Темные удовольствия

13. Беккет

До того, как Ева превратила мою прежнюю жизнь в руины, лучшим развлечением после тяжелой игры было покурить травки и отключиться, чтобы тело отдохнуло, а разум наконец успокоился. В новом сезоне, поскольку другие удовольствия стали недоступны, наилучшим вариантом было пиво и джакузи.

Во всяком случае, так я думал до сегодняшнего вечера. Теперь я знал, что нет ничего лучше мелкой мести девушке, которую ты ненавидишь. Видеть, как она ерзает и краснеет, пока другие шепчутся о ней и хихикают, было ни с чем несравнимым удовольствием.

Играть с самооценкой Евы было несложно, но, с другой стороны, она была легкой мишенью. Единственное прикосновение, которое знало её тело, было моим. Факт, который не давал мне уснуть слишком много ночей на протяжении лета. К тому же Ева слишком сильно переживала из-за того, что о ней говорят люди. Она следила за тем, чтобы правильно одеваться, говорить правильные вещи и всегда пыталась вписаться в общество. Быть своей. Она еще не понимала, что большинство людей не стоят того, чтобы пытаться им соответствовать. Основная масса присутствующих здесь были недостойны её внимания. Однако то, что ее так чертовски заботило все вокруг, означало, что она — легкая добыча.

До конца игры Ева кипела от злости и стыда. Так как она уже вытянула мое имя, мне не нужно было обращать внимание на эту чушь. Однако, бумажка с именем Евы всё еще была где-то там, поэтому я следил за игрой, пока этот урод Тайлер не сделал свой выбор. Он вытащил имя какой-то случайной девушки, и я расслабился. Только я мог развлекаться с Евой. И лучше бы никому не вмешиваться.

Сегодня впервые за несколько месяцев я чувствовал улыбку на своем лице. Я смеялся то тут, то там, играл в хоккей с ясной головой и сосредоточенностью и чувствовал что-то еще, кроме апатичного отвращения к своей жизни. Что-то, что бурлило в моих венах и придавало мне бодрости.

Решение игнорировать Еву и притворяться, что ее не существует, было ошибкой. Это было пассивно и слишком великодушно. Я наконец-то наказывал Еву так, как она заслуживала все лето, и это было приятно. Даже лучше, чем приятно. Я был взволнован возможностью сцепиться с ней, унизить ее. И не собирался останавливаться до тех пор, пока она взмолится о прощении, стоя на коленях, с залитым слезами лицом. Тогда, и только тогда, бушующий гнев в моей груди наконец утихнет. Возможно. Во всяком случае, я на это надеялся. Это всё, что мне оставалось.

Игра выдохлась, когда пары разбрелись кто куда. Кейден включил джакузи. Он был одержим восстановлением мышц и всегда обливался льдом и расслаблялся в воде после игр. Когда на крыше остались только Ледяные Боги, Лили, Ева и Изабель, пришло время расслабиться.

— Вы идете в джакузи? — спросила Лили у своих подруг.

— Конечно! — Изабель сразу же воодушевилась.

Ева заколебалась.

— Я, пожалуй, просто пойду спать.

— Торопишься вернуться в нашу комнату, Золушка? — подначил я ее.

Я не знал, по какой причине хотел, чтобы она оказалась в джакузи, но мне нравился огонь в её глазах, направленный на меня. Борьба с ней была моим новым хобби, в котором я намеревался преуспеть, а практика ведет к совершенству. Кроме того, я хотел увидеть больше ее невинного румянца. Она могла огрызаться и отвечать на мои колкости точными репликами, но мы оба знали правду. В плане опыта и мужчин, Ева была сияющей и новой. Ее раскрасневшиеся, девственные щеки были такими занимательными. Я наслаждался ее смущением, а она легко смущалась.

Прямо как в ту ночь. Запихнув это напоминание на задворки сознания, я склонил голову набок, рассматривая своего врага.

Ее подруги пытались убедить ее остаться.

— Пусть уходит. Там и без нее будет достаточно народу, — крикнул я.

Глаза Евы метнулись к моим и сузились. Больше, чем оставаться в стороне, она ненавидела разве что делать меня счастливым. Теперь, когда Ева думала, что я не хочу видеть ее в джакузи, она задумалась о том, чтобы остаться.

— Не будь занудой, Ева, — крикнул Маркус, раздеваясь до плавок.

Мы с парнями заранее подготовились к нашему ритуалу отмокания в джакузи, и надели плавки под одежду. Я последовал их примеру, стянул футболку через голову и отбросил ее, не сводя глаз с Евы ни на секунду. Она бросила на меня быстрый взгляд, а затем отвела его.

— Прекрасно, но только ненадолго. — Она повернулась к Лили как раз вовремя, чтобы увидеть, как та стягивает с себя верх. — В чем ты будешь плавать?

— В нижнее белье. Это то же самое, что и купальник, — заметила Лили.

Изабель последовала примеру Лили, и Ева неохотно подчинилась. Я залез в бурлящую воду, сразу же почувствовав, как она расслабляет мои напряженные мышцы. Маркус приблизился ко мне, и когда Ева выпрямилась, отбросив одежду в сторону, тихо застонал.

— Ашер убил бы меня прямо сейчас, если бы узнал, что за мысли бродят в моей голове о его сестре, — пробормотал он. — Но, черт возьми, она горячая штучка.

— Я не заметил, — сухо ответил я, безуспешно пытаясь оторвать взгляд от ее стройного тела. Той ночью мне так и не удалось разглядеть её как следует, в тусклом свете, пока мы боролись с нашей паникой и страхом. Однако я никогда не забуду, как она ощущалась в моих руках, или ее сладкий вкус корицы.

— Ну да, мужик. Слепой бы заметил. Она невероятна, — прошептал Маркус, вызвав во мне раздражение своим тоскующим тоном.

— Если не хочешь умереть, я бы на твоем перестал на неё пялиться. Она под запретом, и всем это известно. Ашер не шутит, когда дело касается ее.

Маркус пожал плечами.

— Возможно, некоторые вещи стоят того, чтобы за них умереть. — Он искоса взглянул на меня. — В любом случае, я уверен, что смогу избежать искушения… Я не сплю с ней в одной комнате. А вот ты… мужик, ты пропал.

— Я не смотрю на неё таким образом. — Ложь легко слетела с моих губ.

Маркус усмехнулся.

— Лжец. Если бы не смотрел, ты бы поцеловал ее во время игры.

— Что это за ебанутая логика?

Он только пожал плечами.

— Я могу это доказать.

— Вперед, — легко парировал я, уверенный, что у него ничего не выйдет.

Ева направилась к воде. Золотистая кожа сияла в свете джакузи, а нижнее белье облегало ее, как вторая кожа, — скромное, и от этого еще более сексуальное. На ней не было ни кружев, ни бюстгальтера пуш-ап. Она носила что-то спортивное: хлопковые трусы-шортики и топик без косточек, который, похоже, предназначался для тренировок. В дополнение ко всему, ее набор был белого цвета. Совершенно девственная и чертовски сексуальная.

Девочки запрыгнули в воду, а Кейден тут же усадил Лили к себе на колени и обхватил ее рукой за талию, эффективно скрывая от наших глаз. Не то чтобы мы смотрели. Слишком долго смотреть на Лили было верным способом покончить с собой, и я знал это наверняка, несмотря на то, что Кейден был одним из моих лучших друзей и жил в моем домике у бассейна до конца выпускного года.

Маркус переместился, чтобы освободить место для Изабель, оставив единственное свободное место напротив меня. Ева опустилась прямо туда. Ее темные волосы были собраны в пучок на макушке, и выбившиеся пряди рассыпались вокруг ее лица, из-за пара прилипнув к шее. Мой член подскочил, как будто его пнули. Он быстро затвердел и уперся мне в живот. Спасибо, блядь, за пузырьки.

У меня возникла настоящая проблема с самоконтролем в присутствии Евы, и я не знал, что с этим делать. После очищения от наркотиков моё тело было готово наверстать упущенное, но единственной девушкой, которая меня возбуждала, была та, которую я ненавидел. У психотерапевта был бы охренительно удачный день на работе, если бы я наведался к нему. Завязался разговор, и я позволил своим мыслям блуждать. Не глазеть на Еву стало настоящей пыткой.

Час спустя настало время вылезать из чертового джакузи. Лили и Кейден уже ушли, несомненно, чтобы окрестить его комнату в общежитии. Изабель тоже исчезла, оставив Маркуса с синими яйцами, и теперь ему некуда было идти, пока его сосед не закончит трахать свою девушку в их комнате.

Маркус и Ева говорили об Ашере и его учебе в Денвере, пока она изо всех сил старалась меня игнорировать.

Во время паузы в разговоре Маркус хитро ухмыльнулся мне.

— Итак, Беккет, почему ты вышел из игры? Что-то не так с Евой?

Она замерла.

Я бросил на Маркуса убийственный взгляд.

— Я просто передумал играть.

Маркус покачал головой.

— Ты имеешь в виду, что слился. Она слишком женственная для тебя, да?

— Заткнись, Бэйли.

Он рассмеялся.

— Ты же знаешь, что это означает, что игра не закончена, верно? Ева была участницей, и она до сих пор не получила свой поцелуй.

Дурное предчувствие закралось в мой живот. Я понял, что Маркус скажет дальше, еще до того, как он открыл рот.

Он усмехнулся Еве.

— В интересах сохранения целостности игры и соблюдения правил, я заменю Беккета и поцелую тебя, Ева.

— Ни за что, блядь, — выпалил я.

Глаза Евы метнулись к моим. Я видел момент, когда она передумала отказываться от диковинного, нелепого предложения Маркуса и решила принять его.

— Да, ты прав. Мы должны следовать правилам, не так ли, Беккет? — Она кивнула в мою сторону и объяснила Маркусу: — Беккет любит правила.

— Вот как? Я этого не знал. — Маркус ухмыльнулся и подплыл ближе к Еве.

— Ты уверена, что хочешь этого, Золушка? — Я обратился к Еве, мой голос был низким и полным злобного обещания. Она думала, что ее наказание это пустые угрозы? Ей предстояло узнать, что это не так. Не путем увольнения ее мамы, конечно. Если бы я действительно выгнал Мелли, то лишился бы рычага воздействия. К счастью, у меня было множество других идей, как наказать свою своенравную маленькую соседку.

— Я просто следую правилам, Бек. Как ты любишь, — отрезала она, ухмыляясь так, будто заработала очко.

Бек. Старое мамино прозвище. Я ненавидел, когда его использовали, но почему-то в устах Евы оно звучало иначе. Оно было другим. Новым. Я не возражал против этого.

— Где тогда повязка? — вмешался я, когда Ева и Маркус сместились поближе друг к другу.

Ее девственно-белый хлопковый топик стал полностью прозрачным в воде, и теперь ее темные соски подмигивали мне. Маркус, должно быть, тоже их видел. Темная одержимость наполнила меня, иррациональная и неоспоримая. Я протянул руку, схватила фанатский шарф Геллионов, лежащий в пределах досягаемости от джакузи, и бросил его Маркусу.

— Правила есть правила, — нараспев произнес я.

Она закатила глаза, из нее так и лилась дерзость. Это злило и возбуждало одновременно.

Просто продолжай пополнять свой счет, Золушка. Я с удовольствием заставлю тебя заплатить.

Маркус завязал ей глаза шарфом, а затем вопросительно поднял бровь. Я мотнул головой в сторону ступеней. Я хотел, чтобы он ушел.

На этот раз Маркус просто усмехнулся. Он уже всё сказал раньше. Я был лжецом. Я замечал Еву во всех отношениях. Ничего не мог с собой поделать. Я видел ее во снах. Но он понятия не имел о том, что она сделала, и обо всем, что произошло между нами. Начиная прямо с нашей первой встречи, когда нам было по тринадцать лет, и она увидела то, что никогда не видела ни одна живая душа. Вплоть до всех тех признаний, произнесенных шепотом в темноте, которые она отвергла, когда ушла, оставив меня без внимания в больнице.

Никому нет дела до тебя, Беккет. Ева стала просто еще одним доказательством того, что моя мачеха была права все эти годы.

— Маркус? — Тихо позвала Ева. Теперь у нее были завязаны глаза, и она была чертовски соблазнительна.

Я придвинулся ближе. Маркус без возражений покинул джакузи, предоставив мне возможность сосредоточиться на моей новой маленькой зависимости. Заменил ли я свое пристрастие к болеутоляющим таблеткам мыслями об этой девушке? Возможно. Однако не это делало меня безумным. Мое безумие проявлялось в том, что я хотел, чтобы она плакала и умоляла меня о прощении. Чтобы она ползала передо мной. Я вырос в окружении всей роскоши в мире. Никогда не было ничего, что я не мог бы получить. До Евы. Я хотел, чтобы она сдалась. Я хотел, чтобы она извинилась и сделала это искренне, черт возьми.

Ты хочешь, чтобы та ночь была настоящей.

Нет. Мне наплевать на это, — возразил я голосу в своей голове. Я хотел лишь погубить наконец девушку, которая всегда видела во мне слишком много. Все приходит к тому, кто ждет, а я ждал возможности сломать свою маленькую Золушку много лет.

Ева притихла, уязвимая, красивая и такая чертовски доверчивая. Выбившиеся пряди спускались по ее влажной шее и касались плеч. Ее полные губы были приоткрыты, готовые к поцелую. Поцелую Маркуса. До сих пор она отстойно следовала моим правилам.

Темная ярость разлилась в моей груди при мысли о том, что она позволила бы Маркусу поцеловать ее. Верхушки ее потрясающих грудей торчали из воды, блестящие и гладкие, требующие моего внимания. Я был чертовски тверд в течение последнего часа, и недостаток кровообращения сказывался на моем мозге. Я без тени сомнения знал, что мне нужно прикоснуться к ним снова.

Я наклонился и легко поцеловал ее, как, по моим представлениям, сделал бы Маркус. Она замерла, не реагируя. Что-то первобытное и беспричинное во мне порадовалось тому, что она никак не отреагировала. Через секунду Ева расслабилась, явно решив, что выполнила свою роль в игре. Моя рука сомкнулась на ее затылке, и я снова захватил ее губы, на этот раз в карающем поцелуе, который был предназначен только для нас двоих. Я требовал ее подчинения, и она сдалась мне. Всего через несколько секунд после того, как я накинулся на неё, она ответила мне взаимностью с не меньшей страстью. Мой язык пробился в ее рот, лаская ее, и она резко выдохнула, прижимаясь к моей груди. Я целовал ее безжалостно, не останавливаясь ни на секунду, и она целовала меня в ответ.

Я привлек ее в свои объятия; прикосновение ее влажной кожи вызывало привыкание. Вода смягчила наше столкновение, и я сел на скамейку в воде, притягивая ее к себе на колени. Она охотно подалась вперед, раздвинув ноги, чтобы оседлать мои бедра и устроить свою киску прямо на моем члене.

Давление было чертовски потрясающим после целого часа стояка и желания. Она задвигалась вдоль длинной, жесткой выпуклости, инстинктивно понимая, что нам обоим нужно. Ее руки поднялись к моим щекам и обхватили лицо, точно так же, как в ту ночь. Это была нежность, которой я никогда не испытывал и на которую не имел права.

Никто не видел меня так, как она, и я ненавидел это в ней. Я хотел придушить ее. Я хотел утопить ее. Я хотел, чтобы мое имя было первым, о чем Ева думала утром, и последним, что она вспоминала ночью. Я хотел владеть ее мыслями, как она владела моими.

Я держал ее влажное, податливое тело у себя на коленях, положив одну руку ей на поясницу, а другую — на затылок, удерживая ее в ловушке, на случай, если она даже подумает о том, чтобы отстраниться. В этот момент мы были одни на крыше, однако, я не смог бы остановится, даже если бы кто-то прервал нас.

Мой язык скользил между ее губ, поглощая ее, забирая все, что я хотел, и оставляя ее бездыханной. На вкус она была точно такой же, как в ту ночь. Как что-то опасное, вызывающее привыкание.

Ева прикусила мою губу, так что я прикусил ее. Она вздрогнула, когда я это сделал, хотя мой укус был в сотни раз нежнее. Ей понравилось. Я попробовал еще раз, на этот раз втянув ее нижнюю губу в рот и слегка покусывая ее. Ее дыхание сбилось, а руки скользнули по моей влажной коже. Мои руки прошлись по ее телу и переместились на груди, обхватив их. Она дрожала, пока я снова и снова проводил большими пальцами по твердым соскам.

Я целовал ее до тех пор, пока она не обмякла в моих объятиях. Ее губы припухли, щеки раскраснелись. Только когда она наклонилась ко мне, отчаянно желая, чтобы я не останавливался, я отодвинулся.

Она тяжело дышала, я тоже. Ее вес на моем члене сводил меня с ума, но мне нужно было притормозить, пока я не потерял контроль над собой. Он уже висел на волоске, когда дело касалось Евы. Она облизнула губы, ее грудь все еще поднималась и опускалась, словно она пыталась отдышаться. Затем она заговорила.

— Маркус?

Я застыл. Маркус?

Ева подняла повязку. Ее глаза встретились с моими и расширились от удивления.

— Подожди, а где Маркус? Я думала, что целуюсь с ним, — сказала она смущенно и попыталась слезть с меня.

Я удержал ее на месте.

— Скажи это еще раз, — процедил я. Каждый раз, когда сталкивался с Евой, я думал, что испытывал весь свой спектр эмоций, но каждый раз она погружала меня в новые глубины. Гнев, разочарование, собственничество и похоть. Все эти чувства кружились вокруг нас, когда мы соприкасались. Сейчас же они переросли в бушующий ураган.

— Я думала, что ты Маркус, — повторила она и толкнула меня в грудь, но ничего не добилась. Ее руки скользнули по моей влажной голой коже. При каждом движением она терлась своей горячей киской о мой стояк, чем сводила меня с ума.

Она встретила мой пылающий взгляд и ухмыльнулась.

— Что? Тебя это беспокоит?

Ева знала, что это я. Она лишь издевалась надо мной. Маленькая шалунья думала, что может играть со мной? Я проигнорировал облегчение, затопившее меня при этой мысли.

— Думаешь, это забавно — нарушать мои правила, крошка?

Я схватил ее за бедра и вдавил в нее свой член, легко толкая ее вверх-вниз по всей длине в бурлящей воде.

Ее руки перестали вырываться и вцепились мне в плечи. Я знал, что мой член каждый раз задевает ее клитор; видел это по блеску в её глазах, который усиливался при каждом движении. Правой рукой я обхватил ее задницу и сильно сжал один увесистый шар. Она тяжело дышала. Еве нравилось, когда удовольствие было приправлено небольшой болью. Мои пальцы скользнули к ее расщелине сзади, поглаживая вверх и вниз, а затем коснулись сморщенной дырочки. Она ахнула и заерзала на мне, подвигаясь ближе.

— Как научить тебя не давить на меня? Какой урок поможет тебе усвоить правила? — Пробормотал я ей в губы. Я хотел поцеловать ее, но еще сильнее хотел увидеть, как она разваливается на части.

Ева сердито посмотрела на меня, но не стала протестовать, когда я снова потерся членом об ее киску. Она была чертовски близко и хотела кончить.

Я исследовал ее заднюю дырочку своими пальцами, осторожно вводя один из них внутрь.

— Как насчет того, чтобы трахнуть тебя сюда? Всего лишь кончиком? Это будет достаточно хорошим уроком, чтобы заставить тебя уважать мои правила?

Она прикусила губу, ее щеки запылали. Мой член заныл при виде того, как ее возбудили мои прикосновения.

Я застонал.

— Тебе нравится, когда я ласкаю твою попку, Иви? Тебе нравится идея ввести туда головку моего члена и растянуть тебя?

Её руки впились в мои плечи, зрачки расширились. Я терял ее и не мог этого допустить. Поэтому вынул палец из ее попки и запустил руку между ее ног. Киска была горячей даже под водой. Я безжалостно ущипнул ее за клитор, прогоняя оргазм.

— Или, может, этого будет достаточно… ты не сможешь кончить, пока не начнешь следовать правилам, милая. Это причиняет мне такую же боль, как и тебе. — Я одарил ее кривой ухмылкой.

Она хмыкнула, разочарование и смущение окрасили ее щеки.

— Как будто ты можешь остановить меня, Беккет. Я способна кончить сама в любое время.

— Ну, уверен, в этом деле опыта тебе не занимать… но я могу остановить тебя, Ева. Я сплю с тобой в одной комнате. — Я наклонился и вдохнул аромат ее кожи. С этого дня корица и хлор будут возбуждать меня и напоминать об этой встрече. — Если я поймаю тебя за попыткой, то свяжу и буду шлепать по заднице, пока она не станет красной, а потом трахну ее. Не. Испытывай. Меня.

Долгое время она оставалась неподвижной, а затем внезапно толкнула меня в грудь. Я был немного отвлечен мыслями о собственной угрозе. Понравилась ли мне идея отшлепать Еву по круглой попке? Возможно. В последнее время я открывал много нового о себе.

— Отпусти меня, или я буду кричать, пока сюда не сбегутся люди.

Ее голос был сильным и требовательным. Она не была напугана.

Хорошо. Я хотел, чтобы у нее в запасе было достаточно сил для борьбы.

— Не стесняйся. Моей репутации это не навредит, но, возможно, тебе стоит подумать о своей. Когда речь заходит о купании в джакузи с хоккеистами всего за несколько дней до начала учебного года, проявляются двойные стандарты, да? Это так несправедливо. Твоей подруге Изабель следует написать статью об этом для Вестника.

— Я действительно чертовски ненавижу тебя, Андерсон, ты знаешь об этом?

— Это чувство полностью взаимно.

Я повернулся, взял пиво и откинулся на ступенях, чтобы насладиться видом Евы, которая выходила из воды так быстро, как только могла.

Ее задница была настоящим произведением искусства. Я представил ее с красным отпечатком руки. Моей руки. Это было бы впечатляющее зрелище.

Абсолютное совершенство, и я не мог дождаться, когда заполучу ее в свои руки. Ева все больше привыкала к моим прикосновениям, а я становился все более зависимым от прикосновений к ней.

Я никогда не думал, что буду рад физическому контакту с кем-то. Я уже начал думать, что этот этап жизни для меня закончился. Я направлял свою энергию на хоккей, чтобы притупить остроту своих потребностей, а с остальным справлялся в душе.

Ева изменила это унылое будущее. Я мог вынести ее прикосновения. Я хотел ее прикосновений.

Это было впервые для меня.

Похоже, я нашел свое единственное, настоящее исключение.