Зависть

Глава 28

— Стой, давай помогу.

Рэйли приняла устойчивое положение между двумя глыбами размером с кресло с подголовником, и, наклонившись, протянула руку.

— Спасибо, — сказал Век, взглянув на нее.

Их ладони встретились, они пожали руки, а потом Рэйли отклонилась, всем своим весом пытаясь поднять его. Даже с точкой опоры, поднимать Века — все равно, что вытягивать машину из канавы, и она прекрасно осознавала, что если он не подпрыгнет, КПД[105] будет равен нулю.

Когда он присоединился к ней на плато, они огляделись. Вот уже несколько часов они работали на длинном склоне карьера, светя фонариками в мелкие пещеры и нависающие скалы. Офицеры поисково-спасательного отряда бились над крутой стороной, а другие полицейские из отдела были далеко слева или ходили по кругу с собаками. Минуты шли медленно, мучительно, размеры пространства, которое им нужно обследовать, подавляли ее.

И скрытность с Веком, не сказанные слова не помогали.

Боже, она ненавидела все это. Особенно тот факт, что они пытались найти тело молодой девушки.

— Здесь еще одна пещера, — сказала она, спрыгнув со скалы и приземлившись на илистый грунт.

— Была здесь раньше? — спросил Век, встав рядом с ней. Как обычно, на нем было недостаточно одежды…

Так, нужно перефразировать, подумала она: Как обычно, он был недостаточно тепло одет, обувь подходила для офиса, но не для улицы. Но ему, похоже, было все равно: хотя его туфли, несомненно, уже никуда не годны, а черная ветровка колыхалась на ветру как клочок бумаги, он не сдавался, будто чувствовал себя весьма комфортно.

С другой стороны, они работали до пота.

Стоп, какой был вопрос…?

— Как и большинство, я всегда знала о карьере. — Она взглянула на обрыв. — Но приехала сюда впервые. Боже, будто из земли вырвали огромный кусок дерна.

— Безумно огромный.

— Говорят, он появился от ледников.

— Либо так, либо Бог решил сыграть в гольф, а лунка, в которую он целился, находится в Пенсильвании.

Она засмеялась.

— Я бы поставила на доисторический лед. Вообще-то, он лишь называется «карьером»… он никогда им не был — только похож на него.

Они преодолели еще один валун, вновь спрыгнули и направились к темной пасти пещеры, которую заметила Рэйли. Она выглядела больше тех, в которых они уже побывали, и вблизи вход в нее казался достаточно высоким, что пройти, не наклоняясь… но плечи Века ни за что не пролезут в него, если он не повернется боком.

Они посветили внутрь фонариком, но там были лишь скалистые стены, грязный пол и, Господи всемогущий, вонь. Сырой, затхлый смрад. Они все пахли одинаково, словно у этого места был один-единственный аромат тела.

— Ничего, — сказала она. — Но я не вижу конца.

— Пропусти, я зайду дальше.

Прекрасный момент заявить, что она — современная женщина, и сказать «Черта с два, я сама об этом позабочусь». Но одним небесам известно, что там таилось, а она не являлась большой любительницей летучих мышей. И медведей. Как и змей. А также пауков.

Свежий воздух — единственное место, где она вела себя, как любая девушка.

Когда она отошла в сторону, Век повернулся и влез в узкое пространство. Его грудь едва пролезла, что напомнило ей о том, как много она знала о его теле.

Отвернувшись, Рэйли попыталась определить следующую цель. Отчаянно.

— Ничего, — пробормотал Век, выйдя из пещеры и нарисовав на камне «Х» красным баллончиком.

— Подожди, у тебя… — Она встала на носочки и убрала из его волос паутину. — Вот, так намного лучше.

Век поймал ее за руку, когда она собралась отвернуться.

Рэйли дернулась от неожиданности и быстро огляделась, но он сказал:

— Не волнуйся, нас никто не видит.

Наверняка так и было: они стояли внизу, между тремя массивными камнями. Но едва ли это хорошая новость, потому что уединенность — не то, что им нужно. А прожекторы, сцена, мегафоны у лица — в самый раз…

— Слушай, я знаю, это неуместно, — прошептал Век голосом, от которого ее сердце забилось еще быстрее. — Но та хрень, которую сказал Кронер… что он знает меня?

Рэйли с облегчением выдохнула. Слава Богу, он говорит не о них.

— Да?

Век отпустил ее и прошелся по кругу. Затем достал сигарету, прикурил и выдохнул дым в противоположную от нее сторону.

— Думаю, на каком-то уровне, именно это пугает меня больше всего на свете.

Чувствуя себя дурой из-за испуга, Рэйли прислонилась к нагретому солнцем склону глыбы.

— Что ты имеешь в виду?

Век посмотрел на небо, тень его сильного подбородка упала ему на грудь, из-за чего казалось, что из туловища поднимается темная арка.

— Рыбак рыбака…

— Ты действительно думаешь, что пытался убить его, — тихо произнесла она.

— Слушай, это прозвучит бредово… но мне кажется, что отец всегда со мной. — Он приложил руку к груди, прямо на черную тень. — Есть… нечто, оно — часть меня, но не я. И я всегда боялся, что оно вырвется наружу… — Век, выругавшись, оборвал себя. — О боже, ты только послушай эту чушь…

— Это не чушь. — Когда Век взглянул на нее, она посмотрела на него в ответ. — И ты можешь поговорить со мной. Никаких осуждений. Больше никого, кроме меня. Если только ты не нарушил закон.

Его губы изогнулись в горькой улыбке.

— Я не сделал ничего, из-за чего меня можно арестовать. Хотя, я действительно задумывался, правда ли это в случае с Кронером в том лесу.

— Ну, если ты боишься, что похож на отца, а перед тобой настоящая кровавая баня и ты ничего не можешь вспомнить… это неудивительно.

— Я не хочу быть таким, как он. Никогда.

— Ты не такой.

— Ты меня не знаешь.

От его серьезного лица по ней пробежал холодок, хотя ноги были сухими и теплыми, а на ней была парка и перчатки. И Век был так уверен, что он для нее всего лишь незнакомец, что она задумалась, почему эта несомненная истина не остановила их вовремя прошлой ночью. Но, с другой стороны, секс и сексуальное влечение всегда заставляют чувствовать близость, когда на самом деле это лишь трение двух тел друг о друга.

Как много она действительно знала о нем? Не больше, чем было в его досье на работе.

Но в одном Рэйли была уверена: он точно не навредил тому человеку.

— Тебе нужно поговорить со специалистом, — сказала она. Несомненно, с таким отцом не обошлось без последствий для психики. — Сбрось эту ношу со своих плеч.

— В этом и проблема… она внутри меня.

Что-то в его тоне заставило тот холодок вернуться… усилившись в десятикратном размере. Только сейчас Рэйли лихорадочно думала.

— Послушай меня, тебе нужно выговориться.

Он снова обратил взгляд к ярко-голубому небу с тающими полосами облаков.

— Я почувствовал облегчение, — сказал он, спустя мгновение, — когда вчера ночью ты ушла так быстро.

Ну, это ли не пощечина по лицу, которая образумит ее.

— Рада услужить, — остро ответила она.

— Потому что я мог бы влюбиться в тебя.

Когда у нее отвисла челюсть, и она моргнула как рыба, Век стряхнул пепел и выдохнул, дым поднялся в прохладный весенний воздух.

— Я знаю, это ничему не поможет. То, что я сказал это сейчас, и то, что это правда.

Безусловно. Но она не могла закрыть тему.

— Но вчера ночью… ты сказал, что никогда не отведешь меня в свою спальню.

Век покачал головой, в отвращении изогнув верхнюю губу.

— Никогда. Там я спал с женщинами, которые не имели никакого значения. Ты же имела… имеешь. — Он ругнулся, тихо и низко. — Ты отличаешься от остальных.

Рэйли сделал глубокий вдох. И еще один.

И она знала, что сейчас подходящее время, чтобы внести ясность между ними, сказав нечто вроде «Я действительно польщена, но…»

Вместо этого она просто смотрела на него, когда Век перевернул сигарету и взглянул на маленький оранжевый кончик. Проследив резкие и красивые черты его лица, она пыталась бороться с притяжением… и сдалась. В этом уголке уединенности перед пещерой, со свищущим между глыбами ветром, солнечным светом на их лицах, шестеренки их отношений начали возвращаться на место… и Рэйли поняла, почему действительно ушла от него так быстро.

Работа лишь прикрытие — она чувствовала к нему то же самое, и это напугало ее.

— Но это упирается во все дерьмо с моим отцом.

— Прости, что? — услышала она себя.

— Отношения с тобой… они также связаны с ним. — Век посмотрел ей в глаза. — Он был влюблен в мою мать. Но, несмотря на это, резал ее на части, пока она все еще дышала, и выложил из кишечника сердце на полу рядом с ней. Я знаю это, потому что именно я нашел ее тело.

Ахнув, Рэйли поднесла руку к горлу и инстинктивно сделала шаг назад… только чтобы обнаружить, что за ней скала, и отступать некуда.

— Да… — сказал он. — Такова история моей семьи.

Прекрасный способ очаровать женщину, подумал Век, когда Рэйли побелела и попыталась отойти от него.

Сильно затянувшись, он выпустил дым в сторону.

— Мне не следовало поднимать эту тему.

Рэйли покачала головой… может, чтобы привести мысли в порядок.

— Нет… нет, я рада, что ты заговорил об этом. Я просто немного…

— Шокирована. Да. И это — только одна из причин, по которым я не обсуждаю это дерьмо.

Она убрала с глаз выбившуюся прядь волос.

— Я серьезно. Ты можешь поговорить со мной. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной.

Век не был уверен, что ее чувства не изменятся, когда он закончит. Но, тем не менее, почему-то разинул рот.

— Моя мать стала его тринадцатой жертвой. — Черт, он завидовал парням, чьи «плохие истории» включали рассказ о пивном кальяне, порче общественной собственности, и может, замене бензина в чьем-то баке своей мочой. — В школе были летние каникулы, и я отдыхал с друзьями в арендованном домике на Кейп-Коде[106]. Была наша последняя ночь там, и я последним уезжал домой, поэтому остался один. Он принес ее в гостиную и сделал это там. После он, должно быть, поднялся наверх, проверить меня… когда я проснулся, на дверной ручке были два кровавых отпечатка. Они стали единственным намеком, что произошло нечто ужасное. Он заклеил ей рот, поэтому я ничего не слышал.

— О… Боже…

Вновь затянувшись, он произнес на выдохе:

— И знаешь, даже тогда, увидев, что было на молдинге, я первым делом посмотрел на собственные руки. Ничего не обнаружив на них, я побежал в свою ванную, проверил полотенца, одежду… какая ирония, то же самое я сделал после случая с Кронером. И потом я понял… «Черт, жертва». Я позвонил в девять-один-один и разговаривал с ними, спускаясь вниз.

— Ты нашел ее.

— Да. — Он потер глаза, прогоняя воспоминания о красной крови на дешевом голубом ковре, о сердце, выложенном из частей человеческого тела. — Да, нашел, и я знал, что это его рук дело.

Он мог не продолжать говорить, как вслух, так и про себя. Воспоминание оставалось нетронутым так долго, и Век надеялся, что оно предусмотрительно разложилось, пожалуй, принеся этим самым пользу здоровью. Но нет. Сцена, свидетелем которой он стал, до сих пор была затянута неоновыми тенями, будто паника и ужас, которые он чувствовал, смягчились и исказили все в мысленной фотографии, за исключением ее четкости.

— Я читала о твоем отце… изучала его в школе, — тихо произнесла Рэйли. — Но нигде не говорилось о…

— Мне было семнадцать, я был несовершеннолетним, мама носила другую фамилию, поэтому ты бы об этом и не узнала. Забавно, именно тогда правоохранительные органы впервые говорили с моим отцом о жертве. Разумеется, они поверили ему, когда он сказал, что убит горем… и Бог свидетель, он прекрасно играл на публику. А что до отпечатков на дверной ручке? На нем были латексные перчатки, поэтому зацепиться было не за что.

— Господи, мне так жаль.

Век замолчал, но ненадолго.

— Я не часто его видел. А когда он приходил домой, мама исчезала с ним. Она не могла им насытиться… он был ее любимым наркотиком, единственной значимой вещью, единственным, о чем она думала. Сейчас я чертовски уверен, что он провоцировал ее безумство, и обычно это меня раздражало… но потом я понял, что он такое и что у нее не было шанса. А насчет его точки зрения? Думаю, все это веселило его, но, очевидно, спустя какое-то время игра ему наскучила.

И на этом Век просто выдохся, как спринтер, который не в силах бежать дистанцию.

— В общем, именно поэтому мы никогда не будем ужинать в доме моих родителей.

Неубедительная попытка пошутить. Никто не засмеялся.

Докурив сигарету, Век потушил ее о подошву туфля… и только сейчас заметил, что его обувь не переживет эту грязевую ванну. Рэйли же, с другой стороны, умудрилась где-то раздобыть пару туристических ботинок.

Так в ее духе. Она всегда была готова…

Когда он поднял взгляд, она стояла прямо перед ним. Ее щеки порозовели от ветра и напряжения, а глаза сияли теплотой, исходившей от сердца не просто доброго, но и открытого. Выбившиеся из хвоста локоны образовывали красноватый ореол, а ее парфюм, шампунь или что бы там ни было напоминали ему о лете… нормальном лете, а не о том последнем, что он провел, будучи «ребенком».

А затем она подошла к нему вплотную, обернула вокруг него руки и просто прижала к себе.

До него не сразу дошло, что происходит, поскольку этого он ожидал в последнюю очередь. Но потом он обнял ее в ответ.

Одному Богу известно, сколько они так стояли.

— Я не привык встречаться, — хрипло сказал он.

— С коллегами? — Рэйли отстранилась и посмотрела на него.

— Вообще ни с кем. — Век пригладил ее волосы рукой. — И ты слишком хороша для меня.

Наступила небольшая пауза, после которой она слегка улыбнулась:

— Так, значит, диван остается предпочтительным местом, да.

— Зови меня Казановой.

— Что мне с тобой делать, — прошептала она, будто говорила сама с собой.

— Честно? Не знаю. Будь я твоим другом, то посоветовал бы бежать к выходу, не идти к нему.

— Они — не ты, знаешь, — сказала она. — Родители тебя не определяют.

— Не уверен. Она была без ума от психопата. Он — демон в привлекательной маске. И тут появляется ребенок в коляске. Давай признаем, до сих пор смыслом моей жизни было избежать прошлое, растрачивая впустую настоящее и отказываясь думать о будущем… потому что я ужасно боюсь, что ношу не только имя отца.

Рэйли покачала головой.

— Послушай, я всегда боялась, что родившая меня женщина вернется и заберет меня. Я очень долго была твердо уверена, что если она захочет меня вернуть, то всех официальных документов, оформленных отцом, будет недостаточно. Я не спала по ночам… меня все еще посещают эти кошмары. Более того… и ты хотел поговорить о сумасшествии… я до сих пор сплю с копией бумаг по удочерению, заверенной судом, рядом с собой на тумбочке. О чем я? Только то, что ты чего-то боишься, не дает этому сил воплотиться в жизнь. Страх не превратится в материал для документального произведения.

Снова повисла долгая тишина.

И Век нарушил ее:

— Забудь, что я сказал раньше. Думаю, я влюбляюсь в тебя. Прямо здесь. И прямо сейчас.