Имперский маг II

Глава 4

Ольфария стояла рядом с обезглавленной тушей виверны, и руки её мелко дрожали. Адреналин постепенно отступал, оставляя место запоздалому осознанию того, через что она прошла. Ещё минута — и её бы не стало.

— Эй, — мягко позвал Гиперион, замечая её состояние. — Всё кончено. Ты в безопасности.

— Я знаю, — ответила она, но голос звучал неуверенно. — Просто… это было так быстро. Я даже не успела испугаться по-настоящему, а теперь…

— Теперь страх догоняет тебя, — понимающе кивнул химера. — Это нормальная реакция.

Он отложил нож и подошёл к ней. Ольфария всё ещё смотрела на мёртвого дракона широко раскрытыми глазами, словно не могла поверить в произошедшее.

— Посмотри на меня, — попросил Гиперион, осторожно взяв её за плечи.

Она повернулась к нему, и он увидел в зелёных глазах смесь потрясения и восхищения.

— Ты только что убил дракона голыми руками, — прошептала она. — Это же невозможно.

— Для обычного человека — да. Но я не обычный человек.

Гиперион мягко притянул её к себе, и Ольфария не сопротивлялась. Она прижалась к его груди, чувствуя, как дрожь постепенно отступает. Сложный ритм сердец химеры действовал успокаивающе — размеренный, уверенный, надёжный.

— Ты потрясающая, — тихо сказал он ей на ухо. — Знаешь об этом? Любая другая женщина потеряла бы сознание от одного вида такого чудовища. А ты пыталась с ним торговаться.

— Не было выбора, — ответила она, не отстраняясь.

— Выбор всегда есть. Можно было просто кричать и убегать. Но ты сохранила спокойствие, проявила находчивость. Это восхищает меня.

Его голос был тихим, почти шёпотом, но каждое слово доходило до самого сердца. Ольфария чувствовала, как напряжение покидает её тело.

— Ты такая сильная, — продолжал Гиперион. — И даже не осознаёшь этого. В нашем мире ты спасла мне жизнь своей магией. Здесь заключила союз с одним драконом и чуть не перехитрила другого. Ты невероятна.

— Я просто делаю то, что нужно, — прошептала она.

— Именно в этом твоя сила. Ты не раздумываешь о том, страшно ли, опасно ли, возможно ли. Ты просто действуешь. Это редкий дар.

Ольфария закрыла глаза, позволяя его словам обволакивать её как тёплое одеяло. После всех потрясений ей нужно было это — чувство защищённости, уверенности в том, что кто-то рядом.

— А ещё ты удивительно красивая, — добавил Гиперион с лёгкой улыбкой в голосе. — Особенно когда сердишься на драконов.

Несмотря на стресс, Ольфария не смогла сдержать улыбку:

— Идиот.

— Твой идиот, — мягко поправил он. — И я буду защищать тебя от всех драконов мира, если понадобится.

Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. В красных зрачках читались искренность, нежность и что-то ещё — то, чего она пока не была готова назвать.

— Спасибо, — сказала она просто.

— За что?

— За то, что ты есть. За то, что прибежал. За то, что сейчас успокаиваешь меня.

Гиперион улыбнулся — редкая, тёплая улыбка, которую он дарил только ей:

— Это моя привилегия и радость.

Дрожь в руках Ольфарии окончательно прошла. Мир снова стал устойчивым и понятным. Рядом был Гиперион, который не позволит её обидеть. Впереди ждали новые приключения в этом странном мире, но теперь они не казались такими пугающими.

— Ну что, — сказала она, глядя на тушу виверны, — будем разделывать дракона?

— Конечно, — ответил Гиперион, снова беря нож. — Но ты отдыхай. Наблюдай и учись.

И Ольфария действительно наблюдала, как её защитник превращает поверженного противника в полезные материалы. В его движениях была такая уверенность, такое мастерство, что на это можно было смотреть часами.

Её защитник. Её Гиперион.

Возможно, когда-нибудь она найдёт в себе смелость сказать ему об этом.

Ольфария присела на валун неподалёку, наблюдая за работой Гиперион. Сначала она просто отдыхала, приходя в себя после встречи с драконом, но постепенно её внимание полностью захватил процесс разделки.

Химера работал с тушей виверны так же филигранно, как утром с медведем, но сейчас задача была сложнее. Драконья чешуя была прочнее стали, кости толще человеческой руки, а размеры туши требовали совершенно иного подхода.

Гиперион начал с самого сложного — снятия чешуи. Каждая пластина была размером с ладонь, переливалась на солнце тёмно-красными оттенками и могла служить отличной защитой. Но чтобы снять её, не повредив, требовалось найти правильный угол, правильную точку приложения силы.

Нож из кровавой магии скользил между чешуйками с хирургической точностью. Ни одного лишнего движения, ни одного неверного надреза. Пластины отделялись одна за другой и аккуратно складывались в кучки по размеру и качеству.

Ольфария невольно подалась вперёд, следя за движениями его рук. Длинные пальцы двигались уверенно и плавно, находя нужные точки как будто интуитивно. Это было похоже на танец — смертельно красивый, завораживающий танец мастера со своим ремеслом.

— Как ты определяешь, где резать? — спросила она, сама не заметив, как заговорила.

— Опыт, — ответил Гиперион, не отвлекаясь от работы. — Каждое существо имеет свою анатомию, но есть общие принципы. Чешуя крепится в определённых точках, кости соединяются под определёнными углами.

Он перешёл к крылу дракона — огромной кожистой перепонке, натянутой между костными рёбрами. Здесь требовалась особая осторожность — драконья кожа была ценным материалом, но легко рвалась при неправильном обращении.

Ольфария смотрела, как нож ведёт тонкую линию вдоль костяного ребра, отделяя кожу от хряща. Ни одного лишнего движения, ни одной случайной царапины. Перепонка отходила целым куском, который можно было использовать для множества целей.

Мышцы на спине Гипериона играли под тонкой рубашкой. Он снял верхнюю одежду, чтобы не испачкать, и теперь каждое движение было хорошо видно. Широкие плечи, крепкие руки, идеальная осанка — всё в его фигуре говорило о силе и уверенности.

Она попыталась отвести взгляд, но не смогла. Было что-то завораживающее в том, как этот могущественный воин превращал мёртвого дракона в полезные материалы. Каждый жест был продуманным, каждое движение — точным.

Гиперион перешёл к внутренним органам. Сердце виверны было размером с человеческую голову, печень — как большой камень. Всё это имело алхимическую ценность и требовало особого обращения.

— Драконье сердце можно использовать для зелий силы, — пояснил он, аккуратно извлекая орган. — А печень — основа для противоядий.

— Откуда ты это знаешь?

— Книги, учителя, опыт. За три столетия многому научишься.

Он работал не спеша, методично. Ольфария заметила, что даже при такой тяжёлой работе он не устаёт, дыхание остаётся ровным. Преимущества нечеловеческой природы.

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая долину в золотистые тона. Тень от туши виверны становилась длиннее, но Гиперион продолжал работать. Теперь он добрался до костей — самой сложной части.

Драконьи кости были полыми внутри, но невероятно прочными. Из них можно было делать оружие, равного которому не существовало в мире. Но извлечь их цельными было настоящим искусством.

Ольфария наблюдала, как нож скользит вдоль суставов, как пальцы Гипериона находят нужные точки давления. Кость за костью, сустав за суставом — дракон превращался в набор полезных материалов.

— Устала смотреть? — спросил он, заметив её пристальное внимание.

— Нет, — честно ответила она. — Это… завораживает. Как ты делаешь это так красиво?

Гиперион остановился и посмотрел на неё:

— Красиво?

Ольфария вдруг поняла, что сказала, и почувствовала, как краснеют щёки:

— Ну… профессионально. Мастерски.

— Понятно, — в голосе химеры прозвучала еле заметная усмешка.

Он вернулся к работе, но теперь Ольфария чувствовала себя неловко. Неужели её восхищение было так заметно?

Но отвести взгляд всё равно не могла. Что-то притягивало её в этой картине — могущественный воин, покоривший дракона и теперь мастерски разделывающий добычу. В этом была первобытная красота, древняя как мир гармония хищника и охотника.

А ещё в том, как двигались его руки, как играли мышцы под кожей, как сосредоточенно хмурились брови. Ольфария поймала себя на том, что изучает каждую деталь, запоминает каждый жест.

— Ольфария, — позвал Гиперион, и она вздрогнула.

— Да?

— Ты очень внимательно наблюдаешь, — в красных глазах мелькнуло что-то озорное. — Изучаешь анатомию дракона или что-то ещё?

Она окончательно покраснела:

— Анатомию, конечно! Я же врач, мне интересно…

— Конечно, — согласился он с той же еле заметной усмешкой. — Анатомия очень важна для врача.

Ольфария отвернулась, делая вид, что изучает окрестности. Но краем глаза всё равно продолжала следить за его работой.

Боже мой, что с ней творилось? Она была взрослой женщиной, опытным хирургом, а ведёт себя как школьница, впервые увидевшая красивого мальчика.

Но Гиперион был не просто красивым. Он был… совершенным. Как произведение искусства, созданное мастером, знавшим своё дело. И при этом — живым, настоящим, тёплым.

Её защитником. Её спасителем.

Её… чем?

Ольфария закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Но даже с закрытыми глазами она продолжала видеть эти руки, эти плечи, это сосредоточенное лицо.

Она определённо была в беде. И не дракон был её главной проблемой.

Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в фиолетово-золотистые тона, когда Гиперион закончил с разделкой виверны. Груды аккуратно разложенных материалов говорили о мастерстве химеры — чешуя, кости, кожа, мясо, всё было отсортировано и готово к использованию.

— Думаю, пора ужинать, — сказал он, вытирая руки о траву. — У нас есть медвежатина, есть драконина. Самое время устроить пир.

Ольфария с сомнением посмотрела на куски мяса:

— А это съедобно? Мясо дракона?

— Сейчас проверим.

Гиперион отрезал небольшой кусочек драконьего мяса и понюхал. Затем осторожно лизнул — его организм химеры мог определить большинство ядов и вредных веществ.

— На вкус как дичь, — заключил он. — Чуть жёстче обычного, но съедобно. Правда, лучше хорошо прожарить.

— А огонь откуда возьмём? — спросила Ольфария, оглядывая пустую долину.

Вместо ответа Гиперион поднял несколько сухих веток и сложил их в небольшую кучку. Затем протянул руку над хворостом и сосредоточился.

Магия крови начала сгущаться в его ладони, но не в привычную алую энергию, а в нечто иное. Красное свечение становилось всё ярче, всё горячее, пока не превратилось в крошечное пламя.

Искра упала на сухие ветки, и они вспыхнули.

— Вот это да, — восхищённо прошептала Ольфария. — Ты можешь создавать огонь из крови?

— Кровь — это жизнь, а жизнь — это энергия, — объяснил Гиперион, подкладывая в костёр более крупные ветки. — Просто нужно знать, как её правильно преобразовать.

Пламя разгоралось, освещая их импровизированный лагерь тёплым светом. Гиперион достал из запасов несколько плоских камней и устроил над огнём подобие сковородки.

— А теперь займёмся кулинарией, — сказал он, выбирая лучшие куски мяса. — Медведь пойдёт как основное блюдо, дракон — на пробу.

Он нарезал медвежатину толстыми стейками, драконину — тонкими ломтиками. Мясо шипело и потрескивало, попадая на разогретый камень, наполняя воздух аппетитными ароматами.

— Чего-то не хватает, — задумчиво сказал Гиперион, переворачивая стейки. — Специй.

— А где мы их возьмём?

— Ты же сегодня собирала травы. Покажи, что у тебя есть.

Ольфария принесла остатки своих находок — те растения, которые не пострадали во время нападения дракона. Гиперион внимательно изучил каждое, понюхал, некоторые даже попробовал на язык.

— Вот это, — он выбрал листья серебристого оттенка, — пахнет как тимьян, только слаще. А это, — цветок с голубыми лепестками, — напоминает лавровый лист.

— Откуда ты знаешь местную флору?

— Не знаю, — честно ответил химера. — Но у многих миров похожие экосистемы. Принципы остаются теми же — если растение пахнет приятно и не ядовито, скорее всего, его можно использовать как специю.

Он растёр листья между пальцами, посыпав ими мясо. Аромат мгновенно изменился, став более сложным и изысканным. Добавил ещё несколько трав, каждую в небольшом количестве, пробуя и корректируя вкус.

— Ты настоящий шеф-повар, — заметила Ольфария, наблюдая за его работой.

— Выживание научило многому. Хорошая еда поднимает боевой дух и улучшает здоровье. А плохая может убить быстрее любого врага.

Первый стейк был готов — румяный снаружи, сочный внутри, источающий невероятный аромат. Гиперион осторожно переложил его на плоский камень, который служил тарелкой.

— Пробуй, — предложил он Ольфарии.

Она взяла кусочек и осторожно попробовала. Глаза её расширились от удивления:

— Это восхитительно! Как тебе удалось сделать медвежатину такой нежной?

— Секрет в температуре и времени, — улыбнулся Гиперион. — И в правильных специях.

Он переложил на импровизированную тарелку кусочек драконины. Мясо виверны оказалось более плотным, с лёгким привкусом дичи, но удивительно ароматным.

— А это как? — спросила Ольфария, пробуя драконину.

— Как очень дорогая говядина, — задумчиво ответила она. — Только с каким-то особенным привкусом. Словно в мясе содержится… магия?

— Возможно, так и есть. Драконы — магические существа. Их плоть может обладать особыми свойствами.

Они ели не спеша, наслаждаясь вкусом и теплом костра. Ночь опустилась на долину, и над головой зажглись незнакомые звёзды — другое небо чужого мира.

— Знаешь, — сказала Ольфария, откусывая очередной кусок, — если не считать драконов и прочих опасностей, жизнь в этом мире не так уж плоха.

— Ты так думаешь?

— У нас есть союзники, еда, крыша над головой. И главное — мы вместе.

Гиперион посмотрел на неё через пламя костра. В свете огня её лицо казалось особенно красивым, а зелёные глаза блестели от удовольствия.

— Да, — согласился он тихо. — Мы вместе. И это действительно главное.

Они доели в спокойном молчании, слушая потрескивание дров и далёкие звуки ночной долины. Где-то вдали кричала неизвестная птица, шелестела на ветру синяя трава, журчал невидимый ручеёк.

— Спасибо, — сказала Ольфария, когда они закончили. — За ужин, за защиту, за всё.

— Не благодари, — ответил Гиперион. — Заботиться о тебе — моя радость, а не обязанность.

И в свете умирающего костра, под звёздным небом чужого мира, они чувствовали себя дома. Потому что дом — это не место, это тот, кто рядом с тобой.

Костёр догорал. Языки пламени стали совсем маленькими, больше похожими на светящиеся угольки, чем на настоящий огонь. Красноватый свет едва освещал их лица, оставляя всё остальное в мягких сумерках.

Ольфария сидела на валуне, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Гиперион расположился рядом, чуть поодаль, но достаточно близко, чтобы она чувствовала его присутствие. Между ними лежала тишина — не неловкая, а наоборот, удивительно уютная и спокойная.

Над их головами раскинулось незнакомое небо этого мира. Звёзды были другими — более яркими, расположенными в созвездиях, которых не существовало на Земле. Две луны висели в разных частях неба: одна серебристая и привычная по размеру, другая — меньше, с лёгким голубоватым оттенком.

Ольфария запрокинула голову, разглядывая это космическое великолепие. Где-то там, в бесконечности, была её родная планета. Земля с её привычным солнцем, знакомой луной, городами, где она прожила всю жизнь. А может быть, и не было — кто знает, как работают порталы между мирами?

— О чём думаешь? — тихо спросил Гиперион, не поворачивая головы.

— О доме, — так же тихо ответила она. — Интересно, скучает ли кто-то по мне там, на Земле? Или все уже забыли?

— Такого врача, как ты, забыть невозможно, — убеждённо сказал химера. — Уверен, многие помнят.

— Возможно. А ты скучаешь по нашему миру?

Гиперион задумался, глядя в угасающие угли:

— Не по миру. По некоторым людям — да. По Элиасу, например. Интересно, что с ним сейчас происходит в мире без магии.

— А по Криду?

— По Криду… сложно сказать. Он был моим союзником, но не другом. Слишком холодным, слишком рациональным.

Ольфария кивнула, понимая. Крид действительно был особенным — гениальным, могущественным, но лишённым человечности. В отличие от Гипериона, который при всей своей нечеловеческой природе оставался… тёплым.

— А я скучаю по простым вещам, — призналась она. — По горячему душу, кофе по утрам, любимым книгам. По работе, как ни странно.

— Операционная?

— Да. Там всё было понятно и предсказуемо. Диагноз, план лечения, операция, результат. А здесь…

— Здесь каждый день — загадка, — закончил Гиперион.

— Именно.

Они снова помолчали. Гиперион подбросил в костёр несколько сухих веточек, и пламя на мгновение вспыхнуло ярче, осветив их лица. Ольфария украдкой взглянула на него и снова почувствовала это странное тепло в груди.

Профиль химеры был совершенным — как у античной статуи, но живой, настоящий. Белые волосы мягко обрамляли лицо, красные глаза задумчиво смотрели в огонь. На губах играла еле заметная улыбка — он о чём-то приятном думал.

— О чём улыбаешься? — спросила она.

— О том, как странно сложилась судьба, — ответил он. — Три века я жил и сражался, переживал победы и поражения. И только теперь, в чужом мире, рядом с тобой, понял, что такое покой.

— Покой?

— Да. Такое состояние, когда не нужно никуда торопиться, ни с кем сражаться, ничего доказывать. Просто сидеть у костра со спутником, который тебе дорог.

Сердце Ольфарии пропустило удар. «Спутником, который тебе дорог». Неужели он…?

— Гиперион, — начала она, но он мягко покачал головой.

— Не сейчас. Сегодня просто побудем вместе. Без слов, без обязательств, без попыток понять, что между нами происходит. Просто… вместе.

Ольфария кивнула, понимая его мудрость. Действительно, зачем торопить события? У них была вся ночь, вся завтрашний день, вся эта странная жизнь в чужом мире.

Костёр совсем потух, оставив только тлеющие угольки. Но тепла хватало — воздух в этом мире был мягким даже ночью. А звёзды светили так ярко, что можно было различить каждую травинку вокруг.

Где-то вдалеке завыл ночной хищник — не страшно, а скорее мелодично, как песня. Ему ответил другой, затем третий. Симфония дикой природы, которую они слушали в полной тишине.

— Красиво, — прошептала Ольфария.

— Да, — согласился Гиперион. — И безопасно. Пока мы здесь, ничто не посмеет к нам приблизиться.

Она поверила ему. Рядом с этим могущественным, древним воином можно было не бояться ничего. Даже драконы предпочитали держаться подальше от химеры.

Ольфария незаметно подвинулась ближе. Совсем чуть-чуть, на несколько сантиметров. Гиперион это заметил — она видела, как уголок его рта дрогнул в улыбке — но никак не прокомментировал.

Они сидели у потухшего костра под звёздным небом чужого мира, и молчание между ними было полным понимания, тепла и чего-то ещё — чего-то, что пока не имело названия, но уже существовало, росло и ждало своего часа.

А звёзды светили лишь им.