Беззвучная нота

ГЛАВА 29

Грейс

Слоан вернулась.

Ну, это неловко, говорит она, переводя взгляд с меня на Зейна.

Я отвлекаю свое внимание от сумасшедшего, который топает с мрачным выражением лица, и сосредотачиваюсь на многочисленных выходах из парка.

Если ты побежишь, ты будешь выглядеть жалко

— Думаешь, мы сможем от них убежать? — спрашивает вслух Каденс.

Я думаю о расстоянии между нами и мальчиками.

Слоан осторожно качает головой.

Я бы не стала делать ставку на такие шансы.

— Они нас поймают, — говорю я Каденс.

Она медленно кивает.

— Да, ты, наверное, права.

Датч обгоняет своего брата-близнеца и марширует прямо к Каденс. Я могу ошибаться, но почти уверена, что вижу, как она вздыхает в знак смирения и добровольно поднимает руки за секунды до того, как Датч поднимает ее и перекидывает через плечо. Движение настолько плавное, что кажется, будто они танцуют.

Это нормально? спрашивает Слоан, сбитая с толку тем, как Каденс подпрыгивает, словно тряпичная кукла, на плечах хмурого мальчика.

Для них — да.

Я отвечаю про себя.

Датч бросает на меня взгляд и хмыкает в знак признательности, что звучит так же по-пещерному, как и его движения.

— Думаю, увидимся позже, — бормочет мне Каденс.

Я шевелю пальцами.

Каденс закатывает глаза со своего места на плече Датча. Она откидывает свой перевернутый хвостик с лица и ошеломленно машет мне рукой.

Пока Датч рысью уносится с добычей своей охоты, тень заслоняет лунный свет. Я чувствую холодный ветер, и даже Слоан дрожит, как будто нас только что бросили в ледяную ванну.

Мой взгляд скользит вверх по паре длинных ног, мимо перевязанной руки, широких плеч и, наконец, к лицу, очерченному тенями и лунным светом и обрамленному иссиня-черными волосами.

Когда встречаю сердитый синий взгляд Зейна, мой язык сморщивается во рту. Он смотрит на меня с необузданной одержимостью, которая затрудняет определение того, горит ли огонь за его поразительной детской синевой от любви или ненависти.

В любом случае, пламя меня опалит.

Он ничего не говорит и просто осматривает меня, каталогизируя каждый дюйм моих конечностей, словно ищет следы, которые он оставил на моей коже сегодня. Я прочищаю горло.

— Как ты узнал, что я здесь?

Он бросает на меня еще один мрачный взгляд.

Я стою на своем, несмотря на то, что все внутри меня подает сигналы предостережения.

Если он хочет устроить соревнование в гляделки, как будто мы ученики средней школы, то меня это устраивает.

Зейн моргает первым.

Думаю, я выиграла этот раунд.

— Мы уходим, — рычит он.

— Я не уйду с тобой, — резко говорю я.

Его мышцы, все до единой, напрягаются. Я вижу это, как скрипачка настраивает свой инструмент. Один слишком резкий поворот — и струны лопнут и ослепят ее.

Зейн нависает надо мной. Его губы изгибаются еще сильнее. Видя, как щелкают и скрежещут его зубы, я вспоминаю, что, несмотря на то, что он моложе меня, Зейн Кросс намного, намного больше. Он мог бы щелкнуть пальцами и сломать мне шею за секунду.

— Ты уже достаточно убегала, Грейс.

Это определенно неправда.

Если он меня поймал, значит, я недостаточно далеко убежала.

Я стою на своем. Если я что-то и умею, так это контролировать шумный класс. Ежедневно могу обуздать класс избалованных богатых детей. Я научила их читать Аристотеля и Шекспира, хотя все, что они когда-либо читали, — это приложение Джинкс и VIP-каталоги любимых дизайнеров.

Если я смогу сделать все это, я смогу контролировать одну бомбу замедленного действия — восемнадцатилетнего парня.

Подняв подбородок, я говорю своим самым профессиональным голосом:

— Зейн, если ты не собираешься нести чушь, то будь добр, отойди в сторону. Я как раз собиралась уйти.

Мои слова обрываются, когда Зейн делает решительный шаг вперед и обнимает меня. Я мгновенно прижимаюсь к его груди, мое дыхание касается его шеи.

— Что ты делаешь? — хриплю я. Его сердце бьется так быстро. Слишком быстро. Я с трудом сглатываю. — Зейн.

Его рука обхватывает мой затылок и скользит вниз по моим кудрям. Внезапно он отстраняется, обхватывает мой подбородок своей здоровой рукой и крепко, почти наказывая, целует меня в лоб.

Затем берет меня за руку и снова говорит голосом, не терпящим возражений:

— Мы уходим.

Думаю, мы уходим, соглашается Слоан, пока Зейн в оцепенении тащит меня за собой.

Он все еще пользуется машиной Датча, и воспоминания, которые нападают на меня, когда он открывает пассажирскую дверь, довольно близки к насилию. Неохотно забираюсь внутрь, зная, что альтернативой будет быть обернутой веревками, наручниками, стяжками или любыми другими инструментами для похищения, которые Зейн сможет найти, и затащенной за волосы.

Он остается рядом со мной, когда я сажусь вперед, отказываясь отступать и давать мне пространство. Искры осознания пробегают по моей руке и плечу, когда я случайно задеваю его. Он не подает никаких признаков того, что что-то чувствует, но румянец заливает мои щеки, и я знаю, что если бы я была на тон светлее, я бы покраснела.

Зейн захлопывает за мной дверь и обходит машину. Оставшись одна в тишине, переключаю внимание на заднее сиденье. Воспоминания настолько четкие, что кажутся фильмом, к которому я могу прикоснуться. Я слышу звук расстегивающейся молнии Зейна. Шипение наших тел, сливающихся в одно целое. Шлепки плоти о плоть и всхлипы, которые лились из моего рта в его уши.

Пульсация распространяется от моего живота к месту между ног.

Машина становится невероятно горячей.

Я обмахиваю лицо.

Звук захлопывающейся двери прерывает мои беспокойные мысли. За рулем Зейн. К сожалению, теперь я чувствую себя еще более неуютно, и это чувство не улучшается, когда он в напряженном молчании едет в отель вместо особняка.

— Что мы здесь делаем? — выдавливаю я.

— Здесь мы будем спать сегодня ночью.

Да, да, да, скандирует Слоан с широкой улыбкой.

— Нет, нет, нет, — вырвалось у меня. — Нет, не мы.

Но Зейн игнорирует меня, выпрыгивает из грузовика и обходит, чтобы открыть мою дверь. Когда я не двигаюсь, он устремляется вперед и наклоняется надо мной. Его голова в двух сантиметрах от моей груди, открывая еще один шквал личных, чувственных воспоминаний.

Я поднимаю подбородок, глядя на крышу машины.

Щелчок.

Ремень безопасности расстегивается, и Зейн отступает на тротуар, многозначительно глядя на него.

Облизав губы, выхожу из машины и обхожу его стороной. Если мы спим в одном номере отеля, то вероятность того, что мы проведем ночь вместе, составляет шестьдесят процентов. А повторный секс только усложнит и без того сложные отношения.

Глаза Зейна впиваются в мои, и на один скрученный удар сердца я задаюсь вопросом, перекинет ли он меня через плечо. Вместо этого он говорит:

— Подожди здесь.

Я наблюдаю, как он нажимает кнопку, открывает багажник и возвращается с двумя сумками для ночевки. Чувствуя себя так, будто я сейчас войду в логово льва, следую за ним в отель.

Женщина на стойке регистрации улыбается Зейну.

— Привет, незнакомец. Давно тебя не видела.

Он протягивает руку, не принимая во внимание ее заявление.

Ага. Где типичное очарование Зейна? Огненная улыбка, приглашающая к кокетливому разговору? Почему он такой злой?

Женщина тоже, кажется, вздрагивает. Тянется за карточкой под столом. Ее улыбка меркнет, когда она замечает меня, стоящего позади Зейна.

— Кто это?

Я переминаюсь с ноги на ногу:

— Никто.

— Моя жена, — решительно говорит Зейн одновременно.

Я съеживаюсь.

Женщина выглядит подавленной.

— Я не знала, что ты женился.

Зейн убирает карточку со стойки и уходит, не ответив.

Смущенно улыбаюсь в знак извинения и иду за ним.

— Думаю, ты часто сюда приходишь, — говорю я Зейну. Он меня игнорирует. Я ускоряю шаг, чтобы соответствовать его безумной длинноногой походке. — Ты сюда приводишь женщин, с которыми встречаешься в барах?

Он останавливается и бросает на меня раздраженный взгляд.

Мой взгляд сужается в ответ.

— Ты не сказал нет.

— Грейс.

— Что?

— Скажи еще хоть слово, и я дам твоему рту занятие получше.

Я хмурюсь на него, но молчу.

Зейн нажимает кнопку лифта и заходит внутрь. Я раздражена до такой степени, что моя кожа горит, как будто у меня лихорадка. Я ощущаю очень сильный случай дежавю.

В последний раз, когда я ехала с Зейном в лифте, не знала ни его имени, ни его возраста.

Я не спрашивала.

И оглядываясь назад, я жалею, что так не сделала.

«Эй, чувак, который пьет в баре с очень четкой вывеской «вход разрешен только лицам старше 21 года», сколько тебе лет? Ты случайно не посещаешь Redwood Prep, школа, куда я собираюсь пойти под прикрытием?»

Двери лифта открываются.

Я оставляю свои сожаления позади и следую за Зейном в комнату.

Ничего не могу сделать, чтобы изменить свое прошлое. Все, что могу сделать, это бороться как в аду, чтобы принимать лучшие решения сейчас, чтобы мое будущее не было таким же дерьмовым, как мои нынешние обстоятельства.