Я держу тебя

Глава 3

МЭГГИ

— Ш — ш — ш — ш, — говорю я Лив, когда мы присаживаемся на корточки перед дверью ванной. Душ только что выключился, и наш ничего не подозревающий брат собирается открыть дверь.

Позади нас я слышу шепот.

— Что вы делаете? — Гарретт присаживается на корточки напротив нас по другую сторону двери.

Я указываю на тарелку с пеной для бритья. Это простая шутка, но Тедди она понравится, даже если ему снова придется принимать душ. Он возненавидит эту часть, и от этого всё становится намнооооооого лучше.

Мы провели тихий вечер после того, как я вернулась домой. Мальчики сделали большую часть домашнего задания, за исключением практики правописания. Тедди пришлось читать мне вслух, пока я мыла посуду и прикидывала, что приготовить из остатков. А пока дети играли на улице, я упаковывала ланчи.

Но сейчас время игры, и я собираюсь отомстить маленькому сопляку за то, что он ударил меня дротиком по заднице сегодня утром. Я слышу, как Тедди напевает, и радость прокатывается по моему телу от предвкушения. Я улыбаюсь Гарретту, зная, что он вот — вот откроет дверь.

БУМ! Он стоит совершенно неподвижно, когда тарелка с пирогом с пеной падает на пол. Горка пены стекает с его лица, растекаясь на груди. Лив начинает хихикать, а Тедди протягивает руку, чтобы вытереть глаза и рот. Я вижу, как вокруг крема медленно расплывается широкая улыбка.

Прежде чем я успеваю отреагировать, он берет лишний крем и размазывает его по моей голове. Мы все бежим по коридору, смеясь, когда он пытается догнать нас.

— Ты похож на маршмеллоу, — говорит Гаррет сквозь смех.

Тедди рычит и неуклюже подходит к нему.

— Кто хочет маршмеллоу?

Мы с Лив отскакиваем назад, всё ещё смеясь, когда он подходит ближе.

— Лови ответочку, маленький сопляк. А теперь тащи свою задницу обратно в душ и на этот раз помойся по — настоящему.

Большая зефирная голова поворачивается в мою сторону.

— Если теперь разрешен крем для бритья, возможности безграничны, — он смотрит на меня своими намазанными кремом бровями.

Я смеюсь.

— Это было разовое исключение и только для меня.

— Нечестно, — он морщится, и мы все снова начинаем смеяться, когда он направляется обратно в ванную.

Такие моменты. Эти глупости с этими детьми помогает всем нам. Они не часто это показывают, но отсутствие родителей тяжело сказывается на них. Несмотря на то, что они достаточно малы, чтобы не совсем понимать, они достаточно взрослые, чтобы знать, что наш папа болен и ему не станет лучше. Это всех нас огорчает, и мы не принимаем во внимание, что они были слишком привязаны к своей маме, которая сбежала, не оглядываясь.

Поэтому я подарю этим детям как можно больше глупых моментов. Они приносят всем нам пользу, а смех делает всё лучше, по крайней мере, на данный момент.

— Ладно, давайте уложим вас двоих в постель, — Лив и Гаррет хнычут, когда я подталкиваю их к их комнатам.

— Но Хэнка ещё даже нет дома, — возражает Гаррет.

— Я знаю, но он работает над проектом вместе с Сэди.

Сэди — наша соседка, которая, я почти уверена, по уши влюблена в Хэнка, о чём он совершенно не подозревает. Прямо сейчас она помогает ему не завалить тест по английскому языку, чтобы его не исключили из футбольной команды до начала сезона.

— Ты можешь пока почитать одну из своих медицинских книг, а я проведаю тебя, как только уложу Лив в постель, — я прохожу мимо комнаты, которую он делит с Тедди, неся Лив на руках.

Лив забирается в свою полностью заправленную постель.

— Хорошо, красавица. Что у нас сегодня вечером?

Её комната — самая маленькая, но самая любимая, с мерцающими лампочками и всеми девчачьими штучками, какие только можно придумать. Куклы. Единороги. Бантики для волос. Платья принцесс. Радуги. Повсюду валяются вещи, как будто взорвался девчачий домик развлечений, но на уборку этого беспорядка у меня нет времени. Так что комната Лив осталась в прежнем виде, и что — то в окружающих её вещах, кажется, придает ей уют.

— Я хочу ещё раз ту, что про птенца, — она плотнее натягивает на себя одеяло, именно так, как ей нравится.

Мы читали «Ты моя мама?» каждую ночь в течение нескольких недель. Лив — единственная, кто спрашивает об их маме. Как сказать почти пятилетнему ребенку, что в новой жизни их матери для неё нет места? Так много вопросов, и ни на один из них у меня нет ответов, кроме того, что эти дети здесь, со мной. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить им любовь и безопасность, как я обещала своему отцу.

— Как ты думаешь, Мэгги, моя мама ищет меня? — спрашивает Лив, когда я заканчиваю читать во второй раз.

Я втягиваю воздух через нос, чтобы дать себе время разобраться в ответах, надеясь найти правильный или, по крайней мере, удовлетворительный и снять часть душевной боли.

— Я думаю, что прямо сейчас ты должна быть здесь, со мной, и я бы не хотела, чтобы ты была где — то ещё.

Она прижимается ко мне теснее.

— Как ты думаешь, мы могли бы как — нибудь в ближайшее время навестить папу?

Сердечная боль пронзает мою грудь, но тут же оседает в самом центре. Отвезти детей к папе так тяжело. Он уже совсем не тот человек, каким был всего несколько месяцев назад. Хэнк и, возможно, Гарретт — те, у кого действительно сохранились какие — то воспоминания о нём в образе отца. Работа, направленная на то, чтобы помочь им поддерживать отношения с человеком, которого, по сути, не существует, похоже, никому не приносит пользы.

— Посмотрим, ладно? А пока, я думаю, нам лучше поспать. Гвен сказала, что завтра отведет тебя в парк, и я уверена, тебе понадобится много энергии, чтобы не отставать от других детей.

— Хорошо, — она улыбается, и я целую её в лоб, прежде чем выключить свет.

Я проверяю, как там мальчики по соседству, укладываю их. Наклоняюсь, чтобы обнять Тедди.

— От тебя пахнет мужчиной.

— Может, тебе стоит мазать мне лицо кремом для бритья каждый вечер? — он ухмыляется своей беззубой улыбкой.

— Может, и стоит. Тогда, по крайней мере, от тебя будет пахнуть чистотой, — я щекочу его, и он извивается. — Ты лучший, ты это знаешь, — я сжимаю его ногу и пересекаю небольшое пространство рядом с Гарретом. — О какой мерзости ты узнал сегодня?

— Ты знала, что самый большой прыщ в мире называется карбункул? Это означает “уголь”, — Гаррет снимает очки и кладет их поверх книги на ночном столике.

Я морщу нос.

— Не думаю, что хочу знать больше, — маленький Дуги Хаузер улыбается мне. — Я не понимаю, как тебе не снятся кошмары о гигантских прыщах.

— Снятся. Из — за того, что кто — то пукает в другом конце комнаты, мне каждую ночь снятся кошмары, — мальчики хихикают, и я тоже ничего не могу с этим поделать.

— Вы двое, поспите немного. Мне нужно найти Хэнка и посмотреть, смогу ли я вытянуть из него три слова.

— В следующий раз мы должны намазать его кремом для бритья, — слышу я шепот Тедди.

— Да, только если у тебя есть желание умереть, — шепчет Гаррет в ответ.

Моя улыбка не исчезает, когда я замечаю, что Хэнк роется в холодильнике.

— Как учеба?

Он пожимает своими худыми плечами.

— Как Сэди? — я пытаюсь говорить непринужденно, но в один прекрасный день он поймет, какая она милая и умная. Пока что он, кажется, замечает только поверхностных чирлидерш. Тех, кто, кажется, не против того, что он не разговаривает, и кому на самом деле нравится только то, что он новичок в футбольной команде.

— Хорошо.

Измученная попытками завязать разговор с его сварливой задницей, я перехожу к сути.

— Ты сдаешь свой тест завтра?

— Да. Думаю, да.

— Ну, не засиживайся допоздна. Я хочу посмотреть, как ты выйдешь в стартовом составе через пару недель. Я подготовлю свою футболку и буду ждать, что ты будешь бить по мячам.

На это он одаривает меня самодовольной улыбкой и кивает.

— Хорошо.

Я прохожу гостиную, не обращая внимания на беспорядок, направляюсь по коридору в свою комнату. Быстро приняв душ и смыв с волос крем для бритья, от меня всё ещё пахнет мужчиной. Я вдыхаю, не обращая внимания на запах, хотя предпочла бы, чтобы он принадлежал настоящему мужчине, который мог бы обнять меня и сказать, что всё будет хорошо.

Ха, как будто у меня есть время на мужчину. Накинув майку и шорты, я забираюсь на свою кровать, которая очень удобная. Это похоже на облако, парящее над полом. Моя кровать королевских размеров кажется огромной по сравнению с моим ростом в пять футов три дюйма (160 см) и весом в сто двадцать фунтов (~54,43 кг). Это единственное, на что я потратилась, когда мы переехали в этот дом, зная, что если я собираюсь выжить, мне понадобится как можно больше сна, когда у меня на это будет время.

Я беру пульт и включаю «Sports Center». Болтовня о последних спортивных новостях — это массаж для моей усталой души. Это успокаивает и знакомо, и сегодня вечером я хочу отвлечься, прокручивая свой телефон несколько минут, но вместо этого я ловлю себя на том, что гуглю Шейна Картера.

Когда этот человек подошел ко мне, я точно знала, кто он такой. Он был одним из лучших защитников в НФЛ на протяжении последних шести или семи лет. Большую часть своей карьеры он играл за “Каролина Бриз”, но в прошлом сезоне раздробил правое колено, завершив карьеру.

Я так много раз видела игру Шейна на экране. Он был хорош. Безумно хорош. Определенно один из лучших в защите, если не самый лучший, за последние пару сезонов. “Бриз” были так близки к тому, чтобы пробиться в Суперкубок. Чего я не ожидала, так это медведя, который набросился на меня. Мистер Необщительный и чопорный. Мистер Слишком красивый, несмотря на всю свою высокомерную сварливость.

Экран моего телефона заполняется фотографиями его темных волос, карих глаз и волевого подбородка. Он красивый. И да, стоя сегодня передо мной с задумчивым видом, он был слишком красив… пока не открыл рот. Тогда он стал просто придурком.

На большинстве фотографий он на поле сошлем на боку. Несколько фотографий с пресс — конференциё, на которых, я не сомневаюсь, он почти не произнес ни слова, выглядя хорошо, как всегда. Будь он проклят.

Там было всего несколько фотографий, на которых он был запечатлен в костюме на красной ковровой дорожке с моделью, висящей у него на руке. Он не выглядит чрезмерно ласковым, стоя рядом с ней, но в его положении, скорее всего, в этом не было необходимости. Я уверена, что женщины цепляются за каждый его дюйм.

Почему я вообще смотрю на это?

Я бросаю свой телефон на кровать, не тратя больше ни секунды на размышления о Шейне Картере и о том, что он принял меня за обычную девушку, ожидающую, когда кто — нибудь из игроков обратит на меня внимание. Грубо. Просто какая — то девчонка, которая, возможно, ничего не смыслит в футболе или, чёрт возьми, вообще ни в чём стоящем. Большая тупой придурок.

У меня звонит телефон. Коул.

Я провожу пальцем по экрану.

— Я даже слышать ничего не хочу.

— Мэгс, перестань. Я понятия не имел, что тренер Картер устроит тебе взбучку, — я ничего не говорю, потому что хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым ещё немного. — Мне правда жаль. Что он тебе сказал?

— Ничего. По — моему, он слишком серьезно относится ко всей этой истории со свистком.

Его смех заводит меня, как всегда.

— Я знаю, он сказал что — то, что вывело тебя из себя. Прости, что опоздал. Тренер затащил меня на встречу по поводу благотворительного вечера в этом году.

— Всё в порядке. Тренер 'раздражительные штаны' беспокоит меня меньше всего. Ты разговаривал сегодня с Эми? Я пыталась поймать её по дороге домой, но она уже ушла.

Эми — главная медсестра нашего отца в учреждении долгосрочного ухода, где он находился последние пару лет.

— Я разговаривал с ней около обеда. Она сказала, что у папы был хороший день.

Хороший день для нашего папы — это когда он почти ничего не ест и, может быть, улыбается, если повезет.

— Лив спросила меня сегодня вечером, сможет ли она навестить его в ближайшее время. Это было после того, как она спросила меня, не думаю ли я, что её мама ищет её.

Коул выдыхает.

— Это отстой. Что ты думаешь о том, чтобы отвезти детей к папе? Возможно, в какой — то степени ему бы это понравилось.

От одной мысли, что он не знает, когда мы приходим к нему в гости или разговариваем с ним, у меня сводит живот.

— Я не знаю, — выдыхаю я. — Я думаю, мальчикам тяжелее видеть его таким. Им потребовались дни, чтобы привыкнуть после последнего раза. Я думаю, что Лив пытается разобраться во многих вещах прямо сейчас. Я не уверена, что встреча с ним действительно помогла бы.

— Я пойду с тобой, если ты решишь их взять.

— Хорошо. Тренировка прошла нормально после того, как я ушла? Судя по тому, что я увидела, у вас, ребята, всё хорошо.

— Да. Мне не терпится увидеть, как тренер Картер укрепит нашу защиту. Он ещё присматривается, но, думаю, вот — вот начнет действовать. Он будет хорош.

— Надеюсь, в начале сезона он не будет выглядеть так, словно страдает от запора.

Коул фыркает.

— Я передам ему твоё предложение.

— Передай, пожалуйста. Скажи ему, что это моё экспертное мнение.

— Люблю тебя, Мэгс.

— Я тоже тебя люблю.

Мы завершаем звонок, и я лежу, слушая, как комментаторы обсуждают предстоящий сезон и тех, кто в центре внимания. Я помню те дни, когда они говорили о моем отце, и что скоро Коул будет сиять на поле.

Я думаю о своём отце и обо всех годах, которые он провел, играя в футбол, и вот как он закончил. Это была его жизнь, но не настолько, чтобы мы с Коулом не были его главными приоритетами после смерти мамы.

Когда он не играл, он был на каждой игре Коула, на каждом моём концерте или шоу, держал в руках цветы и обнимал меня так, словно был самым гордым человеком на свете. Я скучаю по нему каждый божий день и всё ещё хочу, чтобы он мной гордился.

Мне требуется некоторое время, чтобы заснуть, но перед тем, как я засыпаю, последнее, что приходит мне в голову в эту конкретную ночь, — это выражение лица Шейна Картера, когда он понял, что я, возможно, кое — что знаю о его игре.