Его нежеланная графиня

Глава 3 Двойственная ситуация

Граф Арельс, как и обещал, вернулся во второй половине дня. Опоздав к обеду часа на два. Впрочем, последнее было даже к лучшему. Алес подозревала, что одно только присутствие «драгоценного» супруга могло бы сильно испортить ей аппетит.

А так, они с Лианной довольно неплохо провели время. И пусть местная кухарка не отличалась мастерством, овощное рагу было вполне съедобным. Как и чуть пересушенное на огне мясо.

Когда же обед подошел к концу, виконтесса внезапно вспомнила, что давно не брала в руки книг. И, по ее словам, отец явно этого не одобрит. Поэтому девочка, едва отложив ложку, умчалась в библиотеку. А у Алесии наконец появилась возможность побыть наедине с собой.

В другое время девушка взялась бы за записи. Или за чертежи. Но сейчас был не самый подходящий момент, чтобы отвлекаться на идеи, половину из которых она все равно не знала, как воплотить.

Надо было сосредоточиться на более важном. А именно — продумать разговор с графом. Чтобы не получилось ситуации, когда она объясняет свою позицию, а на нее смотрят, как на говорящий пенек. Или, что еще хуже, с порога затыкают рот.

Поэтому — пункт первый. Арельс должен захотеть ее выслушать. Вопрос только в том — как это сделать?

Когда люди вообще готовы слушать других (если отбросить родственные связи и производственную необходимость)? На ум приходило только три варианта:

Выгода.

Симпатия.

Любопытство.

Последнее можно сразу вычеркнуть. Граф к ней равнодушен. И шансы заинтересовать его плавают где-то на уровне нуля. Единственная мысль, промелькнувшая почти фоном — рассказать мужу, что никогда не была в супружеских отношениях с его предшественником.

Но где гарантия, что Арельс просто не затащит ее в постель, чтобы проверить — правда это, или нет? А потом не сошлет в Арельсхолм?

Нет. Не настолько у них близкие отношения, чтобы делиться столь личными вещами.

Тогда симпатия?

Алес отрицательно качнула головой. Тоже не подходит. Вряд ли она сумеет понравиться графу за пару вечеров. А если все-таки сумеет, ее тогда точно не отпустят.

Остается — выгода.

Может, предложить мужу поучаствовать в производстве каких-нибудь новинок? С нее идеи, в обмен на раздельное проживание. А выручку делить пополам. Можно даже сорок на шестьдесят. Она не гордая.

Девушка покусала губу, сразу прикидывая риски. Рычагов давления на графа у нее нет, и если Арельс захочет забрать всю прибыль, с этим ничего нельзя будет поделать. Кроме того, он вообще может относиться к той категории людей, которая считает, что любой прогресс — это зло. И тогда делового партнерства точно не получится.

Но какой-нибудь выход же должен быть?

Должен…

Алесия сцепила пальцы в замок. И тут ее осенило. А может, не надо ничего изобретать? Просто заявить графу — мол, он неприятен ей. Она ему. Так зачем уподобляться ежикам, жрущим кактус?

Пусть отправит ее в поместье. А если так переживает за репутацию, то может приставить к ней своего человека. Который будет информировать его о каждом шаге жены. Лучше уж терпеть под боком соглядатая, чем регулярно пересекаться с мужем.

Ничего противоправного она все равно не собирается делать. Главное — вернуться домой. А там она уже придумает, как переманить шпиона на свою сторону.

Лишь бы все получилось.

В комнату тихо заглянула Агнета.

— Госпожа?

— М?

— Там прибыли его сиятельство, господин граф.

Что ж. Весьма вовремя. Алес поднялась из кресла. Не стоит откладывать неприятные дела на потом.

— Госпожа, пожалуйста, не стоит сейчас к нему идти… — зашептала девица, предварительно оглянувшись на пустой коридор.

— Это еще почему?

— Говорят, его сиятельство очень не в духе.

«Очень не в духе?». Алесия изогнула бровь. Где-то она уже это слышала. Кажется, даже вчера.

— Похоже «не в духе» — это обычное состояние графа. — последние слова девушка пробурчала себе под нос.

Агнета недоуменно моргнула.

— Вы что-то сказали, госпожа?

Алес отрицательно качнула головой и улыбнулась.

— Да так, мысли вслух. Все хорошо.

Нортман Арельс мерил кабинет тяжелыми шагами, испытывая непреодолимое желание что-нибудь сломать. Едкое раздражение разливалось по жилам и отдавалось ноющей тяжестью в висках. Мужчина был зол. Если не сказать — в ярости.

Но даже здесь, наедине с собой он не собирался выплескивать эмоции. Им просто надо дать перегореть. Любой костер, если не подкидывать туда дрова, рано или поздно потухнет. Осталось только дождаться, пока наступит этот счастливый момент.

Так вышло, что день у графа не задался с самого утра. Хотя нет, до выхода из дома все было отлично. Удалось выспаться на удобной кровати. Потом позавтракать вдвоем с дочерью. Потому что графиня завтрак проспала. Впрочем, оно и к лучшему. Мужчине пока не хотелось пересекаться с женой.

Однако благодушное настроение продержалось ровно до прибытия в казармы. Где, практически с порога, пришлось разгребать целый ворох проблем.

Во-первых, за лето в казармах развелись целые полчища блох. Из-за чего солдатам так и не удалось выспаться. А местные служки только делали круглые глаза и божились, что ничего не замечали. Хотя… эти лентяи, судя по всему, умели замечать только жалование. И уличных девок.

Пришлось устроить подчиненным грандиозный разнос. И лично проследить, чтобы все матрасы выпотрошили, а солому сожгли. Дворцовые лекари неоднократно предупреждали, что от укусов блох может развиться сухая лихорадка. А то и целая эпидемия.

Потом выяснилось, что над двумя складами прохудилась крыша. И некоторые запасы успели подгнить.

В незакрытом вовремя колодце скопился сор…

Пришлось лично контролировать все работы. И тихо злиться про себя, что некого призвать к ответу.

Глава хозяйственного ведомства казарм — барон Диорти, был высохшим стариком, разменявшим девятый десяток. Он плохо слышал, вечно дремал в своем кабинете и на все слова сонно кивал головой.

Должность барон получил в знак уважения, за какие-то очень и очень давние заслуги (которых, к слову, никто толком и не помнил). И теперь тихо доживал свой век, как бы находясь «при деле». Различные служки при такой власти, чувствовали себя очень вольготно.

А городской страже, королевским гвардейцам и различным охранным отрядам приходилось уповать только на своих командиров. Сами солдаты не имели права строить слуг.

Но хозяйственное ведомство было еще не самой большой проблемой. Куда большей бедой Нортману виделось ведомство жалований.

Чиновники регулярно забывали суммы солдатских жалований и ошибались на несколько монет. Причем исключительно в свою пользу. Хотя их личный доход был больше в десятки раз.

Приходилось лично проверять списки, и ставить на место зарвавшихся кабинетных крыс.

Нортман знал, что и его в этом ведомстве на дух не переносят. Особенно после того, как он отправил на виселицу пару человек, слишком нагло наполнявших свои карманы.

Но ругаться с ними приходилось каждый раз. И сегодняшний день не стал исключением.

Однако все это было жизненными мелочами, повторявшимся из года в год. И если бы неприятности ограничились только службой, то можно было бы выдохнуть и переключиться на другие дела.

Если бы не внезапный вызов к королю…

Резко остановившись, Нортман сжал кулаки.

Он и сам собирался заглянуть к его величеству. Как никак, надо же отчитаться о поездке должным образом. Но король и слушать ничего не захотел про Актай.

— Передайте доклад моему секретарю, граф. Я просмотрю, как будет время.

— Да, ваше величество. — мужчина развернулся, собираясь уйти, но был остановлен коротким жестом.

— Не так скоро, граф. Я не договорил. Извольте остаться.

Пришлось подчиниться. Хоть и без особого желания. Потому что одна подобная беседа уже закончилась браком с… С не самой приятной особой.

А судя по выражению лица монарха, в этот раз тоже ничего хорошего ждать не стоило. Радовало одно, подсунуть еще одну девицу сомнительного поведения король уже не сможет. Многоженство запрещено.

Поэтому мужчина просто приготовился слушать и…

И получил один из самых унизительных разносов в жизни. Даже отец, известный своим жестким нравом, так его не отчитывал.

Выражений его величество не выбирал. Если отбросить эмоции, суть сводилась к тому, что графиню, пока та была в Арельсхолме, попытались убить. Служанка. Возомнившая себя графской сестрой.

Да, в итоге удалось выяснить, что за покушением стоял граф Богудс… Но этот факт не снимал вины и с владельца Арельсхолма.

Ведь именно вы, граф Арельс, распустили своих слуг. Именно вы не следите за порядком в собственном замке. И еще десяток замечаний в подобном духе.

Нортман выслушал отповедь с каменным лицом. Если отринуть эмоции, умом он понимал причину королевского негодования. Теодор двенадцатый выдал бывшую баронессу замуж. И если бы новоиспеченная леди Арельс умерла в первый же год брака, это бросило бы тень и на репутацию монарха.

Но одно дело — понять ситуацию. Принять ее гораздо сложнее. А обдумать под потоком королевского негодования — практически нереально. Хотя подумать было над чем. И самый главный вопрос — на графиню действительно покушались? Или это только фикция, чтобы отвести глаза?

Так или иначе, домой мужчина вернулся на взводе. И даже не знал, на кого он злится больше. На короля, унизительно его отчитавшего? На графиню, которая стала центром проблем? На Богудса? (Надо бы лично его допросить). Или на себя? За то, что недостаточно строго построил слуг. Ведь пострадать могла и Лианна.

Нортман сделал еще круг по кабинету. И, резко развернувшись, направился к двери. Ему нужно было где-то стравить злость. А лучший способ — выматывающая тренировка. В казармах же всегда есть с кем пофехтовать.

Несмотря на уговоры служанки, Алес все же решила не откладывать встречу с супругом. Рано или поздно это все равно произойдет. Так почему бы не сейчас?

И предупреждение, что граф «очень не в духе» девушку не пугало. Она, конечно, еще плохо знала своего мужа, но у нее уже сложилось впечатление, что Арельс пребывает в дурном настроении всегда. Без выходных и отпусков.

А раз так, то какой смысл выжидать? Лучше уж дрыгать лапками, как лягушка из известной притчи. Так больше шансов «взбить масло» и удрать на волю.

Кстати о масле. Она же собиралась этой осенью поэкспериментировать с подсолнечником…

Алес встряхнула головой, отгоняя посторонние мысли. Время подсолнухов еще настанет. А сейчас — граф.

Кабинет хозяина дома находился в правом крыле третьего этажа. Рядом с библиотекой и семейной кладовой. Да-да, была тут и такая. Скромная комнатушка, для особо ценных вещей, принадлежавших когда-то графским предкам. Хранилась там, в основном, старинная, расшитая золотом одежда. Но было и тяжеловесное оружие, и разные части доспехов.

Словом, все то, что использовать уже не получается, а выкинуть нельзя. Вдруг снова в моду войдет? А заказывать заново — дорого и долго. Как никак, ручной труд.

При других обстоятельствах, Алесия с удовольствием покопалась бы в этих завалах. Чисто из научного интереса. Но сейчас ей было не до того.

Пройдя мимо, она остановилась напротив нужной двери. Тяжелой, из какого-то особо ценного дуба. О последнем во время утренней уборки поведала служанка. Мол, пра-прадед его сиятельства, за одну эту дверь отдал около ста аргенов.

— А ведь на такие деньжищи, госпожа, можно целую деревню купить. — благоговейно сообщила девица, и, закончив смазывать петли, даже отвесила двери легкий поклон. Алес ее примеру следовать не стала.

И уж тем более, не собиралась кланяться сейчас. Лучше цивилизованно постучать.

Однако никакой реакции на стук не последовало. Даже банального — «можете войти». Или более ожидаемого — «убирайтесь к черту!». Тишина. Девушка постучала чуть настойчивее. Потом еще раз.

С тем же успехом.

Граф не хочет ее видеть? Или он успел покинуть кабинет? Алесия задумчиво покусала губу. Потом прислушалась. Но сколько она не напрягала слух, ей не удалось различить даже шороха. Что ж. Раз цивилизованно не получилось, придется заглянуть без приглашения.

Забавно будет, если она все это время стояла здесь зря.

Она сделала шаг вперед и уже собралась было потянуться к ручке, как дверь вдруг распахнулась сама…

Алес даже вскрикнуть не успела. И уж тем более — уклониться. За сильным ударом последовала вспышка боли, потом зазвенело в ушах. Когда же она сумела открыть глаза, то обнаружила, что сидит на какой-то низкой табуретке, в кабинете графа.

Сам супруг стоял перед ней на одном колене и, аккуратно придерживая за плечи, разглядывал ее лицо. В его глазах не было даже тени тревоги, или беспокойства. Скорее, он просто оценивал нанесенный ущерб.

Похоже, так оно и было. Заметив, что жена в состоянии сама держать равновесие, Нортман тут же убрал руки и выпрямился.

— Графиня! Какого… — мужчина явно хотел выругаться, но тут в дверях мелькнула чья-то тень.

— Ваше сиятельство, звали? — экономка перевела взгляд с графа на графиню и тихо охнула. — Это… как же…

— Принеси холодную воду и какую-нибудь тряпку. — прервал ее причитания граф. — И побыстрее.

Женщина, понятливо кивнув, исчезла. Алесия тихо выдохнула, окончательно приходя в себя. В целом, она чувствовала себя довольно сносно. Если не считать тягучей головной боли и металлического привкуса во рту. Главное, в глазах не плывет, не тошнит. Как это было в родном мире, когда она заработала сотрясение, получив баскетбольным мячом по голове.

Пожалуй, можно сказать, что ей повезло. Нос цел, зубы целы, только слегка губу прикусила, но это мелочи.

Граф Арельс, тем временем, прошел в одну сторону, потом в другую. И вновь остановился напротив нее.

— Графиня, что вы забыли в этой части дома? — неприязненно бросил он. — Насколько помню, вы обитаете в левом крыле.

— Не знала, что мне нельзя оттуда выходить. — огрызнулась девушка. И тут же прикусила язык. Раз она решила договариваться с мужем по-хорошему, лучше не язвить. Хотя очень сложно быть милой с человеком, который приложил тебя дверью об лицо.

— И из всего дома вы решили прийти именно сюда?

— Очень хотелось вас увидеть. — капля иронии все же просочилась в ее голос. — И вообще, лучше спросили бы, больно мне, или нет.

Алесия не поднимала голову, чтобы не смотреть на собеседника снизу вверх. Поэтому не могла оценить реакцию на свои слова. Перед глазами была только домашняя обувь и темно-синие штаны. Мужчина хмыкнул.

— Не вижу смысла спрашивать об очевидных вещах. У вас половина лица в крови. Рассечен лоб, кровоподтек под глазом и чуть надорвана губа. Очень сомневаюсь, что что-то из перечисленного доставляет вам удовольствие.

— Я так плохо выгляжу?

— Не хуже, чем всегда.

Алес мысленно оценила ответ со всех сторон, однако комментировать его не стала. Похоже, там, где обучали искусству комплиментов, граф прогуливал. Но есть и плюсы. В кои-то веки у нее с этим человеком выстраивается почти нормальный диалог. Никто не шипит, и не поливает презрительными взглядами. Хотя… кто знает, как он смотрит на нее сейчас?

Зато теперь есть шанс, что под давлением чувства вины, Арельс станет более сговорчивым.

— Ваше сиятельство… — она трепетно опустила ресницы, стараясь не обращать внимания на головную боль, — Я…

Но прежде чем она успела продолжить, в кабинете вновь появилась экономка. На этот раз, с тазиком в руках.

— Ваше сиятельство, вот вода. Еще я прихватила компресс из растертой ромашки. Нужно ли что-то еще? Помощь, или…

Мужчина лично забрал у нее из рук таз и кивнул на дверь.

— Больше ничего. Иди.

Дважды повторять ему не пришлось. Экономку как ветром сдуло. Алесия только вздохнула про себя. Все утро, пока шла уборка, ей приходилось отстаивать почти каждое свое решение. А графу достаточно сказать слово, чтобы его послушались. Логично, но немного обидно.

Пока она об этом размышляла, Нортман вновь опустился на колено и выловил из воды тряпку. Выглядел он при этом не слишком дружелюбно. Однако девушка спорить не стала. В конце концов, ей собираются помочь. Если, конечно, этой тряпкой не мыли вчера ночные горшки.

А еще промелькнула мысль, что со стороны, должно быть, это смотрится даже мило…

Ох-ты-е-ж-шшш!

Стоило мокрой холодной тряпке коснуться лица, как посторонние мысли тут же выветрились из головы. А граф даже не пытался быть аккуратнее. И, судя по всему, собирался смыть кровь вместе с кожей.

Девушка тихо зашипела от боли. Не стоило, пожалуй, забывать, что у этого тельца более низкий болевой порог, чем у оставленного в родном мире. И сколько не укрепляй организм, нервную систему не перенастроишь.

— Ваше сиятельство, я лучше умоюсь сама. — она попыталась перехватить тряпку, но мужчина просто отвел руку в сторону.

— Я лишь пытаюсь вам помочь. — процедил он. — И не имею желания наблюдать ваши истерики, если вы сейчас увидите свою лицо.

— Мне больно.

— С этим я ничего не могу поделать. Раны всегда болят. Но если их не промыть, будет хуже.

— Ммм… То есть, вы беспокоитесь обо мне?

— Не льстите себе. Я делаю лишь то, что обязан. И уж поверьте, мне это не доставляет ни малейшего удовольствия. — отложив тряпку, мужчина критически осмотрел результат. И помрачнел. Видимо, дело было совсем плохо. — Замечательно. Если в таком виде вы появитесь в свете, все решат, что я вас избиваю. — прокомментировал он.

— А если не появлюсь, все подумают, что вы меня убили.

Увы, шутку граф не оценил. Между его бровей залегла глубокая морщинка, губы сжались, а в голосе прорезался неожиданный сарказм.

— Ну конечно же, раз я «избавился» от первой жены, что мне стоит избавиться от второй? Думаете, что разделите ее судьбу?

Очень захотелось ответить — «едва не разделила», но взглянув в почерневшие глаза Нортмана, Алес не стала произносить это вслух. Ей как-то вдруг вспомнилось, что граф вдовец. В памяти промелькнул портрет предыдущей графини.

— Вы ее любили, да? — прямо спросила она.

Мужчина поморщился.

— Моя личная жизнь вас не касается, графиня.

И это он заявляет законной жене? Иронично. Девушка даже не обиделась. Ей тоже супруг был до лампочки. Единственное отличие, она пока не в том положении, чтобы вот так небрежно, вернуть фразу про личную жизнь.

Как говорили древние римляне — «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку». Поэтому «бык» спорить не будет. Но попытается использовать удачный момент.

Алесия провела рукой по лицу, убирая скатившуюся на нос водянисто-алую каплю.

— Ваше сиятельство. Я и сама прекрасно понимаю, что неприятна вам. Мне тоже — так и хотелось сказать: «не нравитесь вы», но мужская гордость штука нежная, поэтому не будем пока ее пинать. — Мне тоже нелегко принять то положение, в котором я оказалась. Так может, мы взаимно попробуем облегчить друг другу жизнь? — она незаметно скрестила пальцы.

Нортман посмотрел на нее сверху вниз.

— Ну что же вы замолчали? Продолжайте.

О-о-о… Ради этого можно было еще раз приложиться лицом о дверь. Быть может, граф не желает обвинений в избиениях, оттого и идет на контакт? С другой стороны, максимум, что его ждет — небольшое осуждение с нотками понимания. Даже в законе написано, что мужчина вправе «учить» свою жену. Пусть и не уточняются методы.

— Я готова вернуться в свое поместье и не буду покидать его без вашего разрешения. — она взмахнула ресницами. — И не возражаю, если в поместье отправится кто-нибудь из верных вам людей.

Нортман отрицательно качнул головой.

— Жена всегда живет под крышей своего мужа.

— А разве все крыши на ваших землях не принадлежат вам? — Алес улыбнулась одними уголками губ, стараясь подключить все свое женское обаяние, которое, за ненадобностью, давно покрылось пылью и лежало в дальнем углу.

Судя по затянувшейся паузе, такого аргумента граф не ожидал. Минута пролетела в томительном ожидании. Потом еще одна. Наконец, мужчина кивнул.

— Хорошо, графиня. Я обдумаю ваши слова.