Чужая кровь

Глава 22

Форс хорошо поработал. Причем с обеих сторон.

На встрече Астахова и Зарецкого в VIP-кабинете ресторана "Волга" напряжение сгустилось, как воздух во время тумана.

Николай Андреевич пришел чуть раньше. И тут же почувствовал некоторый дискомфорт: "Вот, какого-то черта раньше пришел. Получается, вроде как я проситель. А он — барин. Захочет — отдаст деньги, не захочет — не отдаст…"

Впрочем, Зарецкий, пришедший позже, этим фактом тоже был недоволен: "А этот уже тут как тут. Ну, понятно, хочет показать, что он — европейский руководитель. Строгость, пунктуальность. А я — цыган бестолковый, неорганизованный…"

Но руки пожали друг другу вполне дружелюбно.

— Здравствуйте!

— И вы здоровы будьте!

Баро решил с ходу взять реванш за более поздний приход и начал с места в карьер:

— Давайте не будем долго рассусоливать. Лучше сразу перейдем к делу!

Форс сказал, что вы просили вернуть деньги, которые давали мне взаймы?

— Да. Так получилось. Прошу меня простить, я бы не стал вас торопить, но…

— Нет проблем! Я готов вам вернуть деньги хоть сегодня.

— Это замечательно…

Тут Зарецкий вспомнил Форса. Ну что ж, вот и настал ключевой момент беседы.

— Надеюсь, закладная у вас с собой?

— Какая закладная?

Баро опешил от такой наглости! В самом худшем случае он ждал фразы вроде: "Я ее не взял", "Забыл" и что-то в таком духе. Но вот так просто, так нагло спросить: "Какая закладная?" Нет, это уже слишком…

— Закладная, которую я вам давал под залог кредита! — сдерживая себя, чтобы не взорваться гневом, сказал Зарецкий.

Астахов недоуменно посмотрел на Баро. И это еще больше рассердило цыгана:

— Я говорю о закладной на мое имущество, на дом, на конюшни!

— Извините, но у меня нет никакой вашей закладной.

— Как нет! — перешел на крик Зарецкий.

— Да так. Поверьте мне…

— С какой стати я должен вам верить. Как я могу вернуть вам ваши деньги, если в любой момент, когда только вы захотите, с помощью моей закладной пустите меня по миру?!

— Господин Зарецкий, я повторяю совершенно серьезно: у меня нет никакой вашей закладной!

— Я вам не верю! Вы же сами требовали закладную?!

— Ничего я не требовал! Я решил помочь вам и дал кредит под честное слово!

— Ха-ха! "Под честное слово"… Под залог моего имущества!

— Ничего не понимаю, — пробормотал озабоченно Николай Андреевич. — У меня такое впечатление, словно мы говорим по "испорченному телефону".". С Форсом мы говорили совершенно иначе!

— Браво, господин Астахов! Говорили мне, что вы человек непростой, но нельзя же изворачиваться вот так уж нагло!

Астахов не ответил.

— Что ж вы молчите? Хотите все свалить на Форса?! И убедить меня, что он действовал без вашего распоряжения?!

— А вы абсолютно исключаете такую возможность…

Остановиться бы Зарецкому да поговорить с Астаховым поподробнее.

Разузнать, что именно говорил ему Форс. И сравнить это со своими разговорами с тем же персонажем. Только гнев уже понес его вперед, как лихой скакун.

— Ну хватит! Не о чем нам разговаривать! Мне и так все понятно!

— Что вам понятно, объясните мне, пожалуйста.

— Вы дали мне кредит на месяц, взяли закладную, а теперь хотите…

— Все не так. Я прошу вас, выслушайте меня!!!

— Что слушать? Что? Вы хотите прислать судебных приставов да описать все мое имущество! Господин Астахов, этот дешевый трюк у вас не пройдет!

— Господин Зарецкий, вы неправильно понимаете ситуацию!

— Мне надоели ваши оправдания. Хотите получить деньги — верните мою закладную. Иначе мы встретимся в суде!

Баро в гневе покинул VIP-кабинет. Астахов же остался и перезвонил Форсу…

Как ни трудно было решиться на разговор с Удавом, а пришлось. Рыч прекрасно понимал, что он сам себя поставил в такие условия: никто, кроме этого бандита, разговаривать с ним не станет.

И вот, однажды, хорошенько прислушавшись, нет ли кого поблизости с Люцитиной палаткой, он набрал знакомый номер телефона.

— Алло, это я.

— Узнал. Что ты хочешь мне сказать?

— Мне нужны деньги. Я потом верну.

— Деньги всем нужны. Мне, например, тоже. Весь вопрос в том, с какой целью.

— Я хочу уехать отсюда…

— Нет уж, дудки. Ты никуда не уедешь, ты мне еще нужен.

— Послушай, давай будем считать, что я тебе не звонил. И ничего у тебя не просил. Я не хочу с тобой больше иметь никаких дел. Не дашь денег, я пешком уйду. Все, пока…

— Стой! — не дал прерваться разговору Удав. — А зачем тебе куда-то уходить? Не понимаю… Разве тебе плохо живется у Люциты?

Рыч немного растерялся от такой осведомленности. Откуда, как Удав мог узнать о том, где он прячется?

— Откуда ты знаешь про Люциту?

— Я все знаю. Все и всегда. Подумай лучше о девушке. Ты уйдешь, что с ней станется? Это только в сказках Мертвые принцессы прекрасно выглядят…

— Ты ее не тронешь!

— Если останешься в городе, не трону. Но если надумаешь от меня сбежать, я… я ей не завидую.

— Что ты с ней сделаешь? Убьешь?

— Зачем же так сразу… Иногда быстрая смерть — награда. Есть вещи и пострашнее смерти…

— Например?

— Ну, вариантов много. Вот, скажем, самый простой. Например, тюрьма. Ты только представь: молодая, жизнерадостная, красивая Люцита надолго попадает в тюрьму.

— За что?

— Всегда можно найти, за что человека направить в это заведение. Если речь идет о Люците, то… Ну, скажем, покушение на Миро — чем не повод…

Удав и об этом знает…

— А выйдет она оттуда старухой. И все из-за того, что бравому Рычу вздумалось попутешествовать.

Как странно обрушились удары судьбы на двух молодых людей. Практически одновременно Кармелита потеряла бабушку, а Миро — отца.

И непонятно, как можно пережить такую потерю. Кармелита сидела в кресле, завернувшись в плед. В комнату вошла Земфира, присела рядом на кровати.

— Как мне бабушки не хватает… — сказала девушка куда-то в пустоту.

— Нам всем ее не хватает… Рубина была мне как мать!

— И мне. Почему она меня оставила? Ведь она же знала, что я без нее не могу! — Казалось, что Кармелита еще не вполне отошла от недавней болезни.

— Это не в ее власти… У каждого человека есть свой срок на земле.

Вот, значит, и ее время пришло. Там Она за тебя молится. Все видит сверху и спокойна за тебя. Она же знает, что ты не одна.

— Да. У меня есть отец, у меня есть Максим… Только кому я смогу рассказать все то, что когда-то могла рассказать только ей?

— Попробуй рассказать мне. Может, я смогу тебе помочь? Поверь, я умею хранить чужие секреты.

— Я боюсь…

— Чего? Для тебя самое страшное уже позади. Болезнь отступила.

— Боюсь, что отец не разрешит мне выйти замуж за Максима…

— Но ведь он уже разрешил вам встречаться. Это уже хорошо… Разве не так?

— Не можем же мы всю жизнь просто встречаться.

— Дай отцу время. Он понял, что Максим — хороший человек. Что вы любите друг друга. Ноон должен привыкнуть к мысли, что Максим может стать твоим мужем.

— Постой. Но ведь он всегда говорил, что я должна выйти замуж только за цыгана! Не вернется ли он в один непрекрасный день к этой мысли?..

Земфира задумалась. Не выдает ли она желаемое за действительное? В самом ли деле Баро изменился так сильно? Да, пожалуй, да!

— Кармелита, доченька, он многое понял за это время, многое пережил, когда ты болела. Самое главное, он научился слушать свое сердце… И твое тоже. Поэтому… теперь, я думаю, все будет хорошо… Просто не может быть плохо.

Девушка мечтательно вздохнула.

И снова Земфира остановила себя: не слишком ли торопится она с выводами?

А что, если все не совсем так…

— Скажи, Кармелита, а если отец все-таки будет против вашей свадьбы, что ты выберешь?

Кармелита опять вздохнула, но на этот раз уже с горечью:

— Выбор у меня небольшой! Или остаться с отцом и потерять Максима. Или уйти с Максимом и потерять навсегда отца…

— Но что же ты выберешь?

— Не знаю, вообще-то мне кажется, легче умереть, чем делать такой выбор…

Земфира возмущенно всплеснула руками. Захотелось дать Кармелите педагогический родительский подзатыльник.

— …Правда, не знаю! Я не могу огорчить отца и не могу оставить Максима… Ну что же мне делать…

— Бедная ты, бедная!

— Они мне оба одинаково дороги, понимаешь?

— Понимаю. И скажу об этом отцу… Всегда буду говорить при случае.

Думаю, он должен понять… И, может быть, уже понял. Навсегда.

— Здравствуйте, Николай Андреевич!

Улыбка Форса была столь широка, что он, казалось, с трудом протиснулся в дверь VI Р-кабинета "Волги".

— Здравствуй, Леонид.

Форс по-хозяйски расселся в кресле. Обстоятельно рассмотрел меню (как будто не знал его на зубок), сделал заказ и посмотрел в глаза Астахову. Мол, я весь ваш, какое у вас там срочное дело?

Астахов не разочаровал его. И первой же фразой рубанул главное:

— Я жду объяснений по поводу закладной Зарец-кого!

Форс удивленно приподнял брови.

— А что, я обязан их давать?

— Мне кажется, обязан.

— Ну что ж, даю. Другие говорят, юристы — делают. Я выполняю распоряжения вашего сына!

— Постой, как это — "выполняю распоряжения вашего сына"? Ты же работаешь на меня! И никакие распоряжения моего сына не могут заменить моего распоряжения.

— Простите! Николай Андреевич, вот тут у вас ошибочка. Не только юридическая, но и чисто логическая. Прежде всего: ваш сын имеет право подписи, а стало быть, имеет право действовать по своему усмотрению, не дожидаясь каких-либо особых ваших распоряжений!

— Так-так-так. Например, вопреки моему решению, мой сын может потребовать от Зарецкого закладную на все его имущество?

— Конечно! Но это только, во-первых. А во-вторых… Мне больно видеть, что внутри семьи между вами нет никакого согласия! Как же так, Николай Андреевич? Неужели вы не можете добиться взаимопонимания с вашим собственным сыном?!

— Форс, прошу тебя, не в свое дело не лезь! Не надо, не надо сюда примешивать еще и семейные отношения!

— Боже упаси! Извините…

Официант принес заказ. Форс взял нож с вилкой и принялся за заказанное блюдо.

Обстановка стала какой-то не деловой, чересчур домашней.

— Слушай Леонид, — неожиданно сказал Астахов. — А мы ведь с тобой почти что родственники…

— Вот именно, родственники! — ответил Форс, прожевав горячий кусок. — И, учитывая это, я тем более не понимаю ваших волнений! Что бы ни случилось, деньги останутся в семье. Вот, правда, распоряжаться ими, возможно, будете не вы… Но какая разница? Разве это так важно?

Николай Андреевич внимательно посмотрел на своего старого партнера и советчика. Искренне он говорит или издевается?

А тот тем временем, дожевав очередной кусок, сделал следующее глубокое умозаключение:

— Да, наверное, все-таки правильно, что одно поколение приходит на смену другому! В этом есть какая-то сермяжная правда жизни!

Поднял рюмку с коньяком, сказал с улыбкой:

— Ваше здоровье! — Выпив, на всякий случай уточнил: — Впрочем, судя по вашему молчанию… Старшее поколение сдаваться не намерено.

После разговора с Удавом отчаяние сломило Рыча. Ему хотелось спрятаться, забиться в какую-то щелочку. Чтоб никто его не видел. И он тоже — никого.

Пришла Люцита. Заглянула за занавеску.

— Ну что? Что тебе сказал Удав? — спросила цыганка с нетерпением. — Он отпускает тебя?

Рыч мрачно покачал головой.

— Нет… Он сказал, что я ему все еще нужен зачем-то!

Люцита опечалилась.

— Вот уж действительно Удав! Окрутил так, что не вырвешься!..

— Ты права. Я не знаю, что мне делать…

— Бежать! Несмотря ни на что…

— Куда? Куда и от кого бежать? От Удава не убежишь, он меня из-под земли достанет… И потом, он дал понять, что, если я убегу — пострадаешь ты…

Люцита схватила Рыча за руку:

— Тогда мы убежим вместе!

Рыч посмотрел на нее, как будто впервые увидел.

— А ты готова к этому?

— Готова!

Рыч с благодарностью поцеловал ей руку Потом прижал ее ладонь к своей щеке. И только после этого решительно сказал:

— Нет!

— Почему?

— Ничего не получится. Не выйдет! Потому что он знает о тебе такое, что заставит милицию искать тебя по всей стране!

— Что знает? — напряглась девушка.

— Что ты стреляла в Миро…

— Но… Откуда он может это знать. Ты ему сказал? — Она с гневом вырвала свою руку из его руки.

— Я этого никому не говорил! Но он откуда-то знает. И раз он начал угрожать так прямо, значит, у него есть доказательства… Пойми, пойми он страшный человек… Он знает все и обо всех.

— Значит, мы с тобой у него в руках? То был один Рыч во всем виноват. А теперь получается, что и ты сам пострадал из-за меня?..

— Выходит, что так…

— Господи, что же я наделала! Какая же я была дура! Зачем мне нужен был Миро? Почему я не остановилась вовремя? А ведь все старались удержать меня.

Зачем я пошла за своим злым сердцем?

— Нет, не говори так. У тебя доброе сердце, Люци-та! Просто… просто страдание оказалось очень сильное, и ты не смогла его пережить. Но это было раньше, а теперь ты не одна…

Но Люцита, как будто не слышала его:

— Говорили же мне и мама, и Рубина… Нельзя творить зло, оно обязательно вернется! Вот оно и вернулось.

— Ничего, Люцита, ничего. Мы теперь вместе что-нибудь придумаем! Мы выпутаемся, вот увидишь.