Трансформер (СИ)

Часть 17 Родион

Больше Родион не держал Марка за шею, лишь поглаживал горло подушечками пальцев, в то время как его язык вылизывал углубление за тонким ушком, медленно переместившись на раковину, спускаясь к мочке и слегка прикусывая. Простая ласка вырвала сдавленный стон у омеги. Пальцы альфы скользнули ниже, задержавшись на порывисто вздымающейся груди, без труда нащупав выступающую под водолазкой горошину соска. Альфа слегка обвел ее пальцем, словно нечаянно, задев вершину напоследок, и двинулся дальше.

Марк запрокинул голову, млея от ласк и открывая Родиону незащищенный кадык.

Напряженный язык прошелся от основания ключиц вверх к подбородку, рука огладила живот и зацепилась за пояс джинсов. Альфа старался не спешить, опираясь другой рукой на локоть и не наваливаясь на омегу всей тяжестью. Однако не удержался и втиснул одну ногу между сжатых коленок, увеличивая давление и температуру между телами. Пальцы огладили тонкий зазор между поясом штанов и верхом, ощущая нежную горячую кожу.

Спрашивать, был ли у омеги кто-то до него, не имело смысла, глядя на то, как открыто подставляется омега, как отвечает на его прикосновения, как заходится сердце в его груди — сомнений не оставалось.

Но альфе все же пришлось сконцентрироваться, чтобы вопрос так и остался не озвученным. Чертово отсутствие нюха требовало словесного подтверждения невинности, но интуиция подсказывала Родиону, что скажи он нечто подобное, и Марк обидится.

Не хотелось еще больше доводить сегодня омегу.

Он уже выплеснул часть своей злости, нелестно отозвавшись об умственных способностях Марка. В этом не было необходимости, но уязвленное самолюбие требовало взять свое, заставив быть жестким. Впрочем, самого альфу это мало волновало. По его мнению, омеге не было нужды блистать интеллектом, он должен быть страстным в постели, заботливым, теплым и домашним, отдавая себя семье и альфе без остатка.

И глядя на то, как отвечает на его ласки Марк, все внутри загоралось. Не было ни толики лжи в откровенных реакциях тела. Вздохи вырывались из груди сбивчиво, вожделенно, Марк не притворялся и не старался сделать ему приятней, подыгрывая. Он позволял альфе вести, обещая отдать ему все. Не задумываясь.

Родион не солгал о том, что поверил словам Марка. Он все еще не ощущал его запах, как и ни один другой, но ему нравилось держать омегу в руках, придавливать к кровати, ласкать и касаться. Чувство удовлетворения и правильности своих действий приятно разливалось по телу, заставляя Родиона двигаться дальше.

Прохладные пальцы забрались под водолазку, огладили впалый живот, затем косточки выступающих ребер. Марк заскулил и пошевелился. Бугорок в штанах свидетельствовал о желаниях омеги вполне однозначно. Грубая ткань казалась лишней и неприятной. Альфа спустился ниже, забыв об остальном теле Марка. Ладонь легко опустилась в брюки, скользнула в трусы, накрывая небольшой член омеги.

Марк вздрогнул от страха и удовольствия, машинально пытаясь свести и подтянуть ноги выше, но Родион не позволил.

— Смотри на меня, — прохрипел он, и прикрытые глаза омеги приоткрылись. Щеки горели пунцовым даже в слабом освещении.

Пальцы альфы обхватили аккуратный член и сжали. Омега прогнулся в пояснице, цепляясь пальчиками за плечи Родиона, проскулил:

— Пожалуйста…

И от очередного движения вниз по стволу сорвался в протяжный стон.

— Не закрывай глаза.

Омега слушался, а Родиону пришлось слегка закусить щеку, чтобы не допустить ошибку, не сделать то, чего не должен.

Марк снова смотрел на него жаждущим, просящим взглядом. Член в руке стал твердый словно камень. Омега приоткрыл рот, тяжело дыша, и Родион позволил себе маленькую слабость, склонившись ниже и грубо затолкав язык так глубоко в горло как смог. Его движения рукой вторили ритму сплетающихся языков.

Марка выгнуло струной, и теплая вязкая жидкость испачкала джинсы. Родион все еще ласкал разряжающийся орган, заставляя омегу биться в его руках. Плоть была так нежна, а руки альфы так напористы, что Марку было почти больно, почти неприятно, почти…

Освободив рот омеги, Родион позволил ему отдышаться и насладиться исступленной негой.

Скоро дыхание Марка выровнялось, а сердце вновь застучало быстрее — он переживал. Родион хмыкнул, забавляясь прозрачными реакциями омеги. И это тоже было довольно приятно.

— Иди в душ. Дверь напротив. Чистые полотенца в шкафу.

Омегу словно ветром сдуло, он тут же скрылся в указанном направлении. Послышался шум воды и, выждав несколько минут, альфа поднялся и прошел следом.

В просторной комнате клубился пар. На небольшой тумбочке Родион увидел аккуратно сложенные вещи, которые, не задумываясь, сбросил в корзину с грязным бельем.

— Родион? — испуганно прозвучало из-за матовой дверцы. Альфа тем временем раскрыл шкаф с домашними вещами и полотенцами.

— Я оставлю футболку и штаны. Надень. И не задерживайся, иначе я к тебе присоединюсь.

И вышел, не став проверять, так ли хорошо он себя контролировал, как думал.

Многие считали его бесчувственным и безразличным. В раннем возрасте альфу часто возили по психоаналитикам, пока очередной врач не узнал причину отстраненности мальчика. Каким-то образом он понял, что Родион не ощущает запахов. Тогда поднялась паника, и действительно, одна из детских болезней, которыми Родион имел счастье переболеть, могла дать подобное осложнение, никем не выявленное после выздоровления.

Семейный врач разводил руками, утверждая, что вероятность потерять чувствительность к запахам настолько мала, что никто не проверяет подобное. А мозгоправ заключил, что спокойствие Родиона вызвано его полной гормональной изоляцией от мира. По его словам, альфа просто не реагировал, ни на раздражители, ни на других индивидуумов, словно они были предметами мебели.

Родители были шокированы, и снова начались больницы, где альфа коротал время за школьными учебниками, осваивая программу семимильными шагами. В помощь ему всегда были лучшие педагоги, а больше заняться было нечем. Самому Родиону проблема и вовсе казалась не заслуживающей внимания. Какая разница, что он мог унюхать?

Время шло, и повзрослев, он уже рассматривал невосприимчивость к запахам не как досадный дефект, а иммунитет от глупостей, совершаемых обоими полами.

Ненормальные альфы, готовые забыть обо всем, лишь бы залезть в чьи-то штаны, и безмозглые омеги, предлагающие свой зад кому ни попадя. Радость от того, что его самого миновала подобная участь, превратилось в самодовольство, а позже в хорошо завуалированное чувство превосходства над остальными. Не по годам развитый интеллект вкупе с властью и деньгами довершили дело, создав неприступный образ Родиона Сокольникова.

Только вот этот омега ни с того ни с сего вмешался в его жизнь.

Сначала это можно было легко объяснить чувством благодарности за собственное спасение, затем как выгодное приобретение на будущее. Когда же он камнем летел вниз с того злополучного балкона и увидел, что Марк падает следом, он не думал о себе, просто не вспомнил. Все, что занимало его последнюю секунду до столкновения с землей, это то, что он не хочет, чтобы Марк пострадал.

Вода! Что за потрясающее решение! И ему понадобилось лишь мгновенье!

Тогда он искренне восхитился смекалкой юноши (зря он все-таки обозвал того несообразительным) и снова вернулся к своим подозрениям.

С их первой встречи Родион никак не мог понять, зачем он выдал себя, прекрасно сознавая, что за этим последует. Затем был стакан, когда Родион уверился, что спасали именно его, а значит, ни о каком альтруизме и помощи ближнему речь не шла. Марк побелел как мел, увидев стекло, впивающееся в кожу альфы. Скорее всего, это была влюбленность. Маленький омега наверняка видел его, как и многие другие, из-за розовых очков недоступности. Запретный плод, недостижимая мечта, идеальный человек — омег привлекали такие глупости.

Затем это смешное условие по поводу того, с кем ему трахаться.

О том случае он вспоминал неохотно, сам не понимая, что на него нашло. Обычно он не выкидывал подобных глупостей, но то, как старательно отводил взгляд Марк, пока он танцевал с другим омегой, раздражало. Неужели он сделал это просто чтобы зацепить?

Что ж, Родион знал себя вот уже восемнадцать лет и мог быть с собой абсолютно откровенен.

Да, он сделал это нарочно. Секс никогда не был для него приоритетом.

Он мог с легкостью держать себя в узде сколько угодно, хотя физиологические потребности напоминали о себе регулярно. И здесь его проблемы решал Принц, подставляясь по первому требованию и часто являясь инициатором их близости. Но неконтролируемого бешеного желания не было никогда. Он мог просто забыть об Арсении на пару дней, как о несущественной мелочи, пока обозленный омега не начинал донимать его звонками и встречами.

Родион давно подозревал, что Арсений соврал о том, что они пара. Именно поэтому он решился с ним порвать. Просто чтобы посмотреть, что будет дальше, будет ли он сам скучать, захочет ли вернуть его обратно. В конце концов он еще очень молод и успеет обзавестись наследником, но вот от кого попало делать это не станет. Слишком высоко он ценил себя и свою семью, слишком долго жил с мыслью, что ему сверху виднее как жить и поступать.

Увы, к несчастью Принца, эксперимент был сорван незаметным трансформером-младшеклассником.

Теперь же выгоды от паренька-омеги отошли на второй план, хоть и не исчезли вовсе.

Родион просто хотел, чтобы мелкий оставался в его личной зоне. И самое странное, что такое желание появилось раньше, чем Марк выдал свой секрет о том, что они пара.

Что именно послужило тому причиной, Родион не до конца понимал, но не спешил, благоразумно полагая, что со временем разберется. Он не может чувствовать запахи, но его тянет к этому омеге и он, Марк, был не прав, думая, что он не помнит ту встречу в коридоре. Родион помнил и не имел ни малейшего понятия, почему.

Дверь ванной тихонько приоткрылась и Марк выскользнул наружу. Больших размеров футболка и штаны делали омегу еще меньше… беспомощней.

— Ложись, — бросил Родион и ушел принимать душ. Когда он вернулся в комнату, омега в нерешительности стоял рядом с его письменным столом.

Альфа прошел к кровати, скинул покрывало на пол, забрался под одеяло, откинув край и глядя на Марка:

— Не укушу, не бойся.

Шутка получилась немного пугающей и жутко привлекательной для омеги, но он бы не признался в этом под страхом пыток. Марк кивнул, и порозовев от несвоевременных мыслей, быстро нырнул под одеяло, позволяя Родиону подтянуть себя ближе и укутать.

«Пока не укушу», — мысленно поправился Родион, и поглаживая растрепанные светлые волосы мелкого, уснул.