Беззвучная нота

ГЛАВА 16

Зейн

Наша ночь окончена.

Грейс скачет по нашей спальне, натягивая трусики и бюстгальтер, одновременно отвечая на тысячу звонков, которые внезапно заполонили ее мобильный телефон.

— Нет, я не слышала ничего официального, миссис Хендерсон, — говорит она, вставая на четвереньки, заглядывая под кровать.

Я представлял ее на себе сидящей вот так тысячу раз, и если бы она не так отчаянно пыталась найти свои штаны, я бы, наверное, дал ей хороший шлепок.

К сожалению, она находит свои брюки и прячет от меня свою идеальную круглую попу.

— Мне не звонили из полиции. Пока нет. Но я отправляюсь на расследование.

Черт возьми, она это сделает. Я смотрю на нее. Она смотрит на меня в ответ. Человек на линии, должно быть, сказал что-то неприятное, потому что она отворачивает лицо в сторону.

Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она использует этот строгий учительский тон.

— Миссис Хендерсон, уверяю вас, что, хотя у нас и были разногласия, я не желала директору Харрису психического вреда. Я возмущена намеками на то, что я была в этом замешана, и надеюсь, вы не повторите ничего подобного ученикам, которые, несомненно, будут смущены и встревожены, пока будут горевать.

Она злится. Всякий раз, когда Грейс начинает использовать много жестких, замысловатых слов одно за другим, это означает, что ее терпение на пределе.

Этот диплом по английскому языку испортил ее способность использовать обычные старые ругательства, чтобы отчитать кого-то.

— Как я уже сказала, я не знаю никаких подробностей. — Ее голос становится хриплым от раздражения. Она обходит мою кровать. — Прошу прощения, звонит заместитель директора. — Она нажимает кнопку и снова прикладывает телефон к уху. — Алло, заместитель директора Винсент? Да, я знаю о кончине директора Харриса. Нет, я не знаю больше информации, чем вы, и не понимаю, почему решили, что я ее знаю.

Чувствуя жалость к ней и понимая, что она, скорее всего, никогда не найдет всю свою одежду, которую я забросил неизвестно куда, подхожу к шкафу и достаю толстовку с капюшоном.

На ее лице мелькает благодарная улыбка, и она почти компенсирует сожаление, которое охватывает меня, когда она прикрывает свои пышные сиськи бесформенной толстовкой.

По крайней мере, она носит мою толстовку. Она слишком велика и поглощает ее худощавое телосложение, но хорошо на ней смотрится.

— Нет, полиция со мной пока не связывалась. — Она бросает телефон, заправляет толстовку так, чтобы она не стильно торчала из брюк, и одним плавным движением берет телефон с кровати. Я смотрю на нее, пораженный. — Ой, подождите… заместитель, у меня еще один звонок. Это может быть полиция. Да. Да, я понимаю. Мы поговорим подробнее завтра в школе. Спокойной ночи. — Грейс щиплет переносицу и тяжело вздыхает.

— У заместителя директора есть приложение Джинкс? — спрашиваю я, приподняв бровь.

— Ему это не нужно. Все, у кого есть ее приложение, наверняка звонили ему, чтобы сообщить об этом.

Грейс рассеянно отвечает на звонок телефона.

— Алло? Да, это Грейс Джеймисон.

Я вижу, как ее лицо искажается от беспокойства.

Пять минут назад она вибрировала под моей рукой, пальцы впивались в мои волосы, когда я приблизился достаточно близко, чтобы попробовать ее на вкус. Пять минут назад единственное, о чем она беспокоилась, это сможет ли ее позвоночник выдержать выгибание на кровати под таким углом.

Теперь она выглядит так, будто собирается рвать на себе волосы.

Я хочу подойти к ней сзади и помассировать плечи, снять часть ее напряжения. Но я не доверяю себе, чтобы прикоснуться к ней прямо сейчас. Я слишком возбужден.

Если мои руки коснутся хотя бы дюйма ее прекрасной кожи, я запру дверь, брошу ее обратно на кровать и покажу ей, что значит «позволить миру гореть».

Но Грейс не такая, как я. И я знаю, что сегодня не смогу этого сделать.

— Да, я могу быть в отделении, — говорит Грейс.

Она садится на край кровати и натягивает носки. Телефон, зажатый между лицом и плечом, все время соскальзывает со щеки. Я падаю на колени перед ней, как раз там, где я стоял на коленях совсем недавно при совсем других обстоятельствах, и хватаю ее кроссовки.

Это приносит мне еще один благодарный взгляд. Помогая Грейс надеть кроссовки, выхожу за ней за дверь и спускаюсь по лестнице.

— Спасибо. Да, я скоро буду.

Из кухни доносятся голоса. Все встали, кроме Виолы. Когда мы появляемся, Каденс переводит взгляд с одного на другого.

— Наконец-то.

— Почему ты так долго? — ругается Датч. Взгляд Финна скользит от моих растрёпанных волос к толстовке, которую носит Грейс.

Он ничего не говорит.

— Извините. Мы были, э-э, — запинается Грейс, — заняты.

Глаза Кейди расширяются. Мой близнец вопросительно смотрит на меня. Я качаю головой. В ответ получаю сочувственный кивок.

— Грейс, хочешь воды, прежде чем мы уедем?

Я иду к холодильнику. Поскольку не могу принять холодный душ, придется обойтись холодной водой.

— Прежде чем мы уедем?

Она упирается рукой в бедро, не принимая предложенную мной воду.

— Ты не поедешь в полицию без меня.

— Конечно. У копов не возникнет никаких вопросов о том, почему меня так поздно ночью сопровождает студент.

— Это не их дело, — говорю я.

— Технически вы сводные брат и сестра. Они не будут сомневаться, если вы им сообщите, — отмечает Финн.

Грейс вздрагивает и трет висок, как будто у нее болит голова.

— Не напоминай мне, что мы сводные брат и сестра.

Интересно, почему она сейчас ведет себя так подавленно. Ей было все равно, кто мы, когда она кусала мои губы, словно это был ее кислород.

— Если кто-то должен пойти с Грейс, я пойду, — говорит Кейди. — После всего, что было с мамой, я знаю, как ориентироваться в отделении.

— Я могу пойти одна.

— Ты идешь с Кейди или со мной, — мой голос тверд. Заметив, что я не сдвинусь с места, она сдается.

Гневно бросает «хорошо», словно это мишень для дартса, и идет к двери.

— Не волнуйся. Я пойду с ними.

Я киваю. Датч следует за Кейди и Грейс.

Моя жена даже не оглядывается на меня.

Финн, должно быть, чувствует ее незаинтересованность во мне, потому что он собирается пить воду, которую Грейс не приняла.

Отвинтив крышку, он начинает:

— Вы двое были…?

Я удивлен, что он проявляет любопытство.

— Хочешь верь, хочешь нет.

Я сливаю остатки воды и затем сминаю пластик.

— Старый добрый директор Харрис. Вечный зануда.

— Ты понимаешь, что он… мертв, да?

— Точно. Однажды зануда, навсегда зануда. Парень даже уйти тихо не мог.

Финн закатывает глаза. Он думает, что я драматизирую, но я абсолютно серьёзен, без каламбуров.

Я начинаю думать, что на нас лежит какое-то проклятие.

Мир сговаривается против моего брака. Я просто хочу, чтобы моя жена стонала от удовлетворения хотя бы одну ночь. Неужели я не могу провести одну непрерывную ночь, чёрт возьми?

— Сол пишет в групповом чате, — заявляет Финн, глядя в свой телефон. — Я думаю, он только что узнал, что Харрис мертв.

Упоминание Финном группового чата напоминает мне, что у меня нет включенного телефона.

Мне нужно убедиться, что Грейс сможет написать мне, если у нее будут проблемы. Отскочив от Финна без объяснений, я распахиваю дверь спальни и снова включаю телефон. Пока жду, пока он завершит процедуру перезагрузки, возвращаюсь на кухню. Финн все еще там, пишет смс.

— Что сказал Сол?

— У тебя есть телефон. Разберись сам, — говорит он.

— Ты разве не в групповом чате?

Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что у него на телефоне. Финн нажимает кнопку, и экран становится черным.

— Что ты скрываешь, Финни? — Он ощетинился.

— Назови меня так еще раз. Я брошу тебе вызов.

Мои братья действительно не должны были бросать мне вызов. Я никогда не был тем типом, который мог уйти от вызова. Неважно, насколько глупым.

— Финн. — Мое внимание привлекает новое сообщение на ярком экране телефона. Я останавливаюсь на середине поддразнивания и подбираю его, нажимая на сообщение. — Чертов ад.

Финн бегает вокруг стойки. Хотя он чуть не откусил мне голову за то, что я заглянул в экран его телефона, он без проблем смотрит на мой. Моя рука безвольно падает вниз. Я задыхаюсь от чувства беспомощности, которое наползает на меня, словно черная жижа.

Я был семейным неудачником достаточно долго, поэтому меня это больше не беспокоит, но дело не во мне и не в моих братьях. Речь идет о Грейс. Я бы умер, если бы это означало сдержать все мои обещания, данные ей. Но это… это действительно плохое начало.

Финн выхватывает у меня телефон и притягивает его к себе, его глаза сужаются до щелочек.

— Это…

— Ага.

— Он действительно…

— Мой знакомый не стал бы шутить о чем-то подобном.

Приливы и отливы мигрени пульсируют в моей голове. Я задерживаю дыхание, желая потерять сознание и чудесным образом начать этот длинный, бесконечный день снова.

Первое, что я бы изменил?

Не остался бы в городе.

Я бы взял билеты на самолет и увез нас с Грейс в далекий тропический рай с ужасным приемом сотовой связи.

Финн падает на барный стул, его лицо бледнеет. Я сажусь в кресло рядом с ним.

— Как я скажу Грейс, что…

Финн ворчит:

— Славно, он… — Мы смотрим друг на друга. — Мертвый.