Чужая кровь

Глава 34

С трудом, не сразу, но дозвонилась-таки Земфира Баро. Сказала прямо то, что узнала о готовящемся похищении Кармелиты. Баро не очень-то поверил ей, но все же немного подсуетился — начал звонить дочке. Та не отозвалась, и Баро заволновался, велел жене срочно ехать домой. Сам же выслал охранников проехаться по Управску и окрестностям, поискать Кармелиту.

Вскоре Земфира добралась домой. Баро встретил ее стаканом доброго вина:

— Давай выпьем понемножку, Земфира. Сейчас нам обоим нужно успокоиться.

И не успели они допить замечательное, тягучее вино до дна, как в комнату ввалился Максим. Вид у него был устрашающий, С раны на голове за шиворот протянулись кровавые полоски.

— Что случилось? — вскочил с кресла Баро. Хотя уже можно было и не спрашивать. И так ясно.

Беда, большая беда.

— Где Кармелита?! — едва не закричал Зарецкий. — Ну говори, не тяни.

— Ее похитили… — с трудом выдохнул Максим. В глазах барона застыл ужас.

— Повтори еще раз, что ты сказал?

— Ее похитили! Кажется, увезли.

— Что значит "кажется"! Как это понять — "увез-ли"? Да как ты мог, Максим? Я тебе доверил самое дорогое…

Не помня себя, Баро подался вперед, чтобы наброситься на Максима и так уж изрядно избитого. Но между ними встала Земфира:

— Рамир! Ты что, будешь бить раненого?

Но обезумевший от горя отец не успокаивался.

— Ты! Ты, который говорил, что любит ее. Как ты мог допустить, чтобы ее похитили?!

— Рамир, послушай, — успокаивала мужа Земфира, — Максим не виноват. Он сам еле живой.

— Но ведь живой. А жива ли она, еще неизвестно. Как ты посмел явиться сюда без Кармелиты? Ушел с нею. И прийти обязан с ней!

Максим наконец-то набрался сил, чтобы сказать фразу подлиннее:

— Я… сделал все, что мог. Я защищал ее. Их было двое. Рыч отвлек меня. Пока я защищал Кармелиту от него, другой наскочил сзади и ударил в старую рану…

Он сделал небольшую паузу, чтобы передохнуть, и продолжил невеселый рассказ:

— Я потерял сознание, а когда очнулся, машина уже отъезжала…

— Ты говоришь, там был Рыч? — переспросил Баро.

— Да, — выдохнул Максим.

— Я задушу этого гаденыша собственными руками! — негодовал Баро.

— Успокойся, Рамир. Надо взять себя в руки. Надо думать не о Рыче, а о Кармелите. Как ее найти, как ей помочь… — сказала Земфира.

— А что тут думать? Нужно идти в милицию. Следователь Бочарников вроде бы приличный человек.

Максим опять заговорил:

— Как бы хуже не стало. Мне кажется, не стоит заявлять сейчас в милицию. Она может только испортить все. А похитители все равно перезвонят.

Скажут, что им нужно, они ж не просто так Кармелиту похитили.

— Нет уж, хватит с меня! Это я уже проходил: делал то, что мне говорили, а в итоге погиб мой друг Бейбут!

— Рамир, — спокойно (для такого беспокойного момента) сказала Земфира, — сейчас похитили твою дочь… И любая ошибка может стоить ей жизни.

Рычу очень быстро пришлось испытать на себе все прелести плена: ему, так же, как и Кармелите, крепко связали руки, заткнули кляпом рот, закрыли черным платком глаза. Выгрузили, как он позже понял, у тех же катакомб, где он сам обитал в недалеком прошлом. Забавно, неужто ничего поновее Удав придумать не мог? А вдруг цыгане еще раз сюда наведаются?

Но когда ему открыли, в прямом смысле слова, глаза, Рыч понял, что Удав не так глуп, чтобы дважды подряд, разместить его в том же месте. Пещера, в которой они оказались на этот раз, была совершенно другой.

Рука толкнул пленников в угол пещеры. Поставил на пол китайский фонарь с радиоприемником. Ощерился:

— Это чтоб вам светлей, веселее было! Хотя сильно повеселиться у вас тут все равно не получится.

Пленники не могли ответить. С кляпами во рту вообще трудно говорить.

Руке показалось скучным общаться с такими молчаливыми людьми. Он достал кляп из Рычева рта.

— Нуче, Рыч, теперь понятно, почему ты так легко согласился украсть дочку своего хозяина.

— Баро мне не хозяин. Я вольный цыган.

— И потому решил спасти его девчонку, да? Так сказать, помочь, вымолить прощение… А не боишься того, как на это Удав прореагировать может?

— Твой Удав мне не указ.

— Вот ты как заговорил… Ты лучше подумай, что теперь скажешь Удаву.

Потому что я тебя еще жалею. А он — нет… Даже так жалеть не станет. Да, не зря он в тебе сомневался. Не зря. Мудрейший человек — Удав.

— Повторяю — реакция твоего великого мудреца меня не интересует.

— Зато меня интересует. Я тебе так скажу, Рыч: я тоже всегда знал, что в самый ответственный момент ты всех нас, воровских своих товарищей, предашь. Со всеми потрохами продашь. Ведь чуть-чуть… да-да, еще немного, и ты бы мог с ней убежать. Хорошо, у меня голова крепкая, с боксерской молодости. Дурак, ты, Рыч, такие бабки мог бы срубить за это дело и укатить бы со своей бабенкой, куда глаза глядят. А теперь тебя вынесут отсюда вперед ногами. И никто не узнает, где могилка твоя… Ладно, Рыч, хорош трепаться.

Спокойной ночи тебе.

Рука подошел к цыгану и ударил его рукояткой пистолета по голове. Тот бесформенным мешком рухнул на землю.

— Прости, Рыч, ничего личного — бизнес, — и бандит вновь заклеил рот пленника пластырем.

Кармелита посмотрела на Руку, пытаясь не выказать взглядом страх.

— А вас, леди, я пока бить не буду. Боюсь товар попортить. Понимаешь?

Не бойся, не бойся, маленькая. Мы с деликатным товаром очень аккуратно обращаемся… Пока он свою цену не потерял. Фонарик вам оставлю, сейчас музычку включу. Так что не скучайте.

Рука поискал музыку, но приемник, встроенный в фонарь, издавал только какое-то шипение.

— Ой, — сообразил Рука. — Я забыл, какая тут музыка! Это ж катакомбы!

Сюда радиоволны не проходят. Ладно, придется в тишине посидеть.

Похититель развернулся, чтобы уйти. Откуда-то издалека донесся крысиный писк. Кармелита издала мычащие звуки, чтобы привлечь внимание. Помогло.

Похититель остановился.

— Ой, извиняюсь, чуть не забыл. Тут же крысы могут быть, а вы связаны.

Они беззащитных сразу чуют. Да вроде тварь мелкая, безмозглая, а умная. Вот бы смеху было, ежели б пришли мы сюда с Удавом, а от вас одни косточки остались. Ха-ха.

От услышанного глаза Кармелиты, и так большие, стали огромными, в пол-лица.

— Ниче-ниче, не боись. У нас про это дело штучка особая есть.

Рука достал из сумки какой-то приборчик, включил его, тот мерно загудел.

— Во — отличный отпугиватель крыс. Только молитесь, чтоб он не сломался, все же — китайский. А то — хана вам будет. Ладно, отдыхайте. А я пойду подышу воздухом. Не скучайте… Бог даст — свидимся. А не даст, я один вас увижу.

Баро хотел что-то предпринимать, активно действовать. И вдруг понял, что ничего сделать-то и не может. Нужно просто сидеть и ждать звонка от похитителей. Разве что…

Он повернулся к Земфире:

— Ну а теперь, когда все так плохо… Давай, жена, рассказывай, от кого узнала о похищении дочери?

— Ни от кого. Я же тебе говорила: раскинула карты, и они мне все сказали.

— Давай без этих штучек, Земфира! Ты не Рубина. Это ей карты всегда всю правду, до конца всю, говорили. Ей, но не тебе. Откуда ты об этом узнала? Я не верю, чтобы ты так беспокоилась только из-за карт.

— Я тебя не обманываю. После смерти Рубины моему сердцу тоже открыто многое. То, что скрыто от других людей.

— Перестань, Земфира!!! Ты меня обманываешь. Я тебе не верю… Не верю в твои карточные гадания! Как Рубины не стало, я верю только фактам!

Понимаешь? Мою дочь украли — это факт. Так от кого ты об этом узнала?

— Я тебе уже все сказала, — упорствовала Земфира.

— Нет, женушка! Не сказала ты мне правды. И это тоже факт. Печальный, но факт.

— Рамир, я сказала тебе все, что могла.

— Ага! Значит, я был прав… Только то, "что могла"! То есть что-то все же скрываешь от меня. Ну почему?

Земфира начала колебаться. И, видя ее сомнения, Баро заговорил с еще большей настойчивостью:

— Тебя шантажировали?

Земфира отрицательно покачала головой, — Угрожали?.. — спросил участливо.

— Больше я ничего не могу тебе сказать… И не скажу.

— Хорошо же. Я сам найду свою дочь, найду без твоей помощи. Но запомни: этого молчания я никогда тебе не прощу!

Баро в гневе вышел из комнаты. А Земфира опустила голову на руки. И расплакалась…

Засмотрелся Астахов в окно, совсем в себя ушел. Олеся подкралась к нему да ка-а-ак обняла его — крепко-крепко!

— Здравствуй, милый.

— Здравствуй. Я так по тебе соскучился.

Астахов попытался вывернуться и совсем уж утопить ее в своих объятиях.

Только Олеся мягко, но решительно отстранилась.

— Я тоже, тоже очень соскучилась. Но нам лучше сдерживать свои чувства.

— Почему?

— Твоя жена здесь, она в любой момент может войти.

— Бывшая жена. И к тому же ее сейчас нет дома.

— Мне кажется, она всегда дома.

— Нет, родная, поверь мне, не навсегда. Кстати, а о чем вы с ней разговаривали?

— О будущем.

— О нашем?

— Нет, конечно же. Она очень волнуется о своем будущем и о будущем своего сына.

— Ну, Тамара совершенно зря волнуется. В отличие от них я чувствую свою ответственность перед женой и сыном.

Олеся покачала головой.

— Коля, но нельзя же быть таким уж толстовцем. Это какое-то удивительное, немыслимое в наши времена непротивление злу. Вспомни! Ведь они хотели сделать тебя нищим.

— Олссенька, Олесенька, я все прекрасно помню. И никогда не забуду, кто спас меня от разорения. Только ты ведь не думаешь, что я стану мстить им за это?

— Конечно же, нет. Ты — удивительный человек…

— Какой там удивительный. Самый нормальный. Олесе так захотелось его расцеловать, она встала на цыпочки и потянулась к своему любимому губами.

— Ты что? — с шутливой строгостью спросил он. — Ты уже не боишься моей бывшей жены?

— Сейчас — нет! Потому что рядом со мной лучший мужчина… Нет, пожалуй, слишком скромно сказала. Рядом со мной — самый-самый лучший мужчина в мире!

Как не отметить такое замечательное открытие долгим поцелуем.

Ничего не выяснив у Земфиры, Баро вновь принялся за Максима. Этот-то как раз был очень рад рассказывать. Только вот ничего нового и существенного сообщить он уже не мог.

И тут явился Форс с лицом самым трагическим.

— Здравствуйте… Мои соболезнования. Впрочем, наверно, рано говорить такие слова. Надеюсь, все еще может закончиться хорошо.

— Леонид, а почему ты пришел?

— Я знаю, Баро, что произошло с вашей дочерью и пришел помочь.

— Откуда ты знаешь? — с подозрительным прищуром спросил Зарецкий.

— Мне звонил Рыч. Он, как и в прошлый раз, хочет, чтобы переговоры с вами шли через меня.

Но Баро не убедили эти слова, он по-прежнему смотрел на Форса с некоторым недоверием.

— Пойдем в кабинет.

— А я… — спросил Максим.

— Все пошли.

Дверь плотно прикрыли. И тогда Форс пересказал свою версию недолгого разговора с Рычем:

— На этот раз ваш бывший охранник решил увеличить сумму выкупа.

Наверное, в качестве компенсации за прошлую неудачу. Он страшно разозлен, что тогда у него ничего не получилось, и решил увеличить сумму вдвое.

— Миллион евро?! — спросил Баро недоверчиво.

— Именно.

— Да, но где же я возьму такие деньги? При всем моем желании…

— К сожалению, Рыча это не волнует.

— Таких денег мне не найти… Я должен позвонить в милицию.

— А вот этого, господин Зарецкий, делать не стоит. На сей раз речь идет не о слитке золота, а о жизни вашей дочери. Золото можно было получить и по частям. А вот если они начнут присылать по частям вашу дочь…

В бессильной злобе Баро скрипнул зубами.

— … Не забывайте, они не остановились перед убийством вашего лучшего друга. И Кармелиту, я уверен, тоже не пожалеют. Думаю, у вас нет выбора.

Надо идти на их условия.

— Послушай, Форс, одного я не могу понять, почему Рыч позвонил тебе, а не мне?

— Не знаю. Ну, возможно… возможно, он считает меня удобным посредником в переговорах.

Баро посмотрел в глаза Форсу. И ничего подозрительного в них не увидел.

Обычный холодный, расчетливый взгляд юриста, привычного ко всему.

— Что ж, может быть, и вправду лучше действовать через тебя.

В детских книжках, страшных сказках, увлекательных приключениях с принцессами иногда происходят неприятности. Но длятся такие напасти недолго.

И описываются очень возвышенно. Здесь же, в темных катакомбах, с тяжелым затхлым воздухом, было по-настоящему страшно. И терпеть рядом с собой такую гадость, как крысы, предателя Рыча или еще более мерзкого Руки, было ужасно трудно.

Кармелита понимала, что нельзя отчаиваться, хотела оставить себе какую-ту надежду, но предательский липкий страх тут же подсовывал ей другую мысль, взятую из множества боевиков и детективов. При похищениях деньги забирают, но заложников после этого все равно обычно убивают.

Какими же мелкими, пустыми и суетливыми казались все вчерашние и позавчерашние неприятности по сравнению с тем ужасным положением, в котором она сейчас находилась.

Время в пещере шло как-то странно. Пойди разберись, бежит оно или ползет, если нет ни неба, ни солнца, ни звезд. А часики на запястье прикрыты рукавом платья. И до часиков этих никак не доберешься.

Понемножку оклемался Рыч. Сначала едва слышно постанывал от боли. А когда совсем пришел в чувство, перестал стонать. Покрутился, попробовал хотя бы встать на колени. Получилось не сразу (надо же, оказывается, в некоторых случаях и право стоять на коленях нужно заслужить). Прислонился к стене.

Потерся лицом о камни, чтобы содрать пластырь с лица. Пластырь отклеился, но не полностью, а лишь с одной стороны. А с другой — свисал грязной тряпкой.

Потом так же, на коленях, Рыч пошел к Кармелите. Наклонился к ее лицу.

Она попыталась увильнуть. Но он ее успокоил:

— Не бойся! Я хочу тебе помочь. Да постой ты, не крутись! Я ж тебе пластырь с лица сорвать хочу.

Кармелита перестала крутить головой. И Рыч в конце концов сдернул пластырь с губ девушки. И тут же получил благодарность — Кармелита плюнула ему в лицо. И сказала, словно еще раз плюнула:

— Скотина!

Рыч стерпел, понимая — заслужил. Утерся о свое плечо. Хрипло сказал:

— Подожди, Кармелита. Я хочу тебе все объяснить.

— Что?! Что ты можешь мне объяснить?

— Я не хотел, чтобы тебя похитили, я пытался им помешать.

— Хорошо пытался! — с нескрываемой злобой сы-ронизировала Кармелита.

— Ты же видела, я тебя защищал, но не смог.

— Нуда. Сначала затащил меня в ловушку, а потом не смог.

— О чем ты говоришь. Ты что, не слышала, что сказал Рука. Они собираются убить меня за то, что я хотел помочь тебе.

— Почему я должна тебе верить? Может, вы какую хитрую игру затеяли. В доброго и злого похитителя. Почему?!

— Потому, что у тебя нет другого выхода. Только я могу помочь тебе выбраться отсюда. Да и себе тоже.

— Отлично! — подвел первый итог Форс. — Так я могу передать Рычу, что вы готовы вступить с ним в переговоры?

Максим влез в разговор, не дав Баро ответить:

— Леонид Вячеславович, а может, лучше все-таки обратиться в милицию…

— Максим, а ты не боишься, что Рыч окончательно разозлится и просто убьет Кармелиту?

Баро вздрогнул от этих слов.

— Упаси Бог!

— Вот именно. Так что же ты молчишь, Макс? Ты готов взять на себя такую ответственность? Судя по молчанию, нет. Сейчас самое главное — сделать все возможное, чтобы вернуть Кармелиту, чтобы эта история закончилась для нее благополучно. Ведь так, Баро?

Баро молчал в растерянности. Кто знает, как поступить, как угадать, какое из зол окажется меньшим?

— Господин Зарецкий, я прекрасно понимаю ваши чувства, я сам — отец. И вы знаете, что моя дочь — лучшая подруга Кармелиты. Так вот что я скажу.

Если бы, не дай Бог, похитили Светлану, я бы ни за что не стал обращаться в милицию.

— Как так? Ты же сам постоянно сотрудничаешь с милицией. И ей же не доверяешь.

— Да, не доверяю. Потому что знаю их методы.

— Какие методы? — спросил, не сдержавшись, Максим.

— А вы что, сами не видите? Посмотрите, что у нас сплошь и рядом происходит. Для органов главное — обезвредить преступников, наказать их, взять живыми или мертвыми, а о заложниках они думают в последнюю очередь.

Баро, сам того не замечая, утвердительно закивал головой. Форс же заметил это и понял, что попал в точку — барон согласен с его подходом.

— Давайте сделаем так: успокоим Рыча этими деньгами, вернем Кармелиту, а потом пусть подключается милиция. И ищет преступников и деньги…

— Хорошо, я согласен, — сказал Зарецкий.

— Значит, договорились! — Форс подвел итоги, на этот раз окончательные: — Я буду на связи. Не падайте духом, Баро, все обойдется.

И снова Земфира приехала в табор, смерчем ворвалась в шатер. Одарила Люциту взглядом, полным гнева.

— Ну что? Доигралась со своим Рычем.

— Кармелиту похитили? — Да.

Люцита недоуменно покачала головой, на глазах выступили слезы.

— Этого не должно, никак не должно было случиться! Рыч хотел спасти Кармелиту!

— Как?

— Я не знаю как, но он хотел помешать бандитам…

— Это он тебе сказал! И ты ему поверила!

— Да нет же! Не сразу. Мы с ним долго общались. Он правда хотел ей помочь! Может быть, с ним тоже что-то случилось?

Земфира сурово посмотрела на плачущую Люциту:

— Как тебя вообще угораздило связаться с этим бандитом?

— Он не бандит, мама! Я же тебе говорила!

— Мне-то говорила… Матери что угодно можно сказать. Она все выслушает! А ты пойди теперь и скажи об этом Баро!

— Баро меня, конечно же, не поймет, но ты-то, ты должна меня понимать.

— Я понимаю. Я все хорошо поняла! Моя дочь связалась с изгоем, с человеком, у которого нет ни чести, ни совести.

— Мама, он не такой, как вы все о нем думаете, он просто очень запутался…

— Все, все, все! Хватит рыдать! Скажи мне, кто-нибудь еще знает, что он прятался у тебя?

— Нет, конечно.

— Это хорошо. Значит, можно еще что-то исправить. Скажи мне, с кем он встречался, что он вообще знает о похищении, где они собирались прятать Кармелиту?

— Я не знаю, мама. Он называл только какого-то Удава.

— Знать об этом — это все равно, что ничего не знать.

— Что же нам теперь делать?

— Не знаю, не знаю, как теперь мы будем ее спасать?

В палатку заглянул Миро:

— И кого вы собрались тут спасать?

— Кармелиту, — сказала Люцита. — Ее Удав похитил.

— С помощью Рыча, — добавила Земфира. Миро вспыхнул, как спичка, схватился за нож:

— Что? Я убью этого Удава! И Рыча! Я их из-под земли достану!

— Миро, Рыч не виноват! Его заставили!

— Не защищай его, Люцита! После того, что Рыч натворил, он по земле ходить недостоин. Теперь я сам ему глотку перегрызу.

— Миро! Сейчас не время предаваться гневу. Не нужно слов. Надо найти способ помочь Кармелите.

— Да, Земфира, ты права. Поехали к Баро!