Часть 10 Разговор

Первое, что услышал Марк, придя в себя, это раздражающее пиканье, которое все нарастало, мешая омеге пребывать в блаженном состоянии полудремы. Он плыл в уютном мареве забытья и не желал возвращаться, но звук резал все острее, набирая темп, а затем и вовсе послышался раздражительный хлопок и чьи-то шаги мягко заскользили по полу.

— Наконец-то ты пришел в себя.

Голос был незнакомый, и Марк, не привыкший к чужим людям вблизи себя, тут же попытался собраться и раскрыть слипшиеся веки.

— Здравствуйте, — выдал он первое, что пришло на ум после минутного разглядывания бородатого мужчины в очках с толстыми линзами, если его зрение сфокусировалось достаточно, чтобы правильно интерпретировать реальность.

— Здравствуй, Марк. Заставил же ты нас понервничать.

Омега не нашелся что сказать, он не понял, о чем говорит этот человек, по-видимому, являвшийся доктором.

Этот вывод омега сделал глядя на белый халат, в который был облачен чужак, да и обстановка вокруг напоминала безликую бледность палаты.

— Я в больнице?

— Нет. В доме Сокольниковых.

Еще минута ушла на то, чтобы Марка оглушили страшные воспоминания, предшествовавшие падению в никуда.

— Как он? — подскочил омежка, и его тут же накрыло давящим головокружением.

— Тебе нельзя вставать. — Доктор, придерживая невесомое тело за плечи, помог мальчику лечь обратно. Тот, кряхтя и хватаясь за лоб, не сопротивлялся. — Если ты имеешь в виду Родиона, то с ним все в порядке. Он зайдет позже, когда я сообщу ему, что ты пришел в себя. Меня зовут Алексей Степанович, — запоздало представился бета в летах. — Как твое самочувствие? Наверняка голова кружится. Тебя тошнит?

— Не-е-ет, — промычал Марк, словно балансируя на острие боли и боясь усугубить состояние грохочущими словами.

— Хорошо. Ты произвел слишком серьезную трансформацию за очень короткий промежуток времени и потому лишился сил. Твой мозг, борясь с перегрузкой, отключил сознание. Хорошо, что Родион вовремя вытащил тебя из воды. Еще немного, и ты бы захлебнулся.

— Он… он спас меня?

— Конечно. И насколько я знаю, ты тоже не дал его недоброжелателям достигнуть цели…

Слова о том, что его спас Родион неожиданно приятно отозвались внутри.

Последнее, что он помнил, было падающее тело Родиона и очень внимательный взгляд в лицо омеги. Он, кажется, нервничал… наверное, альфа был напуган… а потом была темнота.

— А… а можно его увидеть?

Противиться жажде взглянуть на него, живого и невредимого, хотя бы глазком не было ни душевных сил, ни желания. Сейчас Марк чувствовал себя опустошённым, выжатым до капли.

Доктор хмыкнул.

— Родион твоя пара? — в лоб спросил он.

Марк немного опешил и не спешил отвечать, будучи уверенным что доктор спишет его медлительность на плохое самочувствие, и отчасти он не ошибся.

— Нет.

— Обманываешь? — прищурившись, вновь спросил настырный эскулап.

— С чего вы взяли?

— По какой еще причине ты бы стал сигать с огромной высоты. Логичней было просто произвести трансформацию с того места, где ты находился, с балкона.

Похоже, доктор был очень хорошо осведомлен о том, что случилось накануне.

— У меня не было времени на раздумья.

— Вот именно, Марк. Вот именно.

— Это просто ваши подозрения и… вы заблуждаетесь.

— Что ж, тебе виднее, — доктор, кажется, немного задумался, а потом продолжил. — Я лечащий врач семьи и знаю Родиона с пеленок. Вряд ли тебе известно, что он страдает пониженной чувствительностью к запаху, а потому не сможет распознать своего омегу даже окажись тот у него под носом. — Произнося это, доктор внимательно наблюдал за юным, но довольно упрямым пациентом, не желающим признавать очевидных вещей.

Марк никак не отреагировал на новость.

— Вижу, ты в курсе.

Ответить было нечего.

— Не знаю, Марк, что у тебя на уме, но мне кажется, было бы справедливым сказать об этом Родиону.

— Даже… даже если бы то, о чем вы говорите, оказалось правдой, скажи я ему об этом, он бы высмеял меня. Или просто назвал идиотом в очередной раз.

— Что ж, ты уже неплохо познакомился с молодым хозяином. И все же нужно сказать.

— Зачем?

— Затем, что ты лишаешь его надежды стать счастливым. Каждый ищет свою пару, ведь шанс так невелик.

— И он ищет? — не глядя на доктора, спросил Марк.

— Эг-гх-хх… боюсь, что Родион успел продемонстрировать себя не с самой лучшей стороны, но поверь мне, у него не самая легкая доля и за его недолгие семнадцать лет ему выпало много испытаний…

— Думаю, этого достаточно, — оба вздрогнули, услышав голос того, кто был для каждого по-своему важен. В дверях стоял Родион. — Вы можете идти, Алексей Степанович.

«Как много он слышал?» — мысли разбегались в панике.

Поджав нижнюю губу, врач удалился.

Родион прошел в комнату.

Подойдя к окну, сквозь которое проникал приглушенный дневной свет, он повернулся к Марку и его лицо погасло в тени.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

Марк не мог отвести глаз, ощущая как по телу расплывается приятное тепло от одного вида этого черствого, непонятного ему человека.

Свежий запах сладких ягод медленно наполнял комнату, успокаивая головную боль и позволяя расслабиться.

Тревога и волнение о том, что Родион мог услышать слишком много, сами собой откатывались на задний план, чем глубже запах проникал в легкие, въедался в кровь и растворялся в теле блаженным успокоением.

— Я хочу поблагодарить тебя за спасение моей жизни. Снова. Я открыл счет на твое имя и перевел вознаграждение за отличное выполнение работы. Ты останешься доволен.

Марк перевел взгляд на тумбу, отыскал там небольшой вазон с полевыми цветами, схватил его — и швырнул в альфу что было сил.

Тот без труда увернулся.

Вазочка разлетелась мелкими осколками о стену.

От злости и гнева Марк ощутил прилив сил… и желание послать альфу куда подальше.

— Урод!

Лица Родиона он разглядеть не мог.

— В чем дело?

— В чем дело? В ЧЕМ ДЕЛО?! Засунь свои деньги куда подальше! — орал взбесившийся Марк, от чего сигналы учащенного пульса пригнали ушедшего было доктора обратно. Чуть приоткрыв дверь, он с беспокойством заглянул внутрь, Родион сделал знак, и дверь снова закрылась, оставляя их наедине.

— Я тебя не понимаю. Что не так?

Дыша глубоко через рот, омега едва справлялся с сердцем, готовым выпрыгнуть в любой момент. Что он мог сказать? Ведь он сам принял решение, что правда навсегда умрет с ним… и что он останется с альфой несмотря ни на что. Ему понадобилась небольшая пауза.

Родион словно поняв это, подошел к графину и, набрав стакан воды, подал омеге.

— Мелкими глотками, — скомандовал он словно несмышлёному ребенку.

— Я знаю, — решил уточнить омега и, подавившись, икнул.

Родион хмыкнул… нет, он точно слегка улыбнулся.

Марку не показалось.

Теплая ладонь опустилась на затылок. Альфа не гладил его, а просто положил руку поверх.

— Спасибо, — искренне, от сердца, дошло до Марка.

И они замолчали на долгих несколько минут.

Первым пришел в себя, как всегда, Родион.

— Я спрошу тебя еще раз, — начал он, убрав руку и заставив Марка вздохнуть, уже жалея об утрате. — Ты готов работать на меня? Возможность убедиться в том, что это будет опасно, у тебя была. Дальше все будет, скорее всего, так же. Ты тоже рискуешь.

— Я согласен. — Не было никакого смысла скрывать свое решение.

Родион задумался.

— Ты… согласен… со всеми условиями… помимо моей охраны.

Горячий румянец неумолимо залил бледные щеки, когда Марк понял, что имеет в виду Родион. Тот разговор в уборной, о том, что он… когда бы альфа не потребовал… в любом месте…

— Да, со всеми. Только, пока я на тебя работаю… я не хочу… — как сказать об этом, — не хочу чтобы ты… ни с кем…

Слова давались с трудом.

— Я понял.

Они снова помолчали. Один размышляя, другой пылая от стыда и неудобства, ведь у Марка еще никогда не было, он даже никогда не целовался!

— Если ты принял условия, то знай, что за оставшийся год тебе придется освоить программу старших классов.

— Зачем это? — отвлекся Марк от смущающих мыслей.

— Я оканчиваю школу и переезжаю. Поскольку это мой последний год в школе, то я поступаю в университет. Ты едешь со мной.

— Но ведь я… мне ещё два года.

— Ты принял условия. Все остальные проблемы я улажу сам. Ты подтянешь предметы до нужного уровня, летом мы разыграем несчастный случай и уедем в столицу, где в универ поступят Родион Сокольников и Илья Трифонов — это фамилия наших родственников.

План выглядел вполне понятным, вот только было одно но.

— Я… — ох, как же было стыдно, хоть девственность Марка и не была затронута разговором никоим образом. — Я не очень хорошо учусь. Я не уверен, что справлюсь и поступлю.

— Я знаю. Я проверил твою успеваемость. Судя по оценкам, учиться тебе предстоит день и ночь. С тобой будут работать лучшие учителя, и через год ты должен быть в состоянии обучаться в высшем учебном заведении. И советую подумать над специальностью.

Он смотрел его оценки… УЖАС!!!

— Ты согласен? — решил уточнить Родион у эмоционального парнишки, швырявшегося вазончиками, так как тот никак не реагировал, словно застыв.

Марку оставалось только кивнуть, не поднимая от унижения глаз.

— Отлично. Начинаем с понедельника. Отдыхай.

И с этими словами Родион, наконец, оставил омегу в покое, позволяя тому заниматься самоуничижением и самобичеванием весь оставшийся день.

Загрузка...