Трансформер (СИ)

Часть 2 Последствия

Когда Марк пришел в себя, то обнаружил вокруг знакомую обстановку. Маленькая комнатка с зелеными шторами была освещена мягким светом ночника. За окном было темно.

Воспоминания разом нахлынули на омегу, окатив ушатом холодной воды.

«Господи!»

Неуклюже встав с кровати, мальчишка побрел на кухню.

— Марк! — подскочил папа, — зачем ты встал!

— Что происходит? — хриплым от страха голосом спросил омега.

— Садись.

Насильно опустив пошатывающегося сына на стул, папа набрал стакан воды и вложил прохладное стекло тому в руки:

— Пей.

Марк послушно выпил половину и с мольбой посмотрел на родителя, ожидая объяснений.

— Ты, наверное, не помнишь, но в школе ты почувствовал себя нехорошо и упал в обморок.

Омега слышал, но не понимал:

— В обморок?

— Да, — уверенно кивнул моложавого вида родитель с такими же светлыми жидкими волосами как и у сына. — Но, к счастью, мир не без добрых людей, и тебя привез знакомый… а может, и друг, — папа многозначительно посмотрел на Марка.

— Ты о чем?

На миг пареньку показалось, что он не в себе и видит сон.

Почему он вообще еще здесь, дома, а не в колонии? Или хотя бы в камере предварительного заключения? Почему его никто не трясет и не требует ответов?

Где ученые, стремящиеся растащить его тело на образцы для опытов?

— Тот молодой интересный альфа, что привез тебя домой, — папа призадумался, — кажется, его зовут Родион.

Кровь отлила от лица.

— Т-т-ты уверен?

— Вполне. Он очень вежливый молодой человек и прежде всего представился. Правда, я так разволновался, увидев тебя без сознания у него на руках, что…

«У него на руках…»

— …но он заверил, что с тобой все в порядке, — папа как-то внезапно умолк.

— Марк, пока не пришел отец, — старший омега испытующе посмотрел на сына, — скажи честно — ты ничего не натворил?

У Марка похолодели кончики пальцев.

Он должен рассказать все папе. Если тот еще и не услышал, что случилось, то лишь по какой-то непонятной случайности, но завтра, или еще скорее, когда все выплывет наружу…

Сердце снова ушло в пятки от страшных мыслей, и омежка закусил губу.

— Ты бледен, — заметил папа. — Ладно, хватит. Тебе плохо, а я со своими расспросами. Если бы что-нибудь произошло, нам бы уже позвонили…

В этот момент в квартире раздалась трель телефонного звонка. Оба омеги вздрогнули и переглянулись. Подозрительно посмотрев на сына еще раз, Александр Иванович подошел к телефону.

«Неужели я действительно понадеялся, что все это сон…»

— Да… да, дорогой, а что случилось?.. о, ясно, тогда к ужину мы тебя не ждем. Не задерживайся, ладно?

Вернувшись на кухню, старший омега нашел сына в еще более удрученном состоянии.

— Перекусишь супчика, и спать, смотреть на тебя невозможно. Завтра получишь двойную порцию обеда.

— Кто звонил? — еле нашел в себе силы Марк.

— Отец. На работе какой-то аврал и их попросили задержаться.

От вереницы сумбурных мыслей Марк уже ничего не понимал, а мозг, словно желе, вибрировал из стороны в сторону, заставляя бросаться мысли-птицы из крайности в крайность.

— Уроки не делай. Лучше выспись хорошенько. А если учителя спросят, скажи, что плохо себя чувствовал. Я позвоню с утра классному руководителю и все объясню.

Марку оставалось только кивнуть и скрыться в своей комнате.

Ни о каких уроках он и вовсе не думал. Скорее всего завтра его заберут прямо из школы.

Должно быть, так будет легче оформить документы, как еще, в конце концов, можно было объяснить то, что он все еще дома?!

Проворочавшись добрую половину ночи, омега забылся тяжелым сном.

Ему снились движущиеся лентами дороги. Они кружились, вились вокруг, подкидывая его легкое тело на эластичном полотне, затем он слышал жуткий скрежет, но когда оборачивался по сторонам, ничего не мог обнаружить. А временами и вовсе чувствовал, будто за ним кто-то наблюдает, от чего он вздрагивал и просыпался, сминая простыни.

С рассветом, не став больше ждать, он поднялся, собрал учебники, на автомате сунул четыре оставленные на кухонном столе бутерброда в рюкзак и отправился в школу, радуясь, что родители уходят еще раньше, и он не станет плакать, глядя на дорогие лица в последний раз.

Голова раскалывалась от переживаний и скудного сна.

Слова папы о том, что домой его доставил самый пугающий альфа в школе и вовсе были похожи на вымысел, не поддающийся никакому объяснению. То, что он не в наручниках, было еще более странным…

Неспешно бредя в школу, Марк раздумывал о том, случайность ли то, что он получил проклятый дар или жизнь наказывает его за что-то. Но за что? Ведь маленьким он не успел натворить ничего серьезного, да и родители вели обычный образ жизни. Папа работал парикмахером в салоне, а отец завотделом сбыта на обувной фабрике. Закон они не нарушали и по счетам платили вовремя. Почти не ссорились…

За что их-то наказывать? Наверное, все же жизнь была чередой случайностей и ему просто не повезло.

Марк вспомнил, как маленьким он впервые проявил свой талант.

Отдыхая у дедушек в деревне, больше всего ему нравилось наблюдать, как готовит престарелый омега. Когда солнце жарило словно раскаленная сковорода, дедушка суетился в летней кухне, готовя обед для многочисленного семейства. Огромных размеров кастрюля, красная в горошек, бурлила на огне, испуская тяжелый мясной пар будущего супа.

Маленький Марк вытянулся на высокой деревянной лавке и в полудреме наблюдал за стараниями деда, убаюканный размеренной суетой.

— Дед, а дед?

— Чего тебе, маленький? — не оборачиваясь, спросил Сергей Никитич.

— А какой твой любимый цвет?

— Цвет… ну, зеленый.

— Как травка?

— Как травка, маленький.

— А… значит, теперь тебе кастрюля больше нравится?

— Ты о чем?

— О кастрюле. Теперь она красивее?

Дед чуть растерянно огляделся. И как только его взгляд переместился на печку, где готовился суп, Сергей Никитич ахнул и уронил поварёшку.

Кастрюля была зеленая как травка весной, в желтый горошек…

С тех пор на него стали косо смотреть. Родные со временем смирились, и все же часто чувствовалась неловкость, когда неожиданно всплывал постыдный факт о внуке или сыне, все вокруг смущались и переводили разговор в другое, более безопасное русло.

Сначала Марк не понимал, что такого страшного в том, что предметы вокруг него меняются. Но чем старше он становился, тем четче осознавал весь ужас своего дара.

А когда понял, что помимо наличия необычных способностей он еще и невероятно силен, то и вовсе испугался, и с тех пор как будто ожидал катастрофу, неясно мерещащуюся на горизонте. И день настал.

Подойдя к школе, когда утренний сумрак еще окутывал прозрачной невесомой синевой все вокруг, а осенняя прохлада морозила дыхание, Марк не нашел каких-либо следов присутствия посторонних людей. А значит, их следовало ожидать позже.

Омега никогда не видел и не слышал, как забирают в заключение таких как он, поэтому решил просто подождать в просторном холле, не решаясь идти дальше с пугающими распросами.

Вахтер-бета преклонного возраста не обратил на него никакого внимания, позволив тихонько сидеть на лавочке.

Время шло, и широкое низкое помещение заполнялось галдящими учениками, достигнув апогея за пять минут до начала урока. Затем всех как будто ветром сдуло, и звонок разрывался пустующим эхом о плитку стен.

Одним из последних вошел Родион и, не заметив омегу притаившегося в самом углу у стены, который вжался в нее еще плотнее, добившись почти идеальной гладкости поверхности, прошел на урок.

— Эй, — окликнул бета, — ты чего на урок не идешь?

Марк не знал, что сказать.

— Оглох, что ли?

— Что вы шумите, Петр Вячеславович? — директор школы, низенький, раздавшийся в талии альфа как раз вошел в коридор, укоризненно уставившись на вахтера.

— Так это, Максим Александрович, Белецкий на урок не идет.

Услышав неприятную фамилию трансформера, директор нахмурился и не преминул немедленно отыскать взглядом виноватого:

— Прогуливаешь, Белецкий?

Марк подскочил, сжимая перед собой тяжелый рюкзак и, застучав зубами, попытался ответить:

— Не-е-ет.

— А что тогда?

— Он раньше всех пришел, да так и сидит, — вставил свои пять копеек бета.

— Что случилось, Белецкий? — сдержано спросил темноглазый альфа, хотя одинокая нотка недовольства тем, что его задерживают, все же вырвалась на свободу.

— Я… я не могу. — От волнения на ресницах повисли тяжелые слезы. Он не плакал вчера, не плакал утром, но пережитый стресс наконец переполнил чашу и омега, не сдерживаясь, разрыдался.

Директор скривился:

— Иди за мной, — и, дождавшись пока Марк медленно побредет к его кабинету, последовал за ним.

Через двадцать минут, когда директор выслушал невероятный рассказ из уст ненормального трансформера, он немедленно поднял трубку и обратился к секретарю:

— Вызовите ко мне Родиона Сокольникова и Арсения Федорова.

Согласный хрип отключился через секунду, и пока Марк продолжал вытирать сопли салфетками из коробочки, которую поспешил подставить альфа, как только они вошли в кабинет, в комнату постучали.

— Войдите.

Родион Сокольников вошел в кабинет, прикрыв за собой дверь. Марк заметил, как безразличный взгляд альфы мазнул по его лицу и остановился на упитанной физиономии Максима Александровича.

— Проходите, Родион, присаживайтесь. Подождем Арсения.

— Спасибо, я постою, — бросил альфа и остался стоять напротив директорского стола глядя на директора сверху вниз. От последнего не укрылось данное обстоятельство, но недовольно поджав губы, ему оставалось только пробурчать:

— Что ж, как хотите.

— Арсения мы вряд ли дождемся, сегодня его нет в школе.

— По какой причине?

— Понятия не имею, — монотонно ответил Родион, и ни одна мышца не дернулась на его лице, словно он предвидел вопрос заранее.

— Вот этот молодой человек утверждает, что вчера нарушил закон, запрещающий трансформеру использовать силу, — директор перевел взгляд на вжавшегося в стул Марка, не смевшего поднять глаз ни на одного, ни на другого. От застившей глаза пелены слез он плохо различал, что происходит вокруг.

— Поздравляю. При чем здесь я? — без интереса спросил Родион, уставившись немигающим взглядом на директора.

— По его словам, именно вы имеете к этому прямое отношение.

Родион молчал, заставляя директора продолжить:

— Он объяснил некоторые обстоятельства, из которых следует, что вы и Арсений Федоров явились свидетелями и, более того, невольными участниками вчерашних вопиющих событий, которые требуют самых тщательных разбирательств.

Родион все также молчал, и лицо директора стало наливаться от злости.

— Необходимо составить отчет и пригласить компетентных людей. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему вы и Арсений первым делом не позвонили куда следует еще вчера и не рассказали о том, что произошло! — закончил тучный альфа на высокой, звенящей от возмущения ноте.

— А что произошло?

Марк впервые поднял лицо и, вытерев рукавом слезы, заметил, как на физиономии Максима Александровича проявилось недоумение.

— То есть как, что произошло? Вы хотите сказать, что не понимаете о чем идет речь?!

— Верно.

Налив из графина воды, Максим Александрович разом осушил стакан.

— Вчера, около двух по полудню, Марк Белецкий материализовал препятствие посреди дороги за школой, спровоцировав аварию и, возможно, явился причиной смерти или увечий человека!

— Я… — начал было омега, и альфы одновременно перевели на всхлипнувшее создание непонимающие взгляды, будто и вовсе забыли о его присутствии. Вмиг стушевавшись, омега снова потянулся к салфеткам, пытаясь опередить очередной поток неконтролируемых слез.

— Не припоминаете?

— Нет, — спокойно ответил Родион. — Ничего такого не было, поскольку после школы я практически сразу направился домой. Мой водитель, дворецкий, папа и еще десяток человек с удовольствием подтвердят мои слова. С Арсением мы не виделись после школы, поэтому сообщать ни ему, ни мне не о чем.

Более того, на дороге за школой ведутся ремонтные работы и никаких машин, аварий или смертей там, насколько я знаю, не происходило. К тому же, если бы то, о чем вы говорите, действительно произошло у стен школы, вам как директору незамедлительно бы сообщили, если, конечно, сотрудники правопорядка и здравоохранения ведут какой-нибудь учет дорожно-транспортных происшествий.

И о том факте, что разбирательство с участием трансформера требует присутствия представителей школы, на попечении которых он находился в момент нарушения закона, думаю, не стоит вам напоминать. Но насколько я понимаю, никто не обращался к вам с подобными вопросами.

Побагровевший директор едва сдерживался будучи отчитанным словно какой-то мальчишка. Если бы не его фамилия, этому выскочке не поздоровилось бы, и все же гнев, клокотавший внутри, должен был найти выход.

— Белецкий! — парнишка вздрогнул. — Что за идиотские шутки?! Или тебе в колонию захотелось?!

Марк, согнувшись чуть ли не пополам, отчаянно мечтал исчезнуть из кабинета директора, пусть и в колонию.

— Думаю, Марк сделал это не нарочно, потому что кое-что вчера всё-таки случилось.

Услышав свое имя, произнесенное почти чужим человеком, омега вздрогнул. Никто, кроме родителей, бабушки и дедушки, да еще Антона не звал его по имени, обходясь либо фамилией, либо гадким ярлыком.

— После звонка я наткнулся на Марка в коридоре. Он выглядел бледным и потерял сознание, когда я проходил мимо. Я отвез его домой, а по пути он бредил.

В этот момент в дверь постучали, и поэтому директор не обратил внимания, как ошалело вытаращил глаза омега, забыв про свою истерику и неверяще глядя на железную осанку старшеклассника, продолжавшего стоять с непроницаемым лицом, возвышаясь над столом директора.

— Максим Александрович, можно войти?

— Да, да, Федор Борисович, у меня здесь как раз ваш ученик.

— О, а я, — омега средних лет слегка растерялся, проведя рукой по копне каштановых волос, — а я как раз нес отчет о прогуле Белецкого.

— Что вы говорите? Похоже, Белецкий, вы сегодня отвлекли всех, кого только могли.

— Все в порядке? — встревоженно осведомился классный руководитель Марка, едва дождавшись, когда директор замолчит.

— Как сказать, Федор Борисович, как сказать. Скажите, вчера Марк вел себя как обычно?

Вопрос привел учителя в растерянность.

— Насколько я знаю, Андрей Викторович составил на него отчет за опоздание на урок химии, и еще, сегодня утром звонил его папа. Просил не ругать за отсутствие домашнего задания, якобы он плохо себя чувствовал накануне.

— Интересно. Так что с тобой случилось, Белецкий? Галлюцинации на фоне простуды? — и директор неприятно рассмеялся, его никто не поддержал.

— Думаю, все дело в том, что Марк вчера упал на ступенях школы и ударился головой.

«Снова Марк… и откуда он вообще знает, что случилось вчера утром?» — мелькнуло в голове у омеги, когда он словно зачарованный наблюдал, как сам Родион Сокольников подходит к нему вплотную, не побрезговав соприкоснуться одеждой. Кладет прохладную широкую ладонь на горячий лоб и убирает челку. Кажется, это заметил не только он.

— Смотрите сами, — с этими словами альфа легким нажимом повернул голову мальчика так, чтобы директор и классный руководитель лучше разглядели свежий синяк. — И на химию он опоздал по той же причине, не так ли Марк?

Омега кивнул, поняв, что все ждут его реакции.

— Несправедливо наказывать маленьких за такую мелочь.

Максим Александрович проворчал скомканные ругательства, классный руководитель аккуратно свернул отчет и убрал за спину.

— На этот раз, Белецкий, я закрою на это глаза. Все мы люди, и каждый может почувствовать себя нехорошо. Но еще один такой номер, парень, и так просто тебе не отделаться, все понятно?

Марк снова кивнул, по-прежнему не понимая, что все это значит и зачем Родион врет! Более того, он его оправдывает! И какие еще работы за школой?

За дверью прозвенел звонок, оповестивший об окончании первого урока.

— Судя по состоянию Марка, учиться он сегодня не сможет, — заметил Родион, глядя в глаза директору.

Внимательно окинув взглядом не знающего меру выскочку, Максим Александрович кивнул. Как бы он ни ненавидел зазнавшегося переростка, его семью он боялся гораздо больше. Да, именно семью, ведь не мог же он струсить перед этим недорослем?!

— На сегодня ты освобожден, Белецкий, — сквозь зубы проворчал альфа, степенно поднимаясь с кресла. — Я надеюсь, завтра ты будешь в полном порядке, вовремя и с домашним заданием, — наставительно закончил Максим Александрович и выпроводил всех из кабинета.

— Белецкий, надеюсь, ты в состоянии добраться до дома самостоятельно? — первым делом спросил Федор Борисович, классный руководитель девятого «В», словно боялся, что зловредный ученик попросит о помощи.

Марк быстро кивнул и виновато опустил глаза.

— Отлично. Жду тебя завтра, — и с этими словами сутулая фигура омеги заспешила вдоль коридора.

Марк так и стоял у дверей кабинета директора. А рядом застыл Родион.

— Спасибо, — выдавил наконец омега, когда молчание стало невыносимым, а поднять взгляд так и не нашлось сил. Родион не ответил.

— Я пойду, — тихонько сказал он и сделал шаг в сторону, инстинктивно стремясь увеличить расстояние между собой и альфой, от которого кровь стыла в жилах, но ему помешала опустившаяся на плечо рука.

Марк сжался, словно ожидая удара, который так и не последовал. Вместо этого он расслышал щелчок и приглушенный вызов мобильного звонка.

— Павел, ты мне нужен. Через пять минут у школы. Отвезешь мальчишку по вчерашнему адресу.

— Я… не надо… я сам… я доберусь.

— Идем, — никак не отреагировав на сбивчивый протест, Родион пошел вперед к выходу, и Марку не оставалось ничего другого как поспешить следом.

Они остановились на крыльце. Вокруг было пусто. Первая перемена длилась пять минут, оставляя время только на смену класса.

— Откуда директор узнал, что случилось? — пустым голосом спросил Родион, глядя вперед на дорогу.

— Я рассказал.

Повисла тишина.

— Ты что, идиот? — наконец без злости спросил Родион, словно узнавал, на какие оценки учится омега.

— Нет… я просто… я не думал, что никто не узнает, — только произнеся это вслух, Марк понял, что катастрофа, грозившая разорвать его жалкую жизнь на части, кажется, откладывается.

Он очень хотел спросить Родиона, почему тот солгал, и что скажет Арсений, ведь он тоже был там. И тот человек, в машине, вполне мог обо всем догадаться.

Поразмыслив немного, он не решился назвать Родиона по имени или на «ты», и дело было не в разнице в два года, а скорее в пропасти между ними. Будто они балансировали на самых окончаниях весов жизни. Только альфа уверенно стоял на стрелке «счастье», а Марк почти срывался с противоположного края.

— Скажите, пожалуйста, — официально начал он, боясь что альфа посмеется, но и промолчать не мог. — Почему вы не сказали правду?

Марк рискнул и взглянул на секунду вверх, боясь и предвкушая встретиться взглядом с недостижимым существом. Возможно, он сам сумеет что-нибудь разглядеть.

Увы, его ждало разочарование. Высокая стройная фигура в светлом джемпере, открывающем ключицы, даже не повернулась, непонятный альфа так и смотрел перед собой недвижимым взглядом.

— Не знаю, — услышал Марк, когда во двор школы въехал черный джип.