Трансформер (СИ)

Часть 2 °Сущность

… и скромно примостился у его груди, пока Родион лежал на боку, опираясь на локоть.

Сомнений, что омега согласился на то, о чем совсем не подозревает, не было. А значит, небольшая помощь была не лишней, особенно учитывая, как огромные темные глаза с надеждой смотрят сверху вниз.

— Мне нравится, когда меня целуют, — спокойно произнес альфа, не сводя глаз с взволнованного лица.

Омега склонился и дрожа от внимательного взгляда, следящего за каждым его движением, оставил поцелуй-мотылек на щеке. Затем коснулся губами виска и, почувствовав дурманящий аромат, не смог противиться желанию и потянулся к волосам, зарываясь в них носом и глубоко вдыхая, словно пытаясь надышаться, насытиться, утолить жажду, потребность окутать себя тонким шлейфом, надеть на себя, словно чудесный наряд и упиваясь идти вперед, восхищаясь своей парой…

Голова закружилась. Как же божественно он пах! Просто сногсшибательно! В этот момент омега был готов забыть обо всем на свете, лишь бы получить возможность вечно дышать своим альфой.

Родион обхватил его за пояс и перекатившись на спину, притянул к себе, оставляя тонкое тело с еще по-мальчишески угловатыми чертами на своем.

— Я тяжелый, — неуверенно начал омега, помня как папа всегда говорил это, объясняя, что уже не может поднять сына и тому приходилось довольствоваться объятьями отца.

Альфа только хмыкнул.

— Ты отвлекся, — напомнил он, глядя на чуть приоткрытый рот. Омега сглотнул и снова потянулся к лицу Родиона, но теперь, чтобы до него достать, нужно было подтянуться.

Собираясь с духом несколько секунд, омега пополз выше, потеревшись об альфу и примостившись пахом, как раз там, где налитый орган мешал спокойно лежать.

Щеки покраснели.

— Продолжим, — альфа произнес это не так уверенно, как хотел бы, но сдерживать себя становилось все сложнее. Раньше его мало привлекали поцелуи, он был чаще настроен переходить сразу к делу, получать желаемое и в очередной раз забывать о естественной потребности, точно такой же, как еда или сон. Но сейчас Родиону нравилась жгучая ртуть, разливающаяся по венам, и собственный, почти болезненный интерес лишь подстегивал желание посмотреть, как это будет с этим несуразным мальчишкой, открывающим для него некоторые грани словно впервые. Может, именно это люди и назвали страстью?

Легко помещаясь на теле Родиона, Марк опустил руки на чужие плечи и снова стал покрывать лицо поцелуями, пока наконец-то не осмелел и коснулся ожидающих губ. Альфа опустил ладонь на затылок и не позволил отстраниться, предлагая продолжить на его территории.

Это был первый раз, когда омега целовал кого-то сам. Было так приятно касаться обожаемого тела, ластиться и ерзать, обжигаясь о твердый торс, упругий живот, горевший словно раскаленный зноем песок.

Вторая рука альфы опустилась ниже спины, сжав по-детски упругую ягодицу. Член Марка снова налился кровью. Альфа перехватил легкую взволнованность, и все так же сжимая аппетитную попку, потерся о сгусток желания собственным стояком. Не торопясь, заглядывая в шалевшие от страсти глаза омеги.

Держать себя становилось все сложнее. Мышцы напряглись и уже кое-где затекали. Хотелось швырнуть это тщедушное тельце под себя и содрав противную тряпку, разложить парнишку так, чтобы пару дней отсыпался.

Покусать невинное тело.

Исследовать изнутри.

Укутать собственным запахом, о котором говорил омега.

Заставить вопить и требовать его, шире разводя ноги, бесстыдно демонстрируя всего себя.

Сердце тяжело билось о ребра. У альфы сбилось дыхание, и он плотнее впивался в белоснежную кожу, забывая, что завтра останутся следы. Или прекрасно об этом помня и желая, хоть каким-то образом оставить вожделенные метки.

— Нет, — слегка отстранился Марк, почувствовав, как собственное возбуждение набирает обороты. — Я хочу, чтобы было приятно тебе.

— Мне приятно, — хрипло ответил Родион, зажав такого беспомощного парнишку в крепких руках.

Омеге вдруг захотелось зашипеть на упрямца, который делал только так, как считал нужным.

Почему он собственно должен уступать ему здесь?

Выпрямившись, Марк сел, оказываясь чуть ниже бедер. Альфа пристально наблюдал, но сам не спешил вмешиваться.

Изящная ладошка опустилась на продолговатую возвышенность в паху. Очень осторожно, едва касаясь. Родион не двигался, вселяя уверенность, что ему дозволено подобное. Марк немного огладил ствол, повторив легкое движение вниз-вверх несколько раз, заставив альфу подняться на локти и сглотнуть.

— Можно посмотреть? — стыдясь неловкого вопроса, спросил Марк. Член под ладошкой напрягся, и омега смущенно отдернул руку.

Родион лишь кивнул.

Взявшись за пояс домашних штанов обеими руками, омега потянул вниз, пока альфа приподнялся на мгновенье, позволяя глупому парнишке творить то, о чем он сам может пожалеть уже через минуту, когда выдержка треснет тупым раздражением и альфа тупо не всунет член куда надо, забывая обо всем на свете.

Впервые Родион не мог сказать, что контролирует собственную сущность, как будто помимо собственного «я» был посторонний, способный захватить власть над телом и выключить разум. Это сводило с ума и будоражило одновременно, потому что этот второй не ощущался чужаком. Он как будто все это время молча наблюдал за поступками Родиона из-за плеча, не вмешиваясь и не влияя на его жизнь, но вот сегодня он больше не желал оставаться в стороне, давя на личность безупречного Сокольникова, впервые требуя заткнуться и уступить ему место.

Марк смущенно уставился на торчащий темно-розовый член, слегка влажный на кончике. Темно-бордовая головка переливалась розовым бархатом и казалась безумно развратной. Глаза омеги блестели и он, приблизив руку, осторожно обхватил член, то и дело кидая взволнованные взгляды на Родиона, словно проверяя, все ли он делает правильно и как будто ожидая, что сейчас альфа скривится от его неумелых движений и оттолкнет. Но тот не шевелился, наблюдая за экспериментами омеги из-под полуопущенных век.

Сейчас он не смог бы двинуться или что-то сказать при всем желании. Казалось, реши он это сделать, и от него прежнего останется лишь воспоминание.

— Оближи руку и продолжай, — справившись с собой, велел Родион.

Марк поерзал на коленях и, поднеся открытую ладошку ко рту, быстро лизнул.

— Еще, — голос дернулся, но видимое спокойствие все еще обманывало омегу и он, облизнувшись(боже, что он делает!), снова провел влажным языком по раскрытой ладони. Мягче, медленнее, пристально глядя на Родиона и шалея от собственной наглости, словно бесстыжий котенок, возомнивший, что ему все позволено.

Это было последней каплей.

Родион понял, что если он что-то не сделает сейчас, будет поздно. Марк еще не опустил смоченную руку на ствол, когда альфа приподнялся и сел, оказываясь лицом к лицу с наглым мальчишкой. Гипнотизирующий змеиный взгляд не отпускал ни на мгновенье.

Он положил руку на светлый затылок и немного надавил, заставляя омегу опуститься вниз. Как только понимание отразилось на заостренном личике, Родион остановился, не убирая руки, но давая парню осознать чего он жаждет. Волнение и легкая паника отразились в невинных глазах, на таких волнительно припухших от поцелуев губах.

Альфа снова слегка нажал на затылок, оставляя омеге право воспротивиться, вырваться, сбежать. Он бы не преследовал, позволив Марку прекратить все сейчас, но безрассудный омега все же позволял ему мягко нагибать себя ниже, пока член не замер у его губ. На расстоянии нескольких сантиметров.

Марк почувствовал сосредоточие запаха, бившего прямо по обостренным рецепторам омеги, отыскавшего идеальную пару.

В груди зовуще затрепыхалось желание, нашептывая Марку, чего именно он хочет, успокаивая страхи и сомнения. Мягким порывом омега сократил последние крохи расстояния и лизнул головку члена.

Родион шумно выдохнул и глубже зарылся в сбившиеся русые волосы.

Кинув мимолетный взгляд на альфу, Марк поразился, насколько изменилось выражение вечно отстраненного лица. Словно пьяный, Родион тяжело и порывисто дышал, его рот был чуть приоткрыт и он будто ожидал чего-то.

Чего-то еще.

Поерзав от очередной белесой капли, скользнувшей меж ягодиц, Марк снова потянулся язычком к подрагивающему члену. Провел по уздечке, головке, немного прошелся по стволу, заставив чужие мышцы напряженно сжиматься.

Альфа смотрел на мокрые от слюны губы и лицо словно в тумане. Происходящее потеряло черты реальности, напоминая извращенную, сводящую с ума фантазию, табу, где маленький хрупкий омега готов сделать все, что бы не попросил альфа.

Не понимая, что делает, Родион сильнее нажал на затылок, погружая член в рот омеги, растягивая налитые губки по пульсирующей окружности, упираясь в глотку, едва помещаясь в тесном ротике.

«Да!»

Это то, чего хотел альфа в его теле. Чего он так долго ждал, требовал, вожделел.

Омега сдавлено всхлипнул и уперся руками в постель, пытаясь вырваться, но теперь альфа не отпустит. Рука сжала волосы в пучок, забирая последнюю свободу мальчика. И Родион отстранил омегу, чтобы снова втиснуться в горячий рот. А затем снова. И снова. И снова.

Личико берущего раскраснелось, щеки горели, а глаза смотрели испуганно…

Его омега! Только его! И он делает что хочет!

Альфа остервенело толкался внутрь, словно желая показать, что Марк принадлежит ему всецело. Покоряя, порабощая, сводя на низшую степень, где униженный омега обречен признать чужую власть и покориться.

Насадив рот глубже, проталкиваясь к горлу, Родион вздрогнул, кончая. Замер, позволяя себе изливаться внутрь.

Омега задергался и расслабленный альфа ослабил хватку, позволяя отстраниться. Марк выронил чуть опавший орган и закашлялся. Сперма осталась на его лице, щеках, губах и подбородке.

Марк смотрел на альфу полными слез глазами…

И никого не было для Родиона прекрасней на свете.