Имперский маг II

Глава 1

Мир взорвался болью и светом. Портальные энергии рвали пространство, словно разъярённый зверь, а Ольфария чувствовала, как реальность течёт сквозь пальцы. Последнее, что она видела в тронном зале императора — торжествующую усмешку Гордея и алые вспышки крови на мраморном полу.

Затем всё исчезло.

Падение началось мгновенно. Воздух свистел в ушах, ветер хлестал по лицу, а внизу стремительно приближалась незнакомая земля. Чужое небо над головой пылало странными красками — не привычная голубизна, а какой-то фиолетово-золотистый оттенок, словно закатное солнце застыло в зените.

— Ольфария! — голос Гипериона прорезал рёв ветра.

Она повернула голову и увидела его рядом — белокурые волосы развевались, а красные глаза горели тревогой. Он летел к ней, раскинув руки, и в этом стремительном полёте была какая-то отчаянная решимость.

— Гиперион! — крикнула она в ответ, протягивая руку.

Он успел. Сильные объятия сомкнулись вокруг неё, прижали к широкой груди, и Ольфария услышала бешеный стук его сердца. Нет, не одного сердца — сердец. Химера. Она почти забыла об этом в человеческом облике полководца, но сейчас, прижавшись к нему, чувствовала странный, сложный ритм его нечеловеческой сущности.

— Держись крепче, — прошептал он ей в волосы. — Я тебя не отпущу.

Земля приближалась стремительно. Внизу расстилался лес, но не обычный — деревья были какими-то неправильными, слишком высокими и тонкими, с кронами странного серебристого оттенка. Между ними проглядывали россыпи камней и что-то похожее на руины.

За мгновение до удара Гиперион развернулся в воздухе. Ольфария поняла его намерение и попыталась воспротивиться:

— Нет! Не смей!

— Прости, — только и успел сказать он.

Удар был чудовищным. Гиперион принял его спиной, обхватив Ольфарию руками и прикрыв собой. Хруст ломающихся костей, глухой звук разбивающегося о камни тела — и вдруг всё стихло.

Ольфария лежала на груди Гипериона, и под щекой медленно растекалось что-то тёплое. Кровь. Слишком много крови.

— Гиперион? — её голос дрожал. — Гиперион, отвечай мне!

Она приподнялась и увидела его лицо. Белая как мел кожа, закрытые глаза, из уголка рта текла тонкая струйка крови. Красивое, благородное лицо казалось восковой маской.

— Нет, — прошептала она, прижимая ладони к его груди. — Нет, я не позволю!

Под руками не чувствовалось дыхания. Сердца молчали — все сердца, которые бились в груди химеры. Спина Гипериона была разбита о камни, тёмные пятна крови расползались по его одежде.

Но он был химерой. Не человеком. А значит, были шансы.

Ольфария закрыла глаза и нашла внутри себя источник силы — ту магию, которая пробудилась в ней в этом странном мире. Ледяная мощь, которой она научилась сражаться, и тёплая энергия исцеления, доставшаяся от учителя.

— Живи, — прошептала она, и магия потекла через её руки.

Сначала ничего не происходило. Холодное тело под её ладонями оставалось неподвижным, и Ольфария почувствовала, как паника поднимается в горле. Что если даже для химеры это слишком серьёзные повреждения? Что если она потеряла его навсегда?

— Я не умею жить без тебя, — призналась она мёртвому лицу. — Понимаешь? Я только начала… только начала чувствовать…

Магия исцеления лилась из неё потоками, такими мощными, что воздух вокруг начал мерцать. Ольфария вкладывала в него всё — свои силы, свою энергию, частичку собственной жизни. Руки дрожали от напряжения, но она не останавливалась.

— Вернись ко мне, — шептала она. — Вернись, мой защитник. Мой глупый, самоотверженный идиот…

И вдруг под левой ладонью что-то дрогнуло. Слабый, едва ощутимый толчок. Сердце. Одно из сердец химеры ожило.

— Да! — воскликнула она, увеличивая поток магии. — Да, давай! Борись!

Второй толчок. Третий. Сложный, неровный ритм сердец химеры постепенно восстанавливался, и Ольфария почувствовала, как под руками разогревается тело. Кости срастались, разорванные органы регенерировали, кровотечение останавливалось.

Веки Гипериона дрогнули.

— Ольфария? — голос был хриплым, болезненным, но живым. Таким живым.

Красные глаза открылись и посмотрели на неё с удивлением и нежностью.

— Ты спасла меня.

— Ты спас меня первый, — ответила она, не убирая ладоней с его груди. — Идиот. Зачем ты это сделал?

Гиперион слабо улыбнулся:

— А что я должен был сделать? Позволить тебе разбиться?

— Мы могли разбиться вместе!

— Нет, — он приподнялся, морщась от боли, и осторожно коснулся её лица. — Ты слишком важна. Для мира. Для меня.

Ольфария почувствовала, как слёзы подступают к горлу. Вокруг них расстилался чужой мир — странный лес с серебристыми деревьями, незнакомое небо, запах неведомых трав. Они были одни, отрезанные от всего, что знали, от всех, кого любили.

Но Гиперион был жив. Он смотрел на неё этими невероятными красными глазами, и в них горела такая преданность, такая любовь, что сердце Ольфарии сжалось.

— Мы не знаем, где мы, — прошептала она.

— Неважно, — ответил он, осторожно садясь и притягивая её ближе. — Главное, что мы здесь вместе.

— А если мы никогда не сможем вернуться?

— Тогда построим новую жизнь здесь, — просто сказал Гиперион. — Ты, я и этот странный мир.

Он поцеловал её в лоб, и Ольфария закрыла глаза, чувствуя, как усталость наваливается на неё. Магия исцеления выжала из неё почти все силы, но Гиперион был жив. Её рискованный, самоотверженный защитник был жив и держал её в объятиях.

— Отдыхай, — прошептал он. — Я буду охранять твой сон.

И она поверила ему. В этом чужом мире, среди неизвестных опасностей, она могла доверить ему свою жизнь. Как он доверил ей свою, приняв на себя смертельный удар.

Ольфария прижалась к его груди, слушая сложный ритм сердец химеры, и позволила себе заснуть.

Гиперион не спал. Он сидел, прислонившись спиной к холодному камню, и Ольфария покоилась в его объятиях, наконец-то расслабившись после всех потрясений. Её дыхание было ровным и спокойным, золотистые волосы рассыпались по его груди, а во сне она выглядела совсем юной и беззащитной.

Химера не нуждался в отдыхе так, как люди. Одно из его сердец билось медленно, сберегая энергию, два других поддерживали полную готовность. Красные глаза методично сканировали окружающий лес, улавливая каждую тень, каждый шорох.

Этот мир был чужим. Воздух пах иначе — в нём чувствовались нотки серы и что-то металлическое, неприятное. Деревья росли неправильно, их серебристые листья шелестели без ветра, а между стволами то и дело мелькали странные огоньки.

Первый хищник появился через час.

Гиперион почувствовал его задолго до того, как существо показалось между деревьями. Что-то крупное, с неровным дыханием и запахом гнилого мяса. В темноте мелькнули четыре жёлтых глаза и ощерились клыки размером с кинжалы.

Ольфария чуть заворочалась во сне, и Гиперион осторожно погладил её по волосам, успокаивая. Левой рукой он поддерживал её голову, правая оставалась свободной.

Тварь приближалась, принюхиваясь. Размером она была с крупную собаку, но двигалась на шести лапах, а из спины торчали какие-то костные шипы. Голодная. Очень голодная.

Гиперион дождался, пока она подойдёт совсем близко. Десять шагов. Пять. Три.

Существо прыгнуло.

Правая рука химеры взметнулась вверх, и воздух разрезал тонкий серп кроваво-красной энергии. Безупречная траектория, рассчитанная с точностью до миллиметра. Тварь разделилась пополам в воздухе, даже не успев вскрикнуть. Части тела упали в стороне, не забрызгав Ольфарию ни каплей.

Гиперион провёл ладонью по воздуху, и останки бесшумно растворились, оставив лишь слабый запах озона.

Ольфария даже не пошевелилась.

Вторая атака последовала ближе к полуночи. На этот раз их было трое — существа похожие на помесь паука и скорпиона, каждый размером с человека. Они спускались по деревьям, цокая хитиновыми лапами по коре и размахивая ядовитыми жалами.

Гиперион проследил их движение, мысленно просчитал траектории. Три противника, нападающие с разных сторон. В обычном бою пришлось бы встать, обнажить оружие, возможно, даже отступить. Но он не мог потревожить сон Ольфарии.

Первый спрыгнул с дерева, целясь жалом в грудь химеры. Гиперион слегка наклонился влево, и ядовитый шип просвистел мимо его уха. Одновременно правая рука описала небрежный жест, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

Нить кровавой магии, тонкая как волос и острая как бритва, перерезала существу горло. Голова отлетела в сторону, тело рухнуло и тут же начало дымиться, разлагаясь под воздействием энергии химеры.

Второй атаковал со спины, но Гиперион даже не обернулся. Просто выставил локоть, и когда тварь налетела на него, хитиновый панцирь треснул, как яичная скорлупа. Внутренности хлынули наружу, но до земли не добрались — растворились в воздухе.

Третий попытался быть умнее. Он забрался повыше и прыгнул сверху, целясь в голову спящей Ольфарии.

Это была ошибка.

Гиперион поднял взгляд, и в красных глазах вспыхнул настоящий гнев. Левая рука, всё ещё поддерживающая голову Ольфарии, не шевельнулась. Правая даже не дрогнула.

Но магия крови взорвалась вокруг химеры невидимой волной.

Монстр буквально испарился в воздухе. Не упал, не разлетелся на части — просто перестал существовать, словно его никогда и не было.

Ольфария тихо вздохнула во сне и прижалась ближе к груди Гипериона.

Ночь продолжалась.

Около трёх утра появились летающие твари — что-то среднее между летучими мышами и птицами, но с металлическими перьями и слишком длинными шеями. Они кружили над поляной, высматривая добычу, время от времени пикируя вниз.

Гиперион терпеливо ждал. Одна из тварей снизилась слишком сильно, и химера мысленно отметил траекторию её полёта. Затем просто сжал пальцы.

В воздухе возникла невидимая рука из сгущённой крови, схватила существо и сдавила. Хрустнул позвоночник. Останки упали далеко в лес, не потревожив покой Ольфарии.

Остальные летуны поняли намёк и исчезли в ночи.

Под утро пришли самые опасные хищники. Гиперион почувствовал их ещё издалека — что-то крупное, умное и очень злое. Целая стая, по крайней мере дюжина особей. Они окружали поляну, терпеливо сжимая кольцо.

Химера осторожно поправил позу, устраивая Ольфарию поудобнее. Она так крепко спала после использования целительной магии, что не проснулась бы, даже если бы рядом грохнул гром.

Хищники показались из-за деревьев. Существа размером с волка, но явно не из этого мира. Слишком много зубов, слишком много глаз, а их лапы оканчивались когтями, способными разорвать сталь. Вожак был крупнее остальных, и в его взгляде читался недюжинный интеллект.

Они атаковали одновременно, со всех сторон.

Гиперион не двинулся с места. Только глаза его стали ярче, а в воздухе появился едва уловимый запах крови.

Магия крови химеры была древней, отточенной веками войн. Она не требовала жестов, заклинаний или даже сосредоточения. Просто воля, направленная в нужное русло.

Первые три хищника замерли в прыжке, словно наткнулись на невидимую стену. Их собственная кровь превратилась в тюрьму, парализовав мышцы. Секундой позже их сердца просто остановились.

Четвёртый и пятый попытались обойти барьер сбоку, но воздух вокруг них сгустился, превратившись в красную паутину. Чем больше они бились, тем крепче становились путы, пока не раздался хруст ломающихся костей.

Вожак стаи оказался умнее. Он отскочил назад и начал кружить по поляне, не приближаясь, но и не отступая. В его жёлтых глазах читалось удивление — он явно не ожидал встретить такого противника.

Гиперион посмотрел на него спокойно, почти сочувственно. Затем слегка кивнул в сторону леса.

«Уходи», — было написано в этом жесте. «Пока можешь».

Вожак медлил ещё несколько секунд, взвешивая шансы. Потом рыкнул что-то остальным, и стая растворилась во тьме так же бесшумно, как появилась.

Рассвет приближался. Странное фиолетово-золотистое небо этого мира начинало светлеть, и серебристые листья деревьев мерцали в первых лучах неведомого солнца.

Ольфария пошевелилась, потянулась и медленно открыла зелёные глаза.

— Доброе утро, — тихо сказал Гиперион, глядя на неё с нежностью.

— Ты не спал? — она села, оглядываясь по сторонам. — Я чувствую запах… магии. Что-то происходило?

— Ничего особенного, — ответил химера, помогая ей встать. — Просто местная фауна проявляла любопытство.

Ольфария внимательно посмотрела на него, затем на поляну вокруг. Никаких следов борьбы, никаких следов крови. Только они двое и утренняя тишина чужого мира.

— Ты защищал меня всю ночь, — это было не вопросом, а утверждением.

— Всегда буду защищать, — просто ответил Гиперион. — Это лишь моя привилегия.

Гиперион поднялся первым, легко и плавно, словно ночная битва с местными хищниками не отняла у него ни капли сил. Протянул Ольфарии руку, помогая встать, но когда она попыталась сделать шаг, её ноги предательски подкосились.

— Осторожно, — мягко сказал он, подхватывая её. — Ты потратила слишком много магии, исцеляя меня.

— Я могу идти сама, — попыталась возразить она, но голос звучал слабо даже в собственных ушах.

— Знаю, что можешь, — ответил Гиперион с лёгкой улыбкой. — Но позволь мне позаботиться о тебе.

Он подхватил её на руки так естественно, словно делал это всю жизнь. Одна рука под коленями, другая поддерживала спину, и Ольфария оказалась прижата к широкой груди химеры. Она чувствовала сложный ритм его сердец, ощущала тепло, исходящее от его тела, и невольно расслабилась в крепких объятиях.

— В какую сторону? — спросила она, оглядывая окружающий лес.

Гиперион закрыл глаза на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то неуловимому.

— На восток, — сказал он наконец. — Там… чище. Меньше тёмной магии.

Он сделал первый шаг, и произошло нечто удивительное. Серебристые ветви, преграждавшие путь, мягко отклонились в стороны. Кусты раздвинулись, освобождая тропинку. Даже корни деревьев, торчавшие из земли, словно втягивались обратно в почву.

— Как ты это делаешь? — изумлённо прошептала Ольфария.

— Я старше этого леса, — просто ответил Гиперион. — Намного старше. И он это чувствует.

Действительно, растения расступались перед химерой с каким-то почтением, словно признавая в нём существо более древнее и могущественное. Путь расчищался сам собой, и Гиперион шёл неторопливо, размеренно, укачивая Ольфарию в своих объятиях.

Часы проходили в молчании. Лес постепенно менялся — серебристые деревья становились реже, воздух делался суше и прозрачнее. Странное солнце этого мира поднималось выше, окрашивая небо в невиданные оттенки лилового и золотого.

— Гиперион, — позвала Ольфария, когда молчание стало совсем тягостным.

— М-м?

— А что, если в этом мире вообще нет людей?

Он не ответил сразу, и в этой паузе чувствовалось напряжение.

— Тогда будем только мы, — сказал он наконец.

— Но я не смогу прожить всю жизнь, не видя других людей. Не смогу…

— Сможешь, — перебил её Гиперион, и в голосе его прозвучала такая уверенность, что Ольфария замолчала. — Ты сильнее, чем думаешь. И ты не одна.

Они вышли на возвышенность, и перед ними открылся вид на долину. Бесконечные просторы, поросшие невысокой травой странного синеватого оттенка. Вдалеке виднелись горы — не земные горы, а какие-то неправильные, с острыми пиками и расщелинами, из которых поднимались столбы пара.

И ни следа человеческого присутствия. Ни дыма от костров, ни дорог, ни построек.

— Пусто, — прошептала Ольфария.

Гиперион остановился, всматриваясь в даль. Его красные глаза могли видеть значительно дальше человеческих, но и он не находил ничего обнадёживающего.

— В этом направлении — пустота на сотни километров, — тихо сказал он. — Я не чувствую запаха людей. Совсем не чувствую.

— Значит, мы действительно одни в этом мире?

Гиперион посмотрел на неё, и в красных глазах мелькнуло что-то болезненное.

— Возможно. Но это не значит, что мы обречены.

Он продолжил путь вниз по склону, и лес окончательно остался позади. Теперь вокруг них простиралась степь — если можно было назвать степью эти бескрайние пространства, поросшие синей травой и усеянные валунами из чёрного камня.

— Где мы будем жить? — спросила Ольфария. — Как будем добывать пищу? Я же не умею…

— Научишься, — спокойно ответил Гиперион. — Я научу тебя всему, что умею сам. Как выживать в дикой местности, как находить воду, как охотиться. У нас есть время. Много времени.

— А если я состарюсь и умру, а ты останешься?

Химера споткнулся на ровном месте, но тут же восстановил равновесие.

— Не говори так, — в его голосе прозвучала боль.

— Но это же правда. Ты химера, ты проживёшь ещё сотни лет. А я…

— Тогда я проведу с тобой каждый день твоей жизни, — твёрдо сказал Гиперион. — И буду считать их самыми счастливыми в своём существовании.

Ольфария замолчала, поражённая искренностью в его голосе.

Они шли дальше по пустынной долине. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в новые, невиданные цвета. Синяя трава шелестела под ногами Гипериона, а где-то вдалеке раздавался странный мелодичный звон — возможно, ветер играл на каменных образованиях.

— Послушай, — вдруг сказал Гиперион, останавливаясь.

Они прислушались. Тишина. Абсолютная, мёртвая тишина, которая давила на уши и сердце.

— Ничего, — прошептала Ольфария.

— Именно, — согласился он. — Никаких звуков цивилизации. Ни колоколов, ни голосов, ни стука копыт. Этот мир словно никогда не знал разумной жизни.

— Может быть, люди здесь просто вымерли?

— Возможно. Или этот мир развивался по другому пути.

Гиперион снова двинулся вперёд, неся Ольфарию в своих объятиях. Она обвила руками его шею, прижалась щекой к плечу и закрыла глаза. Усталость навалилась на неё тяжёлым грузом — последствие использования целительной магии давали о себе знать.

— Отдыхай, — мягко сказал Гиперион. — Я найду нам место для ночлега.

— А ты не устал? — сонно спросила она.

— Нет. Я могу нести тебя очень долго.

И он нёс её через пустынную долину, пока солнце не скрылось за горами, а небо не вспыхнуло россыпью незнакомых звёзд. Нёс к неизвестному будущему в чужом мире, где им предстояло начать новую жизнь — вдвоём, среди бескрайней пустоты, но вместе.

В объятиях друг друга.