За Семью Преградами

==== Глава 39. Правда ====

Бархатное синее небо над головой устилали целые россыпи звезд. Будто рачительная хозяйка, что весь день месила тесто, отряхнула руки от мучной пыли, и она белой шалью опала на небосвод, и каждая крохотная крупица полыхнула ослепительной вспышкой. Небу не было дна, огромному, бескрайнему, буквально падающему на голову. Задумчивые вершины гор тянули к нему свои заснеженные шапки, словно надеялись отогреться в призрачном звездном свете. Застыли в безветрии молодые сосны, подступающие к самому становищу, топорща темно-зеленые иголки, словно растревоженные мокрые коты. В воздухе пахло весной, земля дышала сыростью, и ее пряный сладковатый запах кружил голову, пробираясь сквозь узкую щелочку, что оставили в окне дома молодые Ремесленницы.

Лиара вздохнула этот запах всей грудью, чувствуя, как он буквально насквозь пропитывает ее. Он смешивался с ароматами циновки на полу под ними, запахами тканей, цветочного мыла, которым пользовалась Наставница Фир. Эта весна пахла домом, и в ней Лиаре впервые в жизни было хорошо.

Занятия давно кончились, все разошлись по домам, и только они четверо тайком прокрались обратно в мастерскую после захода солнца, чтобы погадать. Инициатором затеи, как и всегда, была веснушчатая любопытная Ная, которая обожала нарушать правила, но старалась делать это как можно незаметнее, чтобы не получить нагоняй. Потому каким-то непостижимым образом среди взрослых Наставниц она слыла серьезной, прилежной девочкой и прекрасной ученицей, а по Плато Младших Сестер только и ходили слухи о том, что она вытворила в очередной раз. Правда, и забавы у нее были достаточно безобидные, не чета тому, что устраивали молодые разведчицы, но все равно Ная считалась нарушительницей покоя и носила это звание со скромным сдержанным достоинством. Лиара с трудом удерживала улыбку, глядя на то, как задорно сейчас блестят ее глаза. Казалось, Найю занимало не столько само гадание, сколько нарушение правил и запретное проникновение в мастерскую среди ночи.

Большеглазая темноволосая Рей тоже храбрилась и вовсю хихикала над их затеей, но все время тревожно поглядывала на полуоткрытое окно, а порой бормотала, что лучше бы им побыстрее уже все сделать, да идти отсюда своей дорогой. Впрочем, она все-таки сдерживала язык в присутствии маленькой Вилы, стараясь напустить на себя уверенный и спокойный вид, будто ей такие вылазки — самое привычное дело, привычнее даже, чем ежедневное расчесывание. Впрочем, Виле до ее страхов не было никакого дела. Глаза у девчушки горели так восторженно, словно ей прямо сейчас вручали крылья, она то и дело поглядывала на остальных подруг и улыбалась во все лицо. От возбуждения покраснели даже ее оттопыренные уши, которые сейчас особенно бросались в глаза из-за стрижки после принятия долора. Ну еще бы, впервые старшие девочки пригласили ее участвовать в чем-то, не совсем разрешенном. И теперь она должна была чувствовать себя самой счастливой на свете.

Впрочем, Лиара тоже радовалась, что ее пригласили. Конечно, нарушать правила через десять дней после того, как им с Радой вручили долоры, было не самым удачным решением, но зато теперь она имела полное право нарушать эти правила, потому что стала частью клана. И это чувствовалось хорошо и славно, даже если и было полнейшей глупостью.

Вчетвером они сгрудились на полу посреди комнаты вокруг большой миски с водой, в которой плавали четыре крохотных плошки с огнем Роксаны, по одной на каждую из присутствующих. Лиарину плошку зажгла Рей, потому что дара Роксаны в крови Лиары не было, и самостоятельно она сделать это не могла. Подумав, Ная заявила, что ничего страшного от этого не будет. А даже если у Лиары из-за этого ничего и не получится, все равно. Потому как гадали все присутствующие на своих будущих суженных, а Лиара — на будущее, так как суженная у нее уже была. Да и пошла она, в общем-то, только потому, что девчонки ее позвали с собой, и ей было приятно и любопытно поучаствовать вместе с ними в одной из древних традиций анай — гадании на чистой земле.

Отсветы огня плясали на лицах всех собравшихся, отражались огоньками в глазах склонившихся над чашей девушек, высвечивали из темноты оттопыренные уши Вилы, вздернутый нос Рей. Лиаре почему-то сейчас было донельзя уютно, хоть в остывшем помещении царил холодок, и плечи ее под толстым шерстяным пальто озябли, а изо рта вырывались облачка пара.

— Ну что, все готовы? — пытливо оглядела их своими темными глазами Ная. Рей кивнула, вновь бросив боязливый взгляд на окно, Вила неистово замотала головой, улыбаясь при этом во все свое еще по-детски угловатое лицо. Лиара тоже кивнула, сгорая от любопытства. — Тогда начнем. — Поерзав, Рей прокашлялась в кулак и заговорила: — На десятый день после поворота солнца Ты, Милосердная, руками Своими мягкими, пальцами Своими тонкими вьешь облака за краем запада, посылаешь их на восток с ветрами вешними. Пальцы Твои прядут-тянут кудель времен, на прялке Твоей — время и нити жизни. Спряди же, свей, свяжи нам судьбу легкую, дорогу ровную, скатерть белую. Покажи глаза моей зореньки, моей солнечной, моей единственной. Где летает моя горлица, крыльями вспарывая рубашки-облака на Твоей груди? Где шумит ее смех, где летит ее песня, и сердце ее звонко бьется для Тебя и в ожидании встречи?

Подтолкнув локтем зазевавшуюся Вилу, которая смотрела в таз с водой так, будто прямо сейчас оттуда должна была выйти ее нареченная, Ная быстро раздала им по маленькому кусочку бересты, которую они собрали на закате этого дня. Ради этого пришлось сразу же после окончания занятий едва ли не бегом бежать сквозь раскисшие, просевшие сугробы на другую сторону седловины, где за высокой стеной гор рос хиленький березняк. Но Лиара не жалела об этом. Никогда еще она не участвовала ни в чем подобном, и все происходящее казалось ей таинственным и волшебным.

Как странно, Великая Мани! Сила Твоя со мной так долго, и мы с Радой уже видели столько Твоих чудес, что другому человеку и на всю жизнь хватило бы. А я все не могу наглядеться и, пусть даже в таких мелочах, но хочу прикоснуться к Твоему чуду еще раз.

Девушки аккуратно положили кусочки бересты в маленькие плошки с огнем, и Лиара последовала их примеру. Береста затрещала, вспыхнула, скручиваясь в трубочки, черные жгуты пахучего дыма потянулись к потолку маленькой комнаты. Отсветы огня заплясали на воде в чаше, бросили неровные танцующие тени на ее стенки.

— Смотрите! — приказала Ная, наклоняясь над чашей так низко, что остальным и места почти что не осталось.

Лиара тоже с любопытством подалась вперед, хоть смотреть-то пока было не на что. Да и черный дым от разгоревшейся бересты резал глаза и едко дышал в лицо. Но четыре макушки упрямо соприкоснулись над чашей, не желая пропустить ничего. Вила от нетерпения шумно пыхтела, словно перегревшийся на солнце пес, а Рей, кажется, вообще перестала дышать.

Сама Лиара смотрела вниз и не видела в своей плошке ничего, кроме быстро чернеющей бересты, которая стянулась в тугую трескучую трубочку белой стороной внутрь. Сквозь коричневую кору проступали черные пятна от лижущего ее изнутри пламени, но она не видела в их узорах ничего интересного, необычного или могущего предсказать ей ее судьбу. Может, я просто смотрю неправильно? Или что-то не так делаю? Дым резанул глаза, и она зажмурилась, чувствуя, как от боли выступают слезы. Теперь зрение совсем помутилось, перед глазами все плыло, и Лиара видела лишь четыре огненных язычка пламени над четырьмя плошками, причем уже и не понимала, какая из них — ее.

Прошло еще несколько мгновений, пока она окончательно проморгалась, так ничего и не разглядев. А Ная, аккуратно обхватив чашу руками, приглушенно приказала:

— А теперь быстро на улицу! Пока они не успели дотлеть!

Все четверо подхватились с пола, спеша, но при этом стараясь соблюдать осторожность. Вила так и норовила заглянуть Найе через плечо и увидеть еще что-то в своей огненной плошке. Рей прилипла к окну, вглядываясь сквозь его темный квадрат на улицу и пытаясь определить, нет ли там кого-то, кто мог заметить, как они выйдут из домика. Лиара аккуратно отряхнула свое белое пальто от пыли и вновь потерла рукой глаза. Ладно, никто из девочек ничего не сказал, может не она одна ничего не увидела в танце пламени?

— Все чисто, пошли! — махнула рукой Рей, распахивая дверь и первой вытекая в темноту. Причем сделала она это так поспешно, словно ее собаки за пятки кусали.

Что-то недовольно бормоча себе под нос, следом за ней направилась Ная, неся на вытянутых руках перед собой чашу, на стенках которой продолжали плясать отсветы, но уже слабые — береста почти прогорела.

— Подержи мне дверь! — прошипела она Виле, и девочка стремглав бросилась выполнить просьбу. Как только Ная прошла, она скользнула следом за ней, оглянувшись на Лиару.

Ночь была сырой, но уже по-весеннему теплой. Снег лежал вокруг темными мягкими сугробами, просевшими и оплавившимися под солнечными лучами, словно огарки свечей. Во тьме огромного неба угадывались черные силуэты гор, а за их спинами мерцало всего парой-тройкой огоньков уснувшее становище. Лиара улыбнулась, оглянувшись туда. Теперь это место выглядело для нее совершенно иначе — родным, привычным, дорогим. Теперь это был ее дом, самый настоящий и самый желанный.

Ная первой быстро направилась прочь от становища к окружающей его с севера сосновой роще. Рей, крутя головой и поминутно спотыкаясь в темноте, поспешила за ней. А маленькая Вила, едва не подпрыгивая от нетерпения, взглянула на Лиару.

— Ты что-нибудь видела в пламени? Раду? Или свое будущее? Я ничего не видела!

— И я, — тихо кивнула Лиара, улыбнувшись, когда лицо лопоухой Вилы буквально просияло от радости. Вот видишь, не ты одна такая. Может, там и не будет для тебя ничего. В конце концов, это же просто гадание, очередное глупое суеверие девчонок, которым донельзя хочется приключений.

— Но это ведь ничего, правда? — взгляд Вилы сразу же стал тревожным. — Мы же еще увидим?

— Конечно, увидим, — кивнула Лиара, слегка приобнимая ее за плечи. Вила была ниже ее ростом и не только в силу своего возраста. Скорее всего, она так и останется маленькой, едва ли не самой низенькой среди анай. Так странно было чувствовать себя выше кого-то. Лиара уже успела привыкнуть к тому, что все анай вокруг нее возвышались над ней будто горы, и на их фоне Вила казалась ей еще меньше, чем была на самом деле.

Они дошли до опушки леса к тому моменту, как последние отблески пламени уже отгорали на потрескивающей бересте. Лучи весеннего солнца стопили снег у корней деревьев, и теперь под ногами была мягкая размокшая земля, покрытая толстым слоем сосновых иголок. Пахло сильно, пряно: землей, прелой травой с прошлого года, смолой из тонких, напивающихся допьяна талой воды деревьев, и у Лиары слегка закружилась голова. Вместе со всеми остальными девочками она опустилась на колени перед чашей и низко склонила голову.

— Мы зовем тебя, Мани Чистой Земли, — тихо заговорила Ная, сложив руки и низко кланяясь последним отблескам пламени. — Вода — земле, земля — дереву, дерево — огню, огонь — дыму, дым — ветрам. Да увижу я в танце ветра свою судьбу!

С этими словами Ная резко толкнула чашу с водой, и та опрокинулась прямо под корни деревьев. С шипением потухли обуглившиеся кусочки бересты, и пламя Роксаны, лизнув в последний раз сырую, усыпанную иголками землю, исчезло. А вверх потянулись четыре тонких струйки дыма.

— Сейчас! — выдохнула Вила.

Лиара с любопытством уставилась на дым. Сейчас уже непонятно было, где чья плошка, и она просто выбрала ближайший к себе усик, который медленно поднимался вверх к звездному небу в стоячем воздухе, постепенно растворяясь. Она и не ждала что-то увидеть там, но внезапно увидела.

На миг перед глазами помутилось, и теперь она смотрела будто бы сверху. Под ней проплывали горы, поросшие зеленым кудрявым лесом. Стояла ночь, и очертания деревьев сливались в одно пушистое бархатное одеяло, тихонько шелестящее под ветром. В его центре располагалась чаша горного озера с черной водой, в которой, будто в зеркале, отражались звезды. Их было так много, этих звезд, настоящие россыпи, полные пригоршни, щедро высыпанные кем-то на гладкую поверхность. Озеро было вытянутым с обоих концов, слегка напоминая по форме глаз, и из самого его центра на Лиару вдруг взглянули глаза. Странные, серо-голубые глаза, такие знакомые, такие родные, но никогда прежде ею не виденные.

В следующий миг она с громким вздохом очнулась, возвращаясь в себя. Это видение уже приходило к ней не единожды, этот взгляд смотрел на нее из ее грез. Лиара задохнулась, все никак не в силах восстановить дыхание, приложив ладонь к груди, где иглой кололся огненный клубочек Великой Мани. Почему она вновь увидела эти глаза? Что это означало? Отчего-то ей стало тревожно.

— Ты что-то увидела? — любопытно подалась вперед Вила. — Свое будущее? Милосердную? Что?

— Я… не знаю, — замялась Лиара, моргая и пытаясь прийти в себя.

— А я видела зеленый цвет и какой-то ослепительно сияющий цветок! — выпалила сидящая рядом Ная. Вид у нее был совершенно сбитый с толку. — Что это может значить?

— Понятия не имею, — недовольно пожала плечами Рей. — Я ничего не видела, только дым. А ты, Вила?

— Двух женщин, стоящих спина к спине, но я не знаю, кто это был. Я не разглядела лиц! — девочка сложила руки на груди, горящими глазами глядя на валяющиеся на земле огарки бересты. — Только бы это были мы с первой Наин! Пожалуйста, Милосердная! Услышь мои молитвы!

Многие в становище сохли по красавице Наин, первому перу Клинков Рассвета, с глазами серыми и бархатными, будто северный мох, и маленькая Вила входила в их число. Правда, вряд ли ей что-то светило. Несмотря на то, что с Великой Войны прошло уже долгих восемь лет, Наин все еще носила траур по своей возлюбленной, погибшей во время штурма становища Натэль, и ровным счетом никакого внимания не обращала на множество своих воздыхательниц, оказывающих ей всевозможные знаки внимания. Не говоря уже о том, что длинноносая, угловатая с торчащими ушами Вила, что только-только получила долор, вряд ли заинтересовала бы взрослую разведчицу.

Лиара потерла лоб, чувствуя легкое головокружение. Думать о собственном видении ей почему-то не хотелось. Отчего-то внутри поднялась и все никак не желала униматься тревога, и Лиара из-за этого чувствовала себя не в своей тарелке. Она ведь не гадала на суженную, у нее была Рада. Она гадала на свое будущее и не более того. Так почему же тогда ей вновь показали эти глаза? Неужели же это были глаза ее нареченной?

Внутри змеей свернулась боль, и Лиара потерла кулаком грудь, словно это могло хоть как-то помочь. Этого просто не могло быть, и такие мысли нужно было гнать как можно дальше от себя. Рада и есть ее нареченная, ее единственная, и другой никогда не будет. Но кому же тогда принадлежали эти серо-голубые глаза? Кто смотрел на нее так сильно, так прямо из глубин ее памяти или из будущего, что ждало впереди? И что он хотел от нее?

— Лиара, а что ты видела? — Рей выглядела раздраженной и взъерошенной, как кошка. Взгляд у нее был хмурый. — Раду, наверное? — Она действительно постаралась говорить как можно спокойнее, но в голосе проскользнули болезненные нотки.

— Я не знаю, — также тихо повторила Лиара, опуская глаза. Мало того, что своих переживаний хватало, а тут еще Рей добавляла сверху. Судя по всему, Рада приглянулась ей по-настоящему, и с каждым днем отношение Рей к Лиаре становилось все холоднее. Лиара подозревала, что в скором времени Рей сорвется, и тогда их только-только завязавшейся дружбе — конец. Хоть и надеялась, что может быть и по-другому.

— Ты что-то видела, — уверенно проговорила Ная, глядя на нее. — Я слышала, как ты охнула. Значит, просто нам не хочешь говорить?

— Да нет, девочки, ну что вы? — расстроено оглядела их всех Лиара. В груди продолжала колоться тревога, и ей сейчас совершенно не хотелось ни с кем ссориться. — Я видела чьи-то глаза, что глядели на меня из озера, очень похожего по форме на глаз. Его со всех сторон окружает лес и горы. Я не первый раз уже вижу эту картину, но раньше она все чаще приходила ко мне в грезах или в присутствии Великой Мани.

— Похоже на глаз? Так может, это Белый Глаз? — подала голос Вила, встрепенувшись. Лиара нахмурилась, глядя на нее, и та добавила: — Это озеро к северо-западу от становища Ифо, нас туда на лето возят Садовницам помогать. Оно вытянутое с двух сторон и очень похоже на глаз.

— Вот оно как… Но вода там была черной, — пробормотала Лиара, припоминая подробности.

— Ну конечно! — фыркнула Рей. — Белым Глазом его назвали потому, что зимой оно так выглядит, укрытое снегом. Летом это простое озеро с темной водой.

Лиара рассеяно кивнула, стараясь не смотреть на нее. Она почти физически ощущала волны боли и раздражения, исходящие от Рей каждый раз, когда они встречались взглядами или заговаривали. И ей было очень жалко подругу, вот только сделать она ничего не могла. Никто из нас не виноват, что Рада так запала ей в сердце. Я прошу у Тебя, Огненная, только одного: забери этот огонь из ее груди. Пусть мы не поссоримся, пусть она не страдает, пусть встретит кого-нибудь, кто сможет разделить с ней жизнь поровну и принесет ей счастье.

— А чьи глаза-то были? — любопытно взглянула на Лиару Ная. — Ты узнала? Радины наверное?

Лиара не могла соврать ей в лицо, но и правду сказать не могла, чтобы не причинить новой боли Рей и не бередить и без того болящую душу. Она просто кивнула, чувствуя себя не слишком уверенно, но Ная на этом и успокоилась, не став больше ничего выспрашивать.

— Ну что ж, теперь нам всем нужно хорошенько поспать, — проговорила она, собирая с земли мокрые огарки бересты. — Возьмите по кусочку и положите себе под подушку перед сном. Под утро может присниться вещий сон, так что будьте внимательнее.

Лиара забрала свой кусочек бересты, ставший совсем маленьким после жадных клыков огня, и убрала его в поясной кошель, как и остальные. Сказать по чести, видеть еще какие-либо видения из будущего ей вовсе не хотелось, но выбросить кусочек бересты просто рука не поднялась. В конце концов, он был посвящен всем Небесным Сестрам и Их Мани, а такими вещами разбрасываться — не самое мудрое дело. Сожгу в очаге у нас дома, решила Лиара, посчитав, что вряд ли Небесные Сестры сочтут это святотатством и оскорблением.

В молчании они прошли мимо мастерской Наставницы Фир, и Лиара бросила взгляд на темные окошки. Наверное, их присутствия там все-таки никто не заметил. В противном случае их бы уже тащили за уши к Мани-Наставнице Мари. Но внутри все равно разливалось приятное чувство: впервые она нарушила правила, причем не сама по себе, а потому, что ее позвали друзья. И от этого становилось тепло.

Вообще-то для Младших Сестер в становище действовало все-таки меньше запретов, чем для Дочерей, и покидать ночью Плато Младших Сестер им разрешалось. Но все четверо все равно старались держаться как можно ближе к тени домов, чтобы не попасться никому на глаза и не вызвать лишних пересудов. Даже маленькая Вила затихла, перестав забрасывать Лиару и старших девочек градом вопросов, как делала обычно. Сейчас только поблескивающие в темноте глаза выдавали ее возбуждение.

Когда они добрались до неширокой тропинки, что вилась по склону горы прочь от становища вверх, к Плато Младших Сестер, Ная остановилась и внимательно оглядела остальных девушек.

— И помните: ни слова никому о том, что вы видели. Если расскажете кому-то, кто не участвовал в гадании, — ничего из увиденного не сбудется.

— Я никому не расскажу! — горячо покачала головой Вила. Вид у нее был решительным.

Лиара подозревала, что этот запрет продиктован не столько желанием исполнения видений, сколько страхом самой Найи, что Наставницы узнают о том, кто именно организовал данное мероприятие. И что Найе влетит по первое число, а весь ее ореол хорошей девочки моментально развеется. Но говорить о том, что она видела, она и так ни с кем не собиралась. Может, с Радой, да и то, Лиара еще не была в этом уверена. Почему ей показали эти глаза? Что это значило?

— Не забудьте о бересте, — напутствовала Ная. — И обязательно сожгите ее дотла завтра утром после пробуждения. Тогда все будет хорошо.

— Так и сделаю, — согласно кивнула Лиара. Оглядев подруг, она постаралась улыбнуться как можно искреннее: — Спасибо вам за то, что взяли меня с собой. Надеюсь, мы еще выберемся, когда будет время и повод.

— Обязательно! — решительно кивнула Ная. — А теперь пойдемте спать. И пусть Роксана хранит ваши сны!

Ная с Вилой направились вверх по тропе в сторону Плато, а Рей почему-то замешкалась, оправляя пальто и отряхивая его от невидимого сора. Лиара осторожно взглянула на нее, не зная, как ей себя вести. Девушка явно задержалась нарочно, видимо, хотела поговорить с ней о чем-то, что не касалось остальных подруг, и Лиара была абсолютно уверена, что знает о чем, и что совершенно точно не хочет это обсуждать. Но ты же не можешь бегать от этого разговора вечно. К тому же, ты сама говорила, что вы друзья. А друзья должны быть честны друг с другом.

Рей все медлила, пристально разглядывая собственный рукав так, словно на нем было невидимое Лиаре пятно. При этом Лиара видела, как упрямо сжаты ее губы и хмурятся брови. Ная с Вилой ушли уже достаточно далеко, да и самой Лиаре было прохладно. Все-таки ночи в горах, пусть и весенние, теплыми назвать язык бы не повернулся. Но развернуться и уйти она просто не могла, потому вздохнула, набираясь решимости, и повернулась к Рей.

— Ты хотела о чем-то поговорить со мной?

Ремесленница быстро подняла на нее глаза и сразу же опустила их вновь к своему рукаву. Вид у нее был донельзя неуверенный, а на лице боролось столько чувств, что Лиара не смогла бы в них разобраться, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Наконец, выдохнув, Рей все-таки подняла взгляд и посмотрела ей в лицо.

— Да, Лиара, я хотела с тобой поговорить. — Глаза Рей сейчас были совсем темными, как ночь в середине зимы. И такими же холодными. — Я чувствую себя очень виноватой перед тобой. За это время ты стала мне дорогой подругой, и мне совсем не хочется обманывать тебя и врать тебе в лицо.

— Ты тоже очень дорога мне, Рей, — осторожно кивнула Лиара, боясь ненароком обидеть девушку.

— Я рада, если так, — лицо Рей сломала пополам горькая улыбка. — Но ты дослушай то, что я сейчас скажу. Мне надо это сказать, потому что молчать я уже просто не могу. И не имею права лгать тебе в лицо, притворяясь, что мы с тобой хорошие друзья, и что ничего между нами не происходит.

Лиара внутренне собралась, ожидая удара. По правде, Рей стала ей очень дорога за последнее время. Они вместе учились, вместе обедали, вместе хихикали над разной ерундой. Молодая Ремесленница рассказывала ей о быте и нравах анай, наставляла в культе, и Лиара чувствовала себя очень обязанной ей за все это. Но и по-человечески, просто потому, что Рей ей нравилась, Лиаре было жаль. Никто не был виноват в том, что Рада ей понравилась, и Лиара горько сожалела, что это испортит их отношения.

Собравшись с духом, Рей взглянула ей в глаза.

— Ты мне очень нравишься, Лиара.

— Ничего страшного, я все понимаю, она ведь очень красивая… — начала Лиара заготовленную фразу и осеклась. Смысл слов Рей очень медленно доходил до нее, словно с другой стороны мира. Лиара очумело заморгала, встряхнула головой, пытаясь понять, все ли она правильно расслышала. Судя по горящим глазам Рей, которые буквально дыры у нее в голове прожигали, расслышала она все-таки правильно. Но она решила уточнить. — Подожди, что?

— Ты очень нравишься мне, — хрипло повторила Рей, опуская глаза. Румянец цвел маком на ее щеках. — С того самого первого момента, как я тебя увидела. Вот только я знаю, что ты принадлежишь Раде, и мне так стыдно перед ней за свои чувства. И перед тобой тоже.

Лиара только бессловесно моргала, пытаясь понять, что сейчас происходит. Она-то думала, что все совсем иначе, готовилась к другому, и уж точно никак не ожидала, что все повернется именно таким образом.

— Прости меня, но молчать я больше не могла, — продолжила Рей, вскинув на нее полные боли глаза. — Я очень виновата перед вами обеими. Я ведь понимаю, что рассчитывать на твою взаимность бессмысленно, потому я начала злиться и на тебя, и на нее за то, что все так. А это непозволительно. Роксана презирает тех, кто пытается рушить пары, да и я сама себя презираю за свою глупость. Я не жду, что ты однажды сможешь меня простить, но я должна была сказать тебе это, чтобы это больше не мучило меня, понимаешь?

— Ох, Рей! — Лиара покачала головой, осторожно протянула руку и тронула понурую девушку за плечо. — Мне и самой очень-очень жаль, что так сложилось. Прости, но я не смогу ответить на твои чувства.

— Я знаю, — с горькой усмешкой откликнулась та.

— Но, если тебе это будет не сложно, мы могли бы остаться друзьями, — со слабой надеждой улыбнулась ей Лиара. — Я понимаю, что это может мучить тебя, и я приму твой отказ, но ты дорога мне как друг, и мне не хотелось бы терять этого.

— Значит, ты не злишься на меня? — вскинула на нее настороженный взгляд Ремесленница.

— Не злюсь и уверена, что и Рада зла держать не будет. Но и ты не держи его на нас, хорошо? Никто не виноват, что так все сложилось.

— Милосердная бывает и Жестокой, как вода, что превращается в острый колкий лед, — грустно улыбнулась Рей, пожимая плечами. Она смотрела на Лиару, и в глазах ее пряталась глубоко затаенная под тенью темных ресниц нежность. — Я не могу злиться на тебя, Лиара, слишком уж ты дорога мне. И как бы ни завидовала я Раде, но и она тоже совершенно не заслужила моей ненависти. Я попробую и дальше общаться с тобой, как будто ничего этого не было, но мне нужно время.

— Я понимаю, — кивнула Лиара, чувствуя глубокое сочувствие. И отчего-то — вину, будто она действительно сделала что-то дурное.

— Я пойду, Светозарная, — Рей неловко отступила на шаг, отстраняясь от ладони Лиары, лежащей на ее плече. — Прости, что потревожила тебя всей этой ерундой. Спи спокойно, и пусть светлы будут твои сны.

— И твои, Рей, — проговорила Лиара, провожая ее взглядом. Рей вся как-то сжалась и сгорбилась, обхватив себя руками, и казалась совсем маленькой и тоненькой, сиротливой фигуркой в холодной ночи, что быстро направилась по извилистой тропинке к Плато Младших Сестер.

Вот уж и правда, умеешь Ты шутить со смертными, Грозная. Все еще не до конца понимая, что только что произошло, Лиара зябко закуталась в потоки теплого воздуха и зашагала в сторону их с Радой домика у самого склона горы.

Лиара дошла до дома, глубоко погруженная в свои мысли. В окошках наружной пристройки горел свет, и она рассеяно улыбнулась: не спит ее горлица, ждет ее домой. Внутри заскреблось сомнение: рассказывать Раде про признание Рей или нет? Если ничего не сказать, получится, что она почти что соврала. Если сказать, то Рада может расстроиться. Да и про увиденное в последнем усике взметающегося к небу дыма тоже сказать нужно было, а у Лиары едва язык в трубочку от тревоги не сворачивался. Не волнуйся ты так! Ты гадала на будущее, а не на суженную. Вот будущее и увидела. Тебе лучше ломать голову над тем, что оно означает, а не над всякой ерундой. Рада — единственная для тебя во всем мире и иначе быть не может. Так что успокойся уже.

Обстучав у порога сапоги от налипшего на них талого снега, Лиара взошла по ступеням и распахнула входную дверь. В лицо пахнуло запахом домашнего очага, березовых полешек в печи, запахом Рады, и Лиара тихонько улыбнулась. Так хорошо пахло их домом, так правильно, что хотелось пуститься в пляс.

— Радость моя, а чего ты не ложишься? — повысив голос, спросила она, оставила пальто на крючке у двери и прошла в комнату.

— Было бы крайне неудобно, если бы ты вернулась, а мы лежим, — осклабилась сидящая у стола Магара, и Лиара буквально застыла на месте от неожиданности. — Так что мы решили не беспокоить хозяйку и поговорить сидя. Светлого вечера, Светозарная! Надеюсь, ты отлично провела время?

Лиара заморгала, вопросительно глядя то на Магару, то на сидящую напротив нее у стола Раду с дымящейся трубкой в руках. Обычно Рада дома не курила, предпочитая выходить на крыльцо, чтобы дым не въедался в дерево стен, но сейчас по ее мрачному взгляду и сведенным к носу бровям Лиара поняла, почему она изменила свое решение.

В отличие от нее Магара вольготно развалилась на своем стуле, перевесив левую руку через его спинку, и с живейшим интересом крутила головой, разглядывая их жилище и самих Раду с Лиарой. На столе перед ней высилась дымящаяся парком чашка с чаем, тарелка с нарезанными толстыми ломтями хлебом и сыром. Больше у них и угостить-то было нечем: обе они питались вместе с остальными анай в едальне, а дома держали совсем немного снеди, чтобы перекусить на скорую руку, если из-за занятий не будет времени поесть со всеми.

— Светлого вечера, первая… — пробормотала Лиара не в силах придумать, что еще сказать в такой ситуации. Поистине, за этот вечер случилось слишком много всего, что абсолютно выбило ее из колеи. И к визиту Магары она сейчас была готова в самую последнюю очередь.

— Да ты садись, в ногах правды нет, — Магара по-хозяйски пододвинула Лиаре стул, не обратив никакого внимания на мрачный взгляд Рады, которым та проводила ее движение. — Разговор у нас предстоит долгий, так что лучше будет, если мы поболтаем как старые друзья, не правда ли?

Лиара медленно опустилась на стул, вопросительно глядя на Раду, но та только хмуро молчала в ответ. То ли сама не знала, что надо Магаре, то ли не собиралась и рта раскрывать в ее присутствии. Лиара прислушалась к комочку ощущений в груди, но там была только туго стянутая в узел тревога. Может, это не я тревожусь из-за видения? Может, я просто чувствую тревогу Рады и оттого так реагирую? Ей казалось, что правды здесь примерно поровну.

Откинувшись на стуле, Магара с довольным видом оглядела их обеих. Выглядела она как кот, придушивший мышь и теперь наблюдающий за тем, как эта мышь неровно ковыляет по полу.

— Мы с твоей благоверной решили подождать тебя, чтобы через твою голову ничего не решать, так что ты ничего и не пропустила, — сообщила Лиаре Магара, ухмыляясь краешком губ. — Собственно, дело вот в чем. Завтра с утра я отбываю в Натэль по делам, и так уже чересчур долго здесь задержалась, а Ая не больно-то любит, когда меня подолгу не бывает дома. Поэтому я и заглянула к вам, чтобы сделать одно предложение, сразу замечу: довольно заманчивое.

— Какое предложение? — напряженно спросила Лиара, бросив быстрый взгляд на Раду. Та настороженно смотрела на Магару, сосредоточенно пыхтя трубкой. Тревога в груди только усилилась.

— Поехать со мной, — спокойно развела руками Магара, и Лиара вновь заморгала, словно оглушенная. — Посудите сами: какой вам смысл сидеть здесь, в Сол? Каэрос — отличный клан, знающий цену чести, силе и славе, но ведь и на другие кланы стоило бы посмотреть перед тем, как принимать решение о вступлении в ряды анай? Может, мои дочери понравятся вам больше, чем Дочери Роксаны? Нрав у них крутой, а обычаи гораздо свободнее и мягче, чем здесь. Вам было бы проще привыкать к нашему быту и узнавать обычаи всего племени, если бы первое время вы пожили у нас, в Натэль.

Предложение было настолько неожиданным, что Лиара могла только молча смотреть на нее. С чего бы Магаре звать их в Натэль? По становищу только и говорили о ее хитрости и невероятном везении, о том, что она едва ли не лучший стратег среди анай, так что же за план сейчас претворяла в жизнь царица Лаэрт, пытаясь увести их из земель Каэрос?

Рада как будто прочитала ее мысли. Прищурившись сквозь пляшущие в воздухе завитки дыма, она смотрела на Магару.

— Зачем это тебе, первая?

— Мне? — Магара заморгала с самым невинным видом. — Причем же здесь я? Это вам будет легче среди Лаэрт, в первую очередь я о вас думаю.

— Ты делаешь нам довольно странное предложение, особенно, учитывая тот факт, что мы сами тебя ни о чем не просили. — Рада пригубила чаю из чашки. По ее скованным движениям Лиара поняла, что она начинает злиться. — А вся моя предыдущая жизнь научила меня тому, что бескорыстных предложений не бывает.

— А как же Лэйк, которая предложила тебе стать Каэрос? — округлила глаза Магара. — Это разве не бескорыстное предложение?

— У Лэйк здесь тоже есть свой интерес, — нехотя признала Рада. — Мы делимся с ней тем, что знаем сами, как и она с нами.

— Так почему бы не поделиться этим и с другими кланами? — улыбка Магары была шире и честнее некуда, а глаза — острые, словно бритва. — Я слышала, что по вечерам вы медитируете вместе, по становищу ходят слухи о некой силе, что заключена в вас. Так почему же тогда, коли вы хотите поделиться этой силой с анай, вы делитесь ею только с Каэрос? Это не слишком-то справедливо, как мне думается.

Рада бросила на Лиару предупреждающий взгляд, но та и не собиралась ничего говорить. За этот вечер для нее и так случилось слишком много всего, чтобы еще и с Магарой торговаться или тем более обдумывать ее предложение. Для себя Лиара уже все решила: из Сол она ни ногой, разве что в Рощу Великой Мани, к сестре Лэйк, которая показалась ей по-настоящему полной невероятной, необъяснимой силы, буквально ее вместилищем во плоти. И Лиара не сомневалась, что Рада примет такое же решение.

— Вот видишь, первая, — покачала головой Рада, рассматривая Магару с легкой усмешкой на губах. — А все-таки есть здесь и твой интерес, не отрицай. И дело не в том, что нам будет уютнее среди Лаэрт.

— Откуда ты знаешь, что не будет, Черный Ветер? — склонила голову к плечу Магара. Глаза ее сейчас были темны, словно толща промерзшего до самого дна озера. — С чего ты так уверена, что я и мои сестры не можем рассказать тебе того же, что говорит и царица Каэрос? Не говоря уже о том, что и порядки у нас гораздо менее строгие, чем здешние, — Магара пренебрежительно дернула плечом. — Какой прок вам учиться, словно Младшим Сестрам? Ведь любому дураку видно, что вы и так все умеете. Ты прекрасно сражаешься, Светозарная на все руки мастерица. Зачем ждать еще какое-то время, чтобы пройти проверки вместе с другими? Я могу сразу же отвести вас в Рощу Великой Мани, вручить вам крылья и позволить испить из Источника. Вряд ли Великая Царица будет против, она и сама уже нарушила столько обычаев и традиций древности, что и не счесть. Это Лэйк держится за свою честь, потому и до сих пор не повела вас на испытание. Или она не до конца доверяет вам и поэтому не позволяет стать такими же, как и все остальные, уже завтра? — глаза Магары прищурились. — Мне достаточно того, что я вижу и чую. Вы — готовы, чтобы влиться в клан на полных правах. И я предлагаю вам присоединиться к Лаэрт прямо сейчас. Тогда завтра утром мы отправимся в Рощу, и вы получите крылья и право пожениться, право делать то, что хотите вы, право самим выбирать, чему и у кого вам учиться.

Что-то внутри Лиары взметнулось вспугнутой птицей, от предложения царицы Лаэрт закружилась голова. Завтра завершить дорогу, по которой они шли так долго. Завтра взять руки Рады в свои и почувствовать наконец ее своей суженной, одной и навсегда. Завтра взлететь к рассветному небу на крыльях цвета… Какого цвета? — вкрадчиво спросил внутренний голос. И это тоже не имеет для тебя никакого значения?

Она глубоко вздохнула и взглянула в глаза Раде, которая вопросительно смотрела на нее через стол. Они клялись Лэйк и присягали ей, как царице. Они вместе с Лэйк тянули на себя одну силу Великой Мани, деля пополам и волшебное золотое опьянение медитации, и тяжелые боли, когда это состояние проходило, и тело мстило, буквально каждой клеткой напоминая им о том, что они не более, чем два куска мяса, которые когда-нибудь сгниют. Лэйк верила в них, а Лиара верила Лэйк, что бы там Магара ни говорила сейчас и какие бы сомнения ни пыталась посеять в ее душе.

Я буду стоять до конца. Ровно столько, сколько Ты отмеришь мне, Великая Мани.

Морщина между сведенных судорогой бровей Рады наконец-то разгладилась, и она улыбнулась Лиаре в ответ, успокоенная и тихая, будто летний вечер. А потом повернулась к Магаре.

— Ты предложила много, царица, больше, чем я ожидала, — с улыбкой проговорила она. — И ты права, царица Лэйк не предлагала нам столько, и вполне возможно, что она может не до конца доверять нам. Но это нормально и объяснимо, ведь мы здесь чужие. И время до испытаний нам дается именно для этого: чтобы мы показали всем, что мы вам подходим, чтобы вы сделали шаг нам навстречу, честно и открыто. И не следует начинать этот шаг с посулов и недоговорок.

— Каких еще недоговорок? — притворно вскинула брови Магара.

Рада сложила руки на столешнице ладонями вниз и прямо взглянула ей в глаза. Без гнева, без ярости, спокойная и сдержанная, не более того.

— Сила, что идет через меня, сила, которой ты так жаждешь, не терпит лжи. И если я попробую взывать к ней, вытворяя бхара знает что, мухлюя и претворяясь, она уничтожит меня. Ты — прекрасный полководец, Магара, и ты сама знаешь, что приходит момент, когда все маски падают. Момент, в котором больше невозможно юлить и обманывать, момент, когда на врага нужно выходить грудь в грудь. То, что мы делаем, — тоже бой, бой против собственной природы, против устоявшегося тысячелетиями закона о том, что смертный не может коснуться неба. Лишь небо придет к нему тогда, когда ему самому того нужно, а после отвернется от него. Я не верю в этот закон и сражаюсь с ним страшнее и честнее, чем когда-либо в своей жизни. А то, что ты мне предлагаешь сейчас, для самой себя я воспринимаю, как обман. Я выбираю жизнь, Магара.

— Я и не предлагаю тебе выбирать смерть, — дернула плечом царица, но Рада не дала ей договорить.

— Если я солгу — я умру, — просто произнесла она. — Кости брошены. Мы больше не имеем права жить для себя. Так что прости, царица, но мы отклоняем твое предложение.

Несколько мгновений Магара с насмешкой в глазах рассматривала Раду, потом усмехнулась.

— Ты настолько самоуверенна, что принимаешь решение и за Светозарную тоже? Это и есть твоя честность, которая превыше всего? А не попытка ли это навязать свою волю другим?

— Нет, первая, — набравшись храбрости, подала голос Лиара. Странное дело, но сейчас разговаривать с царицей, которая раньше пугала ее до дрожи, было не сложнее, чем продеть нитку в иголку. — Рада просто чувствует то же, что и я. Мы — одно.

Она непроизвольно тронула грудь кулаком, и это не укрылось от глаз Магары. На миг зрачки ее удивленно расширились, но она почти сразу же вновь вернула на лицо саркастическую усмешку, которая будто и не сходила с него никогда.

— Одно, говоришь? — Магара хмыкнула и покачала головой. — Ну что ж, ваше право. Коли эта честность так важна, что бы вы там ни делали, значит, так оно и есть. Ведь это сама Великая Мани шепчет вам Свою волю, верно? — взгляд у нее был колючий. — Помнится, случалось мне слышать об одном Черноглазом вельде, который тоже считал, что его ведет само Небо, а на самом деле был лишь марионеткой в руках Сети’Агона. К сожалению, те, кто не родился под прикосновением Небесных Сестер, могут легко спутать руку Неба и руку бесов, ведь их так редко посещают их молчаливые боги.

— Небесные Сестры — и есть весь мир, — тихо, но твердо проговорила Лиара. — Они во всем и везде, и нет нужды верить в Них, чтобы Они существовали. Ведь грозе нет дела до того, верим мы в нее или нет, она знай себе гремит и сыплет вниз молнии.

— Что же касается Сети’Агона, — добавила Рада, — то у нас с ним свои счеты. И уж его-то я ни с кем не спутаю.

— Ну, ваша воля. — Магара выпрямилась, отставив прочь чашку с чаем. Лицо у нее сразу же стало каким-то холодным и отстраненным. — Но помните, если вы передумаете, Леда останется здесь еще на три дня, до дня рождения царицы Лэйк, а потом отбудет в Натэль. Так что время подумать еще есть. — Магара поднялась со стула, слегка склонила голову перед Лиарой в шутливом поклоне, протянула руку Раде. Глаза ее блеснули. — Желаю тебе удачи в твоей правоте, Черный Ветер. А то знаешь, как бывает. Правда ведь как ветреная женщина: кто пальцем поманит, перед тем руки и распахивает. Сегодня улыбается тебе, завтра еще кому, а ты, как дурак, уже по уши влюблен, бежишь за ней, зовешь ее, а ее и след простыл.

— Только в том случае, если ты не удержишь ее, царица, — глухо ответила Рада, пожимая ее ладонь.

Магара наградила ее долгим взглядом, еще раз кивнула им обеим и вышла в холодную весеннюю ночь. Лиара почему-то ощутила себя озябшей, словно ворвавшийся сквозь дверной проем клочок холодной ночи обвил ее плечи ледяной шалью. Придвинувшись к Раде, она обняла ее покрепче и прикрыла глаза, наслаждаясь ее запахом.

— Мне не нравится Магара, — тихо прошептала она Раде в грудь.

— Мне тоже, искорка, — кивнула Рада, рассеяно поглаживая ее широкой ладонью по волосам. — Мне тоже.