Я держу тебя

Глава 8

ШЕЙН

Блестящие голубые глаза Мэгги, которые, как я знаю, достались ей от отца, впиваются в меня через стол. Я снова вижу это раскованное упорство, и если бы я не был холодным и мертвым внутри, я бы подумал, что это самая сексуальная вещь, которую я когда — либо видел. Она бесстрашна, когда дело доходит до защиты этих детей, что говорит мне о многом. Это многое говорит мне о том, какая она, и немного успокаивает меня при мысли о том, во что я, возможно, ввязываюсь.

Я не люблю говорить о себе, особенно о своём прошлом или о том, откуда я родом, и хотя я знаю, что должен просто сказать ей, что передумал — я не могу. Я понимаю, что должен объяснить, почему я готов это сделать, но я знаю только то, что я могу сделать.

Это как когда я впервые понял, что должен играть в футбол. Это пришло ко мне само собой, и я был хорош в этом. Я уверен, что помогать Мэгги будет не так легко, но я могу помочь ей обеспечить безопасность этих детей и заботу о них так, как никогда не заботились обо мне.

Я почесываю челюсть, пытаясь успокоиться.

— Не уверен, что смогу объяснить, зачем я это делаю. Для меня в этом нет ничего особенного. Просто после того, как ты рассказала мне о своей ситуации, я… почувствовал, что мне нужно помочь. И я могу.

Она откидывается назад и скрещивает руки на груди, как будто моего ответа недостаточно. Чёрт. Я делаю глубокий вдох, мне нужно попробовать ещё раз.

— Я вырос в системе. Приемная семья. У меня нет семьи, кроме двух моих приемных братьев, которых я считаю своей семьей. У меня нет девушки или фанаточек, как ты их называешь. Я не собирался жениться, так что такое для меня в новинку.

Напряженная поза Мэгги немного смягчается, но в её сосредоточенных глазах нет ни капли жалости или печали. Я ненавижу этот взгляд, как будто я сломан и нуждаюсь в починке. Не нуждаюсь. Я обычный человек, который провел свою жизнь в одиночестве.

— Я ничего не знаю о детях и о том, что нужно для ухода за ними, но я знаю, каково это, когда у тебя никого нет. Мой контракт рассчитан на этот сезон, и я не знаю, что произойдет, когда он закончится. Я не знаю, как продвинется моя карьера, но я могу помочь тебе, и я могу помочь этим детям остаться с тобой там, где им самое место.

— Значит, ты готов посвятить себя мне и детям на обозримое будущее и ничего не хочешь взамен? — её скептицизм очевиден.

— Мне ничего не нужно, и я ничего не ожидаю. Я живу простой жизнью. Прямо сейчас я наслаждаюсь каждым днём.

Я делаю глоток пива, пока Мэгги теребит салфетку, решая, что делать с моим ответом. Я не ожидал, что это будет легко или что она не будет сомневаться в моих мотивах, но мне нужно, чтобы она успокоилась, чтобы мы могли понять, сработает ли это.

— Расскажи мне о детях.

Я наблюдаю, как вздымается её грудь, когда она глубоко вдыхает. Я не сомневаюсь, что это решающий момент для неё. Собирается ли она ослабить бдительность и свои защитные инстинкты, приоткрыть дверь и позволить мне заглянуть в её мир с четырьмя детьми?

Пока она раздумывает, приносят нашу еду. Я оставляю её наедине со своими мыслями и откусываю от своего бургера. Она ковыряется в своей тарелке, затем обращает внимание на меня, впервые за этот вечер демонстрируя свою уязвимость.

— Хэнку четырнадцать. Он тихий и угрюмый. На самом деле, вы двое, вероятно, отлично поладили бы, — я приподнимаю бровь. — Он — гигантский сгусток гормонов, с которым я понятия не имею, что делать. Он начал играть в школьной команде по соккеру. Он действительно хорош и должен быть капитаном, но меня никто не спрашивал. Он хороший парень, внутри он мягче, чем кажется на первый взгляд.

Мэгги склоняет голову набок, изучая меня, как будто прикидывает, что у нас с Хэнком может быть ещё что — то общее, но я ничего ей не говорю.

— Гарретту одиннадцать. Он парень сердца, который не скрывает своих чувств. Он умник и одержим наукой. Я не сомневаюсь, что он бросит спорт и станет врачом или специалистом по ракетостроению. У него сильная аллергия на горох, и мы должны следить за тем, чтобы он не съел ничего с горохом, особенно эти полезные продукты, в состав которых входит гороховый белок.

— Тедди восемь, и он мой необузданный ребенок. Он любвеобильный, но непоседа. Он обожает опасность и шалости. С ним один беспорядок и, вероятно, он уже сократил мою жизнь на годы.

Её нежно — розовые губы приподнимаются, и я думаю, что мы наконец — то к чему — то придем.

— И ты уже знаешь Лив. Она рассказала нашей няне Гвен всё о тебе и о том, что ты придешь поиграть в принцесс. Она влюблена, так что тебе лучше не разбивать ей сердце.

Я вижу серьезность в её глазах и вынужден прочистить горло, стараясь не подавиться. Возникает образ той маленькой девочки, которая смотрит на меня своими большими голубыми глазами и говорит мне, что мы с ней похожи. Это причина, по которой я здесь.

— Похоже, у тебя дел по горло.

Она смеётся.

— Я никогда не думала, что в двадцать пять лет буду печь кексы для команды, планировать вечеринки по случаю дня рождения или игровые дни, но даже в самые тяжелые дни я бы ни на что это не променяла. Они удивительные дети.

Точно так же, когда я наблюдал, как они вшестером танцуют вместе на вечеринке, когда Мэгги описывает каждого из детей, я вижу, какую огромную любовь она испытывает к своим братьям и сестре. Я не могу не думать о том, каково было бы иметь семью. Насколько бы я изменился.

— Я хочу помочь тебе, — уверенно говорю я, пока моё колено подпрыгивает под столом.

Она поднимает вверх тонкий пальчик.

— Попридержи эту мысль всего на секунду. Я составила список вещей, которые нам нужно будет сделать. Моя подруга Симона боится, что это тебя отпугнет.

— Вот как? Жду не дождусь.

Она закатывает глаза, и впервые за вечер я чувствую, что вижу настоящую Мэгги.

— Я уверена, что у тебя тоже есть какие — то ожидания.

На самом деле, нет. Я не думал так далеко вперёд, но я оставлю это дерьмо при себе.

— Просто чтобы ты знала, я ничего подписывать не буду.

Она достает из сумочки смятый листок бумаги, который, как я вижу, заполнен заметками. Возможно, для этого потребуется ещё одно пиво, но также, по какой — то причине, мне хочется улыбаться.

— Итак, — начинает Мэгги. — Мы должны казаться семьей, и тебе придется жить с нами. Детям нужно получше узнать тебя, и нам придется проводить время вместе. Я знаю, что твой график будет перегружен играми, но, когда ты будешь дома, ты будешь с нами.

— Хорошо.

Я знаю, что мне придется переехать к ним, так что это неудивительно.

— Воскресенье — наш семейный день. Утром мы ходим в церковь, а после обеда ужинаем и смотрим футбол. Коул ходит с нами, когда может.

— Я никогда не был в церкви, — говорю я, но не упоминаю, что мне неинтересно и начинать. — Остальное меня устраивает. Ты что — нибудь говорила Коулу об этом?

Она морщит нос.

— Нет, я понятия не имею, как он отреагирует, и я решила ничего не говорить, пока мы не обсудим всё.

— Что ещё? Я не собираюсь вступать ни в какие комитеты или кружки шитья.

— Ладно, никакого родительского комитета. Мамы будут очень разочарованы. Кстати о… — она поднимает на меня палец, и у меня такое чувство, что если бы между нами не было стола, он бы тыкал меня в грудь. — Никаких свиданий или связей с другими. Если мы поженимся, я буду предана тебе, и я ожидаю от тебя того же до тех пор, пока мы не убедимся, что больше нет риска того, что я потеряю детей, и мы расторгнем брак.

— Хорошо, — она понятия не имеет, насколько это для меня пустяк. Я никогда не был силен в знакомствах, и большинство женщин, которые меня окружают, интересуются мной только из — за моего имени.

Она начинает теребить листок и смотрит на меня из — под длинных темных ресниц.

— Мы будем спать в одной постели.

Я лишь смотреть на неё. Я не думал об этом, а сон рядом с ней навевает целую кучу мыслей и идей. Она поднимает руку, останавливая мои размышления.

— Я не буду говорить детям, что мы собираемся пожениться, чтобы их не забрали у меня. Они мало что знают о Клиффе и Джоан. Я не буду им лгать, но я также не хочу, чтобы они беспокоились о том, чего ещё не произошло. К тому же, мы можем пожениться, и они всё равно выиграют.

Я одергиваю воротник своей рубашки, как будто здесь внезапно становится душно, а она продолжает, как будто в этом нет ничего особенного.

— Мой адвокат говорит, что брак и дополнительная поддержка будут очень полезны в моём случае, но гарантий нет. Я не хочу, чтобы первым примером брака детей было какое — то странное фиктивное соглашение, когда ты спишь в подвале, и никакого сна на полу. Мы оба взрослые люди, и я люблю свою постель.

— Что, если моя кровать лучше и больше? — я не маленький парень, и я уже знаю, что любое количество прикосновений может стать реальной проблемой.

На её лице появляется выражение, говорящее мне, что мой вопрос не мог быть более нелепым.

— Моя кровать — это моё убежище и самая удобная кровать во всей вселенной. Это калифорнийский кинг — сайз, потому что мне нравится спать посередине и чувствовать себя так, словно я в гигантском облаке. Это не подлежит обсуждению. Я подвинусь, чтобы освободить тебе место, но это моя кровать или ничего. Прости.

— У тебя правда такая большая кровать? Ты в ней не теряешься?

— Хотелось бы, — вздыхает она.

— Ты храпишь? — мне нужно взять себя в руки и не показывать ей, как я потею от мысли, чтобы буду спать с ней в одной постели. Она безумно красивая, забавная и боец. Нет ни одного мужчины, у которого были бы проблемы с тем, чтобы делить с ней постель.

— Нет, я не храплю, но мне сказали, что я разговариваю во сне.

— Отлично, — ворчу я.

— И… Прежде чем ты успеешь подумать об этом, секса не будет. То, что мы женаты, ещё не значит, что у нас такой брак, — я давлюсь пивом, и она ухмыляется. — Я уверена, ты не часто слышал слово 'нет', но никакой дружбы с привилегиями, или что там, у нас не будет.

Она, кажется, так убеждена, что в этом не будет ничего особенного. Я ничего не могу поделать, но мне хочется опустить её до моего уровня беспокойства.

— Как ты можешь быть уверена, что не передумаешь? — я вижу, как краснеют её щеки, когда начинает звонить телефон.

Она хватает свою сумочку.

— Прости, мне нужно убедиться, что это не дети, — она достает телефон. — Это моя подруга Кармен. Она с женихом присматривает за детьми.

Она отвечает, и я вижу, как опускаются её плечи. Я тихо сижу, слушая её часть разговора.

— Хорошо. Он не ответил. Да. Я знаю. Спасибо, — повесив трубку, она отправляет сообщение, ругается, а затем смотрит на меня. — Прости, но мне нужно идти. Хэнк должен был быть дома час назад и не отреагировал на неубедительные угрозы Кармен. Он знает, о границах дозволенного.

Она встает, но я останавливаю её.

— Подожди. Дай мне оплатить счёт, и я пойду с тобой.

Её брови приподнимаются.

— Тебе больше нечем заняться?

Я подзываю официантку.

— Вообще — то, нет. Кроме того, испытание огнем, верно? Если мы собираемся это сделать, то, думаю, я могу понять, на что это похоже.

∞∞∞

Мы сидим в моём грузовике уже пятнадцать минут, и Мэгги мертвой хваткой вцепилась в свой телефон. Она написала нескольким мамам, и, похоже, никто не знает, где может быть Хэнк.

— Ах. Я собираюсь убить его. Я думаю, у него новая девушка, которая, согласно моим источникам, постарше. Я подозреваю, что он с ней.

— Ты проверяла социальные сети? — взгляд, который она бросает на меня, говорит о том, что я медлительный и явно новичок в этом деле.

— Он не очень активен, но я постоянно слежу за ним, — она снова проверяет свой телефон. — Разве это несправедливо с моей стороны — звонить нашей соседке, которая по уши в него влюблена, чтобы узнать, не знает ли она, где он может быть?

— Если она хоть немного похожа на некоторых сумасшедших фанаток, с которыми я общался, она, вероятно, что — то знает.

Она начинает стучать по своему телефону.

— Она не сумасшедшая, просто по уши влюблена в его капризную задницу. Она действительно слишком милая для него. Хотя я бы предпочла, чтобы он был с ней, а не с мисс Сиськи, где он, вероятно, сейчас и находится.

Я не комментирую, но рискну предположить, что это хорошее предположение. Мэгги пишет девушке, которая посвящает её в подробности вечеринки, о которой она слышала, и именно туда мы направляемся.

Мы подъезжаем к дому, на улицах которого стоят машины, внутри горит весь свет, а несколько детей тусуются во дворе. Прежде чем я успеваю припарковать грузовик, Мэгги открывает пассажирскую дверь и направляется к передней части дома. Не обращая внимания на затекшее колено, я трусцой бегу за ней. Я уверен, что этот дом полон детей, но я рад, что она врывается туда не одна.

Она открывает дверь группе подростков, стоящих с красными стаканчиками в руках, и проталкивается вперед, как лев, высматривающий добычу. Я следую за неё, а дети всё ещё ошеломлены. Я не уверен, то ли дело в моем размере, в том факте, что они узнают меня, то ли они до смерти напуганы маленькой леди передо мной, которая выглядит так, словно только что вышла на поле боя, готовая к войне.

Мы проходим через кухню и гостиную, где группа детей сидит вокруг большого экрана и играет в видеоигры. Она останавливается посреди открытого пространства, снова осматривается, а затем поворачивается ко мне.

— Так помоги мне, если я найду его в одной из спален….

— Давай сначала попробуем выйти на задний двор, — предлагаю я, искренне надеясь, что нам не придется искать в спальнях.

Мы выходим на террасу, и воздух наполняет запах травки. Темно, но свет изнутри помогает нам разглядеть лица. Некоторые разбросаны по стульям, в то время как другие стоят вдоль края террасы. Мэгги осматривается и резко останавливается передо мной.

Глядя поверх её головы на другую сторону, я вижу Хэнка в кресле с девушкой на коленях, смеющегося над чем — то.

Мэгги выдерживает паузу, а затем идёт вперед, как будто теперь, когда она знает, что с ним всё в порядке, она лучше контролирует ситуацию. Я остаюсь на месте, замечая, что некоторые дети из дома последовали за нами, перешептываясь в углу позади меня.

Я слышу: “Чувак, я же говорил тебе. Это Шейн Картер”.

Последнее, что нам нужно, — это чтобы кто — то заснял это.

— Даже не думайте фотографировать, — я честно предупреждаю их, прежде чем повернуться и последовать за Мэгги, как будто я могу как — то помочь ей в этой ситуации.

В тот момент, когда Хэнк видит её, его глаза широко раскрываются. Девушке, сидящей у него на коленях, требуется секунда, чтобы понять, что что — то случилось, прежде чем она, наконец, слезает с него.

— У тебя сломался телефон? — тон Мэгги намного спокойнее, чем я ожидал, и на месте Хэнка я бы пришел в ужас. Выражение его лица говорит мне, что он не дурачок. Он достает его из кармана.

— Прости, он разрядился.

Из неё вырывается смех, полный сарказма.

— О, что ж, это облегчение. Ты хочешь остаться или уйти?

Он выглядит ошарашенным её вопросом, а затем замечает меня.

— Почему он здесь?

Это слишком напористый тон для того места, где он сейчас находится.

— Хммм. Дай мне подумать, — её руки опускаются на бедра. — Может быть, из — за того, что я была с ним, когда мне сказали, ты не вернулся домой, а должен был. Затем, когда я ожидала, что ты напишешь мне, чтобы я знала, что ты не лежишь на обочине дороги, тебя не похитили и не использовали из — за твоей привлекательной внешности, он предложил поехать со мной и обыскать все районы Денвера, чтобы найти твою слишком самодовольную задницу в узких штанах.

Она переводит дыхание, и мне так хочется рассмеяться, потому что эта маленькая леди должна быть тренером.

— Теперь у тебя есть выбор. Ты можешь отправиться к его грузовику прямо сейчас или остаться здесь. Я предлагаю первое, но если ты считаешь себя достаточно ответственным, чтобы пить и курить и не следить за тем, чтобы твой телефон был заряжен, тебе лучше найти владельца этого дома и сообщить ему, что ты переезжаешь.

Она хватает меня за руку и тянет обратно тем путем, которым мы пришли. Когда мы оказываемся во дворе перед домом, она опускает её и делает глубокий вдох.

— Я серьезно думаю, что могу убить его. Поможешь скрыть тело? — она ходит взад — вперед. — И если бы мисс Сиськи посидела у него на коленях ещё секундой дольше…

— Эй, сделай ещё один вдох, — я наблюдаю, как она расхаживает взад — вперед, как тигрица в клетке. — С ним всё в порядке, просто проверяет границы дозволенного.

— Что ж, я рад, что ты можешь быть таким спокойным.

— Эээ. Ты была пугающе спокойна там. Не думай, что я не хотел вытащить этого маленького сопляка из того кресла за то, как он с тобой разговаривал.

Мэгги со смехом откидывает голову назад, и я не уверена, думает ли она, что я шучу. В следующую секунду Хэнк идет по лужайке к нам и, ничего не говоря, забирается в кузов моего грузовика. Мы с Мэгги присоединяемся к нему, и тишина, когда я завожу его, оглушает.

Я не могу сдержать своего любопытства и хочу посмотреть, как Мэгги справится с этим. Мы с братьями вышли бы на передний двор и вбили бы немного здравого смысла друг в друга.

Мэгги поворачивается на своём сиденье, чтобы посмотреть на Хэнка.

— Ты пил? И даже не думай мне врать, потому что мы направимся прямо в больницу, где, я уверена, с удовольствием проведут алкотест.

— Нет, — фыркает он, опуская глаза. — Почему ты была с ним? Ты встречаешься с ним?

Мэгги издает что — то вроде фырканья.

— Вопросы сейчас буду задавать я, но ты должен поблагодарить его. Если бы я была дома, а ты опоздал хотя бы на пять минут, у меня было бы время спланировать настолько экстравагантную сцену, что ты бы прославился в старших классах.

— Поэтому намного лучше было появиться здесь с ним.

Я хочу остановить грузовик и дать этому маленькому мальчику понять, что он будет видеть меня гораздо чаще. Я никогда не проявлял нежности к болтливым новичкам. Мэгги ещё немного поворачивается на своём сиденье.

— Ты под кайфом, потому что, по — моему, ты выжил из ума.

В зеркало заднего вида я вижу, как он скрещивает руки на груди и смотрит в окно.

Мэгги смотрит на меня.

— Ты не мог бы притормозить, когда сможешь?

Я делаю, как она просит, и мы оказываемся на парковке торгового центра.

Мэгги расстегивает ремень безопасности и поворачивается к нему лицом.

— Во — первых, не надо тут молчать. Я хочу знать, о чём ты думал. Я не твоя мать, но не думай ни на секунду, что каждый раз, когда ты выходишь из дома, я не беспокоюсь о тебе и обо всём, что может случиться. Ты мог бы сказать мне, что хочешь пойти на вечеринку.

— Да, как будто ты разрешила бы.

— Ты прав, по крайней мере, не на эту вечеринку, но не потому, что я тебе не доверяю. Несмотря на то, что ты показал мне сегодня вечером, я знаю, что ты не настолько глуп, чтобы пить, садиться в машину с кем — то, кто выпил, или делать что — либо ещё, что поставило бы под угрозу твое место в команде. Но то, что ты сидел там ничего из этого не делал, не значит, что ты так невинен, как тебе кажется.

Она протягивает руку и указывает на меня.

— Хочешь спросить Шейна, или мы можем позвонить Коулу и мило поболтать о том, что было бы, если бы твоё красивое лицо появилось в интернете на фото с вечеринки какого — нибудь старшеклассника, где алкоголь, травка и всё остальное течет рекой. Думаешь, кого — то будет волновать, когда ты скажешь, что не принимал участия?

Она дает ему секунду.

— Хэнк, ты прекрасно знаешь, что половина команды и их родители ничего так не хотели бы, как увидеть твою задницу на скамейке запасных. Ты слишком много работаешь и тебе есть что терять, чтобы не использовать те мозги, которые, я знаю, у тебя есть.

Хотелось бы мне, чтобы пятнадцать лет назад рядом со мной была Мэгги. Динамика их отношений — это, безусловно, то, чего я никогда не испытывал. Каждую минуту, которую я провожу с ней, мне становится любопытно, кто эта женщина, и я уже знаю, что она нечто особенное. Хэнк, наконец, смотрит на неё и тихо отвечает.

— Прости. Я просто хотел потусоваться со своими друзьями. В течение одного вечера я не соответствовал уровню совершенства Мэтьюза.

Это последняя фраза, которую он произносит, как удар, и именно тогда я поворачиваюсь. У меня есть немного терпения, но я не потерплю неуважения. Мэгги кладет руку мне на плечо и оставляет её там. Это тепло, успокаивает и… ново.

— Серьезно, Хэнк. Давай будем честными. Мы оба знаем, что жить так, как папа и Коул, невозможно. Они отстой, и мне никогда не нравился их скучный, незамысловатый, удушающе обыденный образ действий. Ты же знаешь меня. Я почти уверена, что порчу каждую секунду каждого дня, и у вас четверых будут такие огромные счета за терапию, что к тридцати годам вы обанкротитесь.

Хэнк недовольно склоняет голову набок, но Мэгги продолжает.

— Я так далека от совершенства, и я не хочу быть совершенной. Когда я в твоём возрасте жила в Нью — Йорке, не думай ни на секунду, что я не принимала действительно глупых решений. Вещи, за которые папа и Коул вызвали бы меня на ковер, и они были бы правы.

Мэгги делает глубокий вдох.

— Хэнк, я не жду, что ты не будешь совершать ошибок, или не захочешь повеселиться со своими друзьями, или иногда засовывать голову себе в задницу. Просто будь разумен в отношении того, как и когда будешь это делать. И я ожидаю, что ты расскажешь мне, куда направляешься и что будешь делать. Я не буду тебе лгать, и я ожидаю того же.

— Хорошо.

Мэгги разворачивается на своем сиденье, пристегивается, и я снова завожу грузовик. Затем она оборачивается и смотрит на него через плечо.

— А та цыпочка с большими сиськами, у которой хватило смелости повиснуть на тебе, лучше будь осторожен. Она слишком взрослая для тебя и не подходит для твоих мозгов. Из этого не выйдет ничего хорошего. И если ты хочешь поговорить о несовершенстве, я расскажу тебе.

Я жду рассказа, потому что хотел бы знать, о чем она говорит, но она меня не спрашивала. Я вижу в зеркале заднего вида намек на улыбку, а затем невнятное бормотание.

— А тебе не кажется, что говорить о ней так — немного сексистски?

Мэгги мотает головой.

— Ей семнадцать или около того, и у неё сиськи намного больше, чем когда — либо были у меня. Я могу называть её как захочу.

Хэнк поднимает руку к лицу, а я даже не пытаюсь сдержать смех.

Голова Мэгги резко поворачивается в мою сторону.

— О… боже… боже. Ты что, только что засмеялся… из — за отсутствия у меня сисек?

Хэнк стонет.

— Сисек? — спрашиваю я.

— Пожалуйста, выпустите меня, — требует Хэнк. — Я лучше пойду пешком, чем ещё что — нибудь услышу о твоей… груди.

— Эй, — я удивляю Хэнка, когда он встречается со мной взглядом в зеркале. — Если ты собираешься тусоваться с такими девушками, тебе лучше быть достаточно мужественным, чтобы говорить о чем — то большем, чем грудь, — Мэгги смотрит на меня и усмехается.

Последние несколько минут мы едем в тишине, и я возвращаюсь на парковку у ресторана рядом с её машиной. Хэнк немедленно выскакивает из машины и забирается на пассажирское сиденье её Субурбана.

Мэгги выходит и подходит ко мне, когда я выхожу.

— Прости меня за всё это, — она отводит взгляд от машины и поднимает подбородок, чтобы посмотреть на меня. — Ты уверен, что не хочешь продолжать жить своей простой жизнью?

— Ты справилась с этим как эксперт. Я бы просто надрал его маленькую задницу.

Она смеется.

— Шейн, я понятия не имею, что я делаю.

— А так и не скажешь.

— Я собираюсь обнять тебя сейчас, нравится тебе это или нет, — она прижимается ко мне. — Спасибо, что поехал со мной.

Её руки обхватывают меня за талию, и я осторожно обнимаю её. Это объятие странное, но и не совсем ужасное.

— Я думаю, у нас пунктик насчет парковок, — её лицо прижимается к моей груди. — Я действительно надеюсь, что он смотрит и в ярости из — за этого.

Я могу сказать, что она улыбается при мысли о том, чтобы помучить этого маленького засранца. Она отпускает меня и отступает назад.

— Я дам тебе немного времени, чтобы всё обдумать. После сегодняшнего вечера даже тот, кто был бы в меня влюблен, имел бы полное право сомневаться в том, стоит ли на мне женится.

— Мне не нужно время, Мэгги. Я же сказал тебе, что я в деле.

Её глаза встречаются с моими, широко раскрытые и потрясенные.

— Я всё ещё не понимаю, почему ты хочешь это сделать, но на всякий случай, почему бы тебе не прийти в воскресенье, поужинать и посмотреть фильмы с нами. Честно говоря, тебе следует познакомиться со всеми нами, прежде чем ты примешь окончательное решение.

Я киваю.

— Хорошо.

Я приду, но я не собираюсь менять своего решения. Сегодняшний вечер показал мне, что я не передумаю. Я знаю, от чего отказываюсь. От моей личной жизни. От моего одиночества. От моей свободы. Всё то, что приносит мне комфорт и что я заработал, выживая в системе.

Может быть, женщина, которую я так и не узнал, была права. Иногда другого выбора просто нет, потому что для меня очевидно, что этим детям нужно остаться с Мэгги.