Темные удовольствия

Беккет

15 ЛЕТ

Мой пятнадцатый день рождения стал моей первой большой вечеринкой в Клифф Поинте. Отец почти не бывал дома, так что ему было все равно. С тех пор как умерла мама, он редко появлялся в нашем доме в Хэйд-Харборе, бросив меня на мачеху.

Колетт.

После маминой смерти мне потребовалось много времени, чтобы снова почувствовать себя дома в Клифф Поинте. Я мучил себя мыслями о том дне, сожалениями. Мне мерещилось, как она исчезает в коридорах и проскальзывает в комнаты. И все же мне было комфортно с ее призраком.

Все это прекратилось, когда появилась Колетт. Отец женился на ней еще до того, как я с ней познакомился. В тот день, когда Ева Мартино стала свидетельницей моих слез, я знал Колетт всего две недели. Тогда я думал о ней только как о раздражающей подражательнице любящей матери.

Я понятия не имел, что она еще хуже.

Намного, намного хуже.

Вечеринка в честь моего пятнадцатилетия по какой-то дурацкой причине была оформлена в гавайском стиле. В бассейне было полно тематических поплавков, детям подавали фруктовые коктейли (родителям — алкогольные), и все были одеты в свои лучшие гавайские наряды.

На мне были футболка и шорты — именно то, что я надел бы на Гавайях.

Присутствовали все друзья Колетт. К счастью, она разрешила мне пригласить нескольких школьных друзей. Мне нужны были только Маркус Бэйли и Ашер Мартино, два моих лучших друга и товарищи по хоккейной команде.

К сожалению, Ашер привел с собой свою сестру-близнеца Еву.

Еву, ту самую девчонку, которая шпионила за моей распавшейся семьей в самый неподходящий момент. Отважную маленькую Золушку, которая раздражала меня с первого дня, но была в безопасности от моего гнева из-за того, кем был ее брат.

— Бек! — Колетт настаивала на том, чтобы называть меня тем же прозвищем, которое использовала моя мать. Каждый раз, когда она произносила его, я ненавидел ее еще больше. Что было настоящим подвигом, если учесть, что большая часть моего сердца уже почернела и сгнила от ненависти к женщине, которая жила со мной. И все же мне это удавалось.

— Пойдем, поможешь мне кое с чем в домике у бассейна, — сказала она, проносясь мимо меня в белом купальнике и туфлях на высоких каблуках. Женщина считала себя сексуальной, но на самом деле ее внутренняя сука сквозила во всем, что бы она ни носила.

Я послушно последовал за ней к домику у бассейна. В последнее время Колетт вела себя со мной по-другому, и мне это не нравилось. Ее взгляд задерживался на мне, когда я плавал, а руки иногда скользили по моим плечам или похлопывали по бедру. Возможно, она думала, что мы наконец сближаемся, формируем настоящие семейные узы. Она понятия не имела, что я не собирался давать ей и шанса на сближение.

В домике у бассейна было душно, что вполне объяснялось теплой августовской погодой.

— В чем дело? — сразу же спросил я.

— Мне нужна помощь, чтобы нанести крем от загара. Я не хочу становиться слишком темной, — пожаловалась Колетт, хватая с полки флакон с SPF 100 и протягивая его мне. Колетт была одержима белым цветом, и это увлечение распространялось на защиту ее кожи от малейших солнечных лучей. Эта женщина была чокнутой.

— Может, тебе стоило бы немного загореть, — пробормотал я. — Это ведь полезно, верно?

Она начинала напоминать восковую фигуру.

Колетт ухмыльнулась мне.

— Беспокоишься о моем здоровье, Бек?

— Не называй меня так, — процедил я. Колетт знала, как сильно меня это раздражает, и только поэтому никогда бы не остановилась, но я должен был выразить свое несогласие. Пока я протестовал, я мог выжить, слыша мамино прозвище из уст Колетт.

— Без разницы, давай, намажь мне спину кремом.

Она села и откинула свои длинные, обесцвеченные волосы в сторону, обнажив глубокий вырез купальника.

Меня охватило отвращение. Она хотела, чтобы я прикоснулся к ней? Я бы предпочел умереть.

— Попроси кого-нибудь другого сделать это. — Я отбросил флакон с кремом от загара.

— Твоего отца здесь нет, а больше я никому не доверяю. Поторопись, в этом нет ничего такого. — Она бросила на меня оценивающий взгляд. — Только не говори мне, что ты никогда раньше не прикасался к спине женщины, Бек. Или какой-нибудь школьницы? Я думала, что такой зрелый парень, как ты, уже вовсю развлекается с чирлидершами, или ледовыми зайками, или как там называют этих доступных девиц, которые везде следуют за командой.

— Я ни с кем не встречаюсь. Сорен не разрешает этого, — напомнил я ей.

У моего отца были очень строгие правила относительно свиданий. Он считал, что, учитывая наш статус и богатство, случайные знакомства исключены. Слишком много золотоискательниц ждали шанса улучшить свой статус, используя связь с нами. Каким-то образом ему удалось сохранить серьезное лицо во время этого разговора, пока на его пальце блестело обручальное кольцо, надетое на него Колетт, непревзойденной золотоискательницей.

В домике у бассейна было так жарко, что я почти задыхался. Я знал Колетт достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не сдастся, пока не получит то, что хочет. Смирившись с тем, что мне придется прикоснуться к ее отвратительной, голой спине, я собрался с духом и выдавил немного крема для загара на руку, после чего растер его.

— Я к тому, что… ты ведь развлекался с девушками, не так ли, Бек? Это нормально для мальчиков твоего возраста.

Я хотел, чтобы она заткнулась и перестала доводить меня до тошноты своими наводящими вопросами.

— То есть, в последнее время я вижу свидетельства твоих влажных снов на простынях по утрам.

Я остановился, ужас охватил каждый мой нерв. Лосьон был втерт наполовину, и я не хотел доводить дело до конца.

Я хотел выбраться оттуда.

Она повернулась. Холодные голубые глаза встретились с моими. В ее улыбке было что-то хищное. Я вдруг понял, что она специально привела меня сюда и попросила об одолжении, чтобы завязать этот разговор. От одной этой мысли меня охватило беспокойство.

Конечно, у меня были влажные сны. Какой пятнадцатилетний подросток их не видел? Из-за паранойи отца я получал меньше женского внимания, чем все мои друзья. В школе я пользовался популярностью у девочек, но никогда не действовал в соответствии с этим. Сорен пригрозил отправить меня в школу-интернат для мальчиков в Швейцарии, если я поставлю под угрозу репутацию Андерсонов в городе.

Я не хотел покидать Хэйд-Харбор. Ашер и Маркус были не просто друзьями — в данный момент они были моей семьей. Той, которую выбрал я. Я не хотел бросать их. Кроме того, Хэйд-Харбор и Клифф Поинт были единственными местами, где у меня сохранились воспоминания о маме. Я должен был остаться любой ценой.

Я не мог поверить, что моя мачеха была настолько омерзительной, что заговорила о сексе, как будто это была нормальная тема для разговора между нами.

— Все в порядке. Я не виню тебя, — продолжила она, не замечая мое отвращение. — Это естественно, как я и сказала. Мальчикам твоего возраста свойственны всевозможные желания и порывы. Это нормально — хотеть исследовать их. Можешь и здесь намазать? — Она провела пальцами по одному плечу. — У меня слишком длинные ногти.

— Серьезно? — возмутился я.

— Бек, ты не уйдешь отсюда, пока не сделаешь это.

Я выдавил еще немного крема для загара на ладонь и обмазал ее плечи. По моей коже ползали неприятные мурашки от неуместного разговора о пестиках и тычинках, или к чему там еще вела Колетт. Я закончил, поспешно размазав крем по ее ключицам.

— Готово. Я могу идти?

Она улыбнулась, и в этой улыбке не было ничего приятного или утешительного. Ее наманикюренные ногти скользнули под бретельки, и она спустила их с плеч. Купальник образовал лужицу у ее талии. Я отвел глаза, ужас приковал меня к месту.

— Остался еще один участок, и тогда ты свободен.

Я добрался до кустов роз за домом, прежде чем мой желудок взбунтовался. Я упал на голые колени в землю, и меня рвало, снова и снова, пока не осталась только желчь. По моим венам разливалась ненависть. Ненависть и глубокое отвращение. Я хотел отрубить себе руки. Отрезать их у запястий было единственным способом унять мой ужас.

— Боже мой, Беккет, ты в порядке? — раздался обеспокоенный голос позади меня.

Рука опустилась мне на спину, и я дернулся. Голос был женским, и после того, что только что произошло в домике у бассейна, я содрогнулся при мысли о том, что к мне прикоснется девушка.

Ева Мартино склонилась надо мной, на ее хорошеньком личике читалось беспокойство. Почему этой девушке суждено было видеть меня в любом недостойном, уязвимом состоянии?

— Может, мне сходить за Колетт? — предложила она.

Я резко отшатнулся, раздирая по пути кожу о шипы роз. Она зажала рот ладонью, уставившись на меня. Кровь мелким бисером стекала по моим рукам и коленям, капая в грязь.

Жалость и замешательство наполнили глаза Евы.

Я не мог вынести этого взгляда.

— Нет. Не приводи чертову Колетт, вообще никого не приводи. Просто отвали и оставь меня в покое, — прорычал я ей.

Она отступила назад, когда я, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Беккет, я действительно думаю, что мне стоит позвать твою мачеху.

— Оставь меня в покое! — взревел я и сорвался с места.