Беззвучная нота

ГЛАВА 28

Грейс

Я задерживаюсь в парке после того, как Холл убегает, чувствуя себя немного как непослушный подросток, сбежавший из дома. Присев на скамейку, проверяю свой телефон и отмечаю все пропущенные звонки от Зейна.

Далее я проверяю сообщения.

У меня глаза округляются, когда я вижу, что пришло 100 сообщений.

ЗЕЙН: Ответь на звонок, Грейс.

ЗЕЙН: Черт возьми, позволь мне хотя бы объяснить.

ЗЕЙН: Если ты не ответишь, через три минуты я поеду к твоей маме и все ей расскажу.

ЗЕЙН: Хорошо, я этого делать не буду.

ЗЕЙН: Просто дай мне знать, что ты в безопасности.

ЗЕЙН: Мне жаль.

Слоан садится рядом со мной.

Ты не сможешь избегать его вечно.

— Я могу попробовать.

Ты покидаешь Redwood Prep? Ты переезжаешь в отдаленную деревню в Исландии и меняешь имя?

— Нет.

Тогда ты можешь просто пойти домой к своему мужу.

— Грейс?

Мои мышцы напрягаются, и я поворачиваю шею, чтобы увидеть Каденс, стоящую позади меня. Она одета в простую серую блузку и джинсы. Ее длинные каштановые волосы связаны в хвост, и она крепко сжимает свой телефон.

— Привет.

— Привет, — я бросаю быстрый взгляд на Слоан, прежде чем снова сосредоточиться на Каденс. — Что ты здесь делаешь?

— Ты прислала мне свое местоположение, помнишь?

— Верно.

Я хотела, чтобы кто-то хотя бы знал, где я и что делаю, на случай, если что-то пойдет не так.

Я оглядываюсь назад.

— Где Датч?

Она обхватывает себя тощими руками и трётся.

— Не уверена.

Это… удивительно. Каденс и Датч соединены бедрами.

Ну, скорее, Датч прирос к ее бедру. Сказать, что гитарист ростом 194 сантиметра следует за ней, как гигантский, вечно пускающий пену изо рта щенок, — это ничего не сказать.

Она указывает на скамейку.

— Можно?

— Конечно, — я перекладываю сумочку с левой стороны на правую.

Замечаю, как Каденс колеблется, а затем обходит место, где сидит Слоан, чтобы занять мою левую сторону. Скамья скрипит, принимая оба наших веса.

— Как все прошло с Холлом? — тихо спрашивает Каденс.

Я потираю висок.

— Оно… прошло.

— Настолько плохо?

Я киваю и позволяю тишине продлиться еще немного.

— Планировали ли «The Kings» отомстить Холлу за перелом запястья Зейна?

Каденс морщит нос.

— Датч ничего об этом не говорил. Но я и не спрашивала.

Киваю головой. Звучит примерно так. У меня такое чувство, что парни защищают Каденс и Виолу. Есть некоторые реальности, некоторые тени, некоторые демоны, которые они не показывают другим девочкам.

Звонит телефон Каденс. Она смотрит на экран и усмехается.

— Датч? — спрашиваю я.

Сразу после этого у меня звонит телефон.

Каденс хмыкает.

— Зейн?

Я кашляю и прячу телефон обратно в сумочку.

Слоан качает головой, откидывая назад светлые волосы, когда ветерок бросает их ей в лицо.

Что это? Клуб жен, убегающих от мужей? Почему я чувствую себя здесь самой взрослой?

Я бросаю на нее взгляд.

Каденс смотрит на меня с любопытством и легкой обеспокоенностью.

Неловко показываю на луну, которая висит низко над деревьями.

— Прекрасная ночь, да?

Она натянуто улыбается.

— Полагаю, да.

В этот момент мимо проходит мать, толкающая свою маленькую девочку на трехколесном велосипеде. Маленькая милашка быстро крутит педали, не понимая, что это ее мама толкает ее вперед.

Она смеется и оглядывается на маму.

— Мамочка, посмотри на меня! Я летаю!

Ее мать усмехается.

Глядя на них, я внезапно вспоминаю свою маму, мое сердце сжимается.

Надеясь отвлечься, я поворачиваюсь к Каденс.

— Эй, хочешь мороженого? Каденс, ты в порядке?

— Да. Да, я в порядке, — она улыбается сквозь слезы.

Я ухожу. Если она начнет плакать, тоже заплачу, а мы обе этого не хотим.

Слоан объявляет об этом и затем исчезает.

Я колеблюсь, не зная, что делать. Никогда не видела, как Каденс плачет. Ни в прошлом семестре, когда над ней издевались Датч и его братья. Ни когда ее выгнали из Redwood Prep. И даже когда она увидела мертвое тело своей матери в морге.

— Вот, — я торопливо хватаю пачку салфеток и протягиваю одну.

Она берет ее.

— Это так неловко.

— Никогда не стесняйся плакать. Не передо мной.

Она поджимает губы, и я вижу, что эти слова много для нее значат.

Мне хочется потереть ей спину, но я решаю не трогать ее, пока она не успокоится. Каденс во многом напоминает мне меня. Она заставляет себя быть сильной, даже когда чувствует себя слабой. И когда этот фасад трескается, это унизительно.

Слезы быстро останавливаются, как будто она этого хотела.

— Спасибо за это, — шмыгает она носом, держа салфетку. На ее щеках играет красивый румянец, она умудряется выглядеть еще более изящно красивой со слезами на глазах.

— Если не хочешь, можешь не говорить об этом.

— Нет. Я имею в виду, что все в порядке.

Пробормотав эти слова, она больше ничего не говорит. Поэтому я подсказываю ей.

— Что-то случилось между тобой и Датчем?

— Датч — идиот, но я плачу не поэтому. Это… — Она запрокидывает голову назад и быстро моргает, борясь с новой волной эмоций.

— Эй, все в порядке. — На этот раз я действительно поглаживаю ее по спине. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи мне, почему Датч вел себя как идиот.

Она делает глубокий вдох.

— Это ничего.

— Попробуй рассказать.

— Сегодня вечером, когда мы ехали домой, Датчу позвонил Финн. Он очень напрягся, поэтому я спросила, что случилось. Он не хотел мне рассказывать. Просто начал нести чушь о том, что уедет из города и спрячет меня и Виолу. Я сказала ему, что нет. Здесь мои друзья. Здесь друзья Ви. Потом он сказал, что либо мы переезжаем, либо он вживит мне маячок.

Я вздрагиваю.

— Маячок?

— Он тоже был абсолютно серьезен в этом отношении. — Она фыркает, как будто снова раздражается. — Этот психопат.

Я вполне могу представить, как Датч вживляет в нее маячок. Я еще больше удивлена, что он настолько любезен, что сначала спросил ее мнение об этом.

— Если он думает, что может пометить меня, как корову на мясной ферме, он сумасшедший. Я упаду, буду пинаться и кричать первой. — Темный гневный взгляд Каденс убеждает меня, что она хороша для угрозы. — Ты можешь поверить, что он вообще мог такое предложить?

— На самом деле, я могу.

— Я не являюсь образцом брака, но позволь мне применить на практике мои школьные навыки ведения дебатов и выступить здесь в роли адвоката дьявола.

— Ты защищаешь Датча?

— Ого. Нет, нет. Но я чувствую ответственность за любую опасность, в которой вы с ребятами можете оказаться. — Я думаю о панике, которую испытала, когда та машина врезалась в мою на шоссе. Эта игра, в которую мы играем, опасна, и я слишком часто оказывался на грани смерти, чтобы игнорировать ее. — Все, кто участвует в расследовании «Благодарного проекта», находятся в опасности из-за меня. Мы имеем дело с угрозой, которой даже Джарод Кросс испугался. Датч, возможно, заходит слишком далеко…

— Как обычно, — мрачно встревает она.

— Но он, понятно, обеспокоен и чувствует себя беспомощным. Мы все совершаем безумные поступки, когда чувствуем отчаяние и беспомощность.

— Полагаю, — она кивает головой. — А как насчет тебя?

— А что насчёт меня?

— Я рассказывала тебе о себе и Датче. — Каденс шевелит пальцем в пространстве между нами. — Теперь твоя очередь.

Я пожимаю плечами.

— Зейн есть Зейн. Больше я ничего сказать не могу.

— Так…

— Так что ничего нового сообщить не могу.

— Ладно, — говорит она высоким голосом. — Я просто подумала…

— Что?

— Ничего.

— Что? — в моем голосе слышится паника, и я спрашиваю: — Зейн что-то сказал?

— Не он… — признается она.

Ответ приходит ко мне немедленно.

— Джинкс.

— Я могу притвориться, что не знаю о вас, ребята… ну, вы знаете… сделали это, если вам от этого станет легче. — Внутри меня каждый орган сжимается. — Но я не понимаю, — добавляет Каденс. — Если ты с Зейном были достаточно близки, чтобы спать вместе, почему он не был здесь, чтобы встретиться с Холлом вместе с тобой? Если он когда-нибудь узнает, что я позволила тебе сделать это одной и не сказала ему…

— Зейну не нужно знать все, что я делаю.

— Хм.

— И мы не близки.

— Я понимаю.

— Он, возможно, и выполняет некоторые… — я запинаюсь на словах, — супружеские обязанности, но никто из нас не воспринимает этот брак всерьез.

Кейди становится мрачной.

— Ты ошибаешься. — Что-то глубоко внутри меня вздрагивает. — Зейн относится к этому крайне серьезно, и у меня такое чувство, что ты тоже это знаешь.

— Я…

— Честно говоря, мисс Джеймисон….Грейс, я имею в виду. Я понимаю. Я думаю, что кто-то вроде тебя — кто-то честный и страстный в отношении справедливости и правил, ты, вероятно, разрываешься на части из-за того, что значит быть замужем за Зейном со всеми этими сложностями.

— То, что он мой ученик, не является «сложностями». Это факт. И это неправильно. — Мой голос дрожит.

— Неправильно. — Она тяжело вздыхает. — Зейн несовершеннолетний?

Я с трудом сглатываю. Она смотрит на меня так, словно женщина на задании.

— Восемнадцать — это слишком рано.

— Он несовершеннолетний? — решительно спрашивает она.

— Нет.

— Ты встретилась с ним, когда он был несовершеннолетним?

Я зажмуриваюсь.

— Конечно, нет. И я бы вообще не связывалась с ним, если бы он был.

— Именно так. Зейн это знает. Датч это знает. Мы все это знаем.

— Мир это так не воспримет.

— Кому какое дело, что думает мир? Вы двое женаты.

— На бумаге.

— Именно там признаются большинство законных браков. — Она постукивает пальцем по скамье. — Это не просто грязная интрижка. Это не какая-то таблоидная история. Конечно, были смягчающие обстоятельства. Но факт в том, что он выбрал тебя, чтобы провести с тобой остаток своей жизни. — Она вскидывает руки вверх. — Если ты не хочешь быть с Зейном, это совершенно другой вопрос, и я на сто процентов поддержу любое твое решение. Эти парни прожили всю свою жизнь, получая то, что хотят. Особенно с девушками. И особенно Зейн. Ему давно пора заслужить кого-то, а не просто прыгать от одной девушки к другой. Поверь мне. Я не собираюсь приукрашивать, кто он. Но я также не собираюсь лгать о том, кем он не является. Он не ребенок. И им не манипулируют. Мы обе это знаем. Он прекрасно знает, что подумает мир о его решении, что они скажут о тебе и о нем, все препятствия, с которыми вам придется столкнуться, все это. И несмотря на все против него, он все равно выбрал быть с тобой. Вот почему я была частью вашей свадьбы, вот почему я поддерживала вас двоих. Между тобой и Зейном что-то есть. Но что еще важнее, в тебе есть что-то, что делает Зейна лучше. И в Зейне есть что-то, что делает тебя свободной. Если он готов бороться, чтобы защитить это, чего еще бояться?

Я отвожу взгляд. Ее слова убедительны. Она заставляет это звучать так легко, но реальность не изменится из-за одной воодушевляющей речи жены Датча.

— Каденс, я понимаю, откуда ты, но бороться друг за друга недостаточно. Это реальный мир. Мы не можем ходить и гнуть границы, чтобы соответствовать нашим фантазиям. Есть правила. Есть общественные условности. Даже если что-то технически не противозаконно, это не значит, что это приемлемое поведение. Если мы начнем играть с этими линиями, люди не будут стыдиться ничего. И тогда линии продолжат двигаться и двигайся и двигайся дальше в темноту.

Она открывает рот, чтобы возразить.

Я останавливаю ее.

— Вот так плохие парни уходят безнаказанными. Защищаясь формальностями. Я понимаю, откуда ты идешь, и… и я даже признаю, что я что-то чувствую к Зейну. — Ее глаза загораются. — Но, несмотря ни на что, Зейн и я не можем быть вместе по-настоящему. Этого просто не может быть. Не когда ему восемнадцать, а мне двадцать четыре. Не когда он мой ученик. Не когда он мой сводный брат. Ничего из этого не изменится. Мир не изменится.

Каденс практически встает со своего места. Ее лицо горит, когда она говорит страстно.

— Грейс, я не вернулась в Redwood Prep после того, как Датч выгнал меня, потому что мир внезапно стал более справедливым к студентам-стипендиатам. Я вернулась, потому что кое-что изменилось. Я. Я решила бороться с Датчем. Я решила, что не сдамся, даже если это казалось невозможным. — Она благодарно смотрит на меня.

— И тогда я позвонила тебе. Вот когда ты боролась со мной. Только одна вещь должна измениться, и вот откуда придут все остальные изменения. Вот где ты найдешь людей, которые будут бороться с тобой.

Я отвожу взгляд, желая ей поверить, но стыд душит меня, и я не могу от него избавиться.

Каденс кладет свою руку поверх моей.

— Ты не похожа на людей, стоящих за «Благодарным проектом». Ты совсем не похожа на убийц, которые убили твою лучшую подругу.

Ком эмоций застревает в горле. Как будто она схватила внутренности моего сердца и вытащила все мои самые глубокие, самые темные страхи.

— Я не могу убедить тебя в этом, но я знаю одного парня, который не остановится, пока ты не поверишь.

Что-то в ее голосе заставляет меня поднять глаза.

Пара голубых-голубых глаз врезаются в мои.

Я задыхаюсь.

Смешанные эмоции, густые и пьянящие, душат мою грудь, голова кажется напряженной и заложенной.

Потому что Датч бежит через парк, направляясь к Каденс.

А рядом с ним… Зейн.