При обычных обстоятельствах Джим Херон был твердо уверен, что не умеет достойно проигрывать.
И это что касается стандартного, повседневного дерьма вроде Варкрафта[8], гребаного тенниса или покера.
Не то, чтобы он тратил время на подобные игры, но будь оно иначе, он стал бы тем, кто не отойдет от компьютера, корта или стола, пока не добьется победы.
И, опять же, это о незначительной хрени.
Когда дело касалось войны с демоном Девиной, он просто кипел от злости: Джим проиграл последний раунд.
Проиграл — то есть не выиграл. Из семи душ, за которые они сражались, сейчас они с Девиной шли тесно — 1:1. Безусловно, на подаче еще пять душ, но это — не та тема, в которую ему или кому бы то ни было следует углубляться.
Если он потерпит поражение? Этот демон получит власть не только над землей, но и над небесами… и значит, его мама и все праведные души в раю, а также он сам и его падшие ангелы столкнуться с вечными муками.
А это — как он узнал недавно — не просто гипотеза для мотивации верующих. Ад действительно существует, и муки вполне реальны. В сущности, то, что он раньше списывал на глупую демагогию ханжеской толпы, оказалось попаданием в десятку.
Так что, да, ставки высоки, а он ненавидел проигрывать. Особенно если такого проигрыша вообще не должно быть.
Он был зол как черт на всю игру. Своего босса, Найджела. На «правила».
Это здравый-сука-смысл: когда заявляешь парню, что он должен влиять на каких-то придурков, стоящих на перепутье своих жизней, не помешало бы сказать, кто, черт возьми, следующий на кону. В конце концов, это — не военная тайна: Найджел знал. Враг, Девина, знал. Он сам? Не так много. И благодаря этой информационной черной дыре, в последнем раунде Джим сосредоточился на неправильном мужчине и запорол все дело.
И вот, где он оказался — идет поровну с сучкой и бесится в гостиничном номере в Колдвелле, штат Нью-Йорк.
И ворчанье объясняется не только этим.
В соседнем номере, за смежной дверью, два низких мужских голоса, сыгранные в нотах «раздражены-до-предела», обменивались мнениями.
Едва ли новости. Его товарищи, Эдриан Фогель и Эдди Блэкхоук, не были довольны им, и очевидно сейчас, в его отсутствие, пережевывали ему косточки.
Проблемой было не «Возвращаемся-в-Колди-Колди». А причина, по которой Джим притащил всех сюда.
Его взгляд скользнул по одеялу. Пес свернулся тесным клубком рядом с ним, его неряшливая шерсть создавала впечатление, что ее хорошенько смазали муссом и выставили под сильный ветер, хоть это и не правда. Рядом с маленьким приятелем лежала компьютерная распечатка газетной статьи трехнедельной давности из «Колдвелл Курьер Жорнал». Заголовок гласил: «Пропала девушка». А сбоку от текста располагалась фотография компании улыбающихся друзей, они прижимались головами друг к другу, руки обхватывали плечи. Подпись под фотографией указывала, что девочка в середине — Сесилия Бартен.
Его Сисси.
Ну, на самом деле, не «его», но он начал думать, что ответственен за Сисси.
Дело в том, что в отличие от ее родителей, семьи, друзей и общества в целом, он знал, где она была, и что с ней случилось. Она не стала частью бесконечного списка сбежавших из дома; не была убита бойфрендом или незнакомцем; ее не зарезал серийный убийца, который, согласно сайту «ККЖ», разгуливал на свободе.
Но она была убита. Девиной.
Сисси была девственницей, принесенной в жертву для защиты зеркала — самого священного предмета для демона. Джим обнаружил ее тело напротив зеркала, подвешенное вверх ногами во временном жилище демона, но его заставили бросить девочку там. Было достаточно скверно знать, что она потеряла жизнь из-за его врага, но потом, позже, он увидел Сисси в стене душ… плененную и страдающую, навечно потерянную среди проклятых, заслуживших свою участь.
Сесилии не место в аду. Она была невинной, захваченной и использованной злом… и Джим освободит ее, даже если это — последнее, что он сделает.
Поэтому они вернулись в Колдвелл. И поэтому бесились Эдриан и Эдди.
Без обид… но к черту их.
Джим аккуратно взял распечатку и провел мозолистым пальцем по зернистому изображению длинных светлых волос Сисси. Моргнув, он увидел волосы, покрытые ее кровью и свисающие почти до водостока фарфоровой ванны. Потом он снова смежил веки и увидел ее в другую ночь, в злачной тюрьме Девины. Девушка была напугана, сбита с толку, беспокоилась за родителей.
Он поступит правильно по отношению ко всей семье Бартен. А жалобы Эдриана и Эдди — лишь аэробика для их ртов: он не отвлекался от войны, потому что не мог позволить себе проиграть Девине прежде, чем вызволит Сисси из стены душ. Ага.
Смежная дверь широко распахнулась, и Эдриан, так же известный как Лишенный музыкального слуха Уандер[9], вошел без стука. Определенно его стиль.
Ангел был одет в черное, как обычно, и разнообразный пирсинг на его лице не показывал и половины того, что он предположительно носил на своем теле.
— Вы закончили перемывать мне косточки? — Джим перевернул статью лицом вниз и скрестил руки на груди. — Или просто взяли короткий перерыв?
— Как насчет того, чтобы отнестись к делу серьезно?
Джим встал с кровати и подошел вплотную к воину:
— Хоть немного похоже, что я тут валяю дурака?
— Ты притащил нас сюда не для войны.
— Черта с два.
Когда они сошлись нос к носу, Эдриан был неустрашим, даже несмотря на то, что будучи бывшим убийцей из тайного подразделения, Джим знал, как завалить такого тяжеловеса дюжиной различных способов.
— Эта девочка — не твоя цель, — сказал Эд, — и в случае, если ты не заметил, мы проиграли раунд. Отвлечение внимания — нам не друг.
Джим проигнорировал упоминание о Сисси: он ясно дал понять, что не будет обсуждать ее. Его парни стали свидетелями тому, как он нашел тело, они видели, как это повлияло на него… поэтому знали эти двое предостаточно. И не было причин говорить вслух, каково было увидеть девочку в той стене. Или упоминать тот факт, что пока в прошлом раунде его имела Девина и ее приспешники, он боялся, что девушка могла видеть все, что с ним делали.
Черт… дерьмо на «рабочем» столе — не то, что хочется демонстрировать даже закаленному в битвах мужчине. А невинной девочке? Которая и без того была в ужасе?
К тому же, в действительности, надругательства никоим образом не беспокоили его. Пытки, какую бы форму они не принимали, были лишь перегрузкой физических ощущений… но, опять же, не обязательно кому-то наблюдать за ними. Тем более, его девочке.
Не то, чтобы она была «его».
— Я собираюсь поговорить с Найджелом, — выплюнул Джим. — Так, ты закончил задирать меня? Или продолжишь тратить мое время впустую?
— Тогда почему ты до сих пор не там?
Ну, потому что он сидел на кровати, уставившись в пустое пространство и гадая, где, черт возьми, Девина спрятала тело Сисси.
Но Джим был слишком большим придурком, чтобы признаться в этом.
— Джим, я знаю, что эта девочка важна для тебя. Но, да ладно, приятель, нам нужно заняться делом.
Пока Эд говорил, Джим взглянул парню через плечо. Эдди стоял в двери между комнатами, его огромное тело было напряжено, красные глаза мрачны, а длинная черная коса переброшена через плечо, ее конец почти достигал пояса кожаных брюк.
Черт.
Можно поспорить с громким голосом Эдриана. Или с его ударом… что случалось ранее. Но неконфронтационная уверенность Эдди не предоставляла цели. Она — зеркало, отражавшее твою собственную ослиную тупость.
— Я возьму это под свой контроль, — сказал Джим. — И сейчас я собираюсь повидаться с Найджелом.
Архангел Найджел находился в своих покоях в Раю, когда к нему поступил вызов.
В любом случае, самое время покинуть ванну.
— Намечаются гости, — сказал он Колину, поднимаясь из ароматической воды.
— Я останусь здесь… в ванне идеальная температура. — На этих словах Колин томно потянулся. Его темные волосы намокли от влажности воздуха и закрутились на кончиках, царское, умное лицо было расслабленно как никогда. Что не так и ужасно. — Ты знаешь, какова цель его прихода?
— Разумеется.
Найджел пересек мраморный пол и, отодвинув в сторону кораллово-сапфировую занавеску, вышел и аккуратно расправил тяжелую дверь из бархата и дамаста. Нет нужды кому-либо знать, кто присоединился к нему в ванной… хотя он подозревал, что Берти и Байрон догадывались. Однако они были слишком тактичны, чтобы сказать что-нибудь.
Облачившись в шелковый халат, он не стал озадачивать себя и одевать что-то более официальное. Джим Херон не обратит внимания на его одеяния, и, судя по тому, как, вероятно, пройдет встреча, возращение в ванную будет крайне необходимо.
Взмахом руки, Найджел призвал ангела с Земли, поднимая тело Херона сюда, где, в его личных покоях, оно обрело форму.
На кушетке, обитой шелком, собственно говоря.
Спаситель выглядел смехотворно на малиновом диванчике, массивные руки и ноги упали по сторонам, черная футболка и затертые джинсы оскорбляли столь деликатную ткань.
Херон собрался с мыслями мгновение спустя и вскочил на ноги, в состоянии готовности, на чеку… и не очень-то довольный.
— Айсвайн[10]? — спросил Найджел, подойдя к французскому комоду, мраморная столешница которого служила баром. — Или, может, спиртного?
— Найджел, я хочу знать, кто следующий.
— Так, значит, «нет» алкоголю? — Найджел не спешил, выбирая среди сосудов, и наливал он медленно и уверенно.
Он не был каким-то болваном, которому можно предъявлять требования, и Херон должен научиться манерам.
Найджел развернулся и сделал глоток.
— Такое легкое и освежающее.
— К черту вино.
Найджел проигнорировал фразу, и просто уставился на спасителя.
Когда Творец явился перед Найджелом и Девиной и объяснил, что финальному соревнованию быть, обе стороны согласились на том, что Джим Херон выйдет на поле с семью избранными душами. Естественно, обе стороны хотели, чтобы были представлены их ценности, и результатом стал этот огромный, обладающий военным складом ума, ангел пред ним, который содержал в себе добро и зло в равной мере.
Однако Найджел верил, что убитая мать Джима, которая жила за стенами Бастиона, станет определяющим фактором, и он до сих пор думал, что это правда. Но в такие моменты, как сейчас, он сомневался в самой сути терминальной игры, в которую они играли.
Ангел выглядел готовым убивать.
— Ты должен сказать мне.
— Как я уже говорил ранее — не могу.
— Я проиграл, придурок. А она жульничала.
— Я прекрасно осведомлен о границах, нарушенных ею, и если помнишь мой совет тебе — позволь ей делать, что она пожелает… последуют репрессалии.
— Когда.
— Когда последуют.
Херона не устроил этот ответ, и он принялся расхаживать по комнате, богато украшенной атласными занавесками, восточными дорожками и низким ложем… вокруг которого — как запоздало заметил Найджел — было разброшено два очень различающихся комплекта одежды.
Найджел прокашлялся.
— Я не могу рисковать возможностью переворота против нас. Я и без того скатился до уровня Девины, предоставив тебе Эдриана и Эдварда. Помогая тебе далее, я рискую не просто этим раундом, но самой игрой. А это недопустимо.
— Но ты в курсе, кто следующая душа. Как и Девина.
— Да.
— И ты не считаешь это ужасно несправедливым? Она сама отправиться за душами… возможно, уже в пути.
— Установленными и согласованными правилами ей запрещено влиять на души. Она, как и я, должна влиять на людей, оказывая воздействие на тебя. Прямой контакт запрещен.
— Так почему ты не остановишь это?
— Это не в моей компетенции.
— О, ради всего святого, Найджел, отрасти наконец…
— Уверяю тебя, его яйца в полном порядке.
На этом восклицании, Найджел и спаситель повернулись к занавешенному проходу, ведущему в ванную. Колин не удосужился надеть халат, и стоял там обнаженный и ничуть не смущенный.
И сейчас, завладев всеобщим вниманием, архангел добавил:
— Я также попрошу тебя следить за выражениями, приятель.
Брови Херона взлетели до небес, и последовала минута теннисного переглядывания, в течение которой он поворачивал голову вправо-влево на них обоих.
Найджел выругался на выдохе. Забудьте о благопристойности. И частной жизни.
— Айсвайна, Колин? — буркнул он. — Или, может, накидку?
— Я в порядке.
— И то верно. Но недостаток скромности предоставляет тебе не большее укрытие, чем воздух в этой комнате. И у меня гость.
В ответ раздалось лишь ворчание. Так Колин заявляет, что нет причин вести себя как нудный старпер.
Прелестно.
Найджел повернулся к спасителю.
— Мне жаль, что я не могу предоставить то, что ты ищешь. Будь уверен в этом.
— Ты помог мне с первым.
— Мне даровали эту привилегию.
— И посмотри, что случилось с душой номер два.
Найджел спрятал свое согласие за глотком из бокала.
— Твой энтузиазм достоин похвалы. И я отмечу, что твое возвращение в Колдвелл своевременно.
— Спасибо за подсказку. В этом гребаном городе два миллиона человек. Поиск едва ли сужается.
— Ничто не случайно, и не бывает совпадений, Джим. Ведь есть другой человек, который ищет то же, что и ты, и когда объединятся ведущие поиск в одиночку, ты узнаешь следующую душу.
— Без обид, но это ни хрена не значит. — Херон посмотрел на Колина. — И я не собираюсь извиняться перед граммар-наци[11] за это. Вот жалость.
— Поступай, как знаешь, приятель, — ответил Колин, скрестив руки на обнаженной груди. — И я сделаю также.
Понимай как: может, я врежу тебе сейчас. А, может, позже.
Последнее, в чем нуждался Найджел, это в кулачном бое в его покоях, что несомненно приведет сюда других архангелов и Таквина на полном галопе. Едва ли он искал такого антракта.
— Колин, — сказал он. — Смойся, а.
— Спасибо, я и так мокрый.
— Спорный вопрос, — пробормотал Найджел, снова обращаясь к Джиму. — Отправляйся в путь с верой в то, что ты окажешься там, где должен быть. И сделаешь то, что должен.
— Я не верю в судьбу, Найджел. Это все равно, что взять незаряженный пистолет и думать, что он чем-то выстрелит. Нужно самому вставить пули в магазин.
— А я отвечу, что есть силы значительнее твоих попыток.
— Окей, чудно, так и напиши на рождественской открытке. Но не пытайся кормить меня этой чушью.
Смотря на жесткое лицо спасителя, Найджел чувствовал знакомый страх. С таким отношением, против господства ангелов стоит кое-что еще. Но что он мог поделать? У Херона не было ни терпения, ни веры, и это не изменит правил игры, а также возможность, которой Творец неминуемо компенсирует вольности Девины.
По крайней мере, последнее работало им на руку.
— Полагаю, мы закончили, — сказал Найджел. — Из нашего последующего разговора не выйдет ничего приятного.
Последовало темное, даже злобное мгновение, в течение которого Херон окатил его своей яростью.
— Прекрасно. Но я так легко не сдамся.
— А я — гора, которая не сдвинется с места.
— Заметано.
В одно мгновение ангел исчез. И когда тишина зазвенела в покоях, Найджел осознал, что не он отослал Херона. Джим сделал это сам.
Он становится сильнее, не так ли?
— Хочешь, чтобы я спустился и присмотрел за ним? — спросил Колин.
— Соглашаясь на то, чтобы он стал избранным, я верил, что мне хватит поводьев, чтобы удержать его. Воистину верил.
— А я спрашиваю: мне следует отправиться и наблюдать за ним?
Найджел повернулся к своему дражайшему другу, который был для него намного большим, чем коллегой и наперсником:
— Таково призвание Эдриана и Эдварда.
— Это было оговорено. Но я беспокоюсь, куда его заведет расширяющийся круг должностных обязанностей. Здесь мы на неверной дороге.
Найджел сделал еще один глоток вина и уставился на пустое пространство, которое только что занимал Херон. Несмотря на свое молчание, он был согласен. Вопрос в том, что делать, что же делать…