, второй раз будет не таким приятным.

Я вздрагиваю, но что-то шевелится глубоко в моем животе: любопытство, что именно это может быть. Вместо этого я смотрю на свою тарелку, не желая, чтобы Каин увидел, как легко ему удается меня возбудить. Я не хочу доставлять ему удовольствие, не сейчас.

— Итак, о чем нам нужно поговорить? — Наконец спрашиваю я, и он, не отвечая, снова поворачивается к плите, делает себе тарелку и приносит хлеб с яйцами, чтобы зачерпнуть немного мне. Он наливает два стакана апельсинового сока, должно быть, он купил и его, потому что раньше у меня его не было, и ставит их, садясь в кресло справа от меня.

— Ты теперь веришь мне, что я имею какое-то представление о том, что здесь происходит? — Спрашивает Каин с ноткой раздражения в голосе, и я вижу, что он изо всех сил старается ее подавить. — Что я думал только о твоей безопасности, когда говорил тебе оставаться дома, потому что наблюдал за этими мужчинами, слоняющимися вокруг твоего дома?

Я тяжело сглатываю.

— Да, — признаю я. — Мне очень жаль, Каин…

Он качает головой.

— Мы прошли это. Мне просто нужно, чтобы ты выслушала меня сейчас, Сабрина.

Я глубоко и медленно вздыхаю.

— Хорошо. Я слушаю.

— Хорошо. Опасность не миновала, не миновала полностью. Ты знаешь, что они собирались с тобой сделать?

Я медленно киваю.

— Я так думаю. Босс сказал что-то о том, чтобы потребовать выкуп у моего отца. Им нужны были деньги, и они думали, что он заплатит, чтобы вернуть меня. Он также сказал: — Я чувствую, как у меня сжимается горло, вспоминая, и меня охватывает страх. — Он сказал, что они начнут отправлять меня по кусочкам моему отцу, если он сразу не заплатит.

Челюсть Каина напрягается, и я вижу, как он злится, вспышка в его глазах настолько яркая, что пугает меня даже если она длиться секунду.

— Теперь они этого не сделают, — твердо говорит он. — Нет, если ты готова меня выслушать и сделать то, что я предлагаю.

Это похоже на коварный путь.

— Я не принадлежу тебе, — говорю я тихо. — Ты продолжаешь это говорить, и я подумала, что это просто… просто что-то, что можно сказать в самый разгар секса. Но теперь я думаю, что ты действительно так думаешь.

Каин оглядывает меня, и в его взгляде есть что-то, что я не могу понять. Он внезапно кажется отстраненным, как будто на мгновение стал кем-то другим, и страх течет по моим венам. Это страх, которому я не могу дать точного названия, и я откусываю еще кусочек еды, пытаясь его предотвратить.

— Ты не принадлежишь мне, — наконец говорит он, и эти слова звучат почти неохотно — что не имеет вообще никакого смысла. — Еще нет. Но ты могла бы.

Я резко смотрю на него, и меня охватывает смятение.

— О чем ты говоришь?

— Тот человек, большой человек, который угрожал тебе, он был боссом. Не руководитель их организации, — поясняет Каин. — За последние несколько дней я немало покопался. Они являются частью небольшой мафиозной организации, охватывающей Каролину, Теннесси, Кентукки, вплоть до Миссисипи и даже Флориду. В основном наркоторговля.

— Это звучит не так уж и мало. — Даже когда я говорю это, я знаю, что это неправда. Я прекрасно знаю, что такое крупная и могущественная мафия: мой отец сам является паханом одной из таких организаций. Но я не хочу, чтобы Каин знал это. Хотя у меня такое ощущение, что он уже мог знать, в зависимости от того, сколько именно он раскопал.

— Для сравнения, — говорит Каин. — Что, я думаю, ты знаешь. — Он смотрит на меня пристально. — Я прекрасно знаю, кто твой отец, Сабрина, и кому они собирались продать тебя. Эта группа, которая тебя похитила, сделала это по приказу своего босса. И этот босс не собирается так легко сдаваться. Если, конечно, у тебя не будет защиты.

— Защиты? — Я хмурюсь. — Что ты имеешь в виду?

— Ты выйдешь за меня замуж.

Я не уверена, что правильно его расслышала. Я долго смотрю на него, повторяя его слова в голове, пытаясь понять, что он на самом деле сказал. А потом, когда он продолжает молчать, и я понимаю, что это действительно были слова, сошедшие с его уст, я смеюсь. Я ничего не могу с этим поделать.

— Выйду за тебя замуж? Как это вообще может помочь?

— Они хотят денег от твоего отца. Он может заплатить, чтобы вернуть тебя незамужней, но замужем я не думаю, что он это сделает. Я знаю, как работают эти организации, Сабрина, и как бы сильно он тебя ни любил, ты для него ценная вещь. Твоя ценность уже резко снизилась, и она упадет еще больше, когда ты выйдешь замуж. Если бы я был кем-то иным, ты бы все еще стоила некоторых их хлопот, но это не так. Я здесь правоохранительные органы, а значит на них уже накалена жара, и если ты моя жена, то с такой жарой они не справятся. Ни от меня, ни от любого сопротивления, которое они могут получить от твоего отца.

Я смотрю на него, пытаясь понять это.

— Ты говоришь, что они не захотят иметь дело с вами обоими. А что насчет ФБР? Ты тоже об этом знаешь?

— Конечно. ФБР уже было проблемой, но ты явно ничего не сказала Колдуэллу о ситуации. Они предполагают, что ты все равно этого не сделаешь. Но замужем за сотрудником правоохранительных органов, с давлением на эту мафию, дополнительным накалом со стороны ФБР и связью с отцом — ты будешь неприкасаемая. Они не осмелятся повторить нечто подобное.

То, что он говорит, имеет смысл, но я все еще колеблюсь. Кажется, что-то не так во всем этом, в том, как быстро он к этому приступил, как он утверждает, что другого выхода нет. Но когда я смотрю на выражение его лица, он кажется искренне беспокоится за меня.

— Раньше ты бы вышла замуж ради удобства и защиты, — спокойно говорит Каин. — До того, как ты приехала сюда. В твоей старой жизни. Что изменилось в этом сейчас? По крайней мере, мы заботимся друг о друге.

Я моргаю, глядя на него:

— Ты заботишься обо мне? — Не то чтобы он сказал, что любит меня, но все равно это ощущение больше, чем я ожидала.

Каин ухмыляется.

— Если бы я этого не делал, я бы пришёл за тобой?

Вопрос висит между нами, и я думаю о том, что он сделал — нашел меня, уничтожил всех людей на этом складе, эффективно и без колебаний.

— Это твоя работа, — слабо говорю я, но даже я знаю, что, то, что он сделал, выходит за рамки того, что требуется от шерифа. Для чего-то подобного ему следовало вызвать подмогу, позвонить Колдуэллу или что-нибудь в этом роде. Но он решил сделать это сам.

— Ты был… очень эффективным там, — говорю я медленно. — Как ты научился так двигаться? Стрелять вот так?

Что-то мелькает в глазах Каина, так быстро, что я не уверена, что правильно это увидела. Это похоже на раздражение, но оно прошло так быстро, что я могу ошибаться.

— В такой работе быть эффективным означает не умереть, — гладко говорит он. — Мне нравится быть живым.

Я закусываю губу, глядя на него поверх наших тарелок, еда остывает между нами. Он предложил мне выйти за него замуж. Что касается предложения, то оно не так уж и похоже, но насколько оно на самом деле отличается от тех предложений, которые я получала в своей жизни раньше? В этом Каин прав. Это была бы деловая сделка между моим отцом и тем, кого он выбрал, подписанный контракт и брак, заключенный без моего участия. Это не совсем тот выбор, на который я надеялась, но это выбор. Я могла бы сказать Каину «нет», и хотя я, возможно, не в такой безопасности, у меня, по крайней мере, есть возможность выбора.

— Что, если… а что будет когда опасность исчезнет? — Тихо спрашиваю я. — Мы попытаемся сделать из этого настоящий брак? Или мы разойдемся, когда в браке больше не будет необходимости?

Ухмылка Каина не сходит с его рта.

— Уже думаешь о разводе? Мы еще даже не женаты, принцесса.

Он издевается надо мной, как и всегда, но именно в этот момент я понимаю, что, возможно, мне этого хочется. Каким-то образом за короткий промежуток времени Каин стал тем, кого мне трудно представить, больше не являющимся частью моей жизни.

Я не рассказала Колдуэллу о своем преследователе, отчасти потому, что не хотела, чтобы меня оторвали от Каина. И теперь он дает мне возможность остаться с ним. Быть с ним так, как я никогда не представляла для нас. Я даже не представляла себе настоящих отношений для нас, только это временное удовольствие, которым мы оба наслаждались вместе.

Но опять же, Каин показал мне так много вещей, о которых я даже не могла себе представить. Почему бы нет?

В моем желудке все еще сохраняется сомнение, нервозность, словно инстинкт, предупреждающий меня, что нужно действовать осторожно.

— Если мы не поладим… Потом, когда опасность минует, ты меня отпустишь? Ты не заставишь меня остаться с тобой? — Идея кажется нелепой сидя здесь, на кухне, за блинами. Но в моей прежней жизни этого не было. Какого бы мужчину ни выбрал для меня мой отец, решение о разводе было бы невозможным.

Но Каин не Братва. Он не является частью этой жизни. И вот я могу задать этот вопрос.

Его взгляд темнеет.

— Ты спрашиваешь меня, отпущу ли я тебя?

Я киваю, тяжело сглатывая.

Каин медленно вздыхает, и я знаю ответ еще до того, как он его произнесет.

— Я хотел тебя, кажется, уже очень давно, принцесса. Я хотел сделать тебя своей, как только увидел, как ты открываешь входную дверь. Так что… нет. Я не уверен, что смогу отпустить тебя.

Это та часть, где мне следует встать и бежать. Где я должна сказать ему уйти. Где я должна сказать твердо и недвусмысленно: нет. Но глубоко внутри, вопреки всем инстинктам, которые, как я знаю, мне следовало бы иметь, каждая часть меня хочет остаться здесь.

Каин хочет меня. Ни власти моего отца, ни его богатства, ни его влияния. Ни даже уважения, женившись на мне. Не что-то красивое, что можно было бы повесить на руку на обедах и благотворительных гала-ужинах. Только меня. Достаточно того, что он прямо говорит мне, что клятва, данная ему, — это клятва, которую он считает данной навечно.

Брак между нами будет непростым. Я это знаю. Но я начинаю задаваться вопросом, существует ли когда-нибудь что-нибудь простое.

— Да, — говорю я тихо и слышу свой голос, как будто он находится вне меня, делая выбор, который впервые становится моим собственным. — Я выйду за тебя замуж.