Чужая кровь

Глава 16

Кармелита примчалась к Светке в больницу, заглянула в палату — и не сразу разглядела подругу за корзиной Антоновых фруктов. Обнялись, поцеловались и защебетали о своем, о женском.

— Ну давай, рассказывай, что с тобой. Что-то серьезное?

— Да нет, просто лежу тут, как банан. — Света взяла два банана, одним угостила Кармелиту, а другой тут же стала есть сама. — Холят меня и лелеют, кормят, поят, обследуют… Ну, одним словом — сохранение. А у тебя-то что было?

— У меня… Крыша поехала. Света засмеялась.

— Нет, не смейся — на самом деле!

— Ну, в общем-то, — задумалась лучшая подруга, — после всего, что с тобой произошло, наверное, не удивительно…

— И знаешь, что интересно? Я совсем перепутала явь со сном.

— Как это?

— Ну, я теперь вообще ничего не помню: с кем разговаривала, что делала.

Вот, скажи, ты замуж за Максима собиралась?

Света внимательно посмотрела Кармелите в глаза:

— Аты что, действительно ничего не помнишь? — И она стала подробно и честно пересказывать всю историю их непростых отношений. В отличие от прошлого раза Кармелита выслушала ее рассказ очень внимательно.

— …Понимаешь, Максим предложил как бы объединить два наши одиночества в одно — в одно уже неодиночество.

— Он знал, что ты беременна?

— Нуда, в том-то все и дело! Знал и именно поэтому и предложил. Он хотел поддержать меня. Понимаешь?

Кармелита кивнула.

— Свет, а ты не злишься, что я тебя об этом спрашиваю? — спросила цыганка извиняющимся тоном.

— Что ты, Кармелита! Это я хотела просить тебя на меня не злиться!..

— Пойми, мне просто нужно все вспомнить. Как в этом фильме голливудском — "Вспомнить все".

— Знаешь, мне кажется… Только ты опять-таки не злись, ты подумай — мне кажется, что лучший способ все вспомнить — это просто пойти к нему. А, Кармелита? Ты пойми, он любит тебя, очень любит!.. Послушай, ты и вправду на меня не злишься?

— Правда. Мы с тобой уже большие взрослые девочки, Света. А в жизни чего только не бывает…

— Да уж, тут ты права. Вот меня, например, помотало-помотало и снова прибило к тому же берегу.

— Что это значит — что ты опять с Антоном? — Угу.

— Рада за тебя. — Кармелита произнесла это очень сдержанно — слишком уж много не самых приятных воспоминаний были связаны у нее с Антоном. Но Светка все равно в ответ расплылась в счастливой улыбке. — Свет, неужели все так хорошо, все наладилось? И ребенка он хочет?

— Да, представляешь, хочет, действительно хочет! И я именно поэтому согласилась… Он очень изменился, Кармелита. Сначала я тоже не верила, но потом… Вот, посмотри, это все он принес. — И гордая Светка еще раз показала подруге свои богатые запасы.

Кармелита тряхнула головой и засобиралась.

— Подруга, а если не секрет, ты сейчас куда? — лукаво спросила больная.

Кармелита замялась.

— К Максиму? — Да…

— Привет передавай.

— Непременно. — И цыганка уже открыла дверь, собираясь выйти.

— Кармелита!

— Что, Свет?

— А я тебя люблю.

— И я тебя тоже, родная!

Девушки рассмеялись, попрощались еще раз, и Кармелита заспешила к Максиму.

Испуганная Тамара смотрела на сына широко раскрытыми глазами:

— Антоша, я не понимаю тебя!..

— Повторяю: что нужно сделать для того, чтоб ребенок у Светки не сохранился?

— Но… Зачем?

— Мама, я его не хочу! — Антон посмотрел на мать и понял, что придется объясниться поподробнее. — Пойми — я не уверен, что это мой ребенок. Не уверен! И это всегда будет стоять между мной и им. Даже если б я захотел забыть это — я не смогу! А сейчас как раз очень удобная возможность — она лежит на сохранении и может в любой момент потерять ребенка. Понимаешь — и это никого не удивит.

— Подожди, подожди… Ты что, хочешь избавиться от ребенка без ведома Светы?

— Да, именно так. И ты, как квалифицированная акушерка, да, в конце концов, как моя мама, должна мне в этом помочь.

— Что же ты такое говоришь, сынок? Ну не хочешь жениться на Свете — и не надо. Ты ж и так только делаешь вид, что собираешься жениться… Ну, родится у нее ребенок, ну так что? Зачем же так вот, такими методами?

— Мама, я не хочу, чтобы этот ребенок повторил мою судьбу! А действовать открыто, как ты понимаешь, я тоже не могу, — с тех пор, как Светка забеременела, Форса словно подменили. Если честно, я его боюсь.

— А я ведь предупреждала тебя, Антоша, что Форс — очень опасный человек…

— Мама, я сейчас не об этом! Не хочу, чтобы на свет появился еще один такой же несчастный, как я. — Опять слова Антона кольнули Тамару в самое сердце.

— А если я скажу "нет"?

— А если ты мне откажешь в помощи и этот ребенок родится, то я все равно не смогу его полюбить, потому что все время буду сомневаться!

— Но как же ты на этом основании берешься решать судьбу еще не родившегося человека? Кто тебе дал право? Антон, пойми — избавиться от ребенка без ведома матери — это преступление!

— Можно подумать, что это преступление у тебя первое!

Тамара побледнела, сердце ее бешено заколотилось, а внутри будто образовалась какая-то пустота. "Откуда он может знать?" Но все же неимоверным усилием воли она удержала себя в руках, не подала виду.

— Ну и какие же, ты считаешь, преступления были у меня раньше?

— То есть как это какие? А все наши махинации с деньгами Астахова — это, по-твоему, что?

У Тамары сразу отлегло от сердца, и продолжала она уже уверенно и спокойно:

— Одно дело — финансовые махинации, а другое — убить человека.

— Мама, я же не прошу тебя убивать Свету! — искренне удивился Антон.

— А ребенок что, не человек?

— Мамочка, ну относись к этому проще — это же просто аборт.

— Между прочим, я всегда была противницей абортов.

— Вот это новости! А кто ты — Папа Римский? Или все-таки мама Управская?

— А если бы было иначе, сынок, то и тебя бы не было. Вот так.

— Ладно, мама, давай конкретно: ты мне поможешь или нет? Пойми, Светка же сейчас на маленьком сроке беременности — потом поздно будет!.. Что молчишь, мам?

— Думаю.

— Значит, в принципе, технически — это возможно?

— В принципе есть такие препараты, что если их применить не вовремя…

Ну, словом, тогда может быть выкидыш. Но повторяю: я должна подумать.

— Мама, нет времени думать, надо действовать и действовать быстро.

— Знаешь что? Поехали к ней в больницу — я хочу поговорить…

— С ней?!

— С врачом ее лечащим. Антон успокоился:

— Я рад, что ты наконец решилась.

— А я еще ни на что не решилась. Поехали!

Проходя в свой кабинет, Игорь неожиданно натолкнулся на сидящую с бумагами в офисе автосервиса Олесю.

— О, привет, невестушка!

— Привет. Только уже не невестушка. Эту легенду можешь больше не поддерживать, я всем сказала, что мы с тобой расстались.

— Но я слышал, что ты уже больше не только не моя невеста, но и не астаховская горничная?

— Да, теперь я — астаховский бухгалтер. Вот, видишь, сижу, работаю.

— Здесь?

— И здесь тоже.

— Ну что ж, желаю трудовых успехов. Или даже так: желаю успехов в труде и в личной жизни! — и Игорь прошел в свой кабинет.

Эх, знал бы он, что последует дальше, вслед за первыми трудовыми Олесиными успехами…

Земфире было страшно за Рубину — здоровье старушки становилось все хуже, и вместе с этим все мрачнее были ее видения и пророчества. А видениям шу-вани Рубины цыгане привыкли верить.

Обо всем этом Земфира, волнуясь, рассказывала Баро. А с кем же еще поделиться своей тревогой, если не с мужем, да еще и цыганским бароном, в доме которого лежит Рубина?

— Ей очень плохо, Рамир. Она бредит. И в бреду говорит о проклятии этого города, говорит о несчастьях, которые случаются здесь каждый раз, как только табор приходит сюда.

Баро слушал внимательно и озабоченно. Глубокие морщины беспокойства одна за другой появлялись на его уже обрамленном сединой лбу. Земфира старалась ничего не упустить в своем рассказе:

— А еще она говорит о каких-то тайнах… Рамир, она и в самом деле взяла на себя болезнь Кармелиты. Как бы совсем плохо не стало! Все-таки еще и возраст. Это очень серьезно — ей гораздо хуже, чем было Кармелите.

Баро с каждым Земфириным словом мрачнел все больше, но ничего не отвечал. Он не привык говорить попусту, когда ответить нечего…

Кармелита пришла к Максиму. Пришла в этот раз просто, как если бы и не было между ними всех тех бурных событий, как будто бы так и надо.

— Я в больнице у Светки была. Она привет тебе передавала.

— Спасибо. Как там она?

— Да вроде бы все нормально — на сохранении лежит. Максим, она мне все рассказала о вас с ней…

Молодой человек замер в напряженном ожидании — куда приведет этот разговор?

— И знаешь что, давай будем считать, что у вас никогда ничего не было.

— И ты никогда не будешь вспоминать… Ну, вспоминать Светку — в смысле, попрекать тем, что у нас с ней было? — робко, как напроказивший мальчишка, спросил Максим.

— А ты не будешь вспоминать, что я собиралась замуж за Миро? — вопросом на вопрос ответила ему Кармелита и тут же продолжила: — Я думаю, что если мы хотим быть вместе, то нам надо вообще обо всем забыть, не вспоминать.

Максим, мы должны все начать сначала!

Потом они долго молча смотрели друг на друга. Наконец Кармелита нарушила тишину:

— Я знаю, к тебе приходил мой отец.

— Да. Вот — нож подарил, — Максим показал подарок Баро.

Кармелита взяла нож в руки, повертела:

— Кузнеца Халадо работа, — сказала она, а Максим все не мог налюбоваться на свою цыганку. — Знаешь, это очень хорошо, что он сделал такой подарок! А о чем вы с папой говорили?

— О тебе. По-моему, он очень хочет, чтобы ты была счастлива.

— Он всегда этого хотел. Только раньше мое счастье мы с ним представляли по-разному…

— Он сказал, что мы теперь можем с тобой встречаться. И даже, что я — желанный гость в вашем доме… Ты не рада?

— Я рада, Максим. Но ты только не торопи меня, ладно?

— Не буду. — Он подошел к Кармелите, обнял ее и поцеловал. Кармелита молчала, как будто прислушиваясь к тому, что происходит внутри нее. Потом сказала тихо:

— Я пойду…

— Ты… Ты обиделась?

— Нет, что ты!

— А когда я тебя увижу?

— Не знаю.

— Я пойду к твоему отцу и попрошу твоей руки! — воскликнул влюбленный, минуту назад пообещавший не торопить свою возлюбленную.

А Света ну никак не оставалась одна в своей больничной палате. Едва ушла Кармелита, как в третий раз за день появился Антон. Следом за ним в палату вошла Тамара.

— Приветик! — весело сказала жениху Света. — Ой, здравствуйте, Тамара Александровна…

— Здравствуй, Светочка, как дела?.. Ну, Антош, ты посиди тут, а я, ребятки, схожу пока в ординаторскую. Она по-прежнему там, в начале коридора? — И, не дав Свете опомниться, Тамара вышла.

— Антон, ну зачем же ты маму-то привел с врачами разговаривать?

— Почему обязательно "привел"? Между прочим, она когда-то работала акушеркой.

— Но я совсем не хочу ее беспокоить.

— Ну, Свет, а она, как будущая бабушка, переживает за внука!

— Ой, Антон, ты даже не представляешь, как мне уже надоело здесь лежать, как овощ какой-то на грядке, и ничего не делать!

— Светочка, родная моя, ну надо потерпеть ради нашего ребенка…

— Ты действительно так его хочешь?

— Еще бы! И я думаю, что все у нас будет хорошо.

— Все будет просто замечательно, потому что за мной вон как ухаживают! — И Светка от полноты чувств крепко-крепко обняла младшего Астахова.

Тамара сидела напротив Светкиного врача. И спрашивала, что да как.

— Простите, а на каком основании вы интересуетесь состоянием Светланы Форс? Вы ей кто?

Посетительница улыбнулась:

— Ну, во-первых, я ее свекровь, а во-вторых, я в прошлом — акушерка, и работала, между прочим, в этой самой больнице.

— Давно?

— Двадцатьлет назад… Так что о Светином состоянии я прошу вас, доктор, рассказать мне все.

— Ну что ж, очень приятно, что вы так заботитесь о своей невестке… — Врач достал историю болезни и начал подробно знакомить с ней свою новоявленную коллегу.

— …Вот, как видите, в общем-то, все не так плохо. Но некоторое время ей нужно полежать здесь — так будет лучше для ребенка.

— Скажите, доктор, а насколько велика вероятность того, что с ребенком все будет в порядке?

— Велика.

— Но не на сто процентов?

— Ну, стопроцентную гарантию может дать только Господь Бог. Но я думаю, что с вашей невесткой и ребенком все будет хорошо — она молодая, здоровая.

И, кроме того, у нее верный психологический настрой, она очень хочет этого ребенка — а это, поверьте, очень важно!

— Спасибо вам, доктор! — Тамара изобразила свою фирменную обворожительную улыбку.

Рубина с трудом открыла глаза. Перед ней сидел Бейбут, почему-то весь в белом.

— Бейбут? Как хорошо, что ты пришел меня навестить!

— Рубина, у меня слишком мало времени.

— И куда же ты так торопишься?

— Меня ждет самая длинная дорога в моей жизни… Я уже отправился в последнее кочевье, к вечным стоянкам, откуда нет возврата.

— Как?! А почему же мне ничего не сказали?

— Они не хотели волновать тебя. Они не знают, что пришло и твое время.

— Уже?

— Да, Рубина.

— Скажи, Бейбут, а как там, где ты сейчас?

— Для этого нет слов ни в одном из человеческих языков. Ты увидишь все это сама.

— Но как же оставить тех, кому я еще нужна здесь?

— Не нам решать, нужны ли мы здесь. Не нам решать, когда и что случится. Не нами исчисляются сроки. Подумай о том, что ты должна оставить здесь — и жди последнего зова.

В следующее мгновение Бейбута в комнате уже не было…

А Палыч по-прежнему по нескольку раз в день бегал к дому Зарецкого и все выведывал у Груши новости о здоровье Рубины. Увы… Хороших новостей не было.

Палыч брел по улице к себе в котельную, когда кто-то вдруг взял его за руку и сказал: "Здравствуйте!" Это был Миро.

— Здравствуйте! — заговорил он со стариком. — Как вожак табора я хочу сказать вам "спасибо" от всех цыган за то, что вы с Максимом нашли наше священное золото.

— Эх, — остановился Палыч, — если б только это могло помочь Рубине…

— Мы все молимся о ее здоровье!

— Спасибо вам. Я знаю, молодой человек, что вы потеряли отца… Примите мои соболезнования, я… Я понимаю, как это тяжело.

— Я дал слово, что табор не уйдет из города, пока мы не найдем его убийц!

— Вряд ли они еще в городе.

— А я сейчас не о тех бандитах говорю, я о Рыче. Чувствую, что он где-то рядом.

— Даже если это и так, то не он в этом деле главный…

Палыч рассказал Миро, что когда они с Максимом выслеживали Рыча, то слышали, как бандиты пере-давали ему указания от какого-то Удава, — видимо, их главаря.

— Постойте, точно-точно. В очередной раз все сходится, — сказал Миро. — Тогда, в склепе, на кладбище, они тоже говорили по мобильнику с каким-то Удавом! Ну все, теперь мне тем более придется найти Рыча, чтобы он меня на этого самого Удава вывел.