Чужая кровь

Глава 33

Быстро, пока прежнее, решительное настроение не ушло, Антон позвонил Форсу и вернулся к нему в ресторан.

— Здравствуйте, Леонид Вячеславович, у меня к вам дело. Разрешите?

— Мне сейчас не до тебя, зятек, — на этот раз Форс был не по-родственному холоден.

— Это очень важно. Выслушайте меня. Я думаю, вы не пожалеете.

— Хорошо. Садись. У тебя две минуты. Время пошло.

— Во-первых, я хочу извиниться за то, что было. Я вел себя неправильно.

— Уже хорошо, — оживился Форс. — Дальше…

— А во-вторых, я согласен принять участие в вашем деле.

Форс посмотрел на Антона с недоверием.

— Да-да, хочу. Я проявил малодушие, струсил, когда отказался. Это недостойно бизнесмена, который ставит перед собой большие задачи. Я готов помочь вам, Леонид Вячеславович.

— Поздно. Подготовка к операции уже идет полным ходом… и без тебя.

Антон расстроился, по-детски оттопырив губу.

— Значит, вам не нужна моя помощь…

— Видишь ли… Если я прошу помочь… я прошу только один раз и именно тогда, когда мне нужна помощь. Ты отказался. Я нашел тех, кто согласился.

"Зятек" удрученно кивнул головой.

— Понятно…

И тут Форс сделал широкий жест, как в переносном смысле, так и в прямом — рукой.

— Но ты, Антоша, мой родственник. И для тебя я готов сделать исключение. Только запомни: ты сам пришел ко мне и сам предложил помощь.

— Да. Конечно.

— И учти, обратной дороги у тебя не будет.

Наутро Кармелита забыла все свои обиды. И, как обычно, крутилась перед зеркалом, готовясь к свиданию с Максимом. В ее комнату вошла Земфира.

— Кармелита… Извини меня за вчерашнее… Я не хотела тебя обидеть…

Просто волновалась очень и потому послала охранника.

— Ладно, — улыбнулась Кармелита. — Я все понимаю. Ты меня тоже прости, что я накричала вчера, прости…

— Значит, не сердишься?

— Нет. Но вот на свидание с Максимом я сегодня пойду без охранника.

— Ну, а если что-то случится?

— Ничего не случится. А если что… Максим меня защитит, он у меня лучше всякого охранника.

— Ну хорошо. Хорошо, — озабоченно сказала Земфира.

А в голове билось: "Плохо! Плохо! Плохо! Плохо! Плохо!"

И в то же время Земфира понимала, что ничего не может сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся беду.

— Ой, — радостно, по-девчоночьи резво, запрыгала перед окном Кармелита. — Максим приехал!

И она тут же выбежала к нему в гостиную.

— Я готова!

— Ну пошли, — сказал Максим, любуясь ею. Но тут и Баро вышел из своего кабинета.

— А куда же вы, интересно знать, собрались?

— Не знаю. Так, пройдемся.

— Оденьтесь потеплее. Похолодало.

— Пап! — возмущенно пискнула Кармелита. — Ну что ты с нами, как с маленькими!

— Хорошо, хорошо, — улыбнувшись в усы, сказал Баро. — Скажу как взрослым. Максим, я тебя очень прошу, будьте осторожны. Не оставляй Кармелиту одну.

— Хорошо.

Дети ушли. А Земфира еще долго пилила Баро за то, что он отпустил парочку без охраны. Зарецкий отбивался, как мог, и в конце концов ушел в кабинет работать.

Земфира же никак не находила себе места. Пошла на кухню, попробовала заняться хозяйством. Но закончилось это все битой посудой: одной тарелкой и двумя чашками.

"Нужно ехать в табор, к Люците! Я все равно сейчас ничего не смогу делать", — решила она.

Ну вот и все. Настал день запланированной сложной операции. С золотом дела обстояли как-то проще. Там на Форсе было только стратегическое руководство, а всю оперативную работу делал Рыч. Тут же с самого начала он, Удав, взял на себя все рычаги управления. И как все сложится, еще неизвестно.

Форс съездил домой, обрадовался, что не застал там Антона. Хоть тот и пришел, и повинился, и вызвался идти на дело, а все равно осталось у адвоката пренебрежительное отношение к нему, как к человеку, который струсил.

Леонид Вячеславович вошел в дочкину студию. Елки-палки, тут же сейчас ремонт. Интересно, куда Антон мог задевать старый, детский еще, Светин мольберт? Вот смеху будет, если выбросил. Однако же, нет-нет, не выбросил.

Мольберт обнаружился в куче всякой всячины, сваленной в углу. Форс подошел к нему, постоял, посмотрел с грустью, вспоминая былые времена.

А потом аккуратненько открыл его, достав внушительную пачку стодолларовых купюр. Пересчитал, сложил обратно.

И пошел в больницу к беременной дочке.

Света лежала на кровати, читала книжку, грызла печенье. Отцу она очень обрадовалась.

— Привет!

Форс подошел к ней поближе. Света отбросила книгу.

— Здравствуй, дочка. Как ваши дела?

— Отлично. Наши дела — как плесень, бела. Едим печенье.

— Слава богу, что не бананы.

— Ага. А то родится обезьянка!

— Естественно. А что еще может родиться от Антона?

— Па… — Света не знала, смеяться или обижаться. — Ну чего ты на молодого папашу наезжаешь?

— Больше не буду.

— Ну вот и правильно. Ато настроение у меня преотличное. Знаешь, какой-то такой подъем. Все хочется: писать картины, играть на саксофоне, прыгать, скакать, гулять…

Форс бережно положил руку на живот Светы.

— Дочка, лучше успокойся немного, успеешь еще. И прыгать, и бегать, и скакать… Все будет.

— Па! А ты о чем мечтаешь? — неожиданно спросила Света.

— Об одном — успеть увидеть внука. Или внучку, — мягко, но серьезно сказал Форс.

— Не поняла. Откуда такое настроение? Что значит "успеть"? Успеешь.

Куда денешься? Недолго осталось.

— Да вот, наверное, не должен говорить тебе такие вещи, но могу и не успеть. Я тут одно дело затеял… рискованное…

— Пап, ты что-то не то говоришь. Какое "рискованное"? Ты же адвокат!

— Знаешь, дочка, у адвокатов тоже бывают рискованные дела… Так вот…

Я хочу, чтобы вы с ребенком ни в чем не нуждались.

Недавняя лучезарность сошла со Светиного лица.

— Я тебя не понимаю… Я отказываюсь тебя понимать. Ты меня очень пугаешь…

Форс постарался улыбнуться.

— Так нужно. Потому что на твоего будущего мужа… надежды мало… Ты помнишь свой первый мольберт?

— Ну да, конечно. Тот, с которым я в художку бегала?

— Вот-вот. Я там, внутри, для вас с маленьким немного денег оставил.

— Зачем, папа…

— Для подстраховки. Хочу, чтобы вы с ребенком ни в чем не нуждались.

Пойми правильно, на самом деле опасность не так уж велика. Просто когда ты в таком положении, я должен перестраховаться. Поняла? — на этот раз Форс улыбнулся по-голливудски широко и совершенно искренне.

И Света немного успокоилась.

— А у тебя что, сейчас какой-то опасный клиент?

— Не думай об этом, дочка. Для тебя сейчас главное — родить здорового ребенка.

— Пап… А я ведь никогда не интересовалась твоей работой.

Форс грустно улыбнулся.

— И правильно делала… Я думаю, это к лучшему.

— Нет, а я так не думаю. Вообще, ты знаешь, сейчас я очень многое поняла, очень изменилась, очень повзрослела. И хотела бы больше знать о твоей работе, о том, что тебя занимает, что волнует…

— Это лишнее… Ладно, дочка, мне пора. Форс чмокнул Свету в щеку.

— Папа… — опять заволновалась она.

— Будь умницей, — сказал он, как в детстве, и быстро вышел из палаты.

Странное дело. Форс никогда не думал, что способен еще плакать. А сейчас слезы буквально душили его изнутри. Но он не пустил их наружу.

Увидев Земфиру, Люцита бросилась ей на шею.

— Мама!

— Здравствуй, здравствуй моя родная… Здравствуй, моя доченька!

— А ты, ты зачем пришла?

— Тебя увидеть… А ты что, мне не рада?

— Я не знаю.

Земфира внимательно посмотрела на дочку.

— Не знаешь… Что с тобой происходит?

— Не спрашивай меня, мама… ни о чем не спрашивай… Я — пропащий человек…

— Да что же ты глупости говоришь, а? Ну, у тебя вся жизнь впереди… Ну что ты?

— Нет, мама… Я чувствую, моя жизнь закончилась. Прости меня, мамочка… прости меня.

— Ты расскажи мне все как есть… Иначе я не смогу тебе помочь… Не молчи…

И тут Люцита не выдержала и сказала то, о чем давно уже хотела рассказать.

— Мама… со дня убийства Бейбута Богдан живет в нашем доме.

— Богдан?.. Какой еще Богдан?

— Богдан — это Рыч. Его так зовут, по-человечески.

— Ах да, Рыч… Ты сказала, что он только предупредил тебя.

— Нет, все это время он был здесь, за занавеской.

— Он что, держал тебя в заложницах? — ахнула Зем-фира.

— Нет, я же тебе рассказывала, он хороший. Очень. Просто запутался.

Земфира строго нахмурилась.

— "Хороший"? "Очень"? Рыч украл золото, он шантажировал Баро, он виновен в смерти Бейбута! И после всего этого ты говоришь, что он "хороший"!

— Да! Ты даже себе представить не можешь, как он переживает гибель Бейбута! Он не хотел его смерти.

— Не верю.

— Мама, вот про золото все понятно — понимаешь, Баро его выгнал, и он хотел ему отомстить. А смерти Бейбута он не хотел.

— Он тебе еще не то наговорит, ты только его слушай!

— Мама! Во всем виноват совсем другой человек! Удав!

— Какой еще Удав?

Земфира напряглась в ожидании ответа.

— Удав — главный тут среди бандитов. Это он заставляет Богдана совершать преступления. Вот и сейчас… — Люцита осеклась, со страхом посмотрела на мать.

— Продолжай…

— Удав позвал Богдана, чтобы похитить Кармелиту.

— Прямо сейчас? — Да.

— Что же ты раньше-то молчала?!

— Я не молчала! Я же приходила к вам в дом, пыталась предупредить вас!

— Ты говорила какими-то намеками, ты не сказала напрямую.

— Но если бы я сказала напрямую, меня бы тоже заподозрили. И потом, Богдан хотел убедить Удава оставить Кармелиту в покое, но у него ничего не получилось. И тогда он пообещал, что поможет Кармелите. Не позволит ее похитить.

Земфира с изумлением посмотрела на Люциту.

— Чем он может ей помочь, если там целая шайка? Люцита пожала плечами:

— Он обещал, он придумает.

— Глупости! Надо что-то делать… Все. Я поехала обратно к Баро. Нет, зачем ехать. Я сейчас позвоню ему!

Максим с Кармелитой пошли к озеру, тому самому, их любимому. Гуляли, вспоминали о том, что с ними было. И здесь, на озере, да и вообще в жизни…

А в это время со стороны леса к озеру подъехала машина. Старая, битая, засвеченная, находящаяся в розыске, с замененными номерами. За рулем был Антон, заменивший Леху, пропавшего в ментовских застенках. Рядом с ним сидел Форс. Оба были в больших рокерских париках и черных очках (не хотели светиться перед Рычем). А сзади — сам Рыч и Рука.

Форс махнул рукой в сторону озера, туда, где резвились, бегая друг за другом, Максим и Кармелита. Рыч и Рука вышли из машины и направились навстречу парочке. А те были так увлечены друг другом, что и не заметили людей, вынырнувших из леса.

— Рыч? — ахнула Кармелита.

И только тут ей разом вспомнились все опасения Земфиры.

Максим встал перед девушкой и неторопливо закатал рукава.

Рыч обогнал Руку, чтобы успеть негромко переброситься с Максимом парой слов — убедить его в своем союзничестве.

— Максим, — сказал он вполголоса. — Слушай меня внимательно. Это очень опасно.

Но Орлов лишь презрительно скривил губы. Что может сказать этот человек, и раньше не очень-то хороший, а теперь совсем опустившийся.

— Ты не подходи лучше, ладно?

— Успокойся, Макс, я все тебе объясню.

— Я тебе говорю, не подходи! — громче сказал Максим. — Слышишь?

Но в это время Рука зашел со стороны. И Максим, сосредоточившийся на Рыче, прозевал его рывок. Бандит сильно ударил Максима. И по случайности попал все в то же проклятое место — в старую рану, оставленную Рычевым ножом. А потом еще долбанул рукояткой пистолета по голове. Потекла кровь.

— Вот. Дело сделано, — довольно сказал Рука, потом повернулся к Кармелите. — Значит, так, ты идешь с нами. Если будешь хорошо себя вести, все будет нормально.

А Рыч лихорадочно соображал, что же делать. Удав с этим, как его, водителем сейчас наблюдают за ними. Если вывести из строя Руку и отобрать у него пистолет, то, может быть, удастся скрыться в лесу, с другой стороны озера. Машина туда не проедет. А на своих двоих Удав, пожалуй, не догонит.

— Рука, слышь, Рука, — позвал Рыч напарника.

— Чего?

И тут бывший охранник Кармелиты нанес сокрушительный, как ему показалось, удар в челюсть. Рука упал, как подкошенный.

Только вот девушка ничего этого не видела. Склонившись над Максимом, она вытирала кровь, потекшую по лицу.

— Кармелита, Кармелита, — подошел к ней Рыч.

— Уйди, уйди, — зло сказала она. — Вам мало Бей-бута, хотите и Максима убить?

— Тихо, глупая. Я хочу тебе помочь. Видишь, вон Руку завалил.

— Ничего я не вижу!

— Кармелита, нам нужно бежать!

— Нет, никуда я не побегу без Максима. Тем более с тобой. Предатель!

— Так получилось. Я вынужден был это сделать. Тут еще есть бандиты, в машине, с этой стороны озера. Мы сейчас побежим туда, в другую сторону. А потом как-нибудь доберемся домой, и ты все расскажешь отцу. Побежали! Ничего с твоим Максимом не сделается.

Но убежать ни с Максимом, ни без него не получилось.

Раздался громкий крик:

— Стоять!

Это Рука оклемался. Кто ж знал, что он в юности боксом занимался. Привык быстро (до десятого счета) отходить и не от таких ударов.

— Спокойно, ребята, — сказал Рука, помахивая пистолетом. — Пошутили, и будет. Вперед, туда, к леску, к машине.