Трансформер (СИ)

Часть 38 Мужская дружба

Оставив Марка одного, Родион достал мобильник и набрал номер друга:

— Ты где?

— В курилке, — ответил Филипп.

Курилкой называли небольшой балкон, примыкавший к окну коридора общежития, где располагались комнаты альф и бет. Просторное вытянутое помещение, закрытое по наружной стене небольшими квадратными стеклами, давало студентам с вредной привычкой возможность отвести душу и немного потрепаться.

Но сейчас было слишком холодно, и парни не задерживались тут надолго, довольствуясь наспех скуренной сигаретой.

Вошедший Родион отыскал взглядом Филиппа и направился в самый дальний угол, где кроме него, впрочем, никого не было. Люди всегда избегали его друга, инстинктивно чувствуя опасность. И не зря.

Наполовину скуренная сигарета тлела между пальцев. На альфе были надеты форменные штаны и выпущенная поверх рубашка. Волосы тоже находились в легком беспорядке.

— Все нормально? — Родион нахмурился.

Филипп перевел взгляд карих глаз на застывшего над ним альфу. Тот, все поняв без слов, опустился рядом на стул.

Филипп ненавидел, когда на него пытались давить, даже неосознанно, даже случайно, он не позволял демонстрировать превосходство над собой, или же начиналась драка. Когда Сокольников в итоге разобрался в странном поведении этого индивида, с их лиц наконец сошли синяки и порезы — несмотря на то, что двум альфам каким-то чудом удалось подружиться, в прошлом им не раз приходилось выяснять, чей кулак тяжелее.

Нет, Филипп не был одноклеточным имбецилом, понимающим только язык силы, напротив, он был крайне наблюдателен и осторожен, опасно хитёр и находчив. Иногда Родион радовался, что не нажил в его лице врага — кто знает, на какой дорожке могут встретиться люди… Вот только у друга были свои проблемы.

— Зависит от того, что ты собираешься сделать с Лексом, — пристальный взгляд замер на лице Родиона.

Тот ничем не выдал собственного удивления, но это было именно то, что он почувствовал. Значит, тогда, в комнате Филипп не просто пытался предотвратить избиение подлого обманщика, хоть и не погнушался лично отвесить тому оплеуху. Но Родион не спешил отвечать, прикидывая варианты.

— Есть предложения? — что ж, если у Филиппа присутствует интерес, он его выдаст, иначе Родион распорядится по-своему.

Филипп сделал последнюю затяжку и, затушив окурок, шмыгнул от холода. Только сейчас Родион заметил, что пепельница была полна. Сокольников знал, что тот курил только когда было о чем поразмышлять.

— Нет, — раздраженно ответил друг, и сцепив челюсть, встал.

«Даже так!» — но ни одна мышца на лице Родиона не дрогнула.

Филипп был не слишком разговорчив, но за время их общения Родион научился читать альфу, как открытую книгу. И сейчас он ясно понимал, что по какой-то причине Филипп был готов спорить с другом до кровавых гематом, если потребуется, но отстоять этого чертового интригана Лекса.

— Сядь, пожалуйста, — Родион продолжал спокойно смотреть на Филиппа. — Надеюсь, в качестве твоего друга, я могу хотя бы получить объяснение, на%ера тебе сдалось… это, — Родион намеренно не оскорбил подлую тварь, не желая проиграть тому куску дерьма, что заварило всю эту кашу, единственного друга.

Тот стоял не шевелясь. Растрепанные, до плеч, волосы были заправлены за ухо с одной стороны, пока другая часть закрывала лицо наполовину. Нос с горбинкой чуть скривился.

— Бл&дь, — наконец выматерился друг, сел, сложив руки в замок перед собой…

Пока все шло неплохо.

— Я буду его трахать, — просто ответил Филипп, глядя Родиону в глаза.

«Однако!»

Грубость из уст Филиппа была обыденностью, а вот то, что он сейчас сказал… это было что-то новое.

У Филиппа никогда не было отношений — всех омег он считал подлыми тварями и предателями, не заслуживающими внимания. Перепихон по необходимости его более чем устраивал. Поэтому в его заявлении не было ничего удивительного, кроме того, кого именно он выбрал на роль своей подстилки. Но поскольку друг вообще сказал об этом, Родион понял — его решение долговременное, ради разовой е&ли он бы вообще не поднял тему и не стал размечать территорию и спорить с Родионом.

— Что думает Лекс по этому поводу? — неожиданно мирно спросил Родион, и Филипп немного расслабил спину.

— Не согласен.

— То есть, ты его уже поставил в известность?

Друг согласно кивнул.

— И где он сейчас?

— У нас, — несмотря на привилегии, Родион сам решил разделить комнату с другом, — спит.

Родион ухмыльнулся:

— А ты времени зря не терял.

Теперь потрепанный вид альфы стал вполне объясним, и те отметины на щеке были совсем свежими, очевидно, гаденыш Лекс просто так не сдался.

Филипп подернул плечами, глядя в окно.

— То есть я не могу зайти в свою же комнату? — решил поизводить друга Родион.

Настороженный взгляд вернулся в пределы балкона, останавливаясь на лице Родиона. Альфа отрицательно покачал головой.

— Сука ты, Филипп, — Родион поднялся. — Сколько времени тебе нужно?

— До завтра.

— Ладно. Как закончишь, брось эсэмэс. — Альфа отвернулся и направился на выход.

— Родион. — Позвал Филипп. Сокольников обернулся. — Что ты сделаешь?

Напряжение сквозило во всей его позе.

«Что ты сделаешь Лексу?»

— Ничего, — отозвался Родион. — Все, чего он заслуживает, ты сделаешь сам. К счастью, без меня, — и ушел.

Направляясь обратно в комнату Марка, он думал, что все сложилось не так уж плохо. Он выполнит то, о чем просил Марк (хотя, скорее всего, он бы и так это сделал, ограничившись отчислением мрази из универа или другими «социальными» наказаниями) и отомстит Лексу. Зная любовь омеги к разгульной жизни, Родион ни секунды не сомневался, что так просто тот не сдастся и постарается избавиться от Филиппа, и вот тут друг получит за свой выбор смазливой морды. К тому же тот факт, что именно он разоблачил сволочь, вряд ли будет забыт «понимающим» Алексеем.

Родион зло ухмыльнулся.

Пусть, он ни секунды не сомневался в том, что друг за него горой, но все же его цепляло решение альфы, учитывая, что тот сам прекрасно знает, какая тварь Лекс. Что ж, за что боролся…

Филипп вернулся в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Взбитая простыня на его кровати облаком заворачивала обнаженное тело, из спутанной материи выглядывали тонкие изящные ножки.

Альфа подошёл ближе, стараясь не издавать шума. Острый запах омеги, смешанный с его собственным, ударил в нос.

Лекс лежал на животе, оставляя открытыми плечи, покрытые водопадом темных разметавшихся волос.

— Нечего подкрадываться, — не размыкая век, произнес он.

Филипп не ответил, сев напротив, на кровать Родиона.

Плечи омеги опустились на глубоком выдохе, он открыл глаза, сел, натягивая простыню на себя и окинул комнату взглядом. Вещи, разбросанные в беспорядке, устилали пол. Лекс поднялся, опустив босые ноги на прохладное дерево, скривился, но ничего не сказал, молча начав собирать собственные вещи, брезгливо откинул пиджак Филиппа с собственных брюк и простые мужские боксеры в сторону. За все время он ни разу не взглянул на альфу.

Одеваясь, он прикрывался, словно альфа не видел всего того, что скрывается под одеждой, но делал это с таким отрешенным видом, будто чужое присутствие и вовсе не представляло помехи.

— Хватит пялиться! — с ненавистью вдруг выпалил Лекс, поднимая полыхающие зеленым пламенем глаза, не выдержав гнетущей тишины и этого долбанутого придурка рядом.

Никакой реакции.

— Ты что, истукан?! — ноздри яростно раздувались, пока он надевал рубашку. Поняв, что на потрепанном предмете одежды не осталось ни одной пуговицы, он прошипел:

— Козел!!!

Омега подскочил и пыша гневом, кинулся к двери, пытаясь оказаться как можно дальше от этого сумасшедшего урода. На его пути вырос Филипп.

— Отвали, гад! — выкрикнул Лекс в лицо альфе, за что тут же получил увесистую пощечину. Не такую сильную, но достаточно обидную и уже неизвестно какую по счету за этот день…

— Мразь! — огрызнулся он, сжимая полы рубахи обеими руками — и немедленно схватил очередную оплеуху.

— Ненавижу! Не-на-ви-жу тебя, чертов ублюдок!

Всхлипнув, он сделал несколько шагов назад, отчаянно сжимая кулаки. Омеге ничего не оставалось, как отступить. Он бросился обратно на кровать и, упав лицом в подушку, разом накрыл всего себя простыней.

Задавленные всхлипы умирали в комнате, пока омега вздрагивал под своим ненадежным укрытием.

Филипп подошел ближе и опустился рядом, сдвигая брыкающегося Лекса к стене, рукой крепко обхватил маленькое тело и прижал к себе.

Поборовшись еще немного, омега затих. Устал. Уснул.

Альфа еще долго прислушивался к успокоившемуся сердцу, но, в конце концов, примостив сопящего омегу на груди, тоже задремал. Он знал, что ему понадобятся силы, и скоро…