Трансформер (СИ)

Часть 36 Наедине

Когда они остались вдвоем, между альфой и омегой повисло неловкое молчание. Марк все так же зажимался на кровати, пока Родион стоял к нему спиной — выпустив Филиппа с Лексом, он повернул ключ в двери.

А тишина давила сильнее.

Сколько же Родион наговорил ему…

— Адам сам тебя поцеловал?

Омега вздрогнул. Почему Сокольников снова хочет заставить его оправдываться? Именно сейчас? То, что он сделал, было глупо, но то, что он пару минут назад услышал от Сокольникова… грязные слова еще звучали в ушах: «сброд, дешевая шлюшка, дырявая жопа».

— Нет, — твердо ответил он. — Я его попросил.

— Хотел отомстить? — кисло хмыкнул Родион и подошел вплотную к кровати.

Насупившись, Марк отвел взгляд:

— Я хотел попробовать, что значит другой альфа.

Произнести это было ужасно, но пусть Родион почувствует, каково слышать гадости из уст любимого.

— Понравилось? — Родион сел рядом с ним.

Омега не ответил. Тогда Родион сжал его подбородок и развернул к себе:

— Я спрашиваю, понравилось?

Линзы давно вытекли вместе со слезами и теперь Марк смотрел хмурым обиженным взглядом серых глаз:

— Не знаю. Не распробовал.

Родион грубо подтащил его к себе, зажимая слабые руки и смял рот. Марк сопротивлялся, желая уйти от напористого поцелуя, целью которого было уничтожить любое сопротивление.

Родион вел себя неосторожно, без нежности — и Марк начал задыхаться, сил противостоять альфе не находилось, рвение, словно снег, таяло с каждой секундой. Одуряющий запах самца проникал под кожу помимо воли. Омега прекратил трепыхаться и позволил чужому языку войти в его рот. Хватка на талии ослабла, и альфа стал осторожнее, пока совсем не оторвался от распухших губ.

— Почему ты просто не спросил, что происходит?

— Потому, что ты бы снова обвинил меня в недоверии или чем-нибудь еще, — горько ответил Марк.

Он и сам жалел, что не успел ничего сказать, тянул до последнего… и вообще нужно было первому поговорить с Лексом.

— Ты должен больше мне доверять.

— Когда от тебя пахнет омегой, это сложно сделать. К тому же ты тоже поверил словам Лекса. Что он наговорил обо мне?

— Говорил, что ты пользуешься популярностью среди альф.

— Бред.

— Да неужели?

— Что ты имеешь в виду? — морщинка пролегла на высоком лбу.

— Только то, что я и Филипп устали отшивать твоих воздыхателей.

Нахмурившись еще сильнее, омега вглядывался в лицо Родиона, ища скрытую насмешку:

— Я не верю.

— Вот видишь — ты мне не доверяешь.

Омега вздрогнул в крепких руках.

— Это не может быть правдой, — тут же поправился он.

— Почему?

— Во мне нет ничего интересного.

Ругать себя почем зря не хотелось, и не потому, что Марк имел хоть какие-то сомнения относительно собственной привлекательности, просто добровольно унижать себя перед этим чертовым Родионом Сокольниковым он не мог.

— Ты будешь удивлен, но у многих местных придурков другое мнение. Меня достало объяснять всем и каждому, что вход в твою спальню закрыт.

— Ты поэтому влетел тогда к нам с Лексом?

Родион поджал челюсть.

— Ты думал, я не выдержал и пустил кого-то, ведь так?

Голубые, как льдинки глаза смотрели прямо — альфа не отрицал — это было очевидно.

— Значит, ты тоже мне не доверяешь, — безнадежно закончил Марк.

— Марк, ты еще мал и…

— И поэтому дешевая шлюха.

— Прекрати.

— Ты сам меня так назвал!

— Это было сказано сгоряча… как и все остальное.

Марк отвернулся, его взгляд потух. Родион видел — его омега не до конца верит его словам.

— Послушай, — он снова впился пальцами в подбородок омеги, насильно заставляя его посмотреть на себя. — Эти мудаки приходили чуть ли не каждый день. Иногда Филиппу приходилось и вовсе приглядывать за тобой, пока я был в отъезде.

— Филиппу?

— Да. Он начал делать это еще в школе. После того случая с телохранителями я попросил его за тобой приглядывать.

Омега помнил, как тогда принял незнакомых телохранителей за бог весть кого и жутко испугался. А последние полгода в школе и правда прошли спокойно, никто к нему не лез. Кажется, его стали больше игнорировать, но с этим Марк вполне мог жить.

— Значит, это из-за тебя, — грустно подытожил Марк.

Альфа опустил ладонь на светлые растрепанные волосы, пригладил их:

— Я никому не позволю обидеть тебя.

Марк было замолчал, пригревшись лаской, но тут же снова вспомнил те мерзкие слова:

— Значит, только тебе можно обижать сброд?

— Марк! — прикрикнул на него Родион. — Черт, Марк!

Родион совсем не собирался повышать голос, но против воли этот маленький подросток залезал под его толстую непроницаемую броню. Омега даже не представлял, насколько легко он мог разрушить ледяное спокойствие, не подводившее Родиона даже в кризисных ситуациях. Но Марку было достаточно слова или обиженного взгляда — Родион ненавидел, когда омега так на него смотрел… А эти долбаные козлы, желающие заиметь то, что принадлежит ему… Отсылая их подальше раз за разом, альфа закипал помимо воли, надолго уходя в спортзал, иногда один, иногда с Филиппом…

— Марк, я совсем не думаю о тебе так, как сказал… но я не желаю видеть рядом с тобой ни одного альфу, ясно? — Он снова командовал, а ведь, кажется, собирался просить прощения.

Омега от такого ультиматума помрачнел:

— Я тоже не хочу, чтобы рядом с тобой крутились другие омеги, — когда Лекс рассказывал о том, как клеился к Сокольникову, Марк был занят своими переживаниями. — Почему ты не сказал, что к тебе приходил Лекс?

— Потому, что и ты ничего ему не сказал, как я тебя просил, ведь так? — Марк накуксился. Родион был прав. — Ты хотел друга, и я решил не вмешиваться. Отшил и отшил. Больше он ко мне не являлся.

— А другие?

Запустив пятерню в волосы, альфа выдохнул:

— Ходят. Предлагают.

Слова альфы отозвались болезненной беспомощностью в серых глазах.

— Ты знаешь, у меня никого не было и нет. Ты же чувствуешь мой запах? — твердо спросил Родион.

Да, запах был чист. Когда комнату покинул Лекс, запах секса и вовсе растворился, оставляя слабый, еле заметный одор.

— Что еще сказал обо мне Алексей?

— Давай забудем. Все слова этой шавки гроша ломаного не стоят.

— Я хочу знать.

Марк настаивал и Родион все же сдался:

— Рассказывал, как ты заигрываешь со всеми.

— Говорил, что я со всеми сплю?

— Нет. Но не обольщайся — твой так называемый друг хитрей, чем половина моих партнеров по бизнесу. Зная, как он все обставил, я почти с уверенностью могу сказать, как ему это удалось. Он понял, что я не ощущаю запаха, но ведь я всегда мог спросить об этом другого. Не о своем, конечно, до такого было бы сложно додуматься. Но о твоем запахе я все же мог задать вопрос. Стоило ему открыто заявить что-либо подобное, что от тебя пахнет другим… и я бы стал разбираться, — пальцы альфы впились в тонкую кожу, но Марк молчал, ему хотелось услышать все до конца. Родион редко разговаривал с ним откровенно, объясняя что-то.

— …Поэтому он мастерски намекал на твою доступность, но не бросался открытыми обвинениями, заставляя меня сомневаться все сильнее. У Филиппа я тоже не хотел спрашивать… не самый приятный вопрос, согласись.

Марк согласился, для гордого, уверенного в себе Родиона это было бы слишком болезненно.

— Все решил твой поцелуй с этим ничтожеством.

Марк хотел сказать, что Адам вовсе не ничтожество, но Родион смотрел слишком пристально — реакция омеги была важна, и Марк вовремя прикусил язык, то ли от ума, то ли от страха.

— Ты заметил, как настойчиво он хотел увести меня оттуда?

Омега кивнул — Лекс практически попытался уволочь альфу прочь.

— Объяснения и ссоры могли вызвать ненужные вопросы и правда могла всплыть… Филипп появился вовремя, — с облегчением выдохнул альфа.

— Значит, вот так легко нас поссорить, — грустно закончил омега.

— Ты не прав.

— Ты бы все решил на мой счет и ушел. А я, дурак, сам помог Лексу…

Марк не закончил. Ему было стыдно за тот поцелуй с Адамом, а что могло случиться позже, он и вовсе не хотел думать. Все же иногда он терял рассудок… всегда, когда дело касалось Сокольникова.

Сильные руки неожиданно приподняли его, словно он ничего не весил и встряхнули.

— Если тебе хоть однажды пришла в голову мысль, что ты можешь уйти от меня — забудь, — зло прохрипел Родион.

— Ты… ты бы сам ушел.

— Если бы я ушел, то тебя поволок бы следом, тебе ясно?! — всполохи гнева плясали на дне голубых глаз, и даже если бы Марк хотел ответить «нет», он бы все равно сказал «да».

— Ясно, — тихонечко согласился он, чувствуя сильные ладони на своих ребрах. Сдави альфа чуть сильнее, и Марка расплющит пополам, но он терпел. Он желал, чтобы Родион видел его покорность, он хотел продемонстрировать своему альфе, какой он послушный мальчик. Лучше чем Лекс.

Он был обязан быть лучше хоть в чем-либо.

Пусть Марк говорил все те обидные вещи, стараясь укусить в ответ, но он бы никогда не посмел всерьез противиться своему альфе. И в душе он понимал, что это был не страх, но желание быть правильной омегой. Нужной. Любимой. Не самой замечательной… но это было выше его сил.

Несмотря на рассказы Родиона о других альфах, ему было сложно в это поверить. Может, и была парочка ребят… Лекс говорил, что девственники более привлекательны, но в большее омега не был готов поверить.

Никто не знает, что он трансформер, но изгой из сущности Марка никуда не исчез — чувствовать себя хуже других было так естественно.

— Марк, — привлек его внимание альфа. — Хочу спросить… — слова давались Родиону с трудом. — Ты так легко стал сомневаться во мне. Почему? Да, ты видел волос и его платок, но неужели этого было достаточно?

Говорить о тех мыслях, что терзали его в сомнениях не хотелось.

— Расскажи мне. Я должен знать.

Родиону все труднее становилось с замкнутостью омеги. Тот никогда не говорил о том, что думал или чувствовал. Марк никогда не говорил, что любит его… Альфа тоже… но ведь омеги другие существа.

Отчего-то ему казалось, что признания в чувствах давались слабому полу легко, по крайней мере об этом говорил весь его предыдущий опыт. Так почему же Марк молчал? Тем более если они пара, это должно быть намного легче.

И даже несмотря на то, что альфа чувствовал и видел, как относится к нему Марк, ему хотелось услышать эти дурацкие, так часто ничего не значащие слова.

Просто услышать.

Получить от омеги все до последней крохи, словно завоевать каждый клочок покорённой территории.

Особенно остро это ощущалось теперь, когда количество поклонников Марка поднялось от нуля до половины альфьего населения университета, как минимум. Родион нарочно приуменьшил масштабы катастрофы, не говоря, насколько популярен стал Марк.

К Сокольникову не просто приходили, у него спрашивали разрешения одногруппники, подходили в коридоре старшекурсники со всевозможных факультетов, писали сообщения, раздобыв номер. Наиболее настойчивых приходилось в прямом смысле успокаивать.

Поэтому тот факт, что Марк все еще оставался девственником, все больше тревожил Родиона.

Слишком красив был его мальчик. Такой хрупкий и ранимый, он взывал к инстинктам самцов всем своим видом. Беспомощный взгляд, тонкая фигурка, невинные глаза. А то, что его запах чувствовал каждый, но не он сам, просто сводило с ума.

Потому альфа все настойчивее ощущал необходимость закрепить свои права, и для этого был лишь один способ.

Омега протяжно выдохнул — Родион, наверное, никогда его не поймет.

— Обещай выслушать до конца и не перебивать, хорошо?