Имперский маг II

Глава 20

День девяностый первый, полдень. Ольфария стояла у высокого окна в главном зале замка, наблюдая за тем, как по дороге к воротам движется победоносная армия. Даже издалека было видно, что воины возвращаются с богатой добычей — обозы тянулись длинной вереницей, а среди орков и ополченцев шли сотни освобождённых людей.

Но её взгляд был прикован к фигуре всадника во главе колонны. Золотистые волосы Гипериона развевались на ветру, алые глаза были видны даже на расстоянии, а его посадка в седле выдавала полную уверенность в себе. Он вернулся победителем, но какой ценой?

— Ваша светлость, — обратился к ней дворецкий Генрих, — прикажете готовить торжественную встречу?

Ольфария медленно обернулась. В её глазах боролись противоречивые чувства — радость от возвращения Гипериона, гордость за победу, но и тяжёлая тень от мыслей о том, что произошло в землях маркграфа.

— Да, — сказала она после паузы. — Готовьте праздник. Большой праздник. Наши воины заслужили торжественную встречу.

— Какого масштаба, ваша светлость?

— Для всего города. Пусть каждый житель графства знает, что наши защитники вернулись с победой. Накройте столы на главной площади, откройте погреба с лучшим вином, зарежьте откормленных быков. Сегодня весь Вальденкград будет праздновать.

Генрих поклонился и поспешил выполнять распоряжения. А Ольфария снова повернулась к окну, продолжая наблюдать за приближающейся армией.

Она знала, что должна радоваться. Угроза графству была устранена, рабство в соседнем регионе отменено, тысячи людей получили свободу. Это была великая победа добра над злом, справедливости над угнетением. Но методы…

Методы Гипериона были безжалостными. Она видела, каким он вернулся после уничтожения армии маркграфа — окровавленным, израненным, но абсолютно спокойным. Для него убийство сотен людей было просто решением тактической задачи. И теперь он сжёг целое маркграфство, уничтожил древний род, стёр с лица земли поколения традиций.

Правильно ли это? Даже если традиции были порочными, а род — жестоким?

— Ольфария! — знакомый голос прервал её размышления.

Она обернулась и увидела Гипериона, который вошёл в зал через боковую дверь. Он был в дорожной одежде, слегка запылённый, но невредимый. Алые глаза светились радостью встречи.

— Ты вернулся, — сказала она, и в её голосе прозвучало облегчение.

— Обещал же, — улыбнулся он, подходя ближе. — Дела закончены. Маркграфство Карстайл больше не существует.

— Я знаю, — кивнула Ольфария. — Вестники прибыли вчера вечером.

Гиперион остановился в нескольких шагах от неё, внимательно изучая её лицо.

— Ты не выглядишь радостной, — заметил он осторожно. — Что-то не так?

Ольфария отвернулась к окну. Внизу во дворе уже кипела подготовка к празднику — слуги носили столы и скамьи, повара готовили угощения, музыканты настраивали инструменты.

— Расскажи мне, что произошло, — попросила она, не оборачиваясь. — Всё. Без утаиваний.

Гиперион молчал несколько секунд, затем подошёл к ней и встал рядом.

— Мы освободили две тысячи триста рабов, — начал он спокойно. — Уничтожили двенадцать поместий работорговцев, захватили три города, конфисковали золота и ценностей на сумму более миллиона дукатов. Всё это богатство распределено между освобождёнными в качестве компенсации.

— А сколько людей погибло?

— Около тысячи, — ответил он без колебаний. — Работорговцы, надсмотрщики, те, кто оказал сопротивление.

— Все враги? Все виновные?

Гиперион задумался:

— Большинство — да. Некоторые просто оказались не в том месте не в то время.

— Дети тоже?

— Семьи самых жестоких работорговцев — да. Они выросли бы такими же, как их родители. Я пресёк зло в корне.

Ольфария закрыла глаза. Она понимала логику его действий, но сердце сжималось от мысли о погибших детях.

— Ты сжёг замок Серого Волка. Древнюю крепость, которая стояла триста лет.

— Символы угнетения должны быть уничтожены, — твёрдо ответил Гиперион. — Иначе всегда найдутся те, кто захочет их восстановить.

— А что, если среди погибших были люди, которых можно было спасти? Исправить?

— Ольфария, — голос Гипериона стал мягче, — я понимаю твои сомнения. Но пойми и ты меня — полумеры не работают. Пока я оставлял кого-то в живых из жалости, зло возрождалось снова и снова. Только полное уничтожение гарантирует, что эти земли никогда больше не станут центром работорговли.

Она наконец обернулась к нему. В её голубых глазах боролись слёзы и решимость.

— Я знаю, что ты прав. Разумом я понимаю необходимость твоих действий. Но сердцем… сердцем мне больно от мысли о всей этой смерти.

— А мне больно от мысли о том, что ты из-за этого можешь меня возненавидеть, — тихо признался он.

Ольфария шагнула к нему и взяла его руки в свои.

— Я не ненавижу тебя, — сказала она с болью в голосе. — Наоборот, я… я благодарна тебе. За то, что ты берёшь на себя эту тяжесть. За то, что делаешь то, что я не смогла бы сделать. За то, что защищаешь наших людей любой ценой.

— Но осуждаешь мои методы.

— Да, — честно призналась она. — Осуждаю. И буду осуждать. Потому что кто-то должен помнить о цене победы. Кто-то должен хранить в сердце боль за каждую загубленную жизнь, даже если эта жизнь принадлежала врагу.

Гиперион сжал её руки:

— Тогда ты будешь моей совестью. Будешь напоминать мне о человечности, когда я слишком углублюсь в тьму.

— А ты будешь моей силой, — ответила она. — Будешь делать то, на что у меня не хватает решимости.

Они стояли, глядя друг другу в глаза, и между ними установилось новое понимание. Они были противоположностями — свет и тьма, милосердие и жестокость, исцеление и разрушение. Но именно эти противоположности делали их союз сильным.

— А теперь, — сказала Ольфария, отступая на шаг, — иди приведи себя в порядок. Через час начинается праздник в честь твоей победы.

— Нашей победы, — поправил Гиперион. — Я сражался, но ты дала мне причину сражаться.

Через час главная площадь Вальденкграда превратилась в огромный пиршественный зал под открытым небом. Длинные столы ломились от угощений — жареные быки, запечённые поросята, горы хлеба, бочки вина и эля. Музыканты играли победные марши, а над площадью развевались знамёна графства.

Ольфария появилась на балконе ратуши в новом платье — одном из тех, что заказала у мастера Альберта. Тёмно-синий шёлк облегал её фигуру, не стесняя движений, а серебряная вышивка сверкала на солнце. Рядом с ней стоял Гиперион в парадном чёрном камзоле, его золотистые волосы были аккуратно уложены, а алые глаза смотрели на собравшуюся толпу.

— Граждане Вальденкграда! — громко объявила Ольфария. — Сегодня мы празднуем великую победу! Наши воины вернулись домой с триумфом!

Толпа взревела от восторга. Орки подняли кверху свои мечи, ополченцы размахивали знамёнами, а освобождённые рабы плакали от радости.

— Угроза нашим землям устранена! — продолжила она. — Более двух тысяч наших братьев и сестёр получили свободу! Справедливость восторжествовала!

Новые крики одобрения потрясли площадь. Гиперион сделал шаг вперёд:

— Граждане! — его голос легко перекрывал шум толпы. — Сегодня мы доказали всему миру, что графство Вальденк защищает не только своих людей, но и всех угнетённых! Кто осмелится поднять руку на свободу — встретит наш меч!

Воины заревели в ответ, а освобождённые рабы начали скандировать имена своих освободителей.

— А теперь, — улыбнулась Ольфария, — пусть весь город празднует до рассвета! Пейте, ешьте, танцуйте! Сегодня — день радости!

Праздник начался с невероятным размахом. На площади зазвучала музыка, люди начали танцевать, столы окружили толпы голодных после долгого дня ожидания. Вино лилось рекой, а смех разносился далеко за пределы города.

Ольфария и Гиперион спустились на площадь, чтобы лично пообщаться с участниками праздника. Они ходили от стола к столу, принимая поздравления, выслушивая рассказы воинов, благословляя освобождённых.

У одного из столов их остановила группа бывших рабов — эльфов, которых освободили из подземелий замка Серого Волка.

— Ваша светлость, — сказала пожилая эльфийка со слезами на глазах, — как нам благодарить вас? Мой внук… он уже забыл, что такое солнечный свет. А теперь он смеётся и играет с другими детьми.

Ольфария взяла её за руки:

— Живите свободно и счастливо. Это лучшая благодарность.

— А что с теми, кто нас мучил? — спросил молодой эльф с шрамами от кандалов на запястьях.

Гиперион ответил спокойно:

— Они больше никого не будут мучить. Никогда.

В глазах бывших рабов вспыхнула жестокая радость. Они понимали, что означают эти слова, и одобряли.

За соседним столом сидели орки-ветераны, уже изрядно подвыпившие и весело обсуждавшие битвы.

— Господин Фелиций! — крикнул командир Грашак, поднимая кружку эля. — За вашу стратегию! Ни один враг не ушёл живым!

— За Железную гвардию! — ответил Гиперион, поднимая свой бокал. — За воинов, которые не знают страха!

Орки заревели от восторга и принялись рассказывать друг другу о подвигах в походе. Их рассказы становились всё более красочными с каждой выпитой кружкой.

У третьего стола расположились местные жители — ремесленники, торговцы, крестьяне. Они встретили графиню и её советника с почтительными поклонами.

— Ваша светлость, — сказал кузнец Торгрим, — теперь мы можем спать спокойно. Зная, что нас защищают такие воины.

— И такие мудрые правители, — добавил торговец Вальтер. — Вы не только защищаете нас, но и делаете жизнь лучше.

Ольфария улыбнулась:

— Мы делаем это вместе. Каждый из вас вносит свой вклад в процветание графства.

Праздник продолжался часами. Музыканты сменяли друг друга, играя танцевальные мелодии, военные марши, народные песни. На площади кружились пары, дети бегали между столами, а старики рассказывали истории о былых временах.

Когда солнце начало клониться к закату, Ольфария и Гиперион поднялись на временный помост в центре площади.

— Друзья! — обратилась она к собравшимся. — Этот день войдёт в историю нашего графства как день великой победы! Но помните — мы празднуем не только военный триумф, но и торжество справедливости!

— Две тысячи человек сегодня свободны, потому что вы поверили в правое дело! — добавил Гиперион. — Потому что каждый из вас внёс свой вклад в эту победу!

— Кузнецы ковали оружие! — продолжила Ольфария.

— Фермеры кормили армию! — подхватил Гиперион.

— Медики лечили раненых!

— Купцы обеспечивали снабжение!

— И все вместе мы доказали, — говорили они по очереди, — что свободные люди сильнее любых тиранов!

Толпа взорвалась аплодисментами и криками одобрения. Люди обнимались, плакали от радости, пели песни.

Когда эмоции немного улеглись, Ольфария подняла руку:

— Но сегодня мы помним не только о победе, но и о цене этой победы. Многие жизни были потеряны — и наших врагов, и наших союзников. Почтим их память минутой молчания.

Площадь погрузилась в тишину. Даже дети перестали шуметь. В этой тишине каждый думал о своём — о погибших товарищах, о враждах, о цене свободы.

— Спасибо, — тихо сказала Ольфария. — Теперь продолжаем праздник. Пусть наша радость будет памятником всем, кто отдал жизнь за справедливость.

Музыка зазвучала снова, но теперь в ней была особая торжественность, смешанная с грустью.

Поздним вечером, когда большинство горожан уже разошлись по домам, а на площади остались только самые стойкие празднующие, Ольфария и Гиперион вернулись в замок.

— Хороший праздник, — сказал он, поднимаясь по ступеням к главному входу.

— Да, — согласилась она. — Люди нуждались в этом. После всех потрясений им важно было почувствовать единство и гордость.

— А ты? Почувствовала?

Ольфария остановилась и посмотрела на него:

— Я почувствовала… сложность. Радость от победы, боль от потерь, гордость за наших людей, тревогу за будущее. Всё сразу.

— Это и есть цена власти, — философски заметил Гиперион. — Простые люди могут позволить себе простые эмоции. Правители вынуждены чувствовать всё одновременно.

— Иногда завидую им, — призналась Ольфария. — Орки радуются победе без задних мыслей. Освобождённые рабы счастливы без оглядки на последствия. А мы…

— А мы думаем о завтрашнем дне, — закончил он. — О том, что наша победа может привлечь внимание короля. О том, что другие работорговцы могут объединиться против нас. О том, что нужно строить будущее на фундаменте из пепла.

Они вошли в замок, где их встретила привычная тишина каменных коридоров.

— Знаешь, — сказала Ольфария, когда они дошли до её покоев, — несмотря на все сомнения, я не жалею о том, что мы сделали.

— Даже учитывая методы?

— Даже учитывая методы. Потому что альтернатива была хуже. Тысячи людей остались бы в рабстве, сотни детей выросли бы в кандалах, целые поколения прожили бы и умерли в неволе.

Гиперион кивнул:

— Это и есть настоящая мудрость правителя — понимать, что иногда жестокость к немногим означает милосердие к многим.

— Но никогда нельзя забывать о цене, — добавила она. — Никогда нельзя перестать сожалеть о необходимости убивать.

— Поэтому нам нужно друг друга, — улыбнулся он. — Ты напоминаешь мне о человечности, а я даю тебе силу действовать.

Ольфария встала на цыпочки и поцеловала его в щёку:

— Спокойной ночи, мой тёмный защитник. Спасибо за то, что взял на себя самое тяжёлое.

— Спокойной ночи, моя светлая совесть, — ответил он. — Спасибо за то, что не даёшь мне окончательно очерстветь.

Они разошлись по своим покоям, каждый унося в сердце сложную смесь чувств — радость и печаль, гордость и сомнения, надежду и тревогу. Но главное — они унесли понимание того, что их союз стал ещё крепче, закалённый в огне трудных решений и тяжёлых побед.

День девяносто пятый, торжественный зал замка Кровавого Волка. Высокие сводчатые потолки украшали знамёна графства, а солнечный свет, проникавший сквозь витражные окна, окрашивал каменные стены в золотистые и багровые тона. В зале собрались все влиятельные лица графства — командиры орочьих отрядов, главы освобождённых общин, представители ремесленных гильдий, торговцы и местная знать.

Ольфария стояла на возвышении у трона, облачённая в торжественное платье глубокого синего цвета с серебряной вышивкой в виде геральдических символов. На голове сияла графская корона — изящная диадема из белого золота с сапфирами. В руках она держала древний свиток с печатями и красивый меч в ножнах, украшенных драгоценными камнями.

Перед ней на одном колене стоял Гиперион. Он был облачён в парадный чёрный камзол из бархата с серебряным шитьём, его золотистые волосы аккуратно уложены, а алые глаза смотрели прямо перед собой с достоинством и спокойствием. Несмотря на коленопреклонённую позу, в его фигуре чувствовались сила и гордость воина.

— Граждане графства Вальденк! — торжественно объявила Ольфария, и её голос зазвучал под сводами зала. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы воздать должное тому, чьи подвиги обеспечили нашу безопасность и процветание!

Присутствующие замерли в почтительном молчании. Орки стояли по стойке «смирно», освобождённые граждане с волнением наблюдали за церемонией, а местные аристократы внимательно следили за каждым словом графини.

— Человек, стоящий перед нами, — продолжила Ольфария, — прибыл в наши земли как простой торговец. Но судьба распорядилась иначе. Его мудрость помогла нам построить справедливое общество, его сила защитила нас от врагов, его решимость освободила тысячи невинных людей от оков рабства.

Она сделала паузу, окидывая взглядом собравшихся.

— Фелиций Крысолов — имя, под которым мы его знали. Но сегодня это имя уходит в прошлое. Ибо великие дела требуют великих имён, а выдающиеся заслуги — достойного признания.

Ольфария развернула свиток и начала читать:

— «Я, Элизабет Ольфария Вальд, графиня Вальденкская, суверенная правительница этих земель, в присутствии благородных свидетелей и с благословения всевышних сил, объявляю следующее: За выдающиеся заслуги перед графством, за мудрое руководство военными операциями, за освобождение более двух тысяч порабощённых людей, за уничтожение угрозы со стороны маркграфа Карстайла и его союзников…»

Голос её звучал чётко и торжественно, каждое слово отзывалось эхом под сводами.

— «…жалую ему титул Воеводы графства Вальденк, со всеми правами, привилегиями и обязанностями, сопутствующими сему высокому званию. Отныне он будет моим первым советником в военных делах, верховным командующим всех вооружённых сил графства, защитником наших границ и карающим мечом справедливости против всех врагов».

Присутствующие зашевелились. Титул воеводы был одним из высших в феодальной иерархии, фактически делавший его обладателя вторым человеком в государстве после самого правителя.

— «Но высокие титулы требуют достойных имён, — продолжила Ольфария. — Имя торговца Фелиция Крысолова было маской, необходимой для тайных дел. Теперь эта маска более не нужна. Поэтому, в дополнение к титулу воеводы, жалую ему родовое имя, которое будут носить его потомки во веки веков».

Она сделала драматическую паузу, и в зале воцарилась абсолютная тишина.

— «Отныне и навсегда он будет именоваться Гиперион Грейфокс — Серый Лис, в честь его хитрости и мудрости в военных делах, его способности обманывать врагов и защищать друзей».

Имя прозвучало как раскат грома. Гиперион — имя, достойное героя древних легенд. Грейфокс — фамилия, которая говорила о хитрости и благородстве одновременно.

— Встань, Гиперион Грейфокс, воевода графства Вальденк, — торжественно произнесла Ольфария.

Гиперион поднялся, и солнечный свет, падающий через витражи, как будто специально осветил его фигуру. Золотистые волосы заблестели, алые глаза вспыхнули, а на губах появилась лёгкая улыбка.

— Примите знаки вашего достоинства, — Ольфария протянула ему меч. — Этот клинок принадлежал первому графу Вальденку, основателю династии. Пусть он служит вам так же верно, как служил ему.

Гиперион принял меч обеими руками и поклонился:

— Благодарю вас, ваша светлость. Клянусь этим клинком защищать графство от всех врагов, служить справедливости и никогда не обнажать его против невинных.

— А это, — Ольфария достала из шкатулки золотую цепь с медальоном, — знак вашего воинского достоинства. Пусть он напоминает всем, кто видит его, что вы — воевода графства Вальденк, облечённый моим доверием и властью.

Она надела цепь ему на шею, и медальон — изображение волка на фоне скрещённых мечей — лёг на грудь.

— Теперь, — улыбнулась Ольфария, — позвольте представить собравшимся: Гиперион Грейфокс, воевода графства Вальденк, мой ближайший советник и защитник наших земель!

Зал взорвался аплодисментами. Орки загрохотали щитами о доспехи, освобождённые граждане закричали от радости, а даже чопорные аристократы хлопали с энтузиазмом.

— Слава воеводе! — выкрикнул командир Грашак.

— Слава Гипериону Грейфоксу! — подхватили другие орки.

— Да здравствует наш защитник! — кричали освобождённые рабы.

Гиперион поднял руку, призывая к тишине:

— Друзья! Этот титул — не просто почесть для меня. Это обязательство перед всеми вами. Я клянусь, что пока в моих жилах течёт кровь, ни один враг не ступит на землю нашего графства. Ни один тиран не поработит наших людей. Ни одна несправедливость не останется безнаказанной!

Новый рёв одобрения потряс стены замка.

— Граф Вальденк! — обратился он к формальному супругу Ольфарии, который стоял в стороне с блаженной улыбкой на лице. — Разрешите мне поклясться в верности вашему дому!

Граф, всё ещё находящийся под воздействием ледяных игл, радостно закивал:

— Конечно, конечно! Какая честь для нашего дома!

Гиперион вложил меч в ножны и преклонил колено перед графской четой:

— Клянусь мечом и честью служить дому Вальденк. Клянусь кровью и магией защищать графство от всех угроз. Клянусь душой и сердцем быть верным этой земле и её людям до последнего вздоха!

— Мы принимаем вашу присягу, — торжественно ответила Ольфария. — И даём вам нашу. Дом Вальденк навеки связан с домом Грейфокс узами верности и дружбы!

Церемония могла бы на этом закончиться, но Ольфария подняла руку:

— Но это ещё не всё! — объявила она. — Воевода Грейфокс нуждается в собственной резиденции, достойной его звания!

Она развернула ещё один свиток:

— Жалую воеводе Гипериону Грейфоксу в вечное владение замок Железный Коготь с прилегающими землями, доходами и всеми правами высокого суда!

Замок Железный Коготь был одной из самых мощных крепостей в графстве, контролировавшей северные границы. Это был не просто почётный подарок, а реальная база власти.

— Кроме того, — продолжила Ольфария, — учреждается орден Серебряного Волка для награждения особо отличившихся защитников графства. Первым кавалером ордена становится его основатель — воевода Гиперион Грейфокс!

Она достала из другой шкатулки серебряный орден в виде волчьей головы с рубиновыми глазами и прикрепила его к камзолу Гипериона.

— А теперь, — улыбнулась она, — пусть все знают: в нашем графстве есть два равноправных правителя. Графиня, которая отвечает за внутренние дела, справедливость и процветание. И воевода, который отвечает за защиту, военные дела и карающий меч закона!

Это было революционным заявлением. Фактически, Ольфария создавала дуумвират — двоевластие, где военная и гражданская власть были равны между собой.

— Граждане графства! — обратился к собравшимся Гиперион. — Сегодняшний день войдёт в историю. Не потому, что я получил титул, а потому, что наше государство стало сильнее и справедливее!

— Теперь у нас есть два защитника вместо одного! — подхватила Ольфария. — Графиня будет лечить ваши души и тела, воевода — защищать ваши жизни и свободу!

— Да здравствует графиня Ольфария! — закричал кто-то из толпы.

— Да здравствует воевода Гиперион! — подхватили другие.

— Да здравствует свободное графство Вальденк! — завершили хором все присутствующие.

После официальной части церемонии начался пир. Столы в зале ломились от угощений, музыканты играли торжественные мелодии, а гости поздравляли нового воеводу.

— Теперь ты официально мой равный, — тихо сказала Ольфария, когда они на мгновение остались одни.

— Был им и раньше, — ответил Гиперион. — Просто теперь это закреплено юридически.

— Как тебе новое имя?

— Гиперион Грейфокс, — он попробовал его на вкус. — Звучит гораздо лучше, чем Фелиций Крысолов. И гораздо честнее.

— Грейфокс — Серый Лис. Мне кажется, это идеально тебя характеризует. Хитрый, умный, благородный, но опасный.

— А титул воеводы даёт мне официальное право делать то, что я и так делал, — усмехнулся он. — Командовать армией, судить военных преступников, защищать границы.

— И право на собственные земли. Замок Железный Коготь — не просто символ. Это реальная власть.

Гиперион кивнул:

— Теперь у меня есть база для подготовки элитных воинских частей. Место для военной академии, которую мы планировали. И символ того, что дом Грейфокс — не временные выскочки, а постоянная часть аристократии графства.

К ним подошёл командир Грашак с кружкой эля в руке:

— Господин воевода! — он с трудом выговорил новый титул. — Позвольте поздравить от имени всей Железной гвардии!

— Спасибо, Грашак. Но ты можешь по-прежнему называть меня просто командиром, когда мы одни.

— Никак нет! — решительно замотал головой орк. — Теперь вы — воевода Гиперион Грейфокс! Это звучит как имя из легенд!

— Что ж, будем надеяться, что легенды о нас будут хорошими, — рассмеялся Гиперион.

Вечером, когда гости разошлись, а в замке воцарилась тишина, Ольфария и Гиперион остались одни в её кабинете. На столе лежали документы о пожаловании титула, земель и орденов — юридическое оформление произошедших изменений.

— Знаешь, — сказала Ольфария, откидываясь в кресле, — сегодня мы окончательно оформили то, что существовало с самого начала.

— Что именно?

— Наше партнёрство. Наш союз. То, что мы — команда, а не просто соправители.

Гиперион кивнул:

— Теперь это зафиксировано в законе. Дом Вальденк и дом Грейфокс связаны навеки.

— А что, если когда-нибудь между нами возникнут разногласия? — спросила она. — Что, если мы поссоримся?

— Тогда мы их решим, — спокойно ответил он. — Как решают равные партнёры. Через обсуждение, компромиссы, взаимные уступки.

— А если не сможем договориться?

— Тогда разделим сферы влияния чётче. Ты — внутренние дела, я — внешние. Ты — мир, я — война. Ты — созидание, я — защита.

Ольфария улыбнулась:

— Хорошо иметь такого партнёра. Надёжного и предсказуемого.

— Взаимно, — ответил Гиперион. — Хорошо иметь такую союзницу. Мудрую и справедливую.

Они сидели в комфортном молчании, обдумывая события дня и строя планы на будущее. Сегодня их союз получил официальное признание и юридическое оформление. Теперь они были не просто соправителями по необходимости, а официальными партнёрами по закону.

— Воевода Гиперион Грейфокс, — произнесла Ольфария, смакуя новое имя. — Да, это звучит правильно.

— Графиня Элизабет Ольфария Вальд и воевода Гиперион Грейфокс, — ответил он. — Соправители графства, равные в правах и обязанностях. Мне это нравится.

За окном догорал закат, окрашивая небо в багровые тона. Где-то в этих тонах было предзнаменование — будущее их графства будет столь же ярким и насыщенным, как этот вечер. Но сегодня они позволили себе просто наслаждаться моментом триумфа и официального признания их союза.