Темные удовольствия

25. Ева

Беккет не отвечал на мои звонки. Я звонила ему, наверное, больше семидесяти раз. После того, как Сорен и Колетт ушли, я мерила шагами нашу комнату и звонила, звонила, звонила. Он уехал в такой спешке, что я боялась, как бы он не попал в аварию.

Той ночью я ворочалась в постели, которую делила с ним накануне. Никто о нем ничего не слышал. Меня тошнило от беспокойства. Я смотрела, как тени рисуют темные узоры на потолке, пока сон улетал за много миль отсюда, становясь недосягаемым.

То, что я подслушала между Беккетом и его мачехой, навсегда врезалось в мою память и прожгло меня насквозь. Это было так душераздирающе и ужасно. Последние барьеры, которые я воздвигла перед своим сердцем, чтобы защититься от натиска чувств, нахлынувших на меня за последние несколько недель, исчезли.

Я не ненавидела Беккета. Я даже не могла больше притворяться. Просто я никогда не понимала его. Но даже тогда хотела. Мальчик с горящими глазами, который никогда не выходил у меня из головы. Лучший друг моего брата.

Моя первая любовь.

Мое первое всё.

Лежа сейчас одна в нашей комнате, я не могла отрицать, как глубоко я в него влюбилась. Он засел у меня под кожей, как заноза. Проник в мою кровь. Я не могла его вытащить. Да и не хотела.

Я должна была найти его. Я должна была найти его, несмотря ни на что. Даже, если мне придется отправиться в сам Ад, чтобы добраться до него.

Я села, отбросив мысль о сне. Я не усну, пока не найду его.

Быстро одевшись в темноте, я вышла на улицу и вызвала такси. На самом деле, это было мне не по карману, но меня это не волновало. Мы выехали из города в тихую ночь и поехали по извилистой дороге, которая вела к Клифф Поинту.

Я понятия не имела, где искать Беккета, но был шанс, что его родители знают, где он. Нет. Я бы не назвала Колетт матерью. Она была чудовищем.

Я вошла на территорию через боковые ворота, предназначенные для персонала. Я знала код, и в это время на посту не было дежурного охранника. Волны разбивались внизу о зазубренные скалы вдоль побережья. В остальном было тихо.

Я попала в дом через кухню, используя тот же код для бесключевого доступа. Колетт считала себя чертовски умной, но она годами не меняла пароль для персонала.

Через кухню я прокралась в коридор. Мне нужно было увидеться с Сореном. Может быть, он знает, куда отправился его сын. Есть ли поблизости место, которое было особенным для его матери? Я размышляла об этом, проходя через просторный коридор. Всепоглощающий белый декор казался еще более неприятным теперь, когда я знала правду о дизайнере. Колетт думала, что, если окружит себя белым, то хоть так сможет почувствовать себя чистой и не похожей на злобную насильницу, которой она была? Мне хотелось размазать красную краску по этим безупречным стенам и растоптать невинные белые цветы, наполняющие каждую вазу.

Переполненная яростью, я добралась до кабинета Сорена и коротко постучала, прежде чем толкнуть дверь. Было не так уж поздно, чуть больше десяти. Тем не менее, в кабинете было тихо и темно, а в камине не горел обычный огонь, который патриарх семейства Андерсонов так любил.

Может, он был наверху? Я замялась в коридоре. Было ли безумием появляться без предупреждения в спальне отца Беккета? Да, немного. Волновало ли меня это сейчас? Нет. Я была почти уверена, что у него нет оружия, так что я рисковала не столько собой, сколько тем, что Сорен обо мне подумает.

А как насчет работы твоей матери?

Это заставило меня задуматься, но беспокойства было недостаточно, чтобы остановить меня. Я должна была выяснить, где Беккет. Я не хотела, чтобы он был один. У меня появлялось ужасное предчувствие всякий раз, когда я думала о том, что он где-то там справляется с эмоциями в одиночку. Я должна была найти его. Это стоило риска. Так что я направилась наверх.

Тихий звук справа привлек мое внимание. Я добралась до этажа Колетт и Сорена. Они держали Беккета на целый этаж выше себя, как можно более обособленно. Я стояла прямо перед гардеробной Колетт. Да, у хозяйки дома была целая гардеробная с двумя входами — один в ее спальне, другой в коридоре, чтобы персонал мог незаметно забрать вещи в химчистку.

Тихий звук раздался снова. Это было похоже на вздох. О, Боже, что, если Сорен и его жена занимались сексом прямо сейчас, а я войду к ним? Я помедлила у самой двери. Мне следовало позвонить, но вряд ли бы они ответили. Как я могла узнать, где Беккет, если бы Сорен отказался говорить со мной?

Я медленно повернула ручку и как можно тише открыла дверь. Все безрассудные мысли вылетели у меня из головы, когда я увидела их.

Мужчина стоял, прислонившись к одной из длинных стеклянных дверей гардеробной. Его рубашка была расстегнута, а галстук болтался на шее. Очки были сдвинуты набок. Лицо исказилось в выражении чистой похоти, пока он смотрел на женщину, стоящую перед ним на коленях. Его рука грубо вцепилась в ее светлые волосы, пальцы побелели от напряжения. Колетт изо всех сил старалась не отставать от неумолимого темпа мужчины. В воздухе витала атмосфера жестокости, от которой у меня скрутило живот. Руки Колетт крепко сжимали бедра мужчины, и было неясно, кто грубее — Колетт или ее любовник.

Полагаю, самым шокирующим в представшем передо мной зрелище был мужчина.

Это был не Сорен Андерсон, местный бизнесмен-миллиардер. Муж Колетт.

Тем не менее, он был мне знаком.

Профессор Джеффрис глубоко застонал, его глаза закрылись, а голова откинулась назад. Он уже всё?

Повинуясь какому-то инстинкту, который не вполне осознавала, я потянулась в карман и достала телефон. Затем сделала несколько снимков Джеффриса и Колетт, когда он все еще был на полпути к ее горлу, и еще несколько, когда он поднял ее на ноги и поцеловал.

— Теперь тебе лучше? — неожиданно заговорил Джеффрис.

Я вздрогнула. Дерьмо. Меня могут поймать здесь, и как я объясню свое присутствие? К счастью, он разговаривал с Колетт. Меня пока никто из них видел.

Я нырнула за дверь и надежно спрятала телефон.

— Немного… это всё из-за той девчонки, Мартино. — Голос Колетт был злобным. — Она слышала. Я уверена, что она все слышала.

— Ну и что? На данный момент его слово против твоего. Его собственный отец не поверил ему… на стороне этого мальчика никого нет и никогда не было. Девчонка Мартино? Не беспокойся о ней. Она никто. Никто даже не заметит, если она бросит университет. Ее слово бессильно против твоего.

Страх и боль пронзили мою грудь, пока я на цыпочках спускалась обратно по лестнице. Мне не нужно было больше ничего слышать. Еще тридцать секунд назад я уважала Джеффриса, поэтому его пренебрежительное мнение больно ранило, но оставаться там и быть пойманной ничем не помогло бы. Мне нужно было убраться отсюда и найти Беккета другим способом.

На следующий вечер, к тому времени, как я должна была прийти в «Дюны» на смену, я обыскала весь Хэйд-Харбор в поисках Беккета, но безрезультатно. Я бесчисленное количество раз проверила пруд Миллера, каток, все места, где обычно зависали Ашер и Беккет. Его нигде не было видно. Он уехал из города? Или лежит где-нибудь раненый?

От волнения у меня кружилась голова. Я не спала сорок восемь часов и почти ничего не ела. Я была совершенно без сил, и чувствовала, что продержусь недолго. Тем не менее, я не могла потерять работу в «Дюнах», поэтому потащилась туда, гадая, есть ли хоть малейшая вероятность, что Беккет остановился там. Он был членом клуба, а в состав эксклюзивного загородного клуба входил отель, обычно предназначенный для домохозяек, посещающих спа-салоны, или мужчин, играющих в гольф по выходным.

Я как раз пыталась уговорить Сэма на рецепции проверить в компьютере данные Беккета, когда увидела высокую фигуру, входящую в фойе.

Сорен.

Мужчина не заметил меня, поглощенный разговором по телефону. Он направился к барной зоне, и я поспешила за ним.

Когда я туда добралась, Сорен уже сел, и его обслуживала другая официантка. Я бросилась на кухню и догнала Кэсси, выхватив табличку у нее из рук.

— Можно поменяться с тобой столиками?

— Что? Зачем?

— Я просто очень хочу обслужить мистера Андерсона, — бездумно ответила я.

Кэсси сузила глаза.

— Ты пытаешься украсть мои чаевые, да?

— Нет! Чаевые меня не волнуют. Я отдам их тебе… забери все, плевать.

Кэсси посмотрела на меня и скрестила руки на груди.

— В чем дело, Ева? Если между вами что-то происходит, то это не приветствуется…

— Нет, ничего не происходит. Он просто отец моего соседа по комнате.

— Беккет Андерсон — твой сосед по комнате? Разве сосед по комнате это не определение для бойфренда?

— Да, конечно, он мой бойфренд, — выпалила я, готовая сказать что угодно, лишь бы она перестала задавать вопросы.

Она приподняла бровь, явно заинтригованная, но передала мне табличку.

— Хорошо, но ты должна мне как-нибудь рассказать всю историю… и отдашь все чаевые.

— Конечно, как скажешь. — Я чуть не выхватила у нее заказ и побежала готовить его.

Через несколько минут я уже держала на подносе напиток и закуски Сорена и направлялась к нему. Он сидел за одним из столов в оранжерее, которая по большей части пустовала, так что мы могли говорить без риска быть подслушанными.

Я поставила поднос и засервировала стол, пока Сорен игнорировал меня.

Он кивнул, когда я выпрямилась, явно отпуская меня. Я подождала, пока он поймет, что я не ушла. Он поднял голову и удивленно посмотрел на меня.

— Мисс Мартино? Чем могу помочь?

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я надеялась, что Вы знаете, где может быть Беккет? — я мысленно скрестила пальцы.

Сорен нахмурился.

— Откуда мне знать, где Беккет? Этот парень из кожи вон лезет, чтобы избегать меня и держать в неведении о своей жизни.

Разочарование обрушилось на меня. Конечно, шансы были невелики, но все равно было отстойно зайти в очередной тупик.

— Почему ты спрашиваешь? Он не выходит на связь? — Спросил Сорен.

— Нет. Я не видела его со вчерашнего утра. Он не отвечает на звонки и не разговаривал ни с кем из своих друзей или тренером Уильямсом. Я беспокоюсь за него.

Сорен обдумал мои слова, но после отмахнулся от них.

— Не стоит. Он так делает. Становится замкнутым. Уходит в себя… излишне драматизирует. Это в его стиле.

— Пожалуйста, остановитесь, — услышала я свой голос. Слова Джеффриса, сказанные ранее, крутились у меня в голове.

Его собственный отец не поверил ему… на стороне этого мальчика никого нет и никогда не было.

— Я не думаю, что Вы действительно знаете своего сына, мистер Андерсон.

Брови Сорена полезли на лоб.

— Что, прости?

— Я… я просто не узнаю его по Вашим словам.

Сорен долго рассматривал меня, а затем наклонился вперед.

— Давай проясним одну вещь, мисс Мартино. Беккет — мой сын, и я знаю его лучше, чем ты когда-либо узнаешь. Думаешь, раз вы двое развлекаетесь вместе, ты что-то значишь для него? Беккет знает, кто он… лжец, бездельник, безнадежный мечтатель… ты не сможешь изменить эти качества в нем. Поверь мне, я знаю.

— Он не лжец, — запротестовала я.

Сорен поднял руку, заставляя меня замолчать.

— Он лжец. Он пытался разрушить мой брак, когда ему было семнадцать, своей ложью, только потому, что скучал по своей матери. Он эгоист, Ева… и он возьмет от тебя то, что хочет, а затем отбросит в сторону. Я надеюсь, ты проявляешь осторожность, потому что Беккет знает, чего ожидают от него и от женщины, на которой он женится и с которой заведет детей. Ты не станешь этой женщиной, Ева, так что забудь об этом сейчас. Он отлично научен распознавать золотоискательниц.

У меня не нашлось слов, чтобы ответить на это возмутительное заявление. Как будто я думала о браке прямо сейчас, будучи студенткой-первокурсницей. Еще больше меня разозлило то, что Сорен думал, что может игнорировать своего сына, разрушить его уверенность в себе, не поверив ему, когда он был моложе, а затем указывать ему, как жить.

Я онемела. Гнев украл мои слова, и я просто открывала рот, как рыба. Фотографии в моем телефоне, казалось, кричали на меня. Желание доказать Сорену, что он сам не способен выбрать подходящую жену, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Только мысль о Беккете останавливала меня. Он должен был узнать всё первым, а затем мог делать с этой информацией все, что захочет.

— Теперь, если это все, то тебе следует вернуться к работе. — Сорен откинулся на спинку кресла, отряхивая пиджак, словно только что вынес мусор.

Я повернулась, чтобы уйти. Я должна была оставить это. Спор с Сореном ничему не помог бы. Я вообще не спорила со взрослыми, и точка, не говоря уже о ком-то, кто имел надо мной власть. Не так я поддерживала свою спокойную жизнь на плаву.

— Вы ошибаетесь. — Слова вырвались раньше, чем я смогла их остановить. — Всё, что Вы только что сказали, неверно, а Вы даже не догадываетесь. Вы так уверены в своем невежестве.

Сорен не был бы более шокирован, даже если бы я дала ему пощечину. Я знала, что он чувствовал. Я и сама была в шоке.

— Ваш сын не лжец. Он также не бездельник. Он честен, много работает и усердно тренируется. Он заботится о своих друзьях и никогда не просит ничего взамен… его единственная проблема в том, что Вы бросили его много лет назад, когда он нуждался в Вас больше всего. Вы подвели своего сына, мистер Андерсон… Вы действительно, черт возьми, подвели его и оставили совсем одного…

— Беккет?

Сорен смотрел через мое плечо на вход в сад. Беккет стоял прямо там. Я готова была расплакаться от облегчения, увидев его целым и невредимым. Но выглядел он дерьмово. Под глазами залегли темные круги, а на челюсти пробивалась щетина. На нем была все та же одежда, что и вчера.

— Бек? — позвала я.

Его глаза были устремлены на меня. Выражение в них было невыносимо печальным.

— Беккет? О чем, черт возьми, говорит эта девушка? — Сорен встал. — Объясни, почему мне предъявляют всю эту ложь, — сердито потребовал он.

Беккет оторвал от меня взгляд и перевел его на своего отца. Печаль в его глазах исчезла, а на смену ей пришла ярость. Он повернулся на пятках и вышел через боковую дверь в темноту.

— Нет! — закричала я, бросаясь за ним. Я только что нашла его, черт подери. Я не позволю ему снова уйти от меня. — Беккет! Не оставляй меня здесь!

Я догнала его на парковке. Беккет продолжал идти к своей машине. Он собирался бросить меня здесь, и я не смогу найти его снова.

Он добрался до своей машины и запрыгнул внутрь, на его лице застыла маска гнева.

Я перешла на бег, прежде чем успела усомниться в своем порыве, и вцепилась в ручку как раз перед тем, как он отъехал. Я запрыгнула внутрь и захлопнула дверь. Он взглянул на меня, замешкав всего на секунду, пока я пристегивала ремень безопасности.

— Ты не поедешь без меня, — решительно заявила я.

— Ты не хочешь ехать со мной. — Его голос был грубым от боли и ярости.

— Нет, хочу. Мне все равно, куда, но я еду.

От моего ответа его челюсть сжалась еще сильнее, а затем в его глазах появился тот безумный, жестокий огонек, который я в последний раз видела в его комнате за день до начала занятий в колледже.

— Прекрасно. Но не забывай, что ты сама попросила об этом, — пробормотал он и включил передачу, выезжая с парковки.

Громкий визг и запах горящей резины наполнили салон. Мы выехали на извилистую темную дорогу, ведущую с холма, на котором располагался загородный клуб, и поехали вдоль побережья в сторону Хэйд-Харбора.

Как только мы выехали на прямую, Беккет уверенно нажал на педаль газа. Машина понеслась по дороге.

— Немного быстро, тебе не кажется?

— Ты хотела поехать, — снова напомнил он мне. Его руки были напряжены, мышцы натянулись, когда он вцепился в руль, мастерски поворачивая его, удерживая машину на дороге.

— Ладно, но я также хочу потом вернуться домой, — пробормотала я.

— Тебе следовало сказать об этом заранее, — возразил Беккет. — Возвращение домой — это не что-то само собой разумеющееся. Я не был дома с тех пор, как умерла моя мама.

Мое сердце сжалось. Беккет потерял контроль. Все те черные, бушующие эмоции, которые он держал глубоко внутри, выплескивались на поверхность. Он разваливался на части, и единственное, что могло сдержать черноту, — это я, а я понятия не имела, как это сделать.

Он резко повернул, и меня с силой отбросило к двери, несмотря на пристегнутый ремень.

— Хочешь, чтобы я остановился? — подстрекнул он. — С тебя хватит? Теперь, когда ты услышала всё о яде Колетт? Мое уродливое, отвратительное прошлое… Ты покончила со мной?

Я проглотила комок в горле, вызванный его словами.

— Ты был всего лишь ребенком, — не смогла не сказать я.

Он мрачно усмехнулся.

— Значит, ты действительно все слышала. — Он сильнее надавил на педаль, и машина рванула вперед.

Я закрыла глаза.

— Хочешь, чтобы я остановился? Только скажи, и я остановлюсь. — Что-то в его тоне подсказывало мне, что если я это сделаю, он просто уедет и продолжит эту смертельную гонку в одиночку.

— Ты поедешь со мной домой?

— У меня нет дома, Ева. Я устал притворяться, что он есть.

— Значит, ты высадишь меня, а потом уедешь и попадешь в аварию. А утром я услышу, что студент-миллиардер из УХХ врезался где-то в стену?

— В стену? — Бекетт покачал головой. — Нет, это слишком банально. Не волнуйся, я уже выбрал место на прибрежной дороге.

Мы ехали так чертовски быстро, что я не могла смотреть в окно. Я не знала, как Беккет справляется с этим. Очевидно, он не впервые рисковал жизнью подобным образом. У него был опыт в этом. Сердце защемило от мысли, что он вот так ставил свою жизнь на кон, сломленный, злой. Одинокий. Всегда одинокий.

— Тогда я останусь с тобой. Я не выйду. — Мой голос стал неожиданно спокойным.

Я положила свою руку поверх его, на рычаг переключения передач. В машине была механическая коробка передач, и сейчас он ехал на максимальной.

— До тех пор, пока ты не обдумаешь все, что знаешь обо мне сейчас… пока ты не поймешь, кто я на самом деле, верно? — Его голос был полон отвращения к самому себе.

Я крепко сжала его руку и покачала головой.

— Я все слышала. Я не уйду. Ты так легко от меня не избавишься.

— Летом ты так не считала. Ты снова изменишь свое мнение, просто подожди.

— Я никогда не меняла своего мнения! Я писала тебе, когда думала, что ты уехал на лечение. Я писала на номер, который дала мне Колетт, и ты ответил… ты разбил мне сердце.

Он взглянул на меня, и на секунду сквозь его отвращение к себе пробилось замешательство.

— Я переживала за тебя все лето. Я постоянно проверяла телефон, ждала от тебя ответа, а потом получила его, и он был ужасным. Это было больно.

— Ты никогда не писала мне, Ева, — процедил он.

Я быстро кивнула.

— Я знаю. Я только недавно узнала, что это была Колетт. Все лето ты ждал, что я свяжусь с тобой, а я думала, что ты меня ненавидишь. Она играла с нами, Бек.

Он горько усмехнулся.

— Ну, конечно. Она играла со мной всю мою жизнь… но, если ты спросишь ее об этом, она повернется и скажет, что мне это нравилось… что я провоцировал это.

В этот момент мы попали на скользкий участок дороги, и машину на секунду занесло, колеса потеряли сцепление с дорогой. Я вцепилась в Беккета, закрыв глаза, — чистый страх заполнил мою грудь.

— Черт, — выругался Беккет, резко маневрируя, чтобы выбраться на сухую дорогу. Там колеса снова заработали, и мы понеслись вперед.

Из моего глаза вырвалась слеза и скатилась по щеке. Я не смотрела. У меня не хватало смелости открыть глаза, но я чувствовала, как машина замедляется подо мной. Он куда-то сворачивал.

Когда мы остановились, у меня дрожали колени. Беккет вышел из машины и зашагал прочь. Я отстегнула ремень безопасности и бросилась за ним. Шум моря заполнил мою голову, как только я вышла. Мы находились на одной из дорог над гаванью. Впереди было ограждение, а за ним обрыв и те самые скалы, которые тянулись до самого Клифф Поинта.

Беккет казался темным силуэтом на фоне горизонта.

— Это не твоя вина, Бек.

Мои слова, казалось, остались без внимания. Я подошла к нему и протянула руку, чтобы коснуться его плеча. Он был таким отчужденным, парил где-то далеко от меня, связанный с миром слабой нитью.

— Это не твоя вина, — повторила я.

— Не надо. — Два невыразительных, жестких слова. По крайней мере, это был ответ.

— Это не твоя вина, — снова сказала я. Я бы говорила это всю ночь, если бы так смогла прорваться сквозь водоворот эмоций, которые он испытывал. — Беккет… ты был всего лишь ребенком. Это не твоя вина.

— Ты ничего не знаешь, Ева.

— Я знаю, что это не твоя вина. Взрослые в твоей жизни подвели тебя. Твоя проклятая насильница-мачеха, и твой отец тоже. То, что она сделала, это ужасно, Беккет. Ты был всего лишь ребенком. Она должна сидеть в тюрьме.

Он горько рассмеялся.

— Верно. Как будто это когда-нибудь случится. Она потратила годы на создание репутации… а я всего лишь злой, сломленный сын миллиардера. Ничтожество. Наркоман.

— Ты — не то, что думает о тебе она или кто-то другой. Ты знаешь, кто ты… Я знаю, кто ты…

— Нет, не знаешь, — перебил он. — Ты ничего не знаешь обо мне. — Он наклонился и схватил меня за руки, удерживая на расстоянии. — Ты даже представить не можешь, что я чувствую внутри… По сравнению с тобой, Золушка, я испачкан, нет, я купаюсь в грязи… испорчен.

Его слова заставили меня отшатнуться, настолько они были полны яда.

— Мы совсем не похожи. Не пытайся понять меня, ты на это не способна. Я испытываю злость всё чертово время, во мне полно обиды и горечи. Ты чувствуешь вину за то, что завидуешь богатым людям, но именно тебе завидую я, — пробормотал он. — Любящая мать и такой близнец, как Ашер. Возможность расти в заботе и под защитой… я всегда чертовски завидовал тебе, Иви, и когда у меня появился шанс испортить твой первозданный образ и запятнать твою невинность своей гребаной порочностью, я им воспользовался. Тебе следует бежать от меня как можно быстрее и дальше, пока я не опустил тебя до своего уровня.

Я знала, что он делал. Он пытался оттолкнуть меня, и я не собиралась ему этого позволить. Разочарование из-за того, как трудно было до него достучаться, и стресс последних дней вскипели и вырвались наружу.

Я схватила его за руку, когда он отвернулся от меня.

— Ты думаешь, я никогда не злилась? Думаешь, я никогда не страдала от непонимания или не ненавидела этот гребаный мир? Думаешь, мне нравится быть бедной, объектом благотворительности? По-твоему, мне нравилось ловить презрительные взгляды чирлидерш в школе каждый чертов день? Всегда быть бездарной? Средней? Той, для которой нигде нет места? Или, что еще хуже, симпатичной? Симпатичной, бедной и созревшей для нежелательного внимания? Думаешь, мне нравится, когда ко мне пристают мужчины в загородном клубе и разговаривают со мной свысока?

На челюсти Беккета дрогнул мускул.

— Кто это был? Назови мне их имена, — не сдержался он.

Это на секунду отвлекло его гнев, и я воспользовалась моментом, чтобы оттолкнуть его руки, которые удерживали меня, и прижаться к нему. Я обхватила ладонями его лицо, и он замер так внезапно, будто я приставила пистолет к его голове. Мои пальцы провели по шраму. Тому, который связал нас вместе.

— Это не твоя вина, Бек. Детей нужно защищать, а не обвинять. Ты ни в чем не виноват.

Его глаза впились в мои, в них читались годы страданий.

— Она никогда ни к кому больше не прикасалась. Только ко мне… Что во мне было такого, что вызвало в ней желание сделать это?

По тому, как он это произнес, я поняла, что он обвинял себя во всем миллион раз, если не больше.

— Ничего. У нее была власть над тобой и доступ — вот и все. То же самое случилось бы с сыном любого, за кого она вышла замуж. Это не твоя вина, и ты не сделал ничего, чтобы это произошло. Ты не просил об этом, ты не заслужил этого. Не имеет значения, что она сказала или сделала, или какие ощущения ты испытывал во время этого, приятные или ужасные, или что-либо еще… Это не твоя вина. Ты не сделал ничего плохого.

Я не успела договорить, как он дернулся ко мне. Притянул к своей груди, обнял и с силой поцеловал. Это был жестокий поцелуй, полный отчаяния и потребности. Я приветствовала все эти эмоции, обхватив его шею руками и притягивая к себе в ответ.

Он поднял меня и развернул нас так, что машина оказалась подо мной. В Беккете была дикость, которой я никогда раньше не замечала в нем. Он не пришел в себя до конца. Он был где-то посередине. Я прижалась к нему всем телом так сильно, как только могла, принимая его грубые прикосновения и отчаянную жажду. Мне нужно было, чтобы он вернулся ко мне, и как можно скорее.

Через время Беккет отстранился и прислонился своим лбом к моему, его дыхание вырывалось резкими хрипами между нами.

— Это не твоя вина, Бек. Прости себя… пожалуйста.

Он наклонился и снова поцеловал меня. Его яростный гнев не утих, но превратился в горячую, расплавленную потребность. Такой же голод зародился и во мне.

— Я не заслуживаю того, чтобы прикасаться к тебе, Иви. Мои руки нечистые…

— Они не грязные. Ты не грязный. Твое тело не испорчено и не сломлено, ничего из этого дерьма… это ее тело такое. Твое — идеально. Для меня оно идеально. — Я снова взяла в ладони его лицо, и его глаза прожгли меня, прямо как в день нашей первой встречи. — Ты все время говоришь мне, что я принадлежу тебе… что мое тело — твое. Что ж, это работает в обе стороны. Твое тело — мое… и никто не говорит такого дерьма о моих вещах. Ты идеален такой, какой ты есть.

Он долго смотрел на меня, а потом снова поднял, одной рукой открыл заднюю дверь машины и усадил меня на край сиденья. Я подвинулась дальше, не сводя с него взгляда. Когда все мое тело оказалось на сиденье, я откинулась на локти и облизала губы.

— Ты не сломлен, Бек, и никогда не был. Ты должен простить себя, пожалуйста. — Я протянула ему руку, страстно желая, чтобы он подошел ко мне. — Пожалуйста, — повторила я. Теперь я не просто просила его простить себя, но и помочь потушить огонь, пылающий внутри меня. Огонь, который я испытывала только к нему.

Он все еще стоял прямо у машины, упираясь руками в дверцу над головой. Его пристальный взгляд блуждал по мне, словно он пытался сохранить меня в памяти.

— Пожалуйста.

Пожалуйста, будь со мной. Пожалуйста, впусти меня. Пожалуйста, увидь себя таким, каким вижу тебя я.

Я не знала, о чем именно прошу, но Беккет всё понял, потому что он пошевелился. Атмосфера между нами потрескивала от напряжения. Эмоции из прошлого, все наши самые глубокие и мрачные секреты, вытащенные на свет, обострили чувства. Каждый вздох и прикосновение словно сопровождались электрическим зарядом по всему телу. Вся моя неуверенность выплеснулась наружу, уродливая и неловкая. Наверное, я выглядела смешной, да? Хотя я так не чувствовала. Вовсе нет. Наоборот, с меня словно сняли груз, впервые в жизни кто-то видел все мои мучительно уязвимые места и принимал их. Беккет все равно хотел меня.

Он наклонился ко мне, упираясь своими сильными руками в сиденье, и я поняла, что мне конец. Было уже слишком поздно. Я влюбилась в Беккета, и пути назад не было. Я провела ладонями по его рукам, наслаждаясь бугристыми мышцами. Его тело было свидетельством силы для всех вокруг, но только я видела его изнутри. Там, где прятались демоны.

Беккет опустился на меня всем телом, и я раздвинула ноги, чтобы вместить его бедра. Его губы снова нашли мои, и я отдалась поцелую. Его руки обхватили мое лицо и погладили по щекам, откидывая волосы назад. Я словно опьянела от его прикосновений, голова закружилась, и я вцепилась в него, чтобы сохранить равновесие.

Ярость ушла, но настойчивая потребность осталась. Мне нужно было, чтобы он был ближе, и, судя по тому, как он прижимался ко мне, он явно чувствовал то же самое. Его член терся о мою киску, но между нами было так много одежды и это приводило меня в отчаяние. Я опустила руку к его поясу и потянула за него, не в силах выразить словами, чего именно хочу. Беккет замедлил темп, его поцелуи стали нежнее. Его рука запуталась в моих волосах, когда он обхватил мой затылок, чтобы притянуть ближе. Другой рукой он оттолкнул мои пальцы от своего пояса и взялся за него сам.

Волна тепла окутала меня. Звон расстегивающейся пряжки послал по моим нервам новый прилив желания. Он стянул джинсы и боксеры, но не до конца. Времени не было. Казалось, мы оба умрем, если не прикоснемся кожа к коже прямо сейчас.

На мне все еще была юбка-карандаш с работы, и Беккет легко задрал ее до талии. А еще на мне были колготки. Настоящие убийцы настроения. Я приподняла бедра, готовая снять их, когда воздух наполнил громкий звук. Он разорвал их одной рукой прямо посередине, оставив обвисшие остатки болтаться вокруг моих ног. Затем его пальцы проникли в мои трусики и погрузились в киску. Я вскрикнула: внезапное вторжение толстых пальцев было слишком приятным, и в то же время их было недостаточно.

Вслед за колготками Беккет разорвал и мои трусики.

Я приподняла бедра, извиваясь, чтобы избавиться от его пальцев. Он отстранился и уставился на меня, точно зная, в чем я нуждаюсь. Мои глаза привыкли к темноте, и я смогла разглядеть его черты. Он выглядел серьезным и напряженным; гнев прошел, но огонь в глазах не угас.

Беккет вынул из меня пальцы и размазал мою влагу по своему члену. Я приподняла бедра, когда он поднес головку к складочкам, потирая гладкой головкой вверх и вниз вдоль моей щели.

Никто никогда не хотел меня так, как он.

Я поцеловала его в ответ, и Беккет медленно вошел в меня, медленно проталкиваясь глубже, позволяя моей влаге постепенно покрывать его.

Острая нужда никуда не делась. Я хотела, чтобы он был во мне и повсюду вокруг меня. Я не могла думать ни о чем другом.

На самом деле эта настойчивая потребность только усилилась. Потребность чувствовать, как он трахает меня. Быть придавленной его весом. Сердцем к сердцу.

Он ускорил темп, его бедра бились о мои. Это было грубо и дико, словно он заявлял о своем праве на меня. По-другому не описать. На этот раз что-то было по-другому. Наша связь была чем-то большим.

— Золушка, я не могу сдержаться. Я собираюсь кончить, и ничего не могу сделать с этим. Ты слишком тугая. Слишком сладкая. Слишком идеальная.

Он внезапно перестал двигаться и сел, его член выскользнул из меня. Я поднялась следом за ним. Он откинулся на спинку сиденья, его член, длинный и мокрый, подпрыгнул на животе.

— Иди и оседлай меня, милая. Позволь мне заставить тебя кончить вместе со мной.

Беккет усадил меня к себе на колени и скользнул обратно в киску, даря мне ощущение наполненности. Я покачнулась, удовольствие и легкий привкус боли пронзили меня.

— Черт, ты прекрасна, когда заполнена мной. — Его голос был хриплым. — Я думаю, нам нужно держать тебя в таком состоянии как можно чаще.

Его рука скользнула между нами и нашла мой клитор. Он поглаживал его, пока я раскачивалась, и боль исчезла, осталось только удовольствие, не похожее ни на какое другое.

Я поднималась и опускалась на нем, и, хотя это не было плавно, а мои движения были резкими, Беккет только подстегивал меня. Я никогда раньше не была сверху.

— Я делаю всё правильно? — спросила я, упираясь рукой в крышу машины, чтобы не упасть.

— Ты делаешь всё чертовски потрясающе. Ничто и никогда не чувствовалось так приятно. Бери, что хочешь, Иви. Делай все, что приносит тебе удовольствие, я здесь… и я не остановлюсь, пока ты не кончишь.

С его пальцем на моем клиторе и членом, скользящим внутри, достигающим всех мест, от которых у меня подгибались пальцы ног, это не заняло много времени.

Меня охватил прилив жара — единственное предупреждение приближающегося оргазма. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Это было не так, как когда я кончала от ласк его рта или пальцев, или когда он был сверху. В этот раз всё было по-другому. Тяжелая волна глубоко внутри меня, вырвалась наружу и унесла меня прочь.

Я кричала, извивалась и терлась об него киской. Он поднял бедра, вбиваясь в меня, а затем тоже кончил с резким рычанием. Внезапное тепло наполнило меня и, как всегда, это было грязно и горячо. Наши глаза встретились, и я увидела всё, что он чувствовал — всё хорошее и плохое, и всё, что было между ними. Я тоже позволила ему увидеть себя. Между нами больше не было никаких барьеров. Это был самый откровенный момент в моей жизни. Я погладила его по щеке, и он на мгновение закрыл глаза, казалось, наслаждаясь этим простым прикосновением. Тогда я провела большим пальцем по его шраму, и мы так и сидели. Я понятия не имела, как долго. Внутри меня царило спокойствие. Умиротворение.

Наконец, Беккет притянул меня в свои объятия, его член был тяжелым и горячим внутри меня, делая киску липкой и влажной.

Он пригладил рукой мои волосы, обнимая меня, пока мое дыхание не успокоилось, а тело не превратилось в лужицу расслабленных мышц и удовлетворения.

— Значит, завистливая девочка и одинокий мальчик все-таки останутся вместе, — произнес Беккет.

Я запрокинула голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты сказал, что я принадлежу тебе, — пробормотала я слова с той ночи, перед тем как мир взорвался. — Ну, просто чтобы ты знал, ты тоже принадлежишь мне.

Губы Беккета изогнулись в настоящей улыбке. Она была ослепительной в своей красоте.

— Чертовски верно. И мы принадлежим друг другу. Теперь все изменилось, — тихо пробормотал он.

Я кивнула, уткнувшись ему в грудь.

Да, все изменилось.