Трансформер (СИ)

Часть 1 Трансформер

«Ну вот, снова», — размышлял Марк подходя к школе и инстинктивно втягивая шею, чтобы быть менее заметным. На плече повис тяжелый рюкзак, сравнимый по весу с настроением парня.

Кованая решетка пропустила омегу внутрь, моментально превратившись в клетку, из которой у него не было шанса вырваться, и посреди неё поднималось строгое, выбеленное здание школы вверх на четыре этажа.

«Четыре этажа тюрьмы», — по привычке заметил внутренний голос.

Ни на кого не глядя и не останавливаясь, омега шустро засеменил к парадной лестнице, надеясь, что сегодня он дойдет до класса без приключений. Адреналин гнал вперед непослушные тощие ноги. От волнения Марк вспотел под курткой, и голова зачесалась так настойчиво, что ему потребовалось сосредоточить все внимание на том, чтобы не потянуться к затылку. У него и так было достаточно прозвищ, чтобы получить ещё одно, вроде «вшивый» или «заморыш».

Оставалось две ступеньки, и Марк уже праздновал победу, когда ботинок на высокой платформе зацепился за железную скобу ступени. Неуклюже замахав руками, юноша полетел вперед, стукнулся лбом и крепко приложился ногой о бетон, от чего из глаз посыпались искры. Чтобы не взвыть от бешено пульсирующей боли, он прикусил верхнюю губу, чувствуя, как горячая влага застилает глаза.

— Трансформер безмозглый…

— Урод…

— Чучело…

— Как им вообще в школе заниматься позволено…

Обидные слова бились в ушах, когда Марк сумел неловко перекатиться и сесть на ступень, отчаянно прижимая колено к груди и стараясь не разреветься от жгучей пульсации под кожей.

Ещё через пару минут, когда двор порядком опустел, он сумел подняться и отряхнуться. Оставалось только пожалеть испорченные джинсы и замызганную простенькую куртку. Рюкзак и вовсе валялся у самого подножия лестницы, не без помощи заботливых учеников тридцать шестой гимназии.

За спиной прозвенел звонок.

Марк устало выдохнул, опустил плечи и неловко заковылял вниз за испорченным имуществом, а потом с трудом попрыгал наверх, на третий этаж, понимая, что даже если бы он свернул шею, Андрей Викторович не простил бы опоздание на химию.

Тем более ему.

— Войдите.

С трудом открыв массивную дверь, омега протиснулся внутрь, представая перед взглядами одноклассников в весьма плачевном виде: красное от спешки лицо, грязная сумка и верхняя одежда в руках, темное пятно, проступившее на колене. Хорошо хоть Марк не поддался настояниям папы и не подстриг отросшую челку, за коей и прятал смущенный взгляд серых глаз.

— Вижу, Белецкий, вы не имеете никакого уважения к предмету, раз позволили себе явиться с опозданием, да ещё и в таком виде, на мой урок, — преподаватель-альфа окинул ученика презрительным взглядом поверх тонкой позолоченной радужки очков.

— Извините.

— Твои оправдания меня не интересуют. — Марк это отлично знал, оттого и не собирался ничего объяснять, что бы там не считал преподаватель. — Я напишу отчет о твоем вызывающем игнорировании правил.

У Марка сперло дыхание — только не это!

— Пожалуйста, Андрей Викторович!..

— Тихо! Не отнимай у нас больше времени на всякую чушь. Садись.

Поколебавшись ещё мгновенье, Марк понял, что, как и всегда, учитель неумолим к таким как он, а значит ничего не остается, кроме как засунуть свое негодование из-за предвзятого отношения подальше и сделать так как велено.

Двигаясь по проходу в глубину класса, он услышал брезгливое «трансформер», а уж что за ним наблюдают десятки полных ненависти взглядов, он знал и так.

Спрятавшись за последней в ряду у стены партой, Марк, как обычно, наткнулся взглядом на мусорную корзину, жалкую спутницу его девяти лет обучения в злосчастном заведении.

«Да, именно здесь тебе и место, в мусоре… трансформер.»

Трансформер.

Это клеймо разом перечеркнуло всю его жизнь и определило уклад неприкасаемого до самой смерти. Те омеги, что были способны менять материальный мир силой мысли, именовались трансформерами и считались презреннейшими существами на земле.

И Марк не был исключением.

Увы, но многие ему подобные эксплуатировали данный талант в весьма сомнительных целях. Пока учились, не гнушались менять оценку в журнале или тормозить секундомер во время зачетных забегов, укорачивать учителю брюки или менять цвет носков на белый, что так незабываемо подходил к черному строгому костюму.

Дальше шалости становились серьезней, и трансформеры добивались отличных результатов и мест, просто исправляя неправильную фамилию, к примеру «Иванов», на свою собственную.

И сколько бы не доказывал и клялся несчастный неудачник, отстаивая собственную правоту — поймать омегу с поличным было почти невозможно, равно как и вывести лжеца на чистую воду, ведь за годы практики милые хрупкие создания становились прекрасными лжецами, выдающимися манипуляторами и самозабвенными махинаторами.

И в конце концов гром грянул.

Около пятидесяти лет назад трансформер сумел захватить власть и умудрился развязать мировую войну с помощью группы таких же небесталанных сообщников. Тогда мир спасло то, что у людей вовремя открылись глаза и ужасных последствий удалось избежать, хотя были кровавые жертвы, и в большинстве своем те же самые трансформеры. Озверевший народ накидывался на любого, кто по их мнению обладал даром, и не дожидаясь суда и следствия, вершил самосуд — подозреваемого настигала жестокая расправа.

И сколько бы не молил и не рыдал омега, ему не верили.

Больше не верили никому из них.

А после так толком и неначавшейся войны было решено держать трансформеров в управе, чтобы избежать прошлых ошибок.

Однажды недооценив забавный дар, люди не хотели поплатиться снова.

И уже более полувека все омеги-трансформеры состояли в особых списках и были под тщательным надзором государства.

Они не имели права менять школу, только по особому распоряжению исходящему сверху, к примеру, если отец менял место службы. В течение всего обучения в обязательной общеобразовательной школе за каждый проступок на омегу писался отчет, шедший в личное дело. Чем больше ошибок совершал трансформер, тем хуже становились его шансы на нормальную работу, уже не говоря о том, что результаты личного дела отмечались в трудовых книжках родителей, как опекунов социально опасного элемента.

И даже простое опоздание портило историю омеги со временем настолько, что едва ли приходилось рассчитывать на должность санитара в больнице. А уж о том, чтобы пользоваться собственным даром и думать не стоило. Если ты был уличен в манипулировании физическими объектами хотя бы раз, после седьмого дня рождения тебе грозил пансион, по достижению четырнадцати лет переводили в колонию.

Поэтому то, что Андрей Викторович решил написать отчет, сильно расстроило Марка, слушать дальше было почти невозможно.

Звонок с урока прозвенел как волшебный перезвон для юного трансформера, и он немного выдохнул. Получить ещё и двойку за урок — это было слишком даже для него, а уж если учесть, что утро и вовсе не задалось, то было отчего переживать.

Да и родители сильно расстроятся.

Папа снова начнет поучать и объяснять как жить, словно Марк дитё малое и не слышал все это миллионы раз. А отец… Марк тяжело выдохнул, представляя суровый молчаливый взгляд, чуть заметно сузившиеся губы и затылок, который он непременно увидит вечером, как только отец скроется в их с папой спальне и больше не появится, только чтобы не видеть собственный позор в виде омеги-трансформера…

— Эй, ты как? — спросил Антон, омега, сидевший за партой рядом и второй человек в школе, которому точно так же не повезло.

— Нормально. Колено только болит. Ты к литературе готовился?

— Конечно.

Марк сглотнул и чуть смущенно протянул:

— Дашь посмотреть?

К счастью, Антон не был высокомерным зазнайкой, несмотря на то, что прекрасно учился, в отличие от Марка. Нет, отличных оценок он не получал — все-таки трансформеру не было позволено получить хотя бы один единственный шанс или возможность на достойное существование, но все же он был хорошистом.

Как бы не скрипели зубами учителя, он знал абсолютно все и немного больше. Со временем они смирились и оставили попытки растерзать Антона, заменив горячее рвение унизить на холодное игнорирование, чему сам парень был несомненно рад. Правда, стоило признать, что у Антона вообще был замечательный характер. Брюнет редко дулся и часто пребывал в восторженно-задумчивом состоянии, в которое тут же погрузился, протянув Марку тетрадь:

— Держи, конечно.

— Я только сверю, — решил прояснить Марк, сохраняя остатки самоуважения.

Антон кивнул, улыбнувшись и показав миленькие ямочки.

Мучительно стыдно было понимать, что как бы ты ни старался, все твои усилия идут коту под хвост и преподаватели совсем не причем. Просто так сложилось, что судьба выбрала главного неудачника века, и помимо того, что наградила проклятым даром, так ещё и ума не дала. Марк давно понял, что тройка его потолок, но тем не менее старательно выполнял задания, не желая мириться с этим досадным фактом.

Управившись за несколько минут, Марк сунул тетрадку с домашкой в сумку, спеша убрать исполосованную исправлениями бумагу подальше с глаз и, стянув Антона со стула, поспешил на урок литературы.

Омега выпустил локоть друга у самого кабинета, надеясь аккуратно протиснуться в узкий проем у которого столпились одноклассники.

— Осторожно, трансформер! Всю блузу мне испачкал своим грязным мешком! — визгливым голосом пожаловался Арсений, звезда местного пошиба.

А ведь Марку казалось, что хуже быть не может.

— Извини, — буркнул он и попытался исчезнуть внутри светлой комнаты, но Принц — так Арсения прозвали в школе, сделал почти ненамеренный шаг в сторону, преграждая омеге путь, и чтобы пройти, требовалось снова вытереться о нереально дорогие шмотки брендовых дизайнеров, о чем, конечно, нельзя было и помыслить такому как Марк.

— Вот же придурок, — не глядя на незадачливого обидчика, начал Сенька, откинув длинный шлейф серебристых волос, изящно изворачиваясь и пытаясь разглядеть несуществующий ущерб.

— Паш, что там? Все ужасно? — обратился он к другу-альфе, который не преминул окинуть стройную фигуру в узких джинсах и намеренно строгой белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, голодным взглядом.

— Ничего нет, ты, как всегда, обалденно выглядишь.

— Вот так и знал, что все плохо. Ведь ты меня поэтому успокаиваешь? — надул полные губки Принц.

— Ты же знаешь, что нет, — вздохнул «шкаф» под метр девяносто.

То, что Принца хотели все без исключения, не было секретом, и этому самцу не удалось избежать общей участи. Однако все было напрасно.

— Арсений, — негромко прозвучало в коридоре, заставляя стихнуть разговоры.

«Только его еще не хватало», — подумал Марк, все еще нерешительно застывший перед Принцем.

Толпа немного расступилась, ненарочно убравшись с пути невысокого альфы, который сделал еще пару шагов и остановился, скучающе ожидая самого желанного омегу. Арсений, встрепенувшись, выпрямился, и, потеряв всякий интерес к Пашке, поплыл к позвавшему его парню, словно лебедь, рассекая гладь озера. И, конечно, не преминул задеть Марка.

Парнишка неловко накренился. Вес рюкзака и неожиданный толчок лишили равновесия и заставили неуклюже шлепнуться на пятую точку.

Омега почти не почувствовал боли, по сравнению с все еще саднившей конечностью, которой не повезло утром, ничего и вовсе не произошло. А вот стыд и смущение никуда не исчезли даже за такой долгий промежуток времени.

Не успев подняться, Марк, к своему огорчению, поймал несколько насмешливых взглядов, но сегодня был явно не его день, и ему достался еще один равнодушный взгляд. Равнодушный настолько, что казалось, голубые льдинки и вовсе скользнули по полу, где и не было никакого неудачника.

Вообще никого. Пустое место.

Этот отвратительно унизительный взгляд принадлежал тому, кого обнял Арсений уже через секунду.

— Соскучился, дорогой, — слащаво протянул Принц, повиснув на альфе, который хоть и уступал Пашке в росте, но все же именно ему принадлежало мнимое сокровище в виде прекрасного Арсения.

Родион не ответил и не пошевелился, даже не обняв омегу в ответ. Его лицо оставалось все таким же бесстрастным и отстраненным, словно ему и вовсе нет дела до происходящего. А ведь они с Сенькой истинные.

Уже успев подняться, Марк обнаружил рядом Антона, во все глаза разглядывавшего парочку.

— Пошли, — как можно тише прошептал он и, ухватив любопытного друга за рукав, потянул внутрь кабинета, несмотря на слабое сопротивление омежьего тела. Как ни прискорбно было осознавать, но любопытство было одним из грехов омежьего пола.

Забившись в такой же угол за дальней партой, Антон спросил шепотом:

— Как он только может так себя вести с Сенькой? Характер у него, конечно, вредный, но ведь он так красив! Вся школа по нему сохнет, начиная с младшеклассников в период взросления и кончая директором.

Растерянно пожав плечами, Марк готовился к уроку, вынимая учебник и тетрадь.

— К тому же, он его пара. А выглядит так, будто ему и дела нет!

— Он всегда так выглядит.

На это товарищу нечего было ответить и, пожав плечами, он кивнул в знак согласия.

Это было действительно так. За все годы, что Марк учился в тридцать шестой гимназии, он ни разу не видел у Родиона другого лица. Безразличие и холод было тем, что демонстрировал альфа всем вокруг.

И, в отличие от горячего гнева и злости многих, кто пытались поспорить с ним за Сеньку, это мертвое выражение пугало гораздо больше, чем любая бравада идиота, решившего связаться с Родионом. А именно так и следовало полагать об альфе, сунувшемся на чужую территорию.

Ибо если Арсений был признанным Принцем, принимавшим дифирамбы и раздававшим автографы в виде воздушных поцелуев, Родион был королем, хоть эта кличка к нему и не пристала. Никак, кроме по имени к нему не обращались, если хотели долго жить.

Урок литературы уже давно начался, а Марка все никак не оставляли мысли о несправедливости жизни.

Если он самый несчастный омега на свете, то Родион его прямая противоположность! Альфа, баснословно богатый наследник, умный как черт, КМС по плаванию и борьбе, и это в его семнадцать! То, что с ним встречается самый завидный омега, а остальные боятся до чертиков, скорее было приятным дополнением к его идеальной жизни…

Так какого хрена это лицо?! Словно тебе чего-то недодали!

Раздражаясь от такой ерунды, Марк в очередной раз зашел в тупик, а настроению падать ниже было просто некуда. Поэтому, послав подальше всю их чертову жизнь, он попытался сосредоточиться на своей и хоть немного позаниматься, ведь кому-то приходилось биться насмерть за право просто греться иногда на солнышке, так что времени на мысли о тупых богачах не было…

На большой перемене парочка трансформеров, притаившихся в туалете, оказали несложную помощь разбитой ноге Марка. Все необходимое у этих двоих было под рукой, а что делать в подобных ситуациях, оба знали не понаслышке. Не приходилось рассчитывать на окружающих, которые с легкостью могли отказать в помощи, узнав о незавидном статусе ребят.

Оставшиеся десять минут были потрачены на быстрое пережёвывание домашних бутербродов — в столовой ни один из ребят ни разу не был. Неизвестно, чем могло бы закончиться настолько вызывающее поведение.

Отсидев последние три урока, они по привычке стали медленно собирать вещи, и дело было не в том, что им не хотелось поскорее очутиться дома, просто попасть кому-нибудь под ноги хотелось еще меньше.

Подождав, пока школьники разбредутся по домам и дополнительным занятиям, Марк и Антон спустились по боковой лестнице, прошли по узкому коридору правого крыла, и быстро попрощавшись на крыльце, заторопились по домам, свернув в противоположные стороны.

Марк ушел налево. Обойдя школу с торца, он юркнул в проем решетки и прошагал мимо столовой, украдкой заглядывая в низкие широкие окна. «Интересно было бы пообедать здесь хотя бы раз… папа готовит наверняка лучше, но все же… один-единственный раз.»

Выйдя на узкий тротуар позади учебного заведения, омега снова повернул налево — и резко остановился. В нескольких метрах впереди ругались двое… вернее, кричал один, второй молча слушал, не реагируя на бурную жестикуляцию обиженного.

В том, что Марк натолкнулся на разборку, не оставлял сомнения рассерженный тон омеги, выкрикивавшего что-то в лицо спокойного, как изваяние альфы.

И казалось, Марку не должно было быть до этого никакого дела, если бы не одно «но». Впереди стоял красный от злости Арсений, выплевывавший слова в сторону хладнокровного Родиона.

Щуплый омега вовремя дернулся и притаился за деревом, размышляя, что делать дальше.

Ему было абсолютно все равно, по какому поводу сотрясал воздух Сенька. Может, в очередной раз винил своего парня в вымышленных изменах или ныл из-за недостатка внимания к своей сиятельнейшей персоне. Что действительно волновало Марка, так это как ему поскорей попасть домой.

Трансформеру совершенно точно не следовало задерживаться на улице, да и папа скоро начнет названивать, обеспокоенный опозданием сына хоть на пять минут.

Марк взволнованно огляделся.

Просто пройти мимо по тротуару не представлялось возможным: проход был настолько узким, что двоим составляло некоторую сложность разминуться друг с другом, не коснувшись плечами.

По другую сторону дороги был свежевысаженный парк, ухоженный и чистый. Никаких зарослей или массивных стволов, которые могли бы послужить надежным укрытием, не наблюдалось, да и в это время там было пусто, не считая одинокого собаковода со старым пуделем на поводке, так что затеряться среди людей Марк тоже не мог. Оставалось обойти школу с другой стороны…

«И чего вообще эти двое затеяли семейный скандал в общественном месте?» — негодовал Марк, все больше хмурясь нерадостной перспективе возвращаться обратно. Домой к обычному времени он уже не успевал вернуться, а еще предстояло рассказать об отчете химика и разбитой ноге.

Бессильно выдохнув, он снова высунулся из-за дерева проверить, не наскучило ли им и не собираются ли они расходиться. Увы, взвинченный писк Сеньки все сильнее резал по ушам, а Родион, казалось, может простоять так вечность.

— Ты бесчувственное чудовище! — донеслось до Марка, когда он уже собирался развернуться и уйти. — Тебе ни до чего нет дела! Ты эгоист!

Марк отчего-то не мог уйти. Любопытство пересилило, и он пообещал себе, что послушает только минутку, а затем побежит домой.

— Да как ты можешь мне такое говорить! — Сенька, потрясая маленькими кулачками, не выдержав, толкнул альфу в грудь, чего, кажется, тот и вовсе не заметил. От этого Принц пришел в бешенство. — Да пошел ты на хрен со своей пулей в голове!

Омега не выдержал равнодушия и, обойдя Родиона, пошел прочь через дорогу, в парк, но видимо, клокотавшая в душе буря требовала большего, и он застыл посреди пустой проезжей части и, повернувшись, выкрикнул:

— Да, я найду сотню таких как ты! Нет, лучше! А ты еще поймешь, что потерял! И как миленький обратно приползешь.

Родион смотрел на беснующего омегу точно так же, как и пару минут назад, со стойкой флегматичностью и отсутствием всякого интереса.

Вдалеке низким гулом рычал мотор. Марк оглянулся — машин не было, но звук нарастал с угрожающей скоростью.

— Ты у меня в ногах валяться будешь! Только кому ты нужен, Король несчастный! — и омега сплюнул на асфальт.

Фары вспыхнули на подъеме дороги и машина вынырнула у самой школы.

Принц перевел растерянный, не соображающий взгляд на дорогой спорткар.

— Арсений! — это был Родион.

И наверное, он, как и Марк, понял, что находящийся не в себе паренек, застывший посреди дороги, ни за что не успеет среагировать.

Машина неслась на бешеной скорости, водитель и не думал тормозить.

«Вот и все», — успел подумать Марк, но Родион каким-то чудом был быстрее, и за секунду до того, как раздался режущий визг тормозов, за миг до того, как машина поломала хрупкое тельце, альфа занял место омеги, вытолкнув того на обочину.

Время вокруг остановилось, и словно в замедленной съемке Марк видел, что случится сейчас. Водитель вцепился в руль, Родион не успеет сделать и шагу…

Не было времени сделать вдох… но достаточно, чтобы представить.

СТЕНА.

Стена из бетона выросла между альфой и мчащейся машиной.

Она возникла из ниоткуда. Материализовалась из воздуха.

Раздался удар. И Марк снова представил. Представил, как водитель оказывается в коконе из подушки безопасности, настолько прочной, что ее не пробить покорёженному металлу. Бензин из бака испарился на третьей мысли, когда машину еще плющило гармошкой о бетон от уничтожающей инерции.

А потом все разом стихло.

Марк дышал и ни о чем не мог думать. Он знал, что как только жизнь двинет свой мерный ход, его собственный, никчемный отрезок закончится навсегда.

Он использовал силу.

И не просто использовал. Он изменил пространство до неузнаваемости. Не просто поменял закорючку чернил на бумаге, не просто материализовал чашку на столе. Он продемонстрировал такую мощь, о которой другие и понятия не имели.

Да, трансформеры могли менять пространство, но лишь его несущественные, не важные для материального мира детали — цвета, простые формы из пластичных материалов, объем. Уже не говоря о том, что на это уходило время и силы. Этого было достаточно для подлостей и интриг.

То, что умел Марк, не представлялось возможным. До сих пор.

Теперь, когда все узнают на что он способен… Ведь он мог в прямом смысле слова убить… по крайней мере у него бы хватило сил с головой…

От страха и разом накатившей паники у омеги закружилась голова. Перед глазами лежала гора красного металла, высилась плотная, в два метра высотой стена, а рядом с его творением стоял альфа с нечитаемым выражением лица.

Голубые глаза затягивали и подавляли, пугали, вызывая безотчетное желание скрыться, убежать, исчезнуть, испариться в воздухе.

Теперь он знает.

Теперь все узнают.

Родион неторопливо засунул руку в карман и, не глядя, нажал на сенсорный экран, поднося трубку к уху.

Колени подогнулись сами собой, и Марк потерял сознание.