Чужая кровь

Глава 29

После смерти Бейбута Миро стал главным в таборе. И дело не в том, что он был сыном предыдущего вожака. Просто имелось в этом парне что-то такое, отчего сразу было понятно: когда придет срок — ему быть старшим. Вот только срок этот пришел слишком рано. Немыслимо быстро.

Миро не стал бросать свои слова на ветер. Первым делом он сел с мужиками и хорошо обмозговал, как искать убийцу отца. С этой целью подробно поговорил не только с таборными, но и с Палычем, с Максимом. Расспросил Ваську. С Баро посоветовался. В милицию цыгане пока заявления никакого писать не стали.

Однако же об Удаве расспросили. И о РукесЛехой тоже.

Только навар со всего получился не очень густой. Кто такой Удав, никому неведомо. Руку с Лехой в Уп-равске знают получше, но они в последнее время куда-то запропастились. Милиция поделилась с Миро фотографией двух уголовных элементов. После чего невод по Управску был заброшен широко. Появятся эти ребята, ой, несдобровать им…

И именно Баро помог Миро забросить этот невод. Вот и на этот раз вожак табора и цыганский барон обсуждали подробности предстоящей облавы. Когда же собрался парень уходить, Зарецкий его остановил.

— Миро, ты пришел ко мне с одним откровенным разговором. А я… я тоже хочу быть с тобой откровенным.

Миро показал жестом, что готов выслушать любые откровения старшего. И Зарецкий продолжил:

— Я не могу допустить, чтобы эту новость, которую собираюсь тебе сообщить, ты услышал от кого-то другого. Ты должен узнать об этом от меня.

Миро внимательно посмотрел прямо в глаза Баро. Тот тяжело вздохнул.

— К тому же я не знаю, как бы отнесся к этому твой отец, если бы он был жив. Но теперь ты на его месте. И должен знать все.

Баро вздохнул еще глубже и на несколько секунд задержал дыхание, как делают все, кто собирается с духом, чтобы сказать что-то нелегкое.

Миро внимательно следил за Зарецким, какой-то частью своей души предугадывая, что тот сейчас скажет.

— Я дал согласие на брак Кармелиты с ее русским парнем.

— С Максимом?

— Да, — произнес Баро теперь уж с облегчением, как всегда бывает, когда все уже сказано.

Миро опустил взгляд, оценивая новость, пробуя ее на зуб. Потом поднял взгляд на собеседника.

— Что ж, Баро, я целиком одобряю ваше решение. Наверное, так и надо было поступить, а не следовать тому слову, которое вы с отцом дали друг другу много лет назад.

— Ты действительно так считаешь?

— Да. И если бы это произошло раньше, может быть, нам удалось бы избежать многих бед.

— Но ведь я просто следовал нашим цыганским обычаям…

— Да-да, конечно. Я ни в чем не виню вас. Просто… Наши древние законы хороши. Благодаря им мы сохранились и выжили как народ. Но жизнь — сложная штука, она не всегда следует четким правилам.

— Ты хочешь сказать, наши законы устарели?

— Я не знаю… но жизнь меняется, и нам сейчас нужен закон не карающий, а помогающий. Как там в Библии… Иисус сказал: "Суббота для человека, а не человек дтя субботы". То есть: "Закон для человека, а не человек для закона".

— Миро, ты — настоящий цыган!

— Можно я поздравлю Кармелиту?

— Конечно. Для нее важно услышать твое доброе слово.

И Миро нашел в себе силы, чтобы достойно, не расхныкавшись, поговорить с бывшей невестой.

— Твой отец рассказал мне, что ты собираешься замуж… за Максима… — сказал он ей.

— Да, собираюсь, — смущенно ответила Кармелита.

— Я пришел поздравить тебя. Максим — отличный парень.

— Ты правда так считаешь?

— Конечно. Я никогда не говорю неправду. И я рад, что наконец случилось то, что должно было случиться с самого начала. Поверь, я от всей души желаю вам счастья.

— Спасибо, Миро. Спасибо… ты очень… ты самый… ну в общем, ты хороший очень-очень…

Они обнялись. Как брат с сестрой.

Астахов вернулся домой и… увидел в гостиной Тамару, как ни в чем не бывало листающую журнал. От удивления он так и замер в проеме, облокотившись о дверной косяк.

— Тамара?

— Тамара, — спокойно, слишком спокойно, подчеркнуто спокойно ответила она. — Привет.

— Привет. А ты разве не ушла?

— Ушла. Но сегодня днем вернулась. А ты, я смотрю, дома не ночевал?

Астахов не ответил.

— Понятно. Начал уже новую жизнь?

— Ну извини, я же не спрашиваю, где ты провела эту ночь.

— Почему же так? Можешь спросить. Я ночевала на автосервисе. Там сейчас, как строительство заморозилось, много пустых вагончиков.

— Что? Прямо на самом автосервисе?

— Да. "Прямо на самом"! Но мне там не понравилось, и я решила вернуться домой.

— Ну, собственно, я тебя и не гнал. Живи здесь.

— Спасибо. Ты всегда был великодушным человеком.

Тамара отложила журнал в сторону, встала с кресла и подошла к Астахову.

— Коля, раз так, можно… я обращусь к тебе с еще одной просьбой, — и пока он не успе сказать "нет", быстро заговорила: — Если ты хочешь встречаться с Олесей, я не против, только… Только можно вы это будете делать в другом месте? Не в этом доме?

Астахов отошел от Тамары подальше и сел на диван.

— Нет, — ответил твердо. — Я буду встречаться с кем мне хочется, когда мне хочется и где мне хочется. И тебе в том мешать не буду. Так что тебя это волновать не должно.

Тамара подошла к нему сзади, наклонилась и обняла за шею.

— Коль, но все же я — твоя жена. Ну пойми, мне… мне неприятно видеть чужую женщину в моем доме.

— Во-первых, этот дом мой, не твой, — сказал Астахов еще более внушительно. — А во-вторых, ты мне уже не жена.

— А кто же?

— Ты мне соседка.

— Соседка?! — Тамара вспыхнула. — И ты мне это говоришь после стольких лет совместной жизни?!

— Хватит про эту совместную жизнь. В последнее время мы жили… каждый своей жизнью.

— А кто в этом виноват?! Только ты! У тебя же никогда ничего не было в жизни, кроме работы! Нуразве что сейчас появилась эта мадонна с веником…

— Тамара! — зло крикнул Астахов.

— Да что "Тамара"? Что "Тамара", я спрашиваю? Ты и меня сегодня выгонишь, как вчера выгнал собственного сына?!

— Он живет у своей невесты! По-моему, в этом нет ничего страшного.

— Да? А ты у Светы спросил? Удобно ли ей, чтобы Антон жил у нее до свадьбы?

— Какие-то глупые вопросы задаешь. Какие еще удобства?! У них скоро свадьба, она ждет от него ребенка…

— Вот видишь… Иэто все, что ты знаешь…Да ты хотя бы раз поинтересовался у Светы, как она себя чувствует?

Тут Николай Андреевич впервые за разговор при-стыженно замолчал.

— А между прочим, — продолжала наступление Тамара, — она пережила сильный стресс. И чуть не потеряла ребенка.

Астахов с удивлением и беспокойством посмотрел на бывшую жену и даже привстал с места.

— Но тебя же это не интересует, — Тамара сделала театральный жест. — У тебя ведь новая жизнь, новая любовь… И в твоем сердце нет места ни для меня, ни для Антона, ни даже для собственного внука. Печально, мой прежний муж. Очень печально! — на столь громкой ноте Тамара эффектно ушла к себе?

И в себя.

Еще в подъезде Леха задумался, а куда, собственно, идти? Решил забежать в маргошкино кафе. Там и готовят вкусно. Й набережная рядом — можно хоть воздуха свежего вдохнуть полной грудью. И цыпочки разные ходят, стучат каблучками — хоть посмотреть, пооблизываться. В общем, решено, к Маргоше!

Увидев Леху, Марго сразу вспомнила все инструкции, что давал ей Сашка.

Так, сейчас главное, во-первых, задержать его. А во-вторых, срочно перезвонить цыганам.

— Здравствуйте, — она с трудом выдавила из себя улыбку, что, впрочем, для людей ее профессии дело обычное. — Что будете заказывать? Водочки, пива?

— Нет. Два комплексных обеда. На вынос.

— Конечно, конечно. Высший класс, люкс. Только это будет не очень быстро. Подождать придется.

— Почему?

— Заказов много… И все "на вынос", "на вынос", — захлопала ресницами Маргоша. — А вы вот пока пивка выпейте. Свеженькое, только что подвезли.

Леха задумался. Блин, что делать. Ждать — плохо. Идти куда-то в другое место еще хуже — светиться по дороге. Лучше уж где-то в уголок забиться.

— Ладно. Наливай.

— Вы присядьте пока, вот столик как раз освободился, — Марго показала на неприметный закуток. — Сейчас быстренько все сделаем.

Леха сел, отхлебнул пива и повеселел. Ничего — место хорошее. Сел спиной к залу, так, чтоб никто его тут не заметил, не увидел. Главное, чтобы повара с официантами о нем не забыли.

— Ты это… с обедами поторопись, — сказал он строго Маргоше.

Марго изобразила на лице полное спокойствие.

— Сейчас сделаем, все свеженькое. Будете довольны.

Маргоша ушла, покачивая бедрами. Спрятавшись в своей каморке, она быстро набрала номер своего любимого:

— Алло, Сашка? Марго. Ну что ты меня совсем забыл-то. Зашел бы. Да. Да, точно.

Хороший разговор — со стороны никто не поймет. Кроме Сашки.

Что-то задержался Миро у Зарецкого. А как не задержаться, когда так принимают. Как родного человека, Баро вышел проводить Миро, обнял его по-отечески.

— Миро, будь уверен, смерть твоего отца не останется не отмщенной.

— Верю. Тем и живу. Это сейчас для меня самое важное.

Баро едва заметно нахмурился.

— Знаю. Но я бы очень не хотел, чтоб твоя ненависть полностью заполнила твое сердце. Ты всегда был добрым и справедливым. Нельзя, чтобы ты потерял веру в людей.

— Спасибо на добром слове, Баро. Вы — старший, и я прислушиваюсь к каждому вашему слову. Но, поверьте, мне действительно сейчас сложно думать о чем-то другом, кроме мести.

"…и Кармелиты!" — добавил мысленно Миро. И в это время в дом вбежал Сашка, взволнованный донельзя.

— Баро, Марго звонила. Один из бандитов у нее в кафе. Скорее бежим туда!

Уела его Тамара, сильно уела. И ведь все справедливо сказала. Сам-то он хорош. Так красиво пел о том, что мечтает стать дедом, о родной кровинушке.

И на тебе. Совсем забыл про Свету. А ведь девушка на сохранении лежит. Как там она, что с ней?

Бросив все дела, Астахов поехал в больницу. Нашел нужного врача.

— Вы не знаете, как тут дела у Светланы Форс? — спросил он, внутренне стесняясь, что задает этот вопрос наверняка последним из всей семьи.

— А вы ей кто? — с обычной медицинской бесцеремонностью спросил доктор.

Астахов растерялся. Неожиданно для самого себя.

— Я? Я… дедушка.

— Что-то больно молодой для дедушки, — улыбаясь, сказал медик.

— Так я не ее дедушка. Я — дедушка ее ребенка. Будущего. Отец жениха, то есть… мужа…

— А! Отец отца ребенка. Правильно?

— Правильно.

— Ну, слава Богу, разобрались.

— Скажите, а это правда, что она едва не потеряла ребенка?

— Да. Она не только едва не потеряла ребенка, но и… В общем, сама чуть не умерла.

Астахов почувствовал, как на лбу выступил холодный пот.

— А как она сейчас?

— Нормально. Состояние стабилизировалось.

— К ней можно?..

— Да, конечно. Но с одним условием: ей нужны только добрые вести.

Пожалуйста, двадцать четвертая палата.

Астахов осторожно заглянул в палату. И сразу же понял, что "состояние действительно стабилизировалось". Света рисовала, сидя на кровати. Она явно не ожидала его увидеть.

— Здравствуйте, можно? — робко вошел Николай Андреевич.

Света молча кивнула.

— Я не знаю, что вам тут разрешают и что вы больше хотите. Вот, принес… к чаю, — Астахов выложил на стол пакет с разными вкусностями.

Света продолжала молчать. Она так редко общалась с отцом Антона, что немножко застеснялась, не зная, что и как сказать в ответ.

Но Николай Андреевич иначе понял ее молчание: обиделась, что до сих пор не навещал.

— Я, наверное, не вовремя? — по-детски виновато сказал он.

— Ну что вы. Здесь у нас, вообще, все и всегда вовремя. В больнице единственное развлечение… это вот, когда приходят родные и близкие…

— Ну, я еще не совсем родной… Пока. Представляете, врач спрашивает: вы кем ей доводитесь? А я совершенно растерялся, не знал, что ответить. — Он так беспомощно развел руками, что Света рассмеялась.

— Да ладно, вы растерялись! Не поверю. Я вот привыкла, что отовсюду слышишь: "Астахов — твердый человек. Сильный бизнесмен".

— Да, — самокритично продолжил Астахов. — "Твердый, сильный!". То есть жестокий?

— Нет, что вы! Такого никогда слышать не приходилось.

— Даже после того, как я выгнал Антона из дома? Теперь-то вы уж точно считаете меня… ну если не жестоким, то жестким человеком?!

— Николай Андреевич, — Света стала вдруг очень серьезной. — А вам разве так важно, каким человеком я вас считаю?

— Да, — ответил Астахов так же серьезно. — Мне очень важно, чтобы вы не думали обо мне плохо. Я хотел бы оправдаться в ваших глазах, ну… хотя бы на правах будущего дедушки.

Третьего за день посетителя ремонтный рабочий Антон принимал уже с профессиональной галантностью.

— Привет, мама, привет! Проходи. Ты как раз вовремя. Я только-только закончил очередной этап работ.

— Ну что ж, смотрю, ты неплохо устроился. Ремонт в качестве оплаты за жилье — неплохой бартер.

— Согласен, — рассмеялся Антон в ответ. — Знаешь, скажу как бомж бомжу, могу и за тебя словечко замолвить. Пойдешь к Свете горничной? А будешь хорошо работать, может быть, тоже в начальство выбьешься.

Тамара натужно улыбнулась в ответ. Шутка показалась ей слишком уж правдивой и реалистичной. Но про себя она, как мать, отметила, что Антон совсем не хотел ее обидеть, просто язычок у него острый. Это у них семейное.

— Видела бы ты, что здесь раньше было, — ненавязчиво хвастался Антон. — Ну ладно. Да что ты стоишь! Проходи, проходи, садись. Рассказывай, как живешь? Точнее — где?

Тамара прошлась по комнате.

— Да что я, Антоша, что я… У Игоря жить невозможно. Не хата, а конура. Так что я, сынок, вернулась в наш дом.

— Аи, молодца, ну и правильно. Не надо давать расслабляться Астахову.

Пусть чувствует, что мы у него за спиной.

— Да, за спиной, сынок, но… На что мы будем жить?

— Посмотрим… Знаешь, наш благородный папаша готов дать мне четверть миллиона только за то, чтобы я от него отстал.

— Ого. — Да.

— Это уже кое-что.

— Да нет, жалкие крохи…

— Антон… — с укоризной сказала Тамара. — Да.

— Не выделывайся, соглашайся.

— Мамочка, я не выделываюсь, я соглашаюсь. Беда совсем в другом. Из одной зависимости мы с тобой попали в другую, куда более худшую.

— Что еще случилось? — насторожилась Тамара.

— Отец дает эти деньги только взамен на закладную на имущество Зарецкого. А она сейчас у Форса. И он не хочет ее отдавать.

— О Господи! Зачем же ты ему отдал ее?

— Знаешь, мама, иногда очень трудно разговаривать с Форсом.

— Знаю, — грустно сказала она. — И что же нам теперь делать?

— Ума не приложу… Но портить отношений с Форсом сейчас мы уж никак не можем. Он мне теперь на карманные расходы дает. Как школьнику. На — купи пирожок с молоком!

— Антон, не кривляйся…

— О Господи! Мать, помолчала бы ты, а? Что ж у меня за судьба такая?

Был один папаша — деспот, другой — ничтожество. А теперь у меня их три. И ни одного нормального. Игорь — урод, извини за правду. Форс — змея. А Астахов… Астахов — даже не знаю кто. Как же хочется послать их всех.

Антон начал нервно прохаживаться по комнате.

— А вот этого делать нельзя, — сказала Тамара.

— Да я понимаю. Вот именно это меня и бесит. Что хотелось бы сделать — нельзя. А то, что можно, — не хочется.

— Ничего… Сделаешь вид, что рад вашему предстоящему родству. А главное — постарайся не испортить отношений со Светой. Какое счастье, что ребеночка она не потеряла. Все, что Бог ни делает, все к лучшему. А в противном случае Форс бы нас уничтожил. Он открыто угрожал мне.

— Да? Интересно, кстати, откуда он узнал?

— Мне тоже интересно. Но пока я на твоем месте пошла бы к Свете в больницу и окружила бы ее такой лаской и заботой, что Форс растаял бы, как мороженое.

Антон схватился за голову и сорвался на крик:

— Сопляк, ничтожество, лузер. Опять всем угождать… Как же мне все надоели!

— Сынок… — попробовала урезонить его Тамара.

— Что "Сынок"?! Вот именно — сынок! А не мужик. Мамочка, не надо только изображать из себя вот такую вот заботливую бабушку. Тебе это не идет. А меня — бесит!

Ну хорошо, пива попил, потом еще, потом еще. Но пора и честь знать. А заказанных обедов все нету и нету. Леха допил очередную кружку и начал нервничать. В качестве лекарства Марго поднесла ему еще одну:

— Пожалуйста, свеженькое. — А где обед свеженький?

— Готовится, милый. Готовится.

— А что ж так долго?

— Так ведь заказов много! Все горячее, все вкусное. Й все на вынос. Как будто у нас одно заведение в городе! А повар-то один. Не волнуйтесь. Сейчас будет все готово.

— Знаешь, пойду-ка я. Времени у меня больше нет. На тебе деньги за пиво…

— Как это за пиво, а за обеды? За обеды?

— Так я же не обедал… — сказал Леха не вполне уверенно.

Но Марго уперлась — руки в боки — так, что даже человек, потоптавший зону, почувствовал себя не вполне уютно.

— Та-а-ак, очень хорошо, — заголосила она. — Заказать-то заказали, а раз заказали, значит, надо платить. Или я сейчас милицию позову.

Вот пристала баба!

— Хозяйка, ну что за базары? Чуть что, сразу — милицию. Хорошо, я подожду. Пять минут. Но не больше!

— Ну вот, — широко улыбнулась Марго. — Все сейчас будет готово. Не волнуйтесь, не беспокойтесь. Все будет хорошо. Такой молодой, такой симпатичный и такой нервный…

Леха сел за стол и снова взялся за пиво. Марго спряталась в каморке и перекрестилась трясущимися руками: "Господи! Ну что же они не едут?!"