Трансформер (СИ)

Часть 32 Разве он не идиот?

Ludovico Einaudi — Experience — слушать сейчас.

Ватные ноги с трудом донесли до комнаты. Голова гудела, пока сердце глухо ухало в груди, отдаваясь болезненными ударами во всем теле.

Вокруг словно бы упала температура, и омега никак не мог справиться с непослушными конечностями.

Мысли застыли.

Ничего не происходило. Он вообще не понимал, что творится вокруг.

Адам, который говорит, что Лекс трахался с профессором. Профессор, чуть не раздвинувший ему ноги прямо посреди экзамена. Платок…

Платок Лекса?

Но как? Каким образом он мог оказаться в кармане у Родиона?

Не будь наивным, Марк.

Марк. Марк! Марк!!!

Открой глаза!

Омегу затрясло.

Сердце сжала стальная хватка обманутого доверия. Кровь отравило горечью, медленно разнося огненный яд в каждую клеточку.

Он предал его.

Предал.

Господи, почему, ну почему он поверил, что альфа принадлежит только ему? С чего эта мысль вообще появилась в глупой пустой голове. Неужели он не знал, как жестоки и бездушны могут быть люди? Неужели трансформер забыл, что с такими как он можно безнаказанно творить все что угодно?

С чего ему приснилось, что альфа только его?

Разве он не говорил ему, что он глупый?

Наивный идиот! Бестолочь!

Разве Марк не видел то ничтожество, что грустно смотрело на него из зеркала день за днем?

Когда ему пришла в голову мысль, что альфа его?

Да, Родион проводил с ним время.

Но ведь он просто хотел, чтобы Марк использовал свои силы на благо альфе, обменял возможность сохранить свою жизнь на шанс свободы для себя. Ведь Сокольников мог легко позволить себе это благодаря безграничным возможностям власти и денег.

Разве Родион действительно хотел его?

Внутри что-то гадко треснуло.

«Нет.»

Это Марк поставил ему то нелепое условие — не прикасаться к другим омегам.

И Родион согласился.

Разве он не говорил ему, что не важно кого трахать…

И даже нормального секса у них не было.

Все упиралось в необходимость провернуть тот фокус с аварией… Но в него ли?

Возможно, альфа просто играл с ним, желая обзавестись преданным до мозга костей телохранителем, который, не раздумывая, отдаст жизнь за альфу. Такого не купишь ни за какие деньги.

Может, в действительности ему было плевать на жалкую блоху, случайно проникшую под одежду? Может, то, что он с ним делал, было всего лишь неприятной необходимостью, когда на самом деле он чувствовал омерзение, касаясь костлявого непривлекательного тела?

Смог бы сделать Родион то, чего не хотел, зная что так нужно?

Противный треск снова прозвучал в пустоте.

Где-то в глубине.

Там, где коркой льда покрывался израненный ошметок мяса.

«Мог.»

Родион мог все.

Этот холодный совершенный альфа не имел пределов, заданных обычным людям…

С чего бы он так легко поверил в то, что омега его пара? С чего бы он поверил, когда однажды его уже обманули? Кто такой Марк? Трансформер-младшеклассник, о существовании которого он узнал не так давно?

Силы покидали тело так быстро. Онемение разливалось тяжелой волной. Если бы начался пожар, омега не нашел бы сил подняться, он бы не смог даже помолиться перед смертью.

Наверное потому, что уже умер…

Родион никогда не испытывал к нему и половины того рабского обожания, которое переполняло Марка изо дня в день. Просыпаясь — первая мысль омеги была о нем. Засыпая, он видел его безупречное лицо.

Если альфа хотел преданного слугу, то мог просто попросить об этом, ведь Марк не смог бы даже дерзко поднять глаза, не то чтобы отказаться или гордо уйти. Он бы спросил, в каком углу может спать.

Зачем ему Марк, когда все омеги вокруг жаждут его внимания? Зачем ему Марк, когда любой красавчик спустит брюки, стоит Сокольникову щелкнуть пальцами?

Алексей так красив. Идеальный омега. Прелестный, очаровательный, искушающий.

Альфы только что слюни по паркету не размазывают, стоит омеге проплыть мимо. И Марк на его фоне…

Разве удивительно, что Родион захотел его, а не жалкого недоросля, с трудом запоминающего простейшие формулы?

Сейчас Марк ненавидел себя.

Не-на-ви-дел.

Почему он родился таким?

Маленький безмозглый трансформер, возомнивший, что лягушка может покорить принца! И не обмануть, не схитрить, а влюбить в себя! Склонить гордого идеального альфу на колени!

Перед кем? Перед ним?

Смешно!

Марку было смешно, когда он сжался комком на кровати, мечтая, чтобы его собственная сила разорвала его на кусочки. Тогда бы наступил покой. Не было бы ни Лекса, ни его самого, ни опостылого доверчивого сердца…

И не было бы Родиона.