Я держу тебя

Глава 21

ШЕЙН

Перед игрой.

МЭГГИ: Удачи тебе сегодня. Я смотрю игру и на мне твоя майка. Ты справишься. Не забудь улыбнуться в камеру:)

∞∞∞

После игры.

МЭГГИ: Фотография прилагается: (Хэнк и Сэди в своих вечерних нарядах).

Я: Ты набила его карманы презервативами?

МЭГГИ: Хаха. Ты такой забавный.

МЭГГИ: Хорошая игра. Коул был в ударе. Что случилось с 38–м?

Я: 38–ой — отличный игрок. Он просто узнаёт, каково это — сидеть на скамейке запасных.

МЭГГИ: Во сколько ты будешь дома?

Я: Гугл выдает 10:37. Во сколько Хэнк должен быть дома?

МЭГГИ: Ты волнуешься?

Я: Больше о тебе, чем о нём.

МЭГГИ: Тогда поторопись, чтобы мне не пришлось сидеть здесь одной и думать обо всех тех вещах, которыми он мог бы заниматься… пьянстве, курении травки, сексе, драках, метамфетамине, крэке.

Я: Не забудь о ЗППП, окси, героине, фентаниле.

МЭГГИ: Ты так помогаешь. Господи, помоги мне, когда настанет очередь Лив.

Я: Я не могу думать об этом.

МЭГГИ: ВИДИШЬ!!!!

Я: Я думал, ты сказала, что Сэди была хорошей девочкой.

МЭГГИ: ОНА ВЛЮБЛЕНА В ХЭНКА.

Я: Иииии?

МЭГГИ: *** смайлик с закатыванием глаз ***

МЭГГИ: Когда девочка — подросток ВЛЮБЛЕНА в мальчика — подростка, она сделает всё, чтобы привлечь его внимание, чтобы быть крутой, надеясь, что он наконец увидит её.

Я: Есть ли бывший подросток, которому мне нужно надрать задницу?

МЭГГИ: Нет. Я была занята танцами, помнишь.

Я: Иди спать. Хэнк хороший парень.

МЭГГИ: Не выключай телефон. Если его доставят в больницу, он тебе позвонит.

∞∞∞

Вчера вечером, придя домой, я застал Мэгги в постели с пачкой печенья 'Oreo' и смотрящей “Sports Center”. Прошло всего около пяти минут после того, как я лег в постель, прежде чем она попыталась незаметно придвинуться ко мне поближе, прижаться ко мне и заснуть.

И вот я стою здесь и смотрю, как она смеется со своими друзьями среди розовых и фиолетовых лент и воздушных шаров, не слушая, как чувак рядом со мной бубнит о страховке. Мне действительно трудно пытаться не думать о том, как я обнимал её. Я ощущал каждый её миллиметр, когда она придвинулась ближе, но держал рот на замке, потому что она никогда не узнает, что в тот момент, когда она заснула, я обнял её и притянул к себе ещё крепче.

Я привык к тому, что она рядом со мной, и теперь, когда я один в гостиничном номере, это кажется странным. Я скучаю по её разговорам со мной и шуткам, по её мягкости и запаху ванили и лаванды.

Мы выиграли игру, и мои ребята играли великолепно, но находиться вдали от всего этого было тяжелее, чем я мог себе представить. Не то чтобы мне не нравилось тренировать на поле или быть частью игры. Мне нравилось. На самом деле, я нахожу это более полезным, чем мог ожидать.

Мне просто никогда не о ком было думать, кроме меня самого. Я так долго считал, что человеческое взаимодействие переоценивают. Мне не нужно было подпускать кого — либо достаточно близко, чтобы это имело значение. Раньше мне не к кому было приходить домой, но когда Мэгги спросила меня, во сколько я буду дома, это поразило меня. Дом. Теперь мой дом был с Мэгги и этими детьми.

Я знал, что отказываюсь от своей тихой, простой жизни, когда женился на Мэгги. Я не понимал, что она была слишком тихой и слишком простой. Раньше не имело значения, дома я или нет. Теперь меня ждут люди. Мэгги ждала и хотела, чтобы я был здесь.

— Твоя машина подходит для страховки? — спрашивает парень рядом со мной, прерывая мои мысли.

— Простите, мне нужно кое — что проверить, — я отхожу, даже не пытаясь скрыть своё раздражение, и направляюсь прямиком в прачечную. Мэгги, должно быть, видит меня, потому что через две секунды она входит и закрывает дверь.

— Что ты делаешь? — её красивое лицо хмурится.

— Этот парень — придурок, и если бы я постоял там, слушая, как он говорит о страховке, ещё хоть секунду, я бы, наверное, разорвал себе барабанные перепонки на случай, если когда — нибудь увижу его снова.

Лицо Мэгги расслабляется, и она разражается смехом, прикрывая рот рукой, чтобы заглушить его.

— Ты… драматизируешь, — она хрипит и наклоняется, смеясь. — Он немного раздражающий.

Её яркая улыбка и смех делают всё вокруг светлее, как солнечный свет после грозы. Она понятия не имеет, насколько она красива.

— Мэгги, я не могу с ним разговаривать. Никогда. Я дам ему по лицу, чтобы избавить нас всех от страданий.

Она кладет руки на мои бицепсы, снова смеясь и заглушая свой смех моей грудью. Я подумываю о том, чтобы обнять её и притянуть ближе, но останавливаю себя. Больше физического контакта ничему не поможет.

— Мы с Кармен его тоже терпеть не можем. Я почти уверена, что Джон избегает его по той же причине. Мы понятия не имеем, почему Симона всё ещё с ним.

— Не заставляй меня возвращаться туда, — её лицо приподнимается, всё ещё яркое и радостное. Те голубые глаза, которых мне не хватало вчера на трибунах, мерцают. — Где Тедди? Я заплачу ему, чтобы он выстрелил в него из “Нерфа”.

Мэгги снова начинает смеяться, и я хочу, чтобы она продолжала смеяться.

— Вечеринки по случаю дня рождения не в твоём вкусе, большой парень? Давай споём “С Днем рождения” и позволим Лив задует свечи. Потом мы будем швырять в людей тортом и выгонять их, чтобы посмотреть, как Марк бросает десятицентовики, но оставайся со мной. Я присмотрю за тобой. Я и близко не подпущу к тебе этого зануду к тебе, Гризли.

Она хватает меня за руку и тащит обратно на кухню. Мне не нужно, чтобы она защищала меня, но я притворюсь и подыграю её драматизму, чтобы ещё немного подержать её за руку. Её маленькая рука в моей — это всё, что я могу себе позволить, но когда она переплетает свои пальцы с моими, волна тревоги пробегает по моему позвоночнику и вниз по конечностям. Мои поры взрываются, и моя кожа мгновенно горит, но в то же время становится прохладной.

Другой рукой Мэгги обхватывает моё предплечье, прижимается ко мне всем телом, и я замираю. Я знаю, что держать её за руку — это невинно, и она ничего такого не имеет в виду, но почему — то это кажется слишком… интимным. Я не хочу, чтобы у неё сложилось неправильное представление или она подумала, что я предлагаю то, на что я не способен.

Я отпускаю её руку и отхожу, нуждаясь в пространстве и воздухе, чтобы успокоиться. К счастью, Мэгги, кажется, этого не замечает. Последнее, что я хочу сделать, это сбить её с толку или причинить боль.

— Кто готов к торту? — спрашивает она.

— Я, — кричит Лив со своего места на коленях у Коула, где она закрепляет диадему на его голове. Хэнк сидит рядом с ним, сдвинув набок такую же диадему. Это забавно, но я не могу смеяться после того, как пару дней назад она надела мне такую же на голову вместе с тремя ожерельями. Я подвел черту, когда дело дошло до макияжа.

Кармен берет торт со стойки, пока Мэгги берет тарелки, вилки и зажигалку.

Мэгги бросает на меня взгляд через плечо.

— Всегда рядом, — подмигивает она. Я хочу быть с ней так долго, как она мне позволит, но не более того. В конце концов, что бы это ни было, это пройдет… она исчезнет.

Я нахожу в холодильнике бутылку холодной воды, мне требуется секунда, чтобы взять себя в руки. Я не хочу путать отношения с Мэгги. Она моя жена. Вот и всё. Мне хочется хлопнуть дверью себе по голове. Может быть, так я смогу найти свой здравый смысл, потому что боюсь, что он пропал.

Я остаюсь на месте в углу, наблюдая, как она движется к концу стола, который выглядит так, будто его засыпали блестками. Я никогда не устраивал подобных вечеринок по случаю дня рождения. Это немного ошеломляет, но улыбка на лице Лив, озаренная светом пяти свечей и окруженная людьми, которые любят её больше всего, говорит мне, насколько это важно. В пять лет меня переводили из одной приемной семьи в другую, надеясь, что я не окажусь с кем — то, кто причинит мне боль.

Все поют, а затем просят Лив загадать желание, когда она делает глубокий вдох и задувает свечи с самой широкой улыбкой на своём невинном личике. Кармен разрезает торт, а Симона раздает ломтики, пока комната наполняется болтовней.

— В следующий раз мы будем есть торт на твоей свадьбе, — говорит Мэгги Кармен.

— Я знаю. Шейн, отряхни свой костюм и начисти ботинки. Не думай, что Мэгги не потащит тебя на танцпол.

Мэгги упомянула о свадьбе лишь вскользь. Я не знал, что тоже должен там быть.

— Я не танцую, — говорю я, чувствуя, как моё возбуждение закипает под кожей. Симона смеётся.

— Ну, раз Дэнни пытается вернуть её в Нью — Йорк, тебе лучше быть готовым.

Мэгги смотрит мне в глаза с другого конца комнаты. Дэнни, мистер Хипп — Хоп, её бывший?

— Чего хочет Дэнни? — Коул сразу же задает вопрос, его раздражение очевидно. Я слушаю, и пространство между моими ушами наполняется чуть большим давлением.

— Ничего, — быстро отвечает Мэгги. — У него намечается шоу. Он хочет, чтобы я танцевала с ним. Я отказалась.

Коул с излишней силой ставит свою бутылку с водой на стол, и из горлышка выпрыгивают крошечные капельки.

— Конечно же. Он выбрал поразительный момент.

— Коул, — предупреждает Мэгги, как будто просит его прекратить это, но я хочу точно знать, что происходит. Симона съеживается.

— Прости.

Джон спрашивает Коула о команде, и всё уходят, но я всё равно хочу знать, что случилось с Дэнни, с этим шоу и почему Мэгги ничего не сказала. Вот почему я остаюсь отстраненным. Отношения с людьми всегда сложны и сильно разочаровывают, но когда у тебя нет ожиданий или ты эмоционально не вовлечен, они просты. Я хочу надрать себе задницу за то, что позволил этой информации о Дэнни достать меня.

Тридцать минут спустя Мэгги закрывает дверь за Симоной и этим придурком, и я смотрю на неё со своего места на диване. Я устал, взволнован и готов смотреть футбол. Она плюхается на диван рядом со мной, её внимание приковано к экрану, где разминается Марк. Я ищу болезненность или слабость, но не вижу ничего, кроме возможной скованности, на которую Мэгги указала несколько недель назад.

Она зевает.

— Ты знаешь, чем занимаются мальчики?

— Они вызвали Коула на какую — то гоночную игру. Лив играет со своими новыми игрушками в своей комнате.

Я всё ждал, чтобы спросить о свадьбе и Дэнни. Дэнни — это не моё дело, и я даже не уверен, почему меня это волнует, за исключением того, что я вспомнил слова Коула о том, что здесь нет никого, о ком мне стоило бы беспокоиться. Затем, его реакция сегодня вечером. Ни то, ни другое мне не нравится. Если кто — то издевается над Мэгги, я хочу знать об этом. Я не должен. Я знаю это. Мне следовало бы не совать нос не в свое дело, но, черт возьми, я не могу игнорировать это.

— Так когда свадьба? — я перехожу к делу, даже не пытаясь сгладить ситуацию.

Мэгги садится немного прямее, вероятно, почувствовав язвительность в моём тоне.

— Через две недели. У тебя будет игра, но я надеялась, что ты пойдешь со мной. Я участвую в церемонии бракосочетания, так что мне нужно быть там пораньше, но, может быть, ты встретишься со мной там, — в её голосе слышится застенчивость, которая растворяет некоторые защитные слои. Чёрт бы её побрал.

— Я не танцую. Здесь я подвожу черту.

Она прикусывает губу.

— Это мы ещё посмотрим. У меня такое чувство, что ты можешь двигаться, Гризли.

Я стону, и она улыбается, когда я сразу же перехожу к следующей теме, не давая себе времени передумать.

— Что случилось с мистером Танцующей машиной, который пишет тебе?

Она слегка отодвигается, и я краем глаза замечаю её ухмылку, чего совсем не ожидал.

— Ты знаешь, кто такой Дэнни?

Я не отвечаю. Я ни за что не признаюсь, что целый час рассматривал фотографии и видео, где они танцуют. Я не уверен, что этот чувак когда — нибудь застегивает рубашку, если он вообще её надевает.

Она одергивает подол своей рубашки, что, как я понимаю, является одним из признаков того, что ей некомфортно, подтверждая мои инстинкты, что что — то здесь не так. Я крепче сжимаю пульт, ожидая, что она мне что — нибудь скажет.

— Он прислал мне сообщение о своём концерте, и хочет, чтобы я танцевала с ним.

Я сдерживаю своё ворчание.

— Что ты ему сказала?

— Я сказала ему “нет”.

— Почему?

Она морщится.

— Э — э, потому что у меня есть обязанности.

— Что, если бы мы могли что — нибудь придумать? — настаиваю я, желая знать настоящую причину, потому что это звучит как тупая отговорка.

— Шейн, я не могу. Дни, когда я танцевала на таком уровне, закончились.

— Почему? Когда концерт? Что тебе нужно сделать, чтобы подготовиться? — на протяжении всего этого дня в моей голове крутилось слишком много мыслей. Я хочу знать, что происходит на самом деле и какое, чёрт возьми, отношение к этому имеет Дэнни.

— Шейн. Я не могу. У меня нет времени, — она снова натягивает рубашку, её глаза сосредоточены на материале. — Я не знаю, выдержит ли моя лодыжка интенсивные тренировки. Плюс….

Она не смотрит на меня, и я хочу знать, что она собиралась сказать.

— Плюс, что? — я сосредотачиваюсь на её лице, ожидая.

Её грудь поднимается, когда она делает глубокий вдох.

— Это долгая история, и это не имеет значения.

Я жду, когда она встретится со мной взглядом.

— Я думаю, это очень важно.

— Мы с Дэнни… — начинает она, но Лив, шмыгая носом, вбегает в комнату и забирается ко мне на колени, обвивая руками мою шею и зарываясь лицом.

Всё чувства обострены. Я понятия не имею, что делать, когда кто — то плачет, не говоря уже о маленькой девочке, моей любимой. Я собирался лететь в Нью — Йорк и надрать задницу Дэнни, но теперь к этому списку добавился ещё кое — кто, потому что тот, кто заставил Лив плакать, будет разорван на части.

— Хей, — Мэгги подскакивает к Лив и пытается убрать волосы с её лица. — Что случилось? — Лив только сильнее сжимает мою шею, поэтому я кладу руку ей на спину. — Лив, что случилось? — Мэгги пытается снова.

Влага от её слез стекает по моей шее, её маленькие пальчики впиваются в неё, и я обнимаю её чуть крепче.

— Лив, — пытаюсь я. — Что случилось?

— Моя мама не пришла, — её голос тихий и приглушенный.

Мои глаза устремляются к Мэгги, которые широко раскрыты, как будто она тоже понятия не имеет, что происходит.

— Что ты имеешь в виду, милая? — спрашивает Мэгги.

Её тоненький голосок дрожит.

— Я задула свечи и хотела, чтобы моя мама пришла на мою вечеринку, но она не пришла.

Я провожу рукой по её волосам и продолжаю крепко обнимать её. Эта часть празднования дня рождения мне близка, хотя я понятия не имею, как сделать её лучше.

Мэгги выдыхает и потирает спину, её пальцы касаются моих.

— Знаешь, что моя мама сказала о желаниях? Она сказала, что они похожи на молитвы. Иногда мы просим Бога о чём — то, и Он отвечает на наши молитвы, но иногда Он решает, что сейчас неподходящее время, или у Него запланировано что — то ещё лучше.

Она делает паузу, но, поскольку Лив не двигается, продолжает.

— Красавица, то же самое и с желаниями. Иногда наши желания сбываются, а иногда… может быть, это просто неправильное желание. Твоя мама не смогла быть здесь сегодня, но посмотри, сколько людей было здесь. Все люди, с которыми ты хотела быть здесь, смотрели, как ты задуваешь свечи. Все они были желаниями, которые сбылись, и каждый из них так сильно любит тебя.

Лив поднимает голову и вытирает лицо, её маленькая губа всё ещё дрожит.

— Как ты думаешь, она когда — нибудь придет?

— Я не знаю, милая, — Мэгги прислоняется ко мне, чтобы посмотреть на Лив и убрать влажные пряди с её лица. — Но у тебя есть я, и Шейн, и Коул, и мальчики. Мы все есть друг у друга, и это самое лучшее.

Крошечные ручки Лив расслабляются на моей шее.

— Ты всегда будешь приходить на мои дни рождения, Шейни?

Я даже не колеблюсь.

— Ещё бы. Ни за что не пропустил бы. Это была лучшая вечеринка по случаю дня рождения, на которой я когда — либо был.

Она улыбается.

— Правда?

— Правда.

— Я действительно рада, что ты теперь часть нашей семьи, — говорит она, кладя руки на мои щеки, и вместе с её слезами улетучивается каждая капля моего недовольства. — Мэгги говорит, что семьи подобны волкам. Стая держится вместе. Так что, я думаю, тебе придется остаться с нами.

Я улыбаюсь, но моя грудь, кажется, вот — вот разорвется от надежды, которой я не должен позволять всплыть на поверхность, не говоря уже о том, чтобы разрастись.

— По — моему, звучит заманчиво, — говорю я. Она снова обнимает меня, на её лицо возвращается милая улыбка.

— Как насчет ванны с дополнительной пеной сегодня вечером? — спрашивает Мэгги.

— Да. Могу я принести свою новую игрушку?

— Конечно. Сходи и принеси.

Лив обнимает меня ещё раз и спрыгивает вниз. Слава богу, ей лучше.

— Я думал, мне придется кого — нибудь убить, — я разминаю шею, мне нужно взять свои эмоции под контроль.

— Слёзы грусти — это хуже всего, — Мэгги отодвигается от меня, её тепло и аромат исчезли. — Когда кто — то причиняет боль этим детям, мне хочется оторвать им головы, и прямо сейчас я хочу позвонить Монике и сказать ей, какой она эгоистичный кусок дерьма.

— Можно мне встать в очередь? — Мэгги фыркает, вставая, когда Лив возвращается с игрушками. — Мы ещё не закончили тот разговор, — предупреждаю я.

Она бросает на меня взгляд через плечо, но не отвечает, следуя за Лив по коридору. Я откидываю голову на спинку дивана, наблюдая за игрой Марка, слёзы Лив всё ещё на моей рубашке. Прошло много времени с тех пор, как я вспоминал свои дни рождения в детстве, и я действительно не хочу думать о них сейчас. Если они вообще праздновались, то с людьми, с которыми я не хотел быть.

Так много раз я мечтал, чтобы мои мама или папа вошли в дверь и забрали меня обратно, но они так и не сделали этого. Если бы я хоть что — то понимал в Боге и молитвах, я бы день и ночь стоял на коленях. Я разделяю слёзы и душевную боль Лив, которая так сильно хочет чего — то, что, скорее всего, никогда не сбудется.

Я думаю о том, что сказала Мэгги. Иногда Бог дарует то, о чём мы молимся, но иногда Он запланировал для нас нечто лучшее. Учитывая всё, через что я прошел, я должен смириться с этим хотя бы на минуту. Мне есть за что быть благодарным, но трудно представить, что что — то из этого лучше, чем иметь родителей, которые любят тебя и заботятся о тебе.

Коул заходит в комнату и садится на диван.

— Какой счет?

— 7:0, Нью — Йорк.

— Марк и Шон всё ещё приедут на неделе отдыха?

— Да, — Марк принесет с собой своё большое эго, а Шон попытается придать всему этому слишком большое значение.

— Ребята сойдут с ума, если они придут на тренировку.

Я закатываю глаза.

— Марк — настоящая дива, так что умерь свои ожидания.

Коул смеется.

— Где Мэгги?

— Принимает ванну с Лив.

Он откидывается на спинку дивана.

— Держу пари, всё это больше, чем ты себе представлял, — он делает паузу. — Спасибо, что был здесь. Дети любят тебя. Тедди рассказал мне о твоих проделках, а Гаррет показал мне свои научные проекты. Я смеялся так сильно, что не мог дышать, когда Хэнк рассказал мне о том, что Мэгги думала, что у него в комнате находится девушка, — он снова смеется, а потом становится серьезным. — Я хотел бы чаще бывать рядом, но приятно знать, что ты здесь. Я рад, что ты теперь у них есть.

Я не уверен, что сказать.

— Они замечательные.

— Сделай мне одолжение и присмотри за Мэгги. Она сильная, но то, что происходит с Клиффом и Джоан, сильно ударяет по ней, а теперь ещё и Дэнни…

Мне было интересно узнать о Дэнни, но я знаю, что Коул его недолюбливает, и этого мне достаточно. Раз он заговорил об этом, я не упущу возможности.

— А что с Дэнни?

— Он просто часть работы.

— Мне нужно надрать ему задницу? — я в настроении врезать кому — нибудь.

— Только если я с тобой. Послушай, это её история, она должна сама рассказать. Я просто беспокоюсь о ней. У неё и так много дел, и ей не нужно, чтобы кто — то морочил ей голову.

Мне от этого не легче, но я перестаю спрашивать, потому что он прав. Это должна решать Мэгги. Я хочу знать, но я хочу, чтобы она была той, кто мне скажет.

— Ты хороший брат.

Коул встает.

— Да, ну, я сорвал джекпот, когда дело дошло до братьев и сестер, так что я счастливчик. Мне нужно идти готовиться к завтрашнему тесту. Увидимся на тренировке.

Он хлопает меня по руке и направляется к двери. Я пытаюсь вернуть свой внимание к игре, но всё, о чем я могу думать, это о том, что мне очень повезло, что я вообще здесь.