Темные удовольствия

10. Беккет

Я удивленно моргнул, увидев фигуру, лежащую на кровати в моей комнате. Вероятно, у меня были галлюцинации, потому что невозможно, чтобы Ева Мартино растянулась в моей постели. Рваные джинсы обтягивали ее ноги, а клетчатая рубашка соскользнула с плеча. Она села, ее темные волосы были взъерошены, и посмотрела на меня своими огромными оленьими глазами.

Какого хрена?

Это так озадачило меня, что я высунул голову обратно за дверь и проверил имена на ней.

Мартино/Андерсон.

Нет. Место было правильным. Я ввалился в комнату и поставил свои тяжелые сумки. Ева встала, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Я спросил, какого черта ты делаешь в моей комнате?

Я старался сохранять спокойствие, но быстро терял самообладание. У меня было самое тяжелое лето в жизни, и встреча с Евой стала стала спусковым крючком. Никто не мог заставить меня так потерять контроль… ну, кроме, может быть, моего отца.

— Я… я буду жить здесь, — тихо сказала она.

— Черта с два! — возразил я.

— Мою комнату случайно аннулировали вместо комнаты Ашера, поэтому меня поселили сюда.

— Поселили? Кто поселил? Ты думаешь, я поверю, что жилищное управление намеренно разместило девушку в общежитии Геллионов?

Я повернулся и вышел из комнаты.

Ева следовала за мной по пятам.

— Куда ты идешь?

— В офис. Уверен, мы сможем это уладить.

— Но не осталось ни одного льготного жилья, — запротестовала она.

— Не моя проблема. Я просто знаю, что ты здесь не останешься. — Я добрался до двери в коридор и с силой распахнул ее.

В последний момент Ева бросилась вперед, и это движение привело к тому, что она врезалась мне в грудь. Ее руки обжигали там, где прижимались ко мне, вызывая воспоминания о той ночи. Та ночь напомнила мне о ее молчании и о том, как она оставила меня истекать кровью ради нее, не задумываясь.

— Не надо, — рявкнул я, хватая ее за запястья и отталкивая от себя. — Не прикасайся ко мне, черт возьми.

— Я не нарочно! Я не хотела, — воскликнула она. Ее темные глаза были полны шока и беспокойства.

Хорошо. Пусть поволнуется для разнообразия. Она это заслужила.

— Тогда сделай так, чтобы это не повторилось. — Я бросил её запястья, словно ее кожа была грязной. — Что?

— Пожалуйста, не поднимай шум в офисе. Мне больше некуда идти.

Я издал горький смешок и наклонил голову в сторону, внимательно рассматривая ее.

— Ты серьезно просишь меня пожалеть тебя прямо сейчас? Ты ждешь, что я проявлю к тебе сострадание?

Ева выдержала мой взгляд, как чемпион. Она была совершенно бесстыдна.

— Ты действительно нечто, Иви. Я недооценивал тебя все эти годы. Ты маленький дьявол в овечьей шкуре. Змея в теле человека.

— О чем ты говоришь? Ты — тот, кто повел себя как осел, — решительно заявила она и скрестила руки на груди.

Мое сердце чуть не остановилось от возмущения.

— Что ты, блядь, сказала мне только что?

Она вскинула голову, надменная, как королева.

— Я сказала, что ты — осел. Ты даже не можешь вести себя вежливо после того, что произошло той ночью. Я ничего тебе не сделала…

Я оттащил ее от двери и вышел. Если бы я продолжил слушать эти жестокие, невероятные слова, то задушил бы ее и с радостью отправился за решетку.

— Беккет! Подожди секунду и выслушай меня, — выкрикнула она на ходу, догоняя меня по коридору.

Я резко повернул за угол и с кем-то столкнулся. Ева врезалась мне в спину.

— Эй! Пробка на втором этаже, — пошутил знакомый голос.

Рядом с нами стоял еще один хоккеист. Мне понадобилась секунда, чтобы узнать его. Тайлер — один из звездных игроков другой школы. Он дружил с Лили, а позже сблизился с Кейденом. К концу выпускного класса он начал приходить на вечеринки в Клифф Поинт.

Парень улыбнулся мне.

— Привет, мужик! Как дела?

— Нормально, — выдавил я. Я не хотел быть мудаком по отношению к Тайлеру, но в данный момент все мои мысли были заняты убийством Евы, стоящей рядом со мной.

Он посмотрел на нее, и его улыбка стала шире.

— Ева, верно? Приятно тебя видеть. Я рад, что наконец-то оказался в одной команде с вами, ребята.

— Я найду тебя позже, мне нужно разобраться кое с чем, — сказал я Тайлеру, обходя его.

— Да, ему нужно смотаться в жилищное управление и добиться, чтобы меня выгнали отсюда. — В голосе Евы звучала горечь.

— Что? — Спросил Тайлер.

Я двинулся к лестнице, безуспешно пытаясь игнорировать голос Еву.

— Если коротко, то мне аннулировали льготное жилье вместо брата, когда он перевелся, и теперь мне некуда идти, кроме как сюда. Беккет не хочет делить со мной комнату, поэтому спешит пожаловаться и добиться, чтобы меня выгнали. В конце концов, мир вращается вокруг него.

— Черт, ты серьезно? Это отстой. У меня двухместная комната, но мой сосед в последний момент передумал и уехал в Портленд. Ты можешь остаться со мной, если хочешь.

Я остановился на полпути и обернулся.

Ева смотрела на Тайлера так, словно он был ее белым рыцарем.

— Боже мой, ты серьезно? Но я не хочу доставлять тебе неудобств. Ты даже не знаешь меня.

— Ерунда. На самом деле я немного расстроился, что остался без соседа по комнате. Я люблю компанию, а ты — лучшая подруга Лил.

Тайлер непринужденно улыбался Еве, пока я чувствовал неприятное давление на сердце. Она считала, что может просто прыгнуть в чьи-то объятия и решить все свои проблемы? К герою, ожидающего своего часа, чтобы большой плохой Беккет оставил ее в покое? Я, блядь, так не думаю.

Я зашагал обратно к ним.

— Не ввязывайся в драму Мартино, мужик, поверь мне, ты об этом пожалеешь. Я точно жалею, — рявкнул я Тайлеру.

Я чувствовал, как глаза Евы прожигают меня. Она стояла с другой стороны шрама, и я был этому несказанно рад. Он был чертовски уродлив и постоянно напоминал о той ночи.

— Все в порядке. Я хочу помочь, — сказал Тайлер.

У меня возникло внезапное, иррациональное желание врезать ему.

Он приподнял бровь, глядя на Еву.

— Что скажешь, соседка? Не перенести ли нам твои вещи? Уберемся с дороги большого парня? — Он добродушно дернул головой в мою сторону, пребывая в блаженном неведении о том, как сильно бесит меня прямо сейчас.

— Я хочу этого больше всего на свете, — сказала Ева.

В ее голосе звучали довольные, облегченные нотки, которые я не мог вынести. Она была счастлива, что избавилась от меня. Счастлива, что ей удалось перехитрить меня. Теперь, когда я думал об этом, я сомневался, что она тоже хотела делить со мной комнату. Она просто по случайности застряла со мной. Если я не мог избегать ее, что было бы невозможно, если бы она жила по соседству, то, несомненно, следующим лучшим вариантом было сделать ее несчастной. Эта мысль наполнила меня неожиданным предвкушением. К черту игнорирование, тем самым я спустил ей с рук все, что она мне сделала. Куда лучше сделать все наоборот и наблюдать, как она страдает.

— Комната Мартино находится в квартире номер семь. Она не может просто так переехать, — категорично заявил я Тайлеру.

Он склонил голову набок с недоумением.

— Но я думал, ты не хочешь, чтобы она оставалась там?

Мое терпение лопнуло.

— Послушай, мужик, поскольку мы собираемся играть в одной команде и все такое, я стараюсь вести себя максимально вежливо, но это моя проблема, и я предлагаю тебе не лезть не в свое дело.

Тайлер усмехнулся, в то время как Ева продолжала злобно пялиться на меня.

Избегая ее горячего взгляда, я повернулся обратно к своей квартире и оставил Тайлера стоять в коридоре.

Ева поспешила за мной.

— Какого черта, Беккет? Ты не хотел делить со мной комнату, а теперь вдруг передумал? Определись.

Я открыл дверь в квартиру, и Ева ворвалась следом за мной. Она сделала два шага, прежде чем уперлась мне в грудь. Я пинком захлопнул за ней дверь, а затем медленно приблизился, заставляя её пятиться обратно.

Ее взгляд остановился на моем лице, впервые за все лето изучая меня по-настоящему. Я почувствовал момент, когда она рассмотрела шрам. Ее глаза расширились, а грудь тяжело поднялась. Она уставилась на меня, и я позволил ей.

— Да, всё верно, Иви. Это то, от чего я восстанавливался этим летом, без единого обезболивающего… пока ты продолжала жить своей жизнью.

— Мне жаль, — прошептала она.

— Я не хочу этого слышать. Слишком поздно для жалости.

Она выдержала мой взгляд. На ее шее трепетал пульс. Я до сих пор помнил, как этот хрупкий столбик ощущался под моими губами, когда она кончала. Черт. У меня встал. С тех пор как я перестал принимать таблетки и вывел их из организма, мой член наверстывал упущенное время. Поскольку мне по-прежнему не нравились чужие прикосновения, у меня было не так уж много вариантов, как справиться с цунами похоти, накопившимся за годы воздержания (поскольку мои вынужденные взаимодействия с Колетт и ее ужасными подругами не приносили никакого удовлетворения). Игнорировать свое тело или заглушать его потребности химикатами было опасно, я убедился в этом на собственном горьком опыте. В буквальном смысле.

К тому же существовал очень неудобный факт, что мой член не хотел никого, кроме девушки передо мной. Даже после предательства Евы мое тело все еще жаждало ее.

Я прижал ее к двери, и ее запах медленно проник в мою голову. Она пахла точно так же, как я помнил. Сладкий, вызывающий привыкание яд.

Она бросила еще один взгляд на шрам и тут же отвела его.

— Нет, не отворачивайся. Ты должна видеть… смотри прямо на него… если только он не слишком безобразный для тебя.

— Он не безобразный, — запротестовала Ева, в ее глазах появился блеск, который украл моё дыхание. — Просто выглядит так, будто тебе было очень больно.

— Это была не самая болезненная часть моего лета, Золушка. Поверь мне. Не вздумай, блядь, плакать, — предупредил я. Я не мог вынести вида ее крокодиловых слез.

Она кое-как сморгнула их и покачала головой.

— Мы не можем жить вместе, Беккет. Нам не стоить находиться рядом друг с другом, это нехорошо для нас обоих.

— Может быть, для тебя, но меня это не беспокоит. Видишь ли, Ева, ты мне безразлична. Тебе было наплевать на меня раньше, а теперь — мне наплевать на тебя. Ты — муха, которую нужно прихлопнуть, ловушка для паука, крошечный ползучий муравей. Ты не заслуживаешь моего внимания.

Пока я выплевывал каждое слово, слезы Евы исчезали, как и сочувствие с ее лица. Хорошо. Я предпочитал ее гнев, а не жалость. Ярость вспыхнула в ее великолепных глазах, и окрасила щеки румянцем. Печаль и жалость были холодными, как вода в пруду весной, они смыкались над головой и затягивали на дно. Гнев был горячим, огнем, способным согреть даже самые голые кости.

— Я не буду жить здесь с тобой. Я приму предложение Тайлера, и ты не сможешь меня остановить, — тихо пробормотала она.

Ухмылка скривила мои губы.

— Все, что ты только что сказала, неверно. Не стоит недооценивать меня, Ева. Предупреждаю сразу: не спорь со мной по этому поводу… ты только пострадаешь.

Она насмешливо хмыкнула и скрестила руки на своей пышной груди. Я ненавидел себя за то, что сразу заметил, как ее пухлые сиськи прижались к рукам. Я все еще помнил шероховатую, идеальную текстуру ее сосков на своем языке.

— Ты не король кампуса, Беккет. Может, папины деньги и привели тебя сюда, но теперь ты просто студент, как и все мы. У тебя нет власти надо мной.

Темная и яростная потребность доказать, что она ошибается, наполнила меня, и я поднял ее прежде, чем успел усомниться в своем здравомыслии. Хотя здесь и думать было не о чем: когда я был рядом с Евой, мой рассудок летел к чертовой матери. Я согнулся и легко поднял ее. Она громко запротестовала, когда я перекинул ее через плечо и оставил ее верхнюю половину свисать с моей спины.

— Эй! Мудак, я не мешок с картошкой, чтобы вот так таскать меня. — Она безумно извивалась на мне.

— Заткнись нахрен, — прорычал я и отвесил жгучий шлепок по ее соблазнительной попке, расположенной прямо рядом с моей головой. На ней были джинсы, поэтому мне пришлось приложить немного усилий, чтобы она его почувствовала.

Ева пискнула, настолько возмущенная, что на секунду потеряла дар речи. Может, в этом и был ключ. Держать ее в ярости, чтобы она не могла говорить.

Я направился в нашу комнату и огляделся в поисках каких-то ограничителей. В верхнем кармане моей сумки лежала пара ремней. Идеально. В изголовьях кроватей были деревянные перекладины. Иногда звезды сходились как нельзя лучше.

Я повалил ее на кровать и схватил за запястье. Разумеется, Ева сопротивлялась, но у неё не было шансов против меня. Я обмотал ремень вокруг ее запястья и затянул его достаточно туго, чтобы она не смогла освободиться. Ее рот приоткрылся, и она в ужасе уставилась на меня.

— Ты совсем охренел, Андерсон. Ты не можешь просто связать меня здесь… я не позволю тебе, — прорычала Ева.

Свободной рукой она вцепилась мне в лицо. Я попытался перехватить ее, но Ева и сама замешкалась, явно боясь поцарапать мой шрам. Ее слабость стала моим преимуществом, и мне удалось зафиксировать ее другую руку. Мы оба тяжело дышали к тому времени, как я откинулся назад, оставив Еву привязанной к изголовью кровати за обе руки.

— Ты псих. У тебя окончательно съехала крыша, — обвинила она, глядя на меня дикими глазами.

Я встал и пригладил волосы. Мой член был чертовски твердым, и если бы она случайно взглянула вниз, то увидела бы, как он натягивает мои спортивные шорты. Но мне было все равно. Мне нечего было скрывать от Евы. Она всегда видела во мне самое худшее. Я не собирался щадить её.

Как будто это произошло благодаря моим мыслям, ее темные глаза скользнули вниз, и взгляд остановился на моем стояке. Игнорируя её, я подошел к своей сумке и порылся в ней. Найдя редкий галстук, привезенный для шикарных спонсорских ужинов, которые, возможно, придется посещать команде, я повернулся к ней.

— Тебя завело связывание, извращенец? — прошипела она, когда я подошел ближе.

Я лишь пожал плечами.

— И что с того? — Я позволил своим глазам задержаться на ее теле, величественно распростертому подо мной. Ее клетчатая рубашка распахнулась во время нашей борьбы, и соски, как маленькие твердые бутоны, проступали сквозь тонкую майку под ней. Я не смог удержаться и протянул руку, чтобы слегка ущипнуть один из них. — Кроме того, похоже, я не один такой.

Ее губы скривились в ответ.

— Тебе случайно не повредили мозг в Нью-Йорке? Ты сумасшедший.

В Нью-Йорке?

— Сумасшедший, мстительный… без разницы.

— Ты не можешь держать меня здесь. Я буду кричать, — пригрозила она.

Я кивнул.

— Меньшего я и не ожидал. Поговорим позже, когда ты успокоишься.

Я схватил галстук и завязал его вокруг ее головы, прежде чем она успела закричать.

— Тебе идет, Иви, — сказал я, откидываясь назад и любуясь самодельным кляпом из красного шелкового галстука.

Ее глаза горели гневом, и я наслаждался этим огнем. Прямо как в старые добрые времена. Я наклонился и раздул пламя:

— Выглядишь почти так же хорошо как в ту ночь, когда твой рот был набит моими пальцами. Успокойся. Я загляну к тебе чуть позже.

Со свистом, призванным еще больше разозлить Еву, и с небывалой за все лето бодростью я направился к двери.

Я дал ей несколько часов. Лили зашла с Кейденом и Маркусом, чтобы передать чемодан Евы и еще одну коробку. Я забрал вещи и сказал, что прослежу, чтобы она их получила. Я солгал и сказал, что она отправилась на экскурсию по кампусу. Лили ушла, а я подождал, пока Маркус и Кейден разойдутся, чтобы распаковать свои вещи, и только после этого открыл дверь и зашел внутрь.

Ева была там же, где я ее оставил, и выражение ее лица почти не изменилось. Возможно, сейчас она была даже более взбешенной, чем раньше. Я протянул ей стакан воды.

— Хочешь пить? — спросил у неё.

Она зыркнула на меня, но не потрудилась кивнуть или покачать головой.

— Буду считать это отказом.

У меня была возможность обдумать перспективу нашего совместного проживания на пробежке, пока я давал ей время остыть.

Я присел на край кровати рядом с ней.

— Вот что мы собираемся делать.

Ее темные брови сошлись, и она отвернула голову, отказываясь слушать. Я хмыкнул и схватил ее за подбородок, снова поворачивая лицом к себе.

— Не будь грубой, Золушка. Слушай, когда я говорю, если хочешь в ближайшее время встать с этой кровати.

Она что-то промычала в кляп, и я понял, что это было что-то крайне нелестное. Не то чтобы меня это волновало. Никто не смог бы возненавидеть меня так сильно, как я уже ненавидел себя.

— Ты мне не нравишься. Честно? Я тебя терпеть не могу. Ты тоже ненавидишь меня, так что я уверен, ты можешь понять мои чувства. Наша ненависть взаимна… и это хорошо. Это ставит нас на одну ступень. Но вот в чем дело. Твой брат попросил меня присмотреть за тобой.

Ее глаза расширились. Она была явно удивлена тем, что Ашер пытался защитить ее, даже находясь за тысячи миль.

— Ага, присмотреть за тобой, проследить, чтобы тобой не воспользовались, и ты не наделала ошибок, от которых не сможешь оправиться. Я не собирался утруждать себя. Честно говоря, я считал, что ты заслуживаешь любые испытания, которые упадут на твою голову… Но теперь, когда ты здесь, я должен признать, что игнорировать тебя весь год было бы слишком легким наказанием за всё, что ты сделала. Теперь я это понимаю. Оставить тебя без внимания значит простить то, как ты отнеслась ко мне как к мусору и оставила меня гнить.

Ее брови сошлись в замешательстве. Я проигнорировал это.

— И поскольку я не расположен делить тебя с другими хоккеистами, ты останешься здесь, где я смогу за тобой присматривать. Потому что теперь я понимаю, Ева. Лучшее наказание для тебя — быть рядом и портить тебе удовольствие каждый божий день. Думаешь, ты сможешь веселиться, быть чирлидершей и встречаться с парнями, раз Ашера здесь нет?

Я погладил ее по волосам, и она дернулась в сторону, кипя от ярости.

— Ты ошибаешься. Ты не сможешь сделать ничего из этого, потому что я здесь. Я буду твоим судьей, присяжным и палачом… тюремным надзирателем из твоих худших кошмаров. Мой контроль и дисциплина заставят твоего брата выглядеть святым.

Она что-то промычала в кляп, без сомнения, проклиная мое имя.

— Тебе нужно в туалет? — спросил я ее.

Она возмущенно запротестовала и покачала головой, смущенная таким вопросом.

— Ладно, хорошо. Не говори, что я не проверял, — пробормотал я ей и встал, направляясь к выходу из комнаты. — Отдохни немного и подумай о том, что я сказал, — добавил я напоследок, прежде чем выключить свет и закрыть за собой дверь.