Сон выдр

Джейк

Шесть дней я отдыхаю на Гаспе. Болтаю с Майком, помогая ему упаковывать коробки. Его бабушка и дедушка уже поселились в доме престарелых. Я вижу, как непросто дается моему другу необходимость перебирать мебель, какие-то вещи, чтобы очистить дом от воспоминаний. Он тоже скорбит, по-своему.

Еще я подолгу гуляю на берегу. Навожу порядок в своих мыслях, разбираю их каждую по очереди. У меня впереди часы свободного времени и много миль песка. Я приручаю свое одиночество, свое настоящее одиночество. После смерти Матье я на самом деле никогда не оставался один. Сначала со мной были работники реабилитационного центра и Кристин, затем мама и Андре, Ник с его добротой и заботой и, наконец, Эмили. И это правильно. Я был как ребенок, который учится ходить: ему сперва нужны люди, на которых можно опереться. На этой неделе я впервые делаю несколько самостоятельных шагов и горжусь собой. Я даю себе на это право. И на грусть тоже. Я понимал, чем обернется моя жизнь. Что там, где был Матье, навсегда останется зияющая дыра. Раньше я ее маскировал, а теперь оставляю на виду. Она — часть меня, нет смысла это скрывать.

Я позвонил Нику, и он все понял. Пообещал, что место меня дождется, если я захочу продолжить у него работать, когда вернусь.

Я также позвонил маме, заверил, что со мной все хорошо — и впервые ощутил, что она мне верит. Я попросил ее выставить квартиру в Монреале на продажу. Вещи заберу, когда приеду. Хочу на несколько месяцев снять жилье. Пока не знаю где, но не спешу. Всему свое время. Это лучше, чем снова и снова проигрывать в голове прошлое.

И наконец в последний день я позвонил Марианне. К моему огромному удивлению, она взяла трубку практически сразу.

— Джейк?

— Да, это я.

— Привет.

Она говорит сдержанно, держится настороже, но я рад, что Марианна в принципе ответила. Для начала сойдет.

— Я не думала, что ты мне перезвонишь. После того раза, — с горечью замечает она.

— Да. Прости за это.

— За что именно?

— Что наорал на тебя. Мне по-прежнему не нравится, когда мою личную жизнь выкладывают в интернет. Но я понимаю, почему ты сделала это в тот раз.

— Весьма самонадеянно с твоей стороны утверждать, будто понимаешь причины моих действий, когда полгода меня игнорировал, — сухо парирует она.

Здесь мне возразить нечего.

— Ты права. Тогда я спрошу — почему ты так сделала, Марианна?

— Ты опять меня осудишь…

— Я не в том положении, чтобы кого-то судить. Знаешь, нам ни к чему пререкаться. Я хочу попросить прощения и оставить все это позади.

— Вроде с извинений начинают те люди, которые только уходят в завязку?

— Нет, это уже для продвинутых. В любом случае ты прекрасно знаешь, что я никогда ничего не делал как все.

Наверное, Марианна сейчас улыбается. Разговор становится менее напряженным.

— У меня не было других вариантов, Джейк. Я просто хотела поговорить с тобой, а ты всегда мне отказывал. Я долго думала, делать ли пост, полгода сомневалась, сдерживалась, чтобы тебя не обидеть. Потом, после твоей поездки в Монреаль, я пошла пообедать в «Гет-апенс». Мартин сказала, что ты выглядишь счастливым. Мы говорили о Матье, делились кучей воспоминаний. Я так скучаю по нему, это просто безумие. По тебе тоже. Сколько раз мы отдыхали вместе в твоей квартире, я готовила для тебя, мы смотрели фильмы, нам было хорошо…

Она издает полусмех-полувсхлип. Я с удивлением чувствую, как по моим щекам тоже текут слезы. Это правда, у нас троих было множество прекрасных моментов. И правда, что я изо всех сил старался забыть их.

— Я никак не могла понять, почему ты так бросил меня. Черт, я сделала пост, просто потому что ты наверняка бы отреагировал. Я не хотела тебя обидеть, только зацепить… Не могла больше жить по инерции.

Забавно, как в откровенности и ранимости ее признаний я вновь вижу ту Марианну, в которую влюбился. Нет, прежние чувства угасли, но то, что мы можем так разговаривать, напоминает мне, какой мы были парой.

— Я виноват, Марианна. Надо было раньше с тобой поговорить.

— О чем?

— Что я облажался, что давно хотел разорвать наши отношения. Я был трусом. Долбаным трусом…

Замолкаю, чтобы она могла ответить.

— Если ждешь, что я стану это отрицать, ждать придется очень долго, — убийственным тоном сообщает Марианна.

Я улыбаюсь.

— В общем, я и так хотел тебя бросить, еще до смерти Мата. А когда все случилось, так утонул в своей боли, что у меня не было сил выслушивать про твою, не то что вести разговор вроде этого.

Слегка выдыхаю. Признался — и будто с плеч упал груз, который душил меня несколько месяцев.

— Это все так глупо, — признается она после долгого молчания.

— Знаю.

— Мне так больно и грустно.

— Знаю.

— Ты должен был мне объяснить, что чувствуешь.

— Да, ты права.

— Что касается Мата, понимаю, ты думаешь, будто я все затеяла ради шумихи…

— Марианна…

— Нет, дай договорить. Я знаю, что у меня специфичная жизнь, что мою работу порой нелегко понять. А еще у меня очень яркий темперамент, который полностью противоречит твоему сдержанному характеру. В последние несколько недель я, наконец, поняла, что у нас двоих все равно ничего бы не вышло. Что мне нужен человек, который оценит по достоинству мою работу и присоединится ко мне в моих проектах. Но все же я чертовски любила тебя, Джейк. Серьезно. Я думала, что в горе нужна тебе еще больше, поэтому так напирала, поэтому никак не желала отцепиться. Теперь я понимаю, что мы разные. Просто… Мне всегда будет не хватать частички себя, когда я думаю о прекрасных днях, которые мы провели вместе.

— Мы не подходили друг другу, но это не значит, что у нас не было ничего хорошего. Просто наше где-то не здесь.

— Ты свое нашел?

В голове проносится мысль об Эмили. Но я просто говорю:

— Каждый день работаю над этим.

Марианна смеется.

— Хороший ответ для интервью, молодец.

— Привычка — вторая натура.

— В любом случае… Желаю тебе счастья с кем-нибудь другим. Хотя мне немного больно.

— И я желаю тебе того же, от всего сердца.

— Знаю. Только ты меньше любил.

Каждый вздыхает на своем конце линии. Разговор затухает сам по себе, и это правильно.

— Ладно, мне пора, Джейк.

— Хорошо. Пока, Марианна.

Я вешаю трубку с приятным чувством удовлетворения. Мне не терпится рассказать Кристин об этом разговоре, больше, чем о любом другом за долгое время.

Вечером мы с Майком едим вкусный чили по рецепту его бабушки, как он мне сказал. Несколько минут пожевав, он хватает салфетку и вытирает перепачканные соусом губы, прежде чем объявить:

— Хочу тебе кое-что предложить.

— Валяй.

— Есть один проект. Телевизионный мини-сериал.

Моя вилка зависает в воздухе.

— Майк, сам знаешь, я перевернул страницу. Больше не снимаюсь.

— Нет, дослушай. Он про искусство фотографии.

Любопытство берет надо мной верх. Я киваю, предлагая ему продолжить.

— Я слышал, что продюсеры ищут оператора-постановщика, который хорошо разбирается в этой области, но при этом имеет нетипичное, оригинальное видение. Я знаю, что ты никогда не делал этого раньше, но у тебя огромный талант. На самом деле, ты был бы хорош, Джейк. Я за тобой наблюдаю уже несколько дней и чувствую, ты успеешь подготовиться. Что скажешь?

Я ошеломлен. Вообще не думал о том, чтобы вновь прийти в мир кино, даже если надо трудиться по другую сторону камеры. Как я уже сказал Майку, у меня душа не лежит возвращаться к своему прежнему ремеслу. Я потерял слишком много, находясь в центре внимания. Как будто часть меня умерла вместе с Матом. С другой стороны, Майк только что заронил в мою голову семя, и мне хочется увидеть, что из него вырастет. Сумею ли я пробудить свой творческий потенциал? Сможет ли мое воображение вновь приносить плоды?

— Думаю, мне понравится. Свяжешь меня с продюсерами, посмотрим?

Улыбка Майка стоит всех сокровищ мира.

Я улыбаюсь ему в ответ. Меня лихорадит, как ребенка перед чем-то новым или важным. Классное ощущение, вот бы заснять его на пленку.

Похоже, оно стало бы первым фото в моей коллекции.

Семь месяцев спустя