Смертельная клятва

22

КАИН

Проникнуть на чертов склад гораздо проще, чем могло бы быть. В глубине души я испытываю отвращение к тому, как небрежно управляют этим местом, даже когда я сбрасываю двух охранников у двери пулями в голову, прежде чем они даже видят меня. Через несколько секунд я уже внутри, остаюсь в тени и прикидываю, как добраться до Сабрины.

Мне потребовался целый день, чтобы выяснить, где она, и это меня само по себе бесит. Целый день, когда она была вне моего поля зрения, где-то, где она не должна находиться под контролем мужчин, которые не должны, черт возьми, приближаться к ней. Я запустил все механизмы, как только Мари позвонила мне и сообщила, что что-то произошло, заставив всех моих офицеров работать сверхурочно, пока мы искали ее. Четверо из них ждут меня в патрульной машине в качестве подкрепления на случай, если они мне понадобятся.

Но я лучше разберусь с этим сам. И учитывая, насколько плохо работает это место, возможно, я смогу это сделать.

Я бесшумно иду сквозь тени, держа пистолет наготове. Я чувствую кислый запах сигарет и алкоголя, тошнотворно смешанный со свежим запахом пиломатериалов, смесью, которая не должна сочетаться друг с другом. Каждые несколько секунд я останавливаюсь, чтобы прислушаться к звукам, доносящимся издалека и указывающим мне направление.

Завернув за угол, я слышу приглушенные голоса — мужские голоса, смеющиеся над чем-то. Моя кровь кипит при мысли, что Сабрина может быть там с ними и использоваться для какого-то развлечения. Я приближаюсь, обнимаю стену и слегка наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть в щель в полуоткрытой двери. Внутри трое мужчин, все вооруженные, слоняются вокруг стола, заваленного пустыми пивными бутылками. Никаких признаков Сабрины, и это приносит мне облегчение.

Я взвешиваю свои варианты, наблюдая за мужчинами. Очевидно, они не слышали выстрелов со стороны склада. Я не знаю, сколько здесь людей у Крейга — босса, руководящего этой операцией, но я, вероятно, смогу уничтожить эту группу быстро и незаметно. Это рискованно, если это вызовет какую-либо тревогу. Я мог бы вызвать подкрепление, но это сопряжено с риском: если они будут предупреждены, это может спугнуть их и заставить бросить на меня остальную часть места.

Я думаю, что лучше сделать это самому, и хотя во многом это связано с моим желанием справиться со всем, что связано с Сабриной, самому, и только мне одному, я не знаю, как поступить. Но решение принимается, когда я делаю глубокий вдох, собираюсь с духом и пинком открываю дверь, уже стреляя еще до того, как мужчины успевают осознать, что происходит.

Первые двое падают прежде, чем успевают дотянуться до оружия. Третий выстрелил, пуля в панике прошла мимо, прежде чем я всадил ему пулю в лоб, и он рухнул на стол в луже растекающейся крови.

Дерьмо. Глушитель глушит пули, но это было громко. Я прижимаюсь к стене, ожидая шагов, но их нет.

Я даю этому еще мгновение, а затем отхожу от двери обратно в коридор. Мое сердце колотится, адреналин быстро пробегает по мне, и я снова останавливаюсь, прислушиваясь. Ничего нет… и тут шаги.

Я делаю шаг вперед, как раз вовремя, чтобы увидеть человека, которого я нашел возле дома Сабрины, того, которого я ударил электрошокером в тюрьме, направляющего на меня пистолет, и он устрашающе ухмыляется мне в тени.

— О, я собираюсь…

Ему так и не удается закончить предложение. Я сбрасываю его с одного выстрела, удовлетворение горит в моих венах, когда я переступаю через его тело, мой ботинок хлюпает в растекающейся луже крови.

— Скатертью дорога, черт возьми, — бормочу я, продолжая идти, снова держась в стороне.

Пробираясь глубже в склад, я слышу слабые звуки. Женский голос, который, я уверен, я узнаю, и я крепче сжимаю пистолет. Это Сабрина, я в этом уверен.

Я следую за звуком, двигаясь так быстро, как только могу. Я слышу ее голос громче, слышу угрозы Крейга, а затем ее вызывающее, хриплое заявление.

— Вы бы не посмели.

Крейг посмеивается, появляясь в поле зрения, когда я приближаюсь к дверному проему, его спина и спины троих его людей отвернулись от меня. Я медленно занимаю позицию, наблюдая, как Сабрина смотрит на него с той уверенностью, которую я так хорошо знаю. Вид ее лица вызывает странное теплое ощущение в моей груди, которого я не ожидал, прорывая часть кровавой ярости, которую я испытываю на короткое мгновение, прежде чем она снова нахлынет обратно.

— О, но так и есть, — говорит ей Крейг. — Мы уже это проходили.

Я делаю шаг вперед, в дверной проем, мой голос чистый и резкий, когда я говорю.

— Если хочешь умереть чистым, ты не тронешь ее и пальцем.

Люди Крейга поворачиваются, все тянутся к своим пистолетам, хором щелкают предохранители, поднимая их ко мне. Мой уже направлен на них, и я ухмыляюсь, глядя на трех рядовых мужчин передо мной. Им не выбраться отсюда живыми.

Крейг медленно поворачивается ко мне, выражение его лица сужается, когда он видит мою форму. На самом деле он не знает, кто я такой, и это мое намерение. Сейчас я всего лишь закон, и это единственное, от чего он старается держаться подальше.

— Ну-ну, — медленно говорит он, и на его губах расползается ухмылка, лишь слегка окрашенная страхом. — Неужели рыцарь в пыльном полиэстере. — Он усмехается надо мной, но я вижу, как его взгляд метнулся к двери, гадая, где остальные его люди.

— Они мертвы, — категорически говорю я, а затем, как только я вижу, что трое мужчин передо мной начинают реагировать, я падаю на одно колено.

Их пули пролетают над моей головой в тот самый момент, когда я делаю три быстрых выстрела, отправляя их рушиться на землю. Я уклоняюсь в сторону, отпрыгивая от всех троих, когда двое из них рефлекторно стреляют снова, трясущимися пальцами в предсмертных агонии. Пуля Крейга свистит мимо меня, зарываясь в кучу бревна позади меня, и когда еще одна пуля отскакивает от металла, я слышу крик Сабрины.

Я уклоняюсь вперед, и Крейг стреляет, но снова промахивается.

— Ты, черт возьми…

Его гневный крик оборван пулей в коленную чашечку. Он кричит, падая на землю, а пистолет вылетает из его руки и уносится прочь. Я шагаю вперед, выбрасывая оружие за пределы досягаемости, прежде чем второй раз выстрелить ему в коленную чашечку. Он лежит в собственной растекающейся крови и стонет от боли, когда я поворачиваюсь к Сабрине.

Она широко раскрытыми глазами смотрит на меня белым как мел лицом, как будто никогда раньше меня не видела.

— Ты ранена? — Резко спрашиваю я, и она быстро качает головой, тяжело сглатывая.

— Каин…

Я обхожу вокруг нее позади и вижу, как она смотрит на окровавленное тело Крейга, пока я отстегиваю застежки-молнии на ее запястьях.

— Ты собираешься оставить его в таком состоянии? — Шепчет она, когда ее запястья освобождаются, ее голос надламывается, и я обнимаю ее одной рукой, другой рукой целясь пистолетом.

— Не…

Мольба Крейга оборвана, когда я всаживаю пулю ему в голову. Сабрина кричит, пряча лицо у меня на груди, и, словно инстинктивно, я обнимаю ее обеими руками, прижимая к себе.

Она издает долгие, судорожные рыдания, и, прежде чем я осознаю, что делаю, я провожу рукой по ее волосам, пытаясь ее успокоить. Я злюсь на нее, но испытываю облегчение от того, что она жива и относительно невредима, и еще кое-что, чувство, которое я отбрасываю, не исследуя. Это чувство, которого я не хочу испытывать, и ему нет места в том, что я здесь делаю.

— Пойдем, — тихо говорю я, уводя ее от тел, а мы поворачиваемся к двери. — Давай уйдем отсюда.

Сабрина молчит, пока я веду ее в дом. Мне приходится изо всех сил сдерживать свой гнев (который только усилился на обратном пути, когда я перевернул ситуацию в голове), чтобы помнить, что мне нужно быть осторожным в своем подходе к этому. Я могу отпугнуть ее навсегда, если не буду осторожен.

Или я мог бы быть уверен, что смогу держать ее столько, сколько захочу.

— Каин, мне очень жаль. Ее голос превратился в тихий шепот, когда я положил руку ей на поясницу, направляя ее в душ. — Я не думала…

— Ты права. — Мой голос холоден и тверд, но это лучше, чем позволить ей услышать горячую ярость, охватившую меня. — Ты не думала. И мы поговорим об этом позже. Но прямо сейчас мне нужно убедиться, что ты не пострадала, и привести тебя в порядок.

— Они не причинили мне особого вреда, — говорит она, кусая губу, когда я открываю дверь в ванную. — У меня немного болят запястья, но…

Я беру ее руку, как только мы заходим в ванную, и держу ее в своей, открывая краны для душа, чтобы начать нагреваться. Ее запястья покраснели там, где мужчины затягивали застежки-молнии, и я чувствую новую волну ярости при мысли о том, что они прикасались к ней, причинили ей боль.

— Я, черт возьми, рад, что убил их, — рычу я, глядя на красные метки, и Сабрина вздрагивает.

— Всех? — Шепчет она, и я киваю.

— Не пытайся сказать мне, что это было неправильно, Сабрина, — категорически говорю я, регулируя воду и начинаю стягивать через голову ее грязную футболку. — Они похитили тебя. Причинили тебе боль. Они хотели выкупа ради собственной выгоды. Они заслужили более медленную смерть, чем есть, и все они должны быть благодарны в какой бы загробной жизни они ни находились, за то, что их убила всего лишь пуля.

По ее телу пробегает дрожь, и когда я смотрю на ее лицо, ее глаза блестят. Я удивлен, что она не спорит со мной, она быстро пришла в ужас от того, что я сделал с мужчиной, которого поймал возле ее дома. Но, возможно, она сейчас в слишком сильном шоке, чтобы спорить.

— Я не хотела, чтобы все это произошло, — шепчет она. — Я просто… я терпеть не могла, когда меня ограничивали, и думала, что пока я нахожусь в общественном месте… я не думала, что они зайдут так далеко в город…

— Опять же, ты не подумала. — Я расстегиваю пуговицу на ее джинсах, стягивая их с бедер. Вид ее обнаженного тела, даже испачканного грязью, заставляет мой член дергаться на молнии. Но слабые синяки и полосы крови, которые я вижу на ее коже, заставляют меня краснеть, и мое возбуждение подавляется приливом насилия, который заставляет меня чувствовать каждая отметка, которую я вижу на ней.

Единственный, кто должен оставить на ней след, это я.

— Иди в душ, — говорю я ей немного более грубо, чем хочу. — Я скоро буду.

Сабрина кивает, впервые не сопротивляясь мне. Я слышу ее вздох, когда она входит под горячую воду, и сбрасываю одежду так быстро, как только могу, присоединяясь к ней в маленьком, наполненном паром помещении, когда она запрокидывает голову под струи воды.

Я жду, пока она полностью очистится, вымоется и вымоет волосы, помогая ей, когда она кажется неустойчивой. Она моргает и открывает глаза после того, как смывает мыло с волос, и смущенно смотрит на меня.

— Прости, — шепчет она. — Я действительно не…

— Я знаю. — Я тянусь за ее спиной, выключая душ. — Давай тебя высушим. А потом мы пойдем в спальню.

— Мы… — Она моргает, словно пытаясь понять, что именно я имею в виду. Она сжимает губы, глядя на меня с некоторым подозрением, снимает с вешалки одно из полотенец и вытирается, пока я делаю то же самое. Я обхватываю ее талию и прижимаю руку к ее пояснице, подталкивая ее к двери.

— Пойдем, принцесса.

— Каин…

Я осторожно толкаю ее в спину, и она втягивает воздух, но начинает идти. Она молчит всю дорогу до спальни, пока я не роняю на пол свою одежду, которую принес с собой, и не указываю на кровать.

— Нагнись, принцесса.

— Каин, что…

— Ты можешь либо наклониться над кроватью, либо я могу склонить тебя над ней и привязать твои руки к столбам. Твой выбор. После того, что произошло, я думаю, тебе пора поберечь запястья. — Я прищуриваюсь, глядя на нее, и наклоняюсь, чтобы высвободить ремень из петель джинсов. — Но ты не повиновалась мне, Сабрина. Я сказал тебе оставаться в доме без необходимости, пока я не скажу тебе, что там безопасно. Нужно ли было идти с подружками в бар?

Сабрина смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

— Нет, но…

— Тебе было необходимо выпить три напитка, а затем выйти на улицу, потому что ты забыла свой телефон?

— Откуда ты знаешь…

— Ответь мне!

— Нет! — Кричит она, и в ее голосе звучит настоящий страх. На короткое мгновение это заставляет меня колебаться, застряв между волной беспокойства о ней, которая приводит меня в бешенство, и моей решимостью, смешанной с растущим возбуждением, наказать ее. — Нет, но Каин…

— Ты должна быть наказана, принцесса. Я дал тебе шанс подчиниться, а ты этого не сделала. Ты подвергаешь меня опасности, и, что еще хуже, ты подвергаешь опасности себя. Теперь я позабочусь о том, чтобы ты не делала этого в будущем. — Я делаю шаг вперед, заплетая руку в ее волосы. — И я буду честен, принцесса. Я собираюсь этим насладиться.

Она начинает поворачиваться, в ее глазах сверкает ярость, но я сжимаю ее волосы.

— Твой выбор, Сабрина. Нагнись, или я свяжу тебя, прежде чем отшлёпать. В любом случае, я отшлёпаю твою хорошенькую задницу. Если ты отнесешься к этому как хорошая девочка, возможно, я пока не трахну тебя туда.

— Ты бы не…

— О, я умираю от желания трахнуть каждую твою дырочку, принцесса, — уверяю я ее. — И тебе это тоже понравится, я обещаю.

— Нет, не понравится. — Она поднимает подбородок, и я улыбаюсь ей.

— Думаю, я знаю, что тебе понравится, зайчонок, — шепчу я, протягивая руку, чтобы провести краем сложенного ремня вдоль линии ее челюсти. — Я знал это с самого начала, и ты это прекрасно знаешь. Ты даже кончишь со мной. Потому что в глубине души ты уже возбужденна. Могу поспорить, если бы я прямо сейчас просунул пальцы между твоих ног, то почувствовал бы твою влагу.

— Я… нет. Я не… — бормочет она, и я усмехаюсь, роняя ремень на кровать и протягивая руку, чтобы просунуть пальцы между ее складками.

— Каин! — Кричит она, и я понимаю почему, секунду спустя, когда я провожу пальцами по ее клитору и отдергиваю их, липкие от ее возбуждения.

— Это будет еще несколько ударов за ложь, — пробормотал я. — А теперь соберись, принцесса. Нагнись, или я тебя свяжу.

Ее глаза сверкают яростью, но я вижу, как они тоже начинают тускнеть от возбуждения. Возможно, она не уверена, хочет ли она этого, но ей любопытно, и ее тело реагирует на это. Я вижу, как она взвешивает варианты, решает, какой из них выбрать, а затем медленно наклоняется вперед, наклоняется над краем кровати, вытягивает руки над головой, поворачивает лицо в сторону и смотрит на мне подозрительно.

— Хорошая девочка, — шепчу я, беря ремень и оборачиваясь позади нее. — Десять ударов, я думаю. И ты будешь считать для меня вслух, принцесса. Если ты что-то пропустишь, я буду повторять, пока ты не скажешь. Ты поняла?

Она слегка кивает, и я посмеиваюсь, наслаждаясь ее продолжающимся неповиновением. Мой член прижимается к полотенцу, все еще обернутому вокруг моих бедер, уже напряженный от предвкушения того, что я собираюсь с ней сделать.

— Скажи «да», сэр, — приказываю я, и Сабрина краснеет. Я вижу, как она колеблется, и постукиваю ремнем по изгибу ее задницы, заставляя ее вздрагивать. — Мне не нравится повторяться, принцесса.

Сабрина нервно облизывает губы.

— Да, сэр, — шепчет она, и судя по тому, как у нее перехватывает дыхание, я думаю, ей нравится говорить это гораздо больше, чем она хотела бы признать.

Я провожу ремнем по одной стороне ее задницы, позволяя ей привыкнуть к ощущению кожи на коже. А затем я поднимаю руку, некоторое время рассматривая ее сливочную плоть, прежде чем с тяжелым треском опустить ремень.

Сабрина мгновенно вскрикивает, поднимая голову и откидывается назад.

— Ой! — Она вскрикивает, и я смеюсь, хотя мой член пульсирует от вида красной отметки на ее идеальной плоти. Эту метку я оставил на ней, и мне не терпится увидеть ее раскрашенную в красный цвет с полосками на ее поясе, прежде чем жестко ее трахнуть.

Прежде чем я напомню ей, что она моя.

— Считай, — резко говорю я, и Сабрина втягивает воздух.

— Один, — бормочет она, вцепляясь пальцами в одеяла, ожидая следующего удара. Ее тело снова дергается, когда кожа прикасается к ее плоти, и она кричит: — Два!

К тому времени, когда будет пять, мне будет очень тяжело в паху, что будет больно. Задница Сабрины выглядит болезненно сексуальной, с красной полоской на ее поясе, и я выдергиваю полотенце из бедер, прежде чем мой член все равно высвободится из-под него, позволяя своей длине выступать передо мной, пульсируя и капая предварительной жидкостью, когда я ненадолго останавливаюсь, глядя на нее сверху вниз.

— Раздвинь ноги шире, принцесса, — приказываю я. — Я хочу посмотреть, насколько мокрой ты станешь ради меня, пока я тебя шлепаю.

Она открывает рот, как будто собирается отрицать это, но затем передумывает. Медленно, ее щеки краснеют так же, как и ее задница, она раздвигает ноги, отодвигая их все дальше и дальше от меня, пока я не вижу каждый дюйм ее идеальной киски, обнаженной для моего удовольствия.

Она опухшая и открытая, покрасневшая и мокрая, и мой член дергается, когда я представляю, как приятно будет скользить в ее тугой жар.

— Продолжай считать, — приказываю я, снова опуская ремень, и когда она выкрикивает шесть, я слышу, как этот крик превращается в стон.

— Ты начинаешь получать удовольствие от наказания, принцесса? — Я дразню, снова опуская ремень. — Я вижу, какая ты мокрая. Я слышу звуки, которые ты издаешь. Почему бы тебе не пойти дальше и не признать, что это тебя заводит? Что тебе нравится принимать наказание, как хорошей девочке?

— Нет, — откусывает Сабрина, как раз в тот момент, когда я снова опускаю ремень. — Семь. Нет, мне это не нравится…

Она вскрикнула, когда я резко поднял ремень между ее бедер, растрескивая кожу по ее набухшей киске, а конец ремня задевает ее клитор. Ее ноги дрожат и трясутся, колени подгибаются, и она едва удерживается на ногах, издавая дрожащий стон.

— Было больно, не так ли, принцесса? — Я не жду, пока она что-нибудь скажет, она кивает, ее глаза наполняются слезами. — Но это тоже было хорошо.

Она снова кивает, фыркает и откидывает голову на одеяло.

— Это не в счет, — добавляю я. — Тебе нужно взять еще три. — Соври мне еще раз, принцесса, и я отшлепаю твою киску столько же раз, сколько отшлепал твою задницу, прежде чем трахнуть твою узкую маленькую дырочку.

Говоря это, я снова опускаю ремень, и Сабрина издает беспомощный стон.

— Восемь, — хнычет она, и я протягиваю левую руку вниз, провожу ею по члену, чтобы на мгновение расслабиться, прежде чем быстро опустить ремень еще дважды.

Когда она стонет десять, я больше не могу.

Я бросаю ремень, делаю один быстрый шаг ближе и крепко хватаю ее за бедро одной рукой, резко вталкиваясь в нее.

Ее задница горячая на ощупь от наказания, и я чувствую, как ее кожа горит на моих бедрах, когда я врезаюсь в нее, погружаясь по самую рукоять. Сабрина издает крик, который может быть от удовольствия или от боли, рыдающий стон вырывается из ее губ, и я толкаю ее снова, еще сильнее, прежде чем запутаться одной рукой в ее волосах и оттянуть ее голову назад.

— Ты никогда больше этого не сделаешь, — рычу я, наклоняясь так, что мои губы приближаются к ее уху. Я чувствую, как по ней пробегает дрожь, когда мой рот почти касается ее, и я прижимаюсь к ней бедрами, убеждаясь, что каждый дюйм моего члена погружен внутрь. — Ты никогда не подвергнешь себя такой опасности. Ты меня понимаешь, Сабрина? Если ты это сделаешь, я не буду просто шлёпать тебя, а потом трахать. Я свяжу тебя и буду бить тебя, пока ты не заплачешь. Я буду шлепать твою задницу, бедра и киску, пока они не покраснеют, а затем покрою тебя своей спермой и оставлю там. Ты понимаешь меня?

Ее киска трепещет вокруг меня с каждым словом, ее стоны говорят мне, что мои угрозы ее возбуждают, нравится ей это или нет.

— Да, — выдыхает она, ее спина выгибается, когда я оттягиваю ее голову назад, моя другая рука поднимается и обхватывает ее горло, когда я снова начинаю толкаться. — Я понимаю, Каин, боже!

— Я собираюсь трахнуть тебя до беспамятства, — обещаю я ей, плавно толкаясь бедрами, пока я снова и снова погружаюсь в ее тугой жар, экстаз который накатывает на меня волнами. — Я никогда не буду пользоваться презервативом, когда нахожусь внутри тебя, принцесса. Я буду весь в тебе, пока ты, черт возьми, не почувствуешь это. И я буду обливать тебя своей спермой при каждой возможности. Пока ты не запомнишь, что ты моя.

Она задыхается, ее задница прижимается ко мне с каждым толчком, ее бедра прижимаются к кровати, чтобы немного потереть ее клитор.

— На этот раз я не собираюсь просто доводить тебя до оргазма, — предупреждаю я ее, мои руки все еще обхватывают ее горло и ее волосы, собираясь с силами, когда я вбиваюсь в нее. — Так что намочи мой член без посторонней помощи если сможешь. Это наказание, помнишь?

Судя по тому, как она сжимает меня, я не думаю, что у нее возникнут какие-либо проблемы, когда она кончит. Она вскрикивает, когда я снова толкаюсь, втираясь в нее, прижимая ее к краю кровати настолько сильно, что я понимаю, что ее клитор немного трется. Я вижу, как она начинает двигать одной рукой, как будто пытаясь опуститься и коснуться себя, и я сильно шлепаю ее по заднице, отпуская ее горло ровно настолько, чтобы сделать это, прежде чем снова схватить ее там.

— Не думай об этом, принцесса, — огрызаюсь я. — Кончи только от моего члена, или ты вообще не сможешь кончить.

— Я… — выдыхает она, зависая в моих руках, когда я чувствую приближение собственного оргазма. — Я собираюсь кончить, Каин. О боже, я…

Она резко прижимается ко мне, и я чувствую, как она сжимается и колеблется вокруг меня, ее сильное тепло тянет меня глубже, когда она начинает кончать. Ее стон превращается в сдавленный крик, приглушенный моей хваткой на ее горле, когда я снова толкаюсь, и я поддаюсь давлению в моем члене, которое слишком сильно доводит меня до крайности, поскольку я начинаю кончать так сильно, клянусь, что вижу чертовы звезды.

Ничто не может сравниться с тем, каково наполнять Сабрину. Как чертовски приятно въезжать в нее, изливая сперму, когда я чувствую, как она рассыпается на моей длине, как невероятно эротично наблюдать, как она теряет себя подо мной. Я держу ее за горло, ее бездыханные стоны только усугубляют мой оргазм, пока я держусь внутри нее так глубоко, как только могу, моя грудь вздымается, когда я громко стону от собственного удовольствия.

Сабрина оседает на кровати в тот момент, когда я отпускаю ее, и бездыханно падает, когда я выскальзываю из нее. Моя сперма стекает по ее бедрам, и я делаю шаг назад, протягивая руку, чтобы провести рукой по изгибу ее задницы.

— Ты очень хорошо приняла свое наказание, — хвалю ее я, осторожно протягивая руку, чтобы помочь ей подняться дальше на кровать. — Тебе было так же хорошо, принцесса. Это было идеально.

Сабрина издает тихий стон, ее голова падает на подушки.

— Я так устала, — шепчет она, и я тянусь за одеялом, натягивая его на ее обнаженное тело, и ее глаза закрываются.

— Отдохни немного, — тихо говорю я, глядя на нее сверху на кровати. Что-то незнакомое дергается в моей груди, когда я смотрю на нее, и я хмурюсь, изо всех сил борясь с этим чувством.

— Ты будешь здесь, когда я проснусь? — Сонно спрашивает она, и прежде чем я успеваю об этом подумать, я киваю.

— Да, принцесса. Я буду здесь.