За Семью Преградами

==== Глава 51. Узнавая небо ====

В воздухе было… страшно. И при этом так здорово, что хотелось кричать во всю глотку и размахивать руками от захлестывающего, беспричинного, неописуемого счастья. Сколько лет она провела в грезах о том, как могла бы научиться летать и парить в небе, словно ласточка, купаться в мягких облаках, взмывать к самому солнцу и его нежным горячим лучам. И вот теперь за спиной были самые настоящие крылья, которые повиновались ей с грехом пополам, поднимая над поляной и лесом, отдавая в руки мощных воздушных потоков, делая Лиару еще одной птицей среди всех небесных обитателей, что могла раскинуть крылья и парить, парить без конца… Или не могла, пока, во всяком случае. И порой Лиара от всей души благодарила Великую Мани за то, что внутри наравне с неописуемым восторгом бился и бился леденящий душу страх. Пожалуй, только благодаря этому страху она все еще оставалась в живых.

Внизу, прямо под обутыми в сандалии до колена ногами Лиары, плыла поляна, на которой расположилось становище. От высоты кружилась голова: они поднялись почти что на полтора десятка метров и зависли уже над самыми высокими из домовых труб, глядящих в небо пустыми зевами. Крыши сверху выглядели мягкими теплыми кучами сена, на которых хотелось валяться и нежиться в солнечных лучах. Анай ходили странно: их ноги буквально вырастали из их корпуса, едва ли не из самой макушки, если смотреть четко сверху вниз, и ни одна из них не обращала ровным счетом никакого внимания на тренировку, что сейчас происходила прямо над их головами.

Лиара всегда побаивалась высоты, предпочитая не взбираться на деревья в отличие от пареньков, что жили в их приюте и постоянно лазали по самым высоким деревьям в округе, перепрыгивая с ветки на ветку, будто белки. Возможно, если бы она тоже лазала тогда вместе с ними, сейчас ей было бы чуточку легче. С другой стороны, любой из них от зависти бы посинел, увидев ее в небе. А ведь она могла и выше подняться, чем эти полтора десятка метров. А как научится летать, так и вовсе сможет в самые облака нырнуть, головой вперед, словно в мягкую перину из лебяжьего пуха.

Только вот сейчас даже малейший ветерок, самое тонкое дуновение могло в любой миг опрокинуть ее и если не швырнуть на землю, то уж совершенно точно приложить о трубу какого-нибудь дома или бок скалы из числа тех, что кольцом охватывали Рощу Великой Мани. Чтобы заставить крылья мерно хлопать за спиной, поддерживая ее на одной высоте, нужно было сосредотачиваться только на них и не думать ни о чем постороннем, и Лиара от усилия буквально потом обливалась, но держалась ровно. Чего нельзя было сказать об остальных анай, что вместе с ней учились летать.

— По моей команде аккуратно накрените правое крыло, крен совсем небольшой, в палец толщиной. Следом за крылом опустите и корпус вперед. — В голосе Гутур дель Раэрн, Ночного Лезвия из становища Мераше, слышалась спокойная сосредоточенность. Именно она сегодня вела их урок управления крыльями, и Лиаре едва не взвыть хотелось от такого счастья.

Гутур никогда не повышала голоса, никогда не злилась на нерадивых учениц. Кажется, она вообще не испытывала никаких эмоций. Но каждое движение, которое не получалось хотя бы у одной ученицы, они разучивали раз за разом до тех пор, пока у всех до единой не выходило достаточно сносно на взгляд Гутур. Даже если на эти однообразные маневры требовались часы. Даже если все ученицы запомнили урок и выполняли его безукоризненно, кроме одной, у которой не получалось совсем чуть-чуть. Даже если все от усталости уже не способны были висеть в воздухе и готовы были кричать от боли в сведенных судорогой суставах.

Тебе так хотелось увидеть Раэрн, так невтерпеж было на них посмотреть! Ну вот, смотри во все глаза и не жалуйся, что не нравится! Лиара недовольно поморщилась. В последние недели внутренний голос доставлял все больше и больше неудобств, буквально ополчившись против нее. Как с цепи сорвавшийся злобный пес, он набрасывался на Лиару, не замолкая ни на секунду. И она не могла ума приложить, как с ним справиться раз и навсегда.

А началось все это после того памятного разговора с Эрис. Держащая Щит четко описала им, что делать: прекратить думать. Мысли только рождали внутри бессмысленные тревоги и сомнения, заставляли колебаться, задавать ненужные вопросы, страшиться будущего и той силы, которую они с Радой звали в себя. И на самом деле мысли только мешали, без конца создавая в голове неумолчный рев, сквозь который не доносилось ни звука того, что было так необходимо Лиаре. Она просто физически не могла услышать Великую Мани и почувствовать Ее силу, пока ее на части раздирали идиотские предположения, что строил ее мозг, сомнения, загадки, воспоминания и вся эта бесполезная чушь, которой на протяжении всей ее жизни была забита ее голова.

И еще более странным оказался тот факт, что стоило сосредоточиться и попытаться хотя бы на миг остановить поток мыслей, как он становился просто невыносимо мощным, как половодье в горах или ветер, что как раз сейчас толкал Лиару под крыло. Как живой, мозг ощутил, что Лиара пытается бороться с ним, пытается подчинить его себе и заставить работать по программе, которая была необходима ей самой, а не бессмысленно пережевывать из дня в день одну и ту же ерунду, к чему он так пристрастился за прошедшие годы. И после этого мозг буквально восстал, набрасываясь на нее с такой лютой яростью, с какой кидается на своего противника загнанный в угол хищник, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Тысячи мыслей взметнулись, как грязная пена, как взбаламученный палкой ил на дне реки, тысячи воспоминаний, образов, шепотков, что без конца шумели и шумели в ее голове. И Лиаре удавалось лишь на короткие мгновения остановить этот неумолчный шум.

Хорошо еще, если у меня это получается хотя бы на пару секунд в день… О проклятье! Замолчи уже! Пожалуйста!

Вот только мысли никуда не девались, а мозг отказывался слушать ее или помогать ей. Он твердо вознамерился бороться за свое существование, и порой Лиаре казалось, что эта битва будет бесконечной. Как и битва с крыльями.

Очередной порыв ветра, который раньше она едва ощутила бы на своей щеке, подбросил ее вверх под широко расставленные, мерно бьющие по воздуху крылья. Лиара затрепыхалась вверх-вниз, словно пробковый поплавок на высоких волнах, замолотила крыльями во всю мочь, пытаясь вернуть предыдущее положение. Только через несколько мгновений упорной борьбы с собственными крыльями, неуклюжими, словно два бревна, привязанные к ее спине, ей удалось кое-как выровняться и занять предыдущее положение. Или просто порыв ветра перестал меня подбрасывать, подумала она, ощутив горькое разочарование и краску стыда на своих щеках.

Одно обнадеживало: наставница Гутур без видимых усилий висела перед ними в воздухе, расправив крылья и поддерживая себя на одном месте почти что незаметными движениями самых краешков крыльев. Эти крылья за ее спиной были черными, плотными, словно густые клубы дыма, полностью заволокшего узкое помещение, почти непрозрачными. И раз Гутур так спокойно могла с ними обращаться, раз крылья беспрекословно подчинялись ее воле, то и они все рано или поздно научатся летать так же, как и она.

— Следите за тем, — продолжила невыразительным тоном Гутур, — чтобы ваш корпус не нырнул вперед слишком сильно, тогда вы рискуете камнем упасть на землю и разбиться об нее. Нельзя также и слишком задирать голову: вас может подхватить встречным ветром и перевернуть вверх тормашками. Вы должны аккуратно под углом прорезать воздух и по спирали двинуться вперед, правые крыло и плечо ниже левых крыла и плеча. Смотрите внимательно, я покажу, как нужно сделать.

Легко сказать: смотрите внимательно. Лиара едва в воздухе-то держалась и полностью сосредотачивалась на том, чтобы продолжать оставаться в одном положении. А Гутур требовала еще и смотреть на нее при этом, запоминая, как двигаться. Казалось бы, такое простое задание — поднять глаза и понаблюдать внимательно за тем, что делает наставница. Но даже его Лиара сейчас выполнить была не в состоянии.

Кое-как поборов мотающиеся из стороны в сторону крылья, она все-таки успела вскинуть взгляд и рассмотреть, что делает Гутур. Наставница была очень худа, и ее черные как уголь волосы резко оттеняли белоснежную, почти мертвенно-бледную кожу. Отчего-то загара на лице Гутур видно не было, хоть солнце нещадно палило уже третью неделю подряд, и раскаленная земля под ними дышала жаром. Щеки Гутур ввалились двумя темными впадинами, кожа туго обтягивала череп с широкой челюстью, мощными надбровными дугами, глубоко запавшими глазами льдисто-зеленого цвета. Тонкие губы наставницы всегда были сжаты в невыразительную бледную линию, брови тоже были прямыми, словно две палки. Иногда, когда Лиара смотрела на наставницу, ей казалось, что лицо Гутур выполнено из камня, и что она вовсе и не живая, не способная испытывать эмоции, смеяться и плакать, злиться и радоваться. Просто камень с прорезью рта, что изредка разжималась и отрывисто командовала им, что делать, а затем закрывалась, как будто ничего и не было.

Вот только летала наставница очень хорошо, так хорошо, что впору было выть. Чуть-чуть опустив плечо и угол крыла, ровно на толщину пальца, как она и говорила им, Гутур медленно полетела по спирали вниз, к крышам становища. Сделав два неспешных оборота и пролетев над самой трубой одного из домиков, она вышла из петли и в несколько мощных взмахов черными крыльями взлетела обратно на свое место перед строем Младших Сестер. Все это Гутур проделала так четко и выверено, что, казалось, даже ее болотного цвета форма с разводами ни в одном месте не помялась, так и оставшись надетой будто бы на палку или вешалку. Застегнутая на все пуговицы форма, состоящая из глухой куртки с воротом стоечкой, штанов в разводах и сапог до колен. При том, что сама Лиара была в короткой светлой тунике без рукавов и сандалиях на босу ногу и даже в них буквально потом обливалась на палящем солнце.

— Поворот понятен? Или мне нужно повторить движение еще раз, чтобы стало яснее, как его выполнить? — ни одной эмоции не было в спокойном голосе Гутур.

— Все ясно, наставница! — почти что в один голос ответили Лиара с Радой и остальные пятеро Младших Сестер, что получали крылья вместе с ними. Это тоже было своеобразным ритуалом: Гутур задавала один и тот же вопрос до тех пор, пока последняя из учениц не давала на него ответ. Иначе она могла изводить их буквально часами, не обращая никакого внимания на крики ярости или недовольство.

Гутур даже никогда не наказывала, а просто долго и молча смотрела своими прозрачными глазами, заставляя отрабатывать одно и то же движение раз за разом, пока от солнечных ожогов середины лета кожа не начинала буквально сходить с тела, или пока уже крылья не держались за спиной и сами закрывались от измождения, заставляя свою хозяйку буквально биться о твердую землю под ними. Как уже не раз успела убедиться Лиара, падать с трехметровой высоты о гравий было достаточно больно для того, чтобы слушаться наставницу, соблюдать дисциплину и стараться выполнить требующееся от тебя упражнение со всем рвением, на которое только способен. И хоть поблизости на бревне в тени одного из домов и дежурила позевывающая Способная Слышать на тот случай, если кто-нибудь из Младших Сестер приложится о гравий чересчур сильно, а все равно никто не пытался бросить вызов авторитету наставницы или просто начать дурачиться. По чести, ни у кого даже мыслей таких не было.

— Отлично, — проговорила Гутур с таким видом, с которым могла бы сообщить, что горы обрушились и погребли под собой становище Сол. — А теперь приступаем к выполнению. Два круга и вверх. Начали.

Ледяная рука гораздо сильнее стиснула сердце, и Лиара ощутила на миг, как холодеет в горле. Очень аккуратно нагнув правое крыло на толщину пальца, она взвизгнула, когда тело опрокинулось вперед, а бешеные порывы ветра подхватили ее и тотчас же буквально поволокли навстречу земле. Стремительно приближаясь, мелькнула перед глазами труба ближайшего домика, и Лиара взвизгнула, изо всех сил принявшись бить крыльями по воздуху и забыв обо всем, включая необходимость плавно развернуться и довершить второй круг.

Рядом послышалась громкая заливистая ругань, шумный сиплый вздох. У нее не было даже сил на то, чтобы оглянуться. Судорожно глядя вниз, прямо под свои ноги, Лиара била и била по воздуху крыльями. Крыша одного из домиков начала отдаляться, она чувствовала подъем и встречные порывы ветра, что толкали ее в спину, бока и грудь, раскачивали из стороны в сторону, грозя в любой миг швырнуть обратно к земле.

Прошло несколько минут прежде, чем она вернулась в изначальное положение и зависла на одном месте, молотя крыльями по воздуху, растопырив руки в стороны, словно это могло ей помочь. Краска стыда залила щеки. Наверное, я выгляжу как какой-то аистенок, впервые в жизни распахнувший крылья и неловко мотыляющийся в воздухе.

— Плохо, — все тем же бесчувственным голосом проговорила Гутур.

Лиара повернула голову и оглянулась, едва не поплатившись за это новым падением. Но она успела разглядеть остальных Младших Сестер и понять, что дела у них не лучше, чем у нее. Рада была бледна, как смерть, колотя крыльями по воздуху и напряженно глядя вниз, на землю. Иштум то и дело теряла высоту, ныряя в воздушные ямы то одним крылом, то другим. Анико с мрачной решимостью в глазах смотрела только на наставницу, по лицу ее ползли крупные градины пота. Анрут и Лафь почти что сталкивались кончиками крыльев, причем Лафь левым крылом колотила быстрее, чем правым, отчего ее неудержимо кренило в сторону Анрут, грозя в следующий миг буквально свалить на нее, но каким-то образом они пока что умудрялись не сталкиваться. Маленькая пухленькая Шатур болталась в воздухе ниже всех, лицо ее было алым, судорожное дыхание срывалось с губ. Ей занятия давались, пожалуй, тяжелее всего. Да и получалось у нее пока что из рук вон плохо.

Ветер вновь сильно толкнул Лиару в грудь, и она зашаталась из стороны в сторону, лихорадочно вытянув руки, хоть это никоим образом и не могло помочь удержаться в воздухе. Единственное, что по-настоящему радовало: ни у кого из Младших Сестер ничего толком не получалось, потому и времени на то, чтобы рассматривать, получается ли что-то у других, у них не было. Никто не дразнился и не хвалился своими успехами или чужими неудачами, хоть Лиара и с трудом вообще могла представить ситуацию, в которой анай стали бы себя так вести. С другой стороны, такой назойливой, заносчивой и глупой девчонки, как Дани, она среди анай тоже представить не могла, а ведь та была самым непосредственным образом и изводила их с Радой целый месяц к ряду.

— Судя по всему, вы не поняли то, что я вам показала, хоть и сказали, что все ясно. — Еще у Гутур была раздражающая привычка констатировать факты, которые неопровержимо доказывали сами себя. Что небо синее, а солнце горячее, что вода мокрая, а Младшие Сестры ни на что не способны. Лиара поняла, что почти что скучает по бесконечной ругани Уты, которую слышала порой с Плаца и целый месяц выслушивала по дороге в Рощу Великой Мани. — Сейчас я еще раз покажу вам, что нужно делать, и мы будем тренироваться до тех пор, пока вы не поймете, как это у меня выходит.

— Но наставница, — вымученно пискнула Лафь, худощавая высокая Орлиная Дочь с торчащими во все стороны жесткими темно-каштановыми волосами и серо-зелеными глазами, — выполняя этот маневр мы можем запросто разбиться о крыши домов или удариться о трубу, или…

Новый порыв ветра заставил Лафь замолчать и начать судорожно колотить крыльями по воздуху, чтобы не врезаться лбом в саму наставницу Гутур. Воздушные потоки буквально швырнули ее вперед, и с лица Лафь сошло последнее подобие краски, а глаза расширились, как у олененка при виде голодного сумеречного кота. Гутур перевела на нее взгляд, и Лафь каким-то совершенно непонятым для глаза движением умудрилась буквально отскочить от нее по воздуху на то же место, где и была. При этом вид у нее был такой, что становилось ясно: она и сама не поняла, что сделала.

— Вероятность того, что вы врежетесь в трубу, должна придавать вам большего рвения в том, чтобы этого не допустить, — преспокойно проговорила Гутур. — А теперь смотрите внимательно, что я делаю. Больше я повторять не собираюсь.

С какой-то стороны это можно было бы назвать медленной и очень изощренной пыткой, но у Лиары уже просто не было возможности размышлять об этом. Ветер слегка усилился. Еще пару месяцев назад она бы и внимания не обратила на такую перемену: подумаешь, листочки на деревьях зашелестели чуть быстрее, чем раньше. Сейчас же разница была буквально размером с пропасть. В безветрие ей еще как-то удавалось держаться в воздухе на одном месте, и, хвала Роксане, последние недели днем было довольно тихо, что позволяло спокойно тренироваться. Но когда ветер крепчал, Лиара выть была готова.

Хоть крылья на вид представляли собой сгусток золотого света за ее плечами, хоть это была «всего лишь энергия», как выразилась в первый день тренировок Гутур, да только чувствовались они самым непосредственным образом. И когда Лиара ими махала, ощущение было сродни тому, как если бы она махала руками. И несмотря на то, что уставать там было просто нечему, потому что не было мышц, спина у нее все равно уставала так, будто она бегала вниз вверх по склону крутой горы с коромыслом и таскала на себе воду. И по вечерам спина болела точно так же, как если бы она действительно таскала эту дурацкую воду.

Единственным плюсом педантичности Гутур было то, что она четко следовала расписанию уроков. Коли гонг, созывающий первую смену обитателей становища на обед, звенел как раз в тот момент, когда сама она объясняла следующее движение, Гутур могла прекратить объяснение буквально на полуслове и отпустить Младших Сестер на положенный им отдых. Каждый раз, когда занятия у них вела именно она, Лиара буквально всем Небесным Сестрам и Их Великой Мани молилась, чтобы проклятущий гонг прозвенел как можно скорее. И едва не плакала от облегчения, когда он все-таки звенел.

Вот и на этот раз Лиара отрабатывала простейший разворот, который Гутур выполняла так легко, что, казалось, и во сне бы справилась, отрабатывала и молилась всей душой только об одном, чтобы кто-нибудь уже позвонил в этот гонг. Пот буквально ручьем тек по лицу, капал с кончика носа, щипал в глазах, грудь разрывало от ужасающе жаркого дыхания, сердце стучало так натужно, словно в любой момент могло лопнуть. Это не говоря уже о том, что руки и ноги Лиары тряслись, будто желе, а спину кто-то облил раскаленным кипятком, и теперь кожа едва не лопалась от напряжения, и…

Оглушительно бухающую в ушах кровь внезапно заглушил мерно брякнувший три раза гонг, и Лиара застонала от такого громадного облегчения, словно с ее плеч сняли гору размером с Перст Тары.

— Занятие окончено, — лишенным эмоций голосом объявила наставница Гутур. — Можете пообедать и отдохнуть. Следующая тренировка: в пять часов по полудни.

Едва дослушав ее слова, Лиара неловко кивнула головой и принялась спускаться на землю. Это тоже было очень тяжело, особенно после долгой и трудной тренировки, когда сил ни на что, казалось, уже не осталось. Они еще не умели красиво и плавно слетать с неба и закрывать крылья. Они просто били ими по воздуху чуть медленнее, чем обычно, а потому рывками падали вниз, пока наконец не врезались больно пятками в твердый гравий. Но сейчас Лиара была счастлива уже и этому. Да даже если бы она лицом этот гравий проскребла и полный рот его набрала, она бы тоже от счастья едва не пела. Еще четыре часа отдыха до вечерней тренировки, когда солнце будет жечь уже не так яростно, да и ветер к ночи поутихнет. И что самое главное: тренировку эту будет вести не Гутур. Она и так мусолила их с девяти часов утра, не прекращая, и за это время спина Лиары превратилась в задубевшую, почти лишенную гибкости доску, в которую кто-то немилосердно вбивал один гвоздь за другим, пуская по всей длине алые трещины боли.

— Проклятье! — хрипло бормотала рядом Анрут, болтаясь в воздухе так неровно, словно в любой миг крылья за ее спиной готовы были закрыться с концами. — Бхара! Проклятье!

Сама Лиара была не в силах выдавить их себя ни звука. Когда ее ступни наконец-то коснулись гравия, она только со стоном позволила крыльям исчезнуть и повалилась на колени, больно врезавшись мягкими ладонями в резкие грани битого камня. Но это все равно было лучше, гораздо лучше, чем болтаться в воздухе. Сейчас все болело так сильно, что у нее и в мыслях не было подниматься в воздух через четыре, шесть, десять часов, а то и через месяц. Только Лиара прекрасно знала, что как только наступит проклятущее время, и клонящееся к горизонту солнце протянет длинные косые лучи через всю Рощу, позолотив верхушки криптомерий и сделав небо еще бездоннее и синее, чем оно есть на самом деле, наставница Морико, охранница самой Великой Царицы, заставит их вновь открыть крылья и начнет гонять по всему небу над становищем. И в каком-то смысле эта тренировка будет гораздо тяжелее занятий с Гутур, хоть Морико — женщина спокойная, рассудительная, деловитая, хорошо объясняющая и щадящая своих учениц. Только вот к концу дня спина у каждой из них уже буквально разламывалась пополам, а потому выполнять даже то, что с утра давалось более-менее легко, к вечеру было уже практически невозможно.

Ей потребовалось как минимум пять минут сидения вниз головой в попытках отдышаться и вернуть сердце в привычный ритм, и только после этого Лиара наконец с трудом подняла голову. Вокруг нее на гравии расселись и остальные Младшие Сестры, тоже не глядя по сторонам и стараясь восстановить дыхание. Длинноногая худощавая Лафь навзничь растянулась на земле, далеко разбросав руки и ноги. Лиара видела только, как резко вздымается ее грудь, рваными движениями опадая вниз и вновь поднимаясь.

— Проклятье, — пробормотала рядом Рада, вторя тихому ворчанию Анрут, сидящий неподалеку от нее. Тяжело утерев тыльной стороной руки пот со лба, она с трудом подмигнула Лиаре и вымученно улыбнулась. — Ну что, искорка, управились. Мне каждый раз кажется, что на этот раз я точно умру. Но каким-то чудом этого не происходит.

— Вот и мне тоже, — с трудом протолкнула сквозь зубы слова Лиара. Говорить было физически больно: легкие все еще резало от воздуха, и стоило хоть немного сбить дыхание, как боль начинала невыносимо терзать все нутро.

— Иногда я завидую сальвагам, — в голосе сидящей неподалеку от них Иштум слышалась горечь. — У них-то крыльев нет.

— У нас тоже не было, — сообщила Рада, громко шмыгнув носом. — Но с ними все равно лучше, чем без них. Даже так. — И она вытянула ладонь перед собой, демонстрируя остальным Младшим Сестрам, как ходят ходуном от напряжения и усталости пальцы.

Очень медленно, с трудом, Младшие Сестры поднимались на ноги. Иштум поддерживала под плечи маленькую пухленькую Шатур, под которой заплетались ноги, да и выглядела она так, будто вот-вот потеряет сознание. Лафь долго стонала и грубо ругалась, не позволяя никому себя тронуть, но, в конце концов, кое-как встала, приняв руку Анико. Анрут справилась сама, кривясь и продолжая ругаться без перерыва, словно это помогало ей держаться на ногах.

Лиаре вдруг подумалось, как забавно, должно быть, они выглядят. Дочерна загорелые на палящем солнце, с выжженными его прикосновениями волосами, покрытые пылью, едва ковыляющие на в любой миг грозящих подогнуться ногах. И на всех лицах мрачная решимость идти до конца. В любом случае, выбора-то у них не было. Нужно было учиться обращаться с крыльями любой ценой, потому как вынуть их из себя или куда-то убрать уже не получится никогда.

Ты так мечтала о том, чтобы парить в небе. Наслаждайся, деточка! Лиара в очередной раз прокляла свой мозг за навязчивое бесконечное бурчание.

Все обитатели становища принимали пищу в три смены, и молодняк по традиции кормили самыми первыми. Небольшое здание едальни, срубленное из сосновых бревен, не слишком-то отличалось от точно такого же в становище Сол, и Лиаре подумалось, что, наверное, все кланы придерживались единообразия в постройке зданий. Двускатная крытая соломой крыша держалась на толстенных балках перекрытия, с которых вниз свешивались большие чаши с огнем Роксаны на бронзовых цепях. По помещению были расставлены широкие столы и лавки, за которыми уже шумели стекающиеся к обеду обитатели становища. В конце располагался раздаточный стол, возле которого у двух огромных котлов суетились поварихи. Сквозь открытые настежь окна проникал свет и легкий ветерок; даже несмотря на вовсю готовящийся за перегородкой, отделяющей кухню от общего зала, обед, здесь было прохладнее, чем снаружи.

Самый ближний к кухне стол был свободен как раз для Младших Сестер. По традиции их сажали именно там, где жарче всего: чтобы закалить характер и привить выносливость, как поясняли им взрослые наставницы. Впрочем, сейчас Лиара согласилась бы присесть где угодно, хоть у высоченного костра или под боком раскаленной печи, лишь бы присесть. Ноги так дрожали, что готовы были в любой миг подогнуться.

Рада тронула ее за плечо и что-то спросила, но Лиара лишь вяло отмахнулась, не слыша ее слов. Нагнувшись, она уперлась лбом в сложенные на столе перед ней руки. Помимо нее так сделали Шатур, Лафь и Анрут, и никто им поперек и слова не сказал. Тем более никто не торопил их за обедом. Следующая смена будет только через час, и весь этот час Лиара запросто может проспать лицом в стол, имея на то полное право. Далеко не сразу она начала чувствовать сквозь разгоряченные тиски усталости голод, что подпитывали вкусные запахи из кухни.

Потихоньку Рада, Иштум и Анико подтащили к столу еду, выделенную на них семерых. Она, в общем-то, ничем не отличалась от того, чем их кормили в становище Сол. Мясное рагу с овощами, в котором едва не стояла ложка, толстый ломоть свежего хлеба, маленькое блюдечко со свежей сладкой земляникой, большая кружка ледяного грушевого сбитня. Лиара ощутила лишь едва заметный укол стыда, что не помогла остальным Младшим Сестрам накрыть на стол, и тут же жадно принялась хлебать из кружки терпко-сладкий сбитень, проливая часть на подбородок. Только осушив половину довольно вместительной кружки, она поняла, что немного пришла в себя.

— Жарко… — вяло шептала рядом маленькая Шатур, все никак не поднимая головы от сложенных на столе рук. — Так жарко…

— Искорка, а ты можешь сделать что-нибудь, чтобы было хоть немного попрохладнее? — с надеждой взглянула на нее Рада. — Я знаю, ты очень устала, но все-таки.

Лиара вновь ощутила, как румянец покрывает щеки, и на этот раз вовсе не от жары. Надо же было настолько умотаться, что она успела вовсе позабыть о собственной эльфийской крови. Поспешно сосредоточившись, Лиара собрала вокруг их стола самые прохладные воздушные токи, что только можно было отыскать в тени широкой крыши едальни, большей частью из них окружив Шатур. Ремесленница судорожно вздохнула, хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Вид у нее был болезненный.

— Проклятая Гутур рано или поздно угробит всех нас, — мрачно заявила Анрут, забрасывая рагу себе в рот деревянной ложкой. Но голос все-таки понизила достаточно, чтобы никто, кроме собравшихся за их столом, не расслышал ее слов. — Мы просто спечемся на этой жаре. Или разобьемся об землю к бхаре собачьей.

— Лучше бы нас по утрам тренировала Морико, — вздохнула Лафь, вяло ковыряясь в своей тарелке. Вид у нее был такой, будто ее мутило от одного вида еды. Но есть было нужно, они все прекрасно знали, что ужин их ждет только по окончании четырехчасовой вечерней тренировки, когда от голода желудок начнет буквально глодать позвоночник изнутри.

— Ты так думаешь? — угрюмо хмыкнула Рада, глядя на нее. — Тогда Гутур будет учить вечером, когда мы выжаты, словно лимоны, и едва руку можем поднять. Морико хоть нас щадит.

— Если ты это называешь «щадит»… — Анрут только сокрушенно покачала головой. Вид у нее был донельзя кислым.

Лиара успела уже с полсотни раз проклясть свое жгучее желание увидеть Раэрн в Роще Великой Мани. Дочери Земли вернулись через несколько дней после их с Радой первого разговора с Держащей Щит анай и вновь заселились в гостевые дома становища. И сразу же Тиена выбрала тех из них, кто будет учить молодняк летать. Сама Тиена выбрала, не доверив это никому, и назначила именно Гутур, никого больше. С тех пор у Лиары было множество времени и возможностей, чтобы посмотреть на то, что представляли собой Раэрн, только она с удовольствием теперь променяла бы эти возможности на что-нибудь другое. Например, на новую встречу с Червями в Пустых Холмах. Или на сражение с десятком разъяренных Тваугебиров.

Тут ты уже зарвалась. Так что заканчивай, Светозарная. Имей совесть.

Поморщившись, она вновь принялась ковыряться в своем рагу.

— Слушай, Рада, а может, ты поговоришь с Великой Царицей на этот счет? — негромко спросила Анико, и все остальные Младшие Сестры с надеждой вскинули головы. — Вы же с Лиарой проводите с ней много времени, вы почитай что друзья.

— Ну, друзья — это ты загнула, — покачала головой Рада, ломтем хлеба вымазывая последнюю подливку на дне своей тарелки.

Лиара моргнула: ее-то тарелка была все еще наполовину полна, а Рада свою подчистила, как и сидящая слева от нее Анрут. Она все никак не могла привыкнуть к тому, как быстро жуют анай. Голодные Младшие Сестры буквально сметали поданный обед или ужин, и нужно им на это было не больше пяти минут.

— Хорошо, может, не друзья, но ты уж точно видишь ее чаще нас, и у тебя есть возможность говорить с ней, — не сдавалась Анико. Остальные быстро жевали, перемалывая пищу, как жернова — зерно, но смотрели только на Раду, не отрываясь. Как кучка голодных тощих котов, подумалось Лиаре.

— Может, просто скажешь ей как-нибудь вечером, когда у вас будет очередное занятие, что учиться у Гутур невыносимо? — поддержала Анико Иштум, умоляюще глядя на Раду своими густо-зелеными, почти черными глазами. — Расскажешь, как она нас гоняет, как мы устаем…

— А это не будет выглядеть, как жалобы? — нахмурилась Рада. — Я еще не все обычаи и традиции анай знаю, не хочу сделать что-то, что противоречит вашим законам.

Всех Младших Сестер вдруг донельзя заинтересовало содержимое их тарелок. Иштум покосилась на них и поморщилась, на щеках у нее выступил яркий румянец. Неуверенно почесав за ухом, она пожала плечами и осторожно взглянула на Раду:

— Вообще-то это не слишком принято, но ты ведь вроде бы как со стороны… То есть, я имела в виду… — Она глубоко втянула носом воздух и склонилась перед Радой в поклоне, едва не ткнувшись носом в собственную миску с рагу. Щеки у нее были краснее свеклы. — Я приношу свои извинения, Черный Ветер, за всю ту глупость, что наговорила тебе. И беру на себя епитимью каждый вечер по два часа стоять на коленях возле входа в свой дом. Забудь все, о чем я говорила и просила тебя. Это больше не повторится.

Лиара осторожно взглянула на Раду. Понятное дело, что имела в виду Иштум: Рада была не анай, Рада не знала, что можно, а что нельзя, а значит, Раду никто не стал бы ругать за нарушение правил и неписанных обычаев. Ей бы, в отличие от всех остальных Младших Сестер, это сошло бы с рук. Судя по тому, как горели от стыда щеки остальных, и что они до сих пор не поднимали голов от своих мисок, епитимью следовало бы принести всем им, не только Иштум. Подбивать человека на совершение бесчестного поступка считалось для анай едва ли не таким же тяжелым проступком.

Рада же только поморщилась и махнула рукой.

— Да прекращай ты, Иштум. Мне-то что с того, что ты будешь стоять где-нибудь на коленях? Не жарко, не холодно.

Лицо Младшей Сестры окаменело, глаза приняли непроницаемое выражение. Хоть эти девочки и носили белую форму, хоть и проходили испытание по обряду Рощи, а не обряду собственного клана, а все-таки в них было гораздо больше от Раэрн, чем они хотели бы показать миру. Дочери Земли очень щепетильно относились к собственной чести и носились с ней как с тухлым яйцом, буквально по любому, даже самому малозначительному поводу готовые приносить епитимью и героически претерплевать ее. И они очень и очень сильно обижались, когда кто-то отказывался принять их покаяние и не позволял им искупать своих грехи действием.

Только вот Рада принимала людей такими, какими они представляли ей себя, не больше и не меньше, не додумывая ничего лишнего и не вникая в подробности. И коли Младшие Сестры в белой форме заявили, что их жизнь принадлежит Великой Царице, значит так оно и было для нее, и к Раэрн в глазах Рады они никакого отношения уже не имели. Лиаре оставалось только надеяться, что Черный Ветер сейчас не нанесла Иштум никакого серьезного оскорбления, и что из-за этого не начнется свары с этой их вечной честью. С другой стороны, Иштум первой попыталась играть не слишком-то по правилам.

— Я поговорю с Тиеной, — продолжила Рада, и лица Младших Сестер просветлели, а полные надежд взгляды поднялись от тарелок. — Не знаю, выйдет из этого что-нибудь или нет, но попробовать-то стоит. Вряд ли, мне думается, она отменит собственный приказ, раз сама же и утвердила Гутур в качестве наставницы, но попробовать мне действительно ничего не мешает.

— Спасибо тебе, Черный Ветер, — с чувством проговорила Анико, глаза ее так сияли, будто Тиена уже действительно отменила свой приказ. Остальные Младшие Сестры резко склонили головы, касаясь костяшками пальцев лба, приветствуя Раду, словно военачальника.

Не одним нам сложно жить по обычаям анай, привыкнуть к их традициям и правилам, подумалось Лиаре. Эти-то с молоком мани впитали слишком многое, от чего с таким остервенением пытались избавиться.

— Не за что пока, — сумрачно пробормотала Рада, отставляя тарелку и подтягивая к тебе кружку с ледяным сбитнем. — Я обещала зайти к ней после обеда, потренироваться с мечами. Так что к вечеру принесу ответ. Но все-таки на вашем месте я бы не стала рассчитывать на многое.

Лиара только мысленно содрогнулась, поглядев на Раду и в который раз уже поражаясь тому, сколько у нее сил. Каждый день после обеда они с Тиеной тренировались на мечах, не так ожесточенно, как все это происходило в становище Сол между Радой и Торн, где они сражались по два-три часа к ряду, но достаточно интенсивно.

Великая Царица словно молоденькая девочка чуть ли не с радостными визгами каждый раз неслась на открытый пятачок земли за собственным домом, чтобы помахать мечом в обществе Рады. Среди обитателей Рощи и даже среди ее собственных телохранительниц, что охраняли ее еще до вступления в должность Великой Царицы, не нашлось никого, кто осмеливался бы скрестить с ней мечи. Многие обычаи и традиции анай Тиена уже успела сломать, но гораздо больше скреп еще ждало впереди, и отношение самих анай к тому, что должна представлять собой Великая Царица, менялось крайне медленно. Потому согласие Рады тренироваться вместе с Тиеной она встретила бурным восторгом.

Как Рада могла после утренней тренировки на невыносимом солнцепеке еще и фехтовать с Тиеной час, а то и полтора к ряду, Лиара просто не могла понять. Это не умещалось в ее голове, как бы она ни старалась. У нее у самой ноги тряслись настолько, что она могла лишь сидеть на травке в сторонке и наблюдать за тем, как они танцуют, и едва-едва успевала восстановить силы перед вечерней тренировкой в воздухе с Морико.

— Ты нас очень выручишь, Рада, — Лафь так и не подняла глаз, глядя в стол и краснея с каждой минутой все сильнее и сильнее.

— Да погоди ты! Я ж говорю, еще неизвестно, что из этого получится, — Рада скривилась и глотнула сбитня из своей кружки.

После этого разговор за столом возобновился, но обсуждали они в основном уже выученные приемы по обращению с крыльями и то, что только предстояло изучить, а также гадали, так ли тяжело приходится тем сестрам, что отправились на Серый Зуб, или их, пока они в пути, не так уж и сильно гоняют.

Лиаре потребовалось буквально уговаривать себя подняться с лавки; ноги продолжали противно дрожать, отказываясь ее слушаться. Убедив себя, что сейчас она усядется на травке в теньке и будет смотреть на сражающихся Тиену с Радой, и что это всяко стоит того, чтобы пройти по становищу не более чем сотню метров, Лиара все-таки поднялась с места и, скрипя зубами, отнесла свою тарелку и кружку на кухню. Потом они распрощались с Младшими Сестрами и поковыляли вдвоем к дому Великой Царицы и Держащей Щит.