Беззвучная нота

ГЛАВА 6

Грейс

Я смогу пережить короткую свадебную церемонию, только полностью отключив свой разум.

Мысли типа:

Это безумие.

А что, если мама узнает?

А этот брак вообще законный? Мы ведь сводные брат и сестра, не так ли?

Все они оказываются охвачены покровом оцепенения.

Только когда я чувствую, как Зейн сжимает мою руку, прихожу в себя и понимаю, что священник подталкивает меня сказать: «Я согласна».

В течение долгой, содержательной паузы я обдумываю безумие всего этого. Все произошло так быстро. Несколько часов назад я лежала на больничной койке, размышляя о том, какое желе подадут в кафетерий на обед.

И вот я здесь.

В свадебном платье.

Перед Богом и Королями.

Чем дольше я тяну, тем выше поднимается бровь Зейна. Но мы оба знаем, что я не остановлюсь на этом.

Даже если ненавижу, когда мной помыкает Зейн Кросс, еще больше я ненавижу, что убийцы Слоан до сих пор не найдены.

— Я… согласна. — Слова царапают мое горло, словно острые гвозди, поднимающиеся по пищеводу.

В зале раздается коллективный вздох.

Зейн торжествующе ухмыляется, и если бы я была более мелочным человеком, если бы ставки не были так высоки, я бы сделала что-нибудь, чтобы стереть эту ухмылку с его лица.

Я… не хочу дышать твоим дурацким воздухом, ты, переросток, ненормальный Креон.

Священник повторяет жениху те же слова. Что-то о любви, чести и уважении. Пфф.

Зейн ничего не знает об этих словах.

Честно говоря, я тоже.

В любом случае, этот брак не подразумевает ничего из перечисленного.

— Да, — уверенно говорит Зейн, не отрывая взгляда от моих губ.

Но поцелуя нет.

По крайней мере, пока нет.

Вместо этого нас ведут к столику сбоку.

Там хранится свидетельство о браке.

Глаза Зейна следят за мной, пока я читаю строки, замечаю, что он ждет протеста.

Церемония бракосочетания — это одно. Юридический документ — это другое.

Но я не колеблюсь.

Я пишу свое имя на документе. От руки к ручке.

Вернувшись к часовне, принимаю кольцо, которое Каденс кладет мне на ладонь. Кольцо на палец.

Тело на автопилоте.

Взгляд устремлен на стену за головой Зейна.

Онемение — мое убежище.

Мой разум — мой побег.

Где-то рядом я слышу, как священник говорит:

— Вы можете поцеловать невесту.

Расстояние между мной и Зейном уменьшается. Толстые пальцы, мозолистые от многих лет владения барабанными палочками, обхватывают мой подбородок и поднимают мое лицо вверх.

Свет свечи мерцает на его скулах, подчеркивая линию подбородка, представляющую собой резкий срез углов и симметрии.

Я очень стараюсь не смотреть на рот Зейна.

Рот, который я попробовала.

Рот, который почувствовал вкус меня гораздо больше, чем следовало бы.

Когда он смотрит на меня темным, полуприкрытым взглядом, я удивляюсь, почему он тянет время. Просто поцелуй меня и покончим с этим.

Зейн незаметно качает головой.

Как будто он меня услышал.

Отказ.

Вместо того, чтобы заявить права на мои губы и закончить церемонию, одна большая рука обхватывает мою щеку. Его внимание переключается на мой висок. Как фигурист, скользящий по льду, он откидывает вуаль, которую я намеренно пыталась натянуть на как можно большую часть раны, насколько это вообще возможно.

Мое сердце колотится где-то в ребрах, а затем поднимается к горлу и забивается в учащенном ритме.

Воздух в часовне похож на огонь, на кислород, горящий на каком-то топливе, название которого я не могу назвать.

Который я хотела бы погасить.

Зейн наклоняется и нежно целует мой шрам, легкое прикосновение его губ к моей голове заставляет мою кровь пульсировать от чистого гнева и разочарования.

Как он смеет быть таким нежным, когда вся эта свадьба — демонстрация силы? Как он смеет заставлять меня чувствовать то, чего я не хочу? Как он смеет командовать этими странными реакциями моего тела?

Он ласкает кожу над шрамом, гнев согревает мои щеки. Мое тяжелое дыхание наполняет тихую часовню, и, поскольку я чувствую себя такой беспомощной и уязвимой, я задираю голову и встречаюсь с его шелковистыми голубыми глазами.

— Я тебя ненавижу, — говорю я одними губами.

— Нет, — отвечает Зейн, в одном касании от моих губ. — Ты просто хотела бы это делать.

Мои глаза сужаются.

Внезапно он обхватывает меня здоровой рукой за талию и притягивает к своему твердому телу. Его хватка груба, его прикосновение — ревущее пламя. Когда мой рот уже открыт, его язык имеет мгновенный доступ.

Дрожь пронзает меня, когда Зейн жадно целует. Я стону против своей воли, смакуя каждое прикосновение. Он целует меня без колебаний, без страха. Как будто у него есть все права в мире.

Учительница, ученик. Сводный брат, сводная сестра.

Он показывает миру один большой средний палец.

Его указательный палец упирается мне в скулу, когда он слегка сдвигает мое лицо. Отстраняется ровно настолько, чтобы сделать вдох, прежде чем снова сократить расстояние.

Мне показалось, что он вздохнул от удовольствия? Нет, это был определенно вздох облегчения. Как будто долгое путешествие подходит к концу. Как будто я наконец и полностью его.

Он ласкает меня медленными, мелодичными движениями.

Этот второй поцелуй отличается от всех, что у меня когда-либо были. С ним или с другими мужчинами. Он кажется интимным, становясь нежнее… более намеренным с каждой секундой.

Огонь потрескивает под моей кожей, искрясь каждый раз, когда он наклоняет голову, чтобы сделать глубокий глоток из меня. Его сердце колотится напротив моего, и я хотела бы держать его над ним, но я уверена, что мое сердце так же буйно.

Все в комнате исчезают.

На секунду, на один блаженный момент я чувствую себя живой.

Так же, как в ту ночь, когда мы встретились.

И снова я на танцах в Redwood Prep, где мы были все вместе в масках.

Часть меня хотела бы, чтобы так было всегда.

Но поцелуй заканчивается.

Зейн отходит от меня.

И реальность стремительно возвращается, отделяя нас друг от друга, как континент от океана.

Я моргаю.

Моргаю еще раз.

Продолжаю делать это, пока мир не перестанет вращаться.

Видимо, даже если я нахожу его высокомерие совершенно непривлекательным, мои низменные инстинкты весьма благосклонны к тому, чтобы Зейн ко мне прикоснулся.

Я не знаю, как контролировать этот голод, поэтому есть только одно реальное решение этой проблемы: мне нужно, чтобы он никогда больше ко мне не прикасался.

К сожалению, Зейн борется за совершенно противоположное.

И сейчас у него преимущество.

Прохладный воздух касается моей кожи, пытаясь укротить жар в моей крови. В комнате раздаются аплодисменты и крики от семьи Зейна. Но его глаза не на них. Они на мне, темнее, чем я когда-либо их видела, полуночно-черные зрачки просачиваются в синеву.

Зейн Кросс разрушит все, что ты построила, Грейси.

Слова мамы эхом отдаются, когда в глазах Зейна вспыхивает одержимость. Это невротично. Почти безумие.

— Я представляю вам мистера и миссис Кросс! — заявляет священник.

Аплодисменты становятся громче.

Зейн улыбается, легко контролируя себя, как будто поцелуй, который взорвал мой мозг, не значил для него абсолютно ничего. Его пальцы смыкаются вокруг моих, и он тянет меня к проходу.

Мы женаты.

Меня это внезапно осеняет.

Я спотыкаюсь на ногах, как раз когда мое сердце замирает в груди. Но рука Зейна — это устойчивое присутствие. Он продолжает тянуть меня вперед.

Пузыри плывут по воздуху. Каденс и Виола ухмыляются, когда они выдуваются. Датч, Финн и Сол выглядят довольными.

Они все ликуют, как будто это не конец для меня.

Моей репутации.

Моего социального статуса.

Моих отношений с мамой.

В этот момент я рискую всем, а они празднуют.

Моя вуаль скользит по моему голому плечу и развевается в сторону. Должно быть, она манит их, потому что они выходят из своих скамеек и следуют за нами через дверь, громко болтая, окружая нас.

Теперь это моя семья, совсем не такая, какой она была раньше.

Я смотрю на камень на пальце, а затем на Зейна. Он смотрит на меня собственнически.

Мой муж…

Нет.

Боже, нет. Все это нереально. Это просто игра. Как дети с богатым воображением, дающие жизнь Барби и Кену.

Я никогда не буду считать это настоящим браком.

Срываю вуаль и пихаю ее в грудь Зейна, моя хмурая физиономия очевидна.

Все улыбки исчезают. Разговоры резко прекращаются.

— Я сделала то, что ты хотел. Теперь сдержи свое обещание.

Вот. Вспышка разочарования. Он быстро ее скрывает, и ухмылка возвращается, идеально к месту.

— Ребята, — говорит Зейн, все еще не сводя с меня тяжелого взгляда, — могу ли я на минутку поговорить с женой?

Я ощетиниваюсь.

Ребята проходят мимо нас.

— Поздравляю, — шепчет Виола, сжимая мою руку.

Каденс улыбается мне.

Датч приветливо кивает.

Сол с любопытством переводит взгляд с меня на Зейна.

Финн толкает своего лучшего друга, который идет медленнее остальных, очевидно, пытаясь подслушать нас.

Когда мы остаемся одни, Зейн тянет свой галстук.

— Ты голодна?

— Нет.

— Сначала нам нужно поесть. Нас ждет долгая ночь.

В этих словах звучит ленивая нотка угрозы, некоторые части моего тела становятся все горячее с каждым изгибом его глупых губ вверх.

— Если ты думаешь, что я займусь с тобой сексом только потому что мы подписали какие-то бумаги, то это у тебя травма головы. — Мои ноздри раздуваются. Гнев. Это единственное оружие, которое у меня есть против него. Это единственный способ не сдаться. — Когда ты сможешь назначить встречу?

— Сначала я посмотрю, как ты будешь себя вести во время нашего медового месяца.

Я застываю, когда в моей голове всплывают образы Зейна, толкающего меня в постель, чтобы завершить наш брак. Вместо того чтобы отталкивать меня, это возбуждает.

Я ненавижу себя.

По-настоящему, глубоко ненавижу себя.

Я отступаю.

— Если ты хотел секса по каждому требованию, выбрал не ту невесту.

Он останавливается и смотрит на меня так, словно я забавная.

Это самая раздражающая часть Зейна.

Эта самонадеянность. Как будто он уже знает, что мир у его ног.

Я качаю головой, аргументируя свою точку зрения.

— Я вышла за тебя замуж, не имея ничего, кроме потенциального обещания. Дай мне что-нибудь, или я уйду из этого брака так же быстро, как и вступила в него.

Зейн смеётся, темный, опасный звук, от которого у меня мурашки по спине. Он надвигается на меня.

Я отступаю, пока не упираюсь в стену.

Его большая фигура вдавливает меня глубже в бетон.

Я борюсь, борюсь, чтобы выскользнуть, но он прижимает меня к месту своими бедрами. Чем больше извиваюсь, тем сильнее твердеет его тело. Я задыхаюсь, тепло разливается по моим венам, и осознание сгущается вокруг меня с каждым прикосновением наших тел.

Очень быстро становится ясно, что спасения нет. Борьба бесполезна.

Я все еще пытаюсь.

Зейн наклоняется вперед, я втягиваю губы в рот. Это инстинктивное движение, основанное на моем собственном выживании.

Но он не пытается меня поцеловать.

Вместо этого шепчет мне на ухо.

— Я предупреждал тебя, тигренок… — его тон мягок, но произносится с легким рычанием. Это предупреждение — больше, чем просто силовой прием. Это обещание. — Если я возьму твою руку, я никогда ее не отпущу.

Мои глаза расширяются. Он имеет в виду ту ночь на скалах, когда мы сидели на краю. Я протянула ему руку, чтобы он не поскользнулся и не врезался в камни внизу.

Он отверг меня.

— Если я возьму эту руку, я ее не отпущу.

— Зейн…

— Я не отпущу тебя, Грейс. Так что убери руку, если не можешь с этим справиться.

Я смотрю на него, осознавая каждое движение его ресниц. С его широкими плечами, затянутыми в черный смокинг, с его свободным галстуком и расстегнутой верхней пуговицей, он растрепан как вампир. Черный цвет хорошо смотрится на его бледной коже. Может быть, потому что тьма распознает тьму.

— Ты меня не пугаешь.

— Я никогда не хотел, чтобы ты меня боялась, Грейс. — Он целует меня в ухо, а затем тянет за мочку. По мне пробегает дрожь. — Дай мне себя сегодня ночью, и я отвезу тебя прямо к Славно.

Его рука рисует чувственный круг на моем запястье. Мой взгляд становится полуприкрытым от давления.

Вдох.

Выдох.

Должна ли я это сделать?

Да! К черту, «да»! Поверь мне, Грейс. Ты хочешь провести ночь со своим горячим татуированным мужем. Что в этом плохого? Теперь ты замужем. Одна плоть и все такое. Ты принадлежишь ему. А он принадлежит тебе. Садись на лошадь и скачи, ковбойша.

Голос Слоан — словно ангел на моем плече. Тот, который толкает тебя на все неправильные поступки.

Так что, может, и не ангел.

По крайней мере, не в хорошем смысле.

Зейн отодвигается назад и смотрит на меня, его взгляд томно перемещается от моих глаз к моим губам, к моей груди, которая качается с каждым вдохом. Его взгляд задерживается на моей груди немного дольше, чем нужно, и пылающий жар прокладывает путь под юбкой моего свадебного платья.

Он не пытается скрыть свою жажду меня — не то чтобы мне требовались какие-то дополнительные доказательства, кроме тех, что были приложены ко мне минуту назад, — но теперь я знаю, что он действительно думает, что загнал меня в угол.

Он ошибается.

— Как только я возьму у тебя все, что мне нужно, я подам на развод.

— Можешь попробовать. — Он кивает, как будто его это не беспокоит.

— Отлично.

Его взгляд встречается с моим. Пугающий вид синего. Не испорченный цветами вроде зеленого и золотого. Просто кусочек чистого неба, запертый за проклятым черепом.

— Но только потому что я все равно предложила тебе одну ночь, — бормочу я, словно уговаривая себя выполнить нежелательную работу.

Его глаза скользят в сторону, а затем сужаются, словно он нашел воспоминание. Это был день моей последней встречи с «The Kings» по поводу «Благодарного проекта». День, когда парни намекнули, что больше не могут помогать мне выслеживать убийцу Слоан.

Зейн проводил меня до двери и настоял на продолжении расследования со мной. Вместо того, чтобы подарить поцелуй в знак благодарности, я предложила себя. Ради нас обоих. Последняя ночь, чтобы выкинуть это из головы и двигаться дальше.

— Назначь встречу в тюрьме. Сегодня вечером. Как только я буду уверена в встрече, позволю тебе делать со мной все, что захочешь.

— Это опасное обещание. — Он больше не вторгается в мое пространство, и все же эта фраза хрипло вырывается из его горла и почти отбрасывает меня обратно к стене.

Огонь в моей крови искрится электричеством. Мое сердце колеблется, пытаясь оставаться спокойным, несмотря на противоречивые чувства внутри него.

— Завтра я хочу встретить Славно.

— Продолжай говорить о другом мужчине, и я начну ревновать, тигренок.

— Хватит валять дурака. Я же говорила, что не стала бы этого делать, если бы он не стоял на кону.

Шаги грохочут в некогда пустом коридоре. Они звучат намеренно громко, как будто кто-то идет, чтобы мы знали об их приближении.

— Эм… ты порядочный? — кричит Каденс.

— К сожалению, — кричит Зейн.

— Рик только что прислал сообщение. Он закончил с мамой Грейс. Она сейчас же вернётся сюда.

Игривая улыбка Зейна превращается в безмятежную ухмылку, давая понять, что он скрывает свои истинные мысли.

Я моргаю, шокированная собственной интерпретацией. Я начинаю узнавать его улыбки. Когда мы успели так сблизиться?

— Переодевайся и встретимся на парковке, — говорит Зейн.

— Что? Почему?

Но он уже уходит.

— Зейн!

— О, и придумай оправдание для своей мамы, — добавляет он.

— Как я должна это сделать? Зейн, куда мы едем?

Он останавливается и слегка поворачивается, так что я могу видеть высеченный угол его профиля.

— Эта маленькая кровать в твоей больничной палате не выдержит всего того, что я собираюсь с тобой сделать, тигренок.

Жар хлещет мою грудь, словно кнут.

Я настолько ошеломлена, что даже не могу говорить.

Зейн смеется надо мной, сверкая серебристым языком, он облизывает губы, а затем исчезает из виду.