Имперский маг II

Глава 17

День восемьдесят первый. Таверна «Жёлтая свеча» в пограничном городке Каменная Переправа выглядела неприметно — именно то, что нужно для негласных встреч. Гиперион в облике Фелиция Крысолова сидел за потёртым дубовым столом в дальнем углу, перетасовывая колоду карт. Напротив него устраивался граф Бертрам фон Арменштайн, один из беднейших аристократов в округе.

Граф Бертрам был жалким зрелищем даже по меркам захудалой провинции. Его когда-то дорогой камзол теперь протёрся до дыр на локтях, кружевные манжеты пожелтели от времени, а сапоги требовали срочного ремонта. Худое лицо с впалыми щеками и нервно бегающими глазами выдавало человека, давно знакомого с нуждой.

— Мастер Фелиций, — проговорил Бертрам, садясь напротив, — какая неожиданная встреча! Не думал увидеть вас в таких… скромных заведениях.

— Дела, граф Бертрам, — спокойно ответил Гиперион, продолжая тасовать карты. — Иногда самые важные разговоры происходят в самых неожиданных местах. Эль?

— С удовольствием, — Бертрам облизнул губы. — Признаться, не отказался бы и от горячего ужина.

Гиперион жестом подозвал трактирщика и заказал еду и напитки. Бертрам жадно набросился на хлеб, едва тот появился на столе. Было очевидно, что граф не ел горячей пищи уже несколько дней.

— Тяжёлые времена? — сочувственно поинтересовался Гиперион.

— Ужасные! — воскликнул Бертрам между глотками эля. — Урожай провалился, крестьяне разбежались, налоги растут, а доходы падают. Если бы не случайные заработки… — он понизил голос, — торговля живым товаром, едва сводил бы концы с концами.

— Понимаю, — кивнул Гиперион. — А что слышно о соседях? Как дела у других?

Бертрам оживился. Сплетни были его второй профессией после обнищания.

— О, много интересного! Граф Вальденк, например, совсем спятил. Представляете, освободил всех своих рабов! Просто так, по щелчку пальцев. Говорят, всё из-за новой жены — какой-то авантюристки из далёких земель.

— Неужели? — Гиперион изобразил удивление. — И как на это отреагировали соседи?

— Да все в шоке! — Бертрам наклонился через стол, понижая голос до заговорщического шёпота. — Маркграф Карстайл просто в бешенстве. Говорит, что безумие одного аристократа не должно портить добрые традиции региона.

Гиперион начал раздавать карты, внешне сохраняя равнодушие, но внутренне насторожившись.

— Маркграф Карстайл? Этого имени не припоминаю.

— Влиятельная фигура, — пояснил Бертрам, разбирая карты. — Владеет большими землями к северу отсюда. Очень богат, очень влиятелен при дворе. И очень не любит, когда нарушают устоявшийся порядок вещей.

— И что же он намерен предпринять? — спросил Гиперион, делая ставку в несколько серебряных монет.

Бертрам поколебался, глядя на деньги, затем поставил свою жалкую медную монетку.

— Ну… это не для чужих ушей, но раз вы торговец с хорошей репутацией… Карстайл собирает отряд. Официально — для защиты торговых путей от разбойников. Неофициально… — он многозначительно подмигнул, — планирует навести порядок в землях сумасшедшего Вальденка.

— Навести порядок? — переспросил Гиперион, вскрывая карты. У него оказался неплохой расклад.

— Да! — Бертрам с досадой посмотрел на свои никудышные карты и сбросил их. — Верните всех беглых рабов законным хозяевам, восстановите нормальную торговлю, а заодно проучите зарвавшуюся авантюристку, которая морочит голову почтенному графу.

Гиперион забрал ставку и начал новую раздачу.

— Амбициозные планы. А много ли у маркграфа сторонников?

— Больше, чем можно подумать, — Бертрам залпом допил свой эль и жестом попросил ещё кружку. — Понимаете, эта история с освобождением рабов беспокоит многих. А вдруг другие начнут подражать? А вдруг рабы в соседних графствах тоже взбунтуются, требуя свободы?

— Логично, — согласился Гиперион. — Плохой пример заразителен.

— Именно! — воскликнул Бертрам. — Поэтому маркграф и решил действовать быстро, пока зараза не распространилась. Говорят, он уже получил негласную поддержку от нескольких влиятельных лордов.

— Каких именно?

Бертрам на мгновение задумался, явно взвешивая, стоит ли продолжать откровения. Но вид золотых монет в руках Гипериона и голод последних дней взяли своё.

— Барон Владислав Мёртвый Дуб обещал двести конных воинов. Граф Ульрих Железный Кулак пришлёт сто пятьдесят тяжёлых пехотинцев. Ещё несколько мелких лордов примкнут со своими отрядами. В общей сложности — около тысячи профессиональных воинов.

Гиперион свистнул, изображая впечатлённость.

— Серьёзная сила. А когда планируется выступление?

— Это самое интересное! — Бертрам наклонился ещё ближе, его дыхание пахло дешёвым элем. — Выступают уже через неделю! Карстайл не хочет давать Вальденку времени на подготовку. Быстрый удар, захват ключевых позиций, арест зачинщиков — и порядок восстановлен.

— Впечатляющий план, — кивнул Гиперион, делая новую ставку. — А что лично вам обещали за участие?

Глаза Бертрама загорелись алчным блеском.

— Треть всех захваченных рабов! Плюс право на беспошлинную торговлю через порты Карстайла в течение года! Это может вытащить меня из нищеты!

— Заманчиво, — согласился Гиперион. — А каков план нападения?

— Гениально просто! — Бертрам уже изрядно опьянел и болтал без оглядки. — Основные силы ударят с севера, через Волчий Перевал. Одновременно кавалерия обойдёт с востока и перережет дороги, чтобы никто не смог убежать или привести подкрепления. А моя задача — с небольшим отрядом проникнуть в город переодетыми торговцами и открыть ворота изнутри.

— Продуманно, — Гиперион кивнул, мысленно запоминая каждое слово. — А что известно о силах самого Вальденка?

— Да ничего особенного! — махнул рукой Бертрам. — Обычная графская стража, человек двести от силы. Правда, поговаривают о каких-то орках в его службе, но это, скорее всего, преувеличения. Откуда у сумасшедшего графа орочьи воины?

Гиперион едва сдержал усмешку.

— Действительно, звучит неправдоподобно.

Несколько часов спустя, когда Бертрам окончательно напился и начал клевать носом над картами, Гиперион аккуратно завершил разговор. Пьяный граф проговорился обо всём — составе сил противника, маршрутах движения, планах нападения и даже личных мотивах участников заговора.

— Граф Бертрам, — мягко сказал Гиперион, помогая собутыльнику подняться, — было очень познавательно. Позвольте оплатить ваш ночлег в этой гостинице.

— Вы… вы очень добры, мастер Фелиций, — пробормотал Бертрам. — Надеюсь… надеюсь, мы ещё встретимся.

— Обязательно встретимся, — пообещал Гиперион с загадочной улыбкой. — Очень скоро.

Когда пьяного графа увели в комнату, Гиперион вышел из таверны. Ночной воздух был прохладным и свежим после душной атмосферы заведения. Он прошёл в конюшню, где его ждал оседланный конь — одно из чудесных животных, которых он создал магией крови специально для быстрых переездов.

Скакун оказался помесью обычной лошади с элементами виверны — более выносливый, быстрый и умный, чем обычные кони. Красноватая грива развевалась на ветру, а глаза светились в темноте тусклым багровым светом.

— Домой, Алый, — прошептал Гиперион, взобравшись в седло. — У нас мало времени.

Конь рванул с места, и вскоре они мчались по ночной дороге со скоростью, недоступной обычным лошадям. Магически усиленные копыта практически бесшумно стучали по камням, а всадник и конь словно сливались в единое целое.

Размышляя о полученной информации, Гиперион анализировал ситуацию. Маркграф Карстайл оказался более серьёзным противником, чем ожидалось. Тысяча профессиональных воинов против четырёхсот орков — даже с учётом превосходящего снаряжения и подготовки соотношение было не в их пользу.

Но главной проблемой была неожиданность нападения. Неделя — слишком мало времени для серьёзной подготовки обороны. Нужно было действовать быстро и нестандартно.

К утру он уже въезжал во двор замка Кровавого Волка. Стражники-орки приветствовали его почтительными поклонами. В главном зале его уже ждала Ольфария, очевидно, почувствовавшая его приближение каким-то магическим чутьём.

— Судя по твоему лицу, новости не из приятных, — сказала она, едва он вошёл.

— К сожалению, да, — кивнул Гиперион, снимая дорожный плащ. — У нас проблемы. Серьёзные.

Он подробно пересказал весь разговор с графом Бертрамом, не упустив ни одной детали. Ольфария слушала молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

— Тысяча воинов, — задумчиво повторила она, когда он закончил. — И нападение через неделю. Это меняет дело.

— Кардинально, — согласился Гиперион. — Мы можем попытаться обороняться в замке, но против таких сил это будет самоубийством. Нужен другой план.

— Какой именно?

Гиперион подошёл к карте региона, висящей на стене.

— Упреждающий удар. Мы знаем их планы, маршруты, состав сил. Можем использовать это преимущество.

— Продолжай.

— Основные силы Карстайла пойдут через Волчий Перевал. Это узкое место, идеальное для засады. Если мы сможем заблокировать проход и разгромить авангард, остальные будут деморализованы.

Ольфария кивнула:

— А кавалерия с востока?

— Для неё у меня есть особый сюрприз, — усмехнулся Гиперион. — Помнишь наших драконьих союзников? Думаю, самое время напомнить миру, почему с драконами лучше не ссориться.

— Смело. А что делать с предателем Бертрамом, который должен открыть ворота изнутри?

— О, с ним у меня особые планы, — глаза Гипериона заблестели недобрым светом. — Граф Бертрам получит шанс исполнить свою роль. Только результат будет не тем, на который он рассчитывает.

Ольфария встала и подошла к окну.

— Знаешь, Гиперион, иногда мне кажется, что мы попали в какую-то бесконечную игру. Только решим одну проблему, как тут же возникает следующая.

— Такова природа власти, — философски заметил он. — Её нужно постоянно защищать. Но посмотри с другой стороны — каждая победа делает нас сильнее, а врагов осторожнее.

— Да, но сколько это может продолжаться? Рано или поздае появится противник, которого мы не сможем победить.

Гиперион подошёл к ней и положил руку на плечо.

— Возможно. Но это будет не маркграф Карстайл с его тысячей головорезов. У нас есть преимущества, о которых он даже не подозревает.

— Ты имеешь в виду магию?

— Не только. У нас есть нечто более ценное — правда. Мы действительно сделали жизнь людей лучше. Освобождённые рабы будут сражаться за нас не из страха, а из благодарности. Это сила, которую нельзя купить за золото или принудить угрозами.

Ольфария улыбнулась:

— Когда ты говоришь такие вещи, я почти готова поверить, что мы — герои, а не завоеватели.

— А разве есть разница? — усмехнулся Гиперион. — Грань между героем и злодеем часто определяется лишь точкой зрения. Для освобождённых рабов мы герои. Для работорговцев — злодеи. История рассудит, кто был прав.

За окном начинал брезжить рассвет. Впереди была неделя интенсивной подготовки к битве, которая определит судьбу их небольшого, но уникального государства. Но сейчас, в эти тихие предутренние часы, они позволили себе несколько минут покоя перед грядущей бурей.

— Что ж, — сказала Ольфария, отворачиваясь от окна, — пора составлять планы. У нас есть неделя, чтобы превратить угрозу в возможность.

— Именно, — кивнул Гиперион. — И я уже знаю, с чего начать.

День восемьдесят первый, поздний вечер. Большой каминный зал замка Кровавого Волка был преображён до неузнаваемости. Массивный дубовый стол накрыли белоснежной скатертью с вышитыми серебром гербами графства, а множество восковых свечей в кованых подсвечниках создавали мягкое, тёплое освещение. Камин весело потрескивал, отбрасывая на стены танцующие тени.

В углу зала, на небольшом возвышении, расположились четыре музыканта в традиционных валлонских костюмах. Лютнист в зелёном камзоле с золотым шитьём нежно перебирал струны, создавая мелодичную основу. Флейтист добавлял воздушные трели, а виолончелист и арфистка вплетали в мелодию глубокие, богатые тона.

Ольфария сидела во главе стола в элегантном тёмно-синем платье с серебряной вышивкой. Сапфировое ожерелье мерцало в свете свечей, а волосы были уложены в сложную причёску с жемчужными шпильками. После долгого дня планирования обороны графства она выглядела усталой, но всё ещё прекрасной.

Напротив неё Гиперион сидел в истинном облике — статный мужчина с золотистыми волосами, ниспадающими до плеч, и поразительными алыми глазами, которые в свете свечей казались драгоценными рубинами. Чёрный бархатный камзол с серебряными пуговицами подчёркивал его воинскую выправку, а на поясе висел церемониальный кинжал с рубиновой рукоятью.

— Должна признать, — сказала Ольфария, поднимая бокал вина, — после всех этих планов сражений приятно просто насладиться хорошей едой и твоим обществом.

— Взаимно, — усмехнулся Гиперион, чокаясь с ней. Его алые глаза весело блеснули. — Хотя должен сказать, что планирование боевых действий тоже имеет свою прелесть. Есть что-то завораживающее в искусстве войны.

— Ты бы так не говорил, если бы не знал, что мы победим, — поддразнила его Ольфария.

— Победа — это не знание, а уверенность, — ответил он, отпивая вино. — За триста лет я научился чувствовать исход битвы ещё до её начала. И сейчас я чувствую победу.

Вино было превосходным — местный сорт «Кровавая лоза», выдержанный в дубовых бочках более десяти лет. Название показалось Гипериону особенно символичным.

В зал вошли слуги с первым блюдом. Главный повар замка, мастер Жюльен Золотые Руки, лично руководил подачей. Это был пожилой мужчина с седыми усами и добрым лицом, который явно боготворил свою новую хозяйку.

— Ваша светлость, — почтительно произнёс он, — позвольте представить первое блюдо — традиционный валлонский суп «Водян-вё» с лесными грибами и копчёным беконом.

Суп подали в глубоких керамических тарелках. Густой, ароматный бульон с крупными кусками белых грибов создавал идеальное начало трапезы.

— Пахнет как дома, — задумчиво сказал Гиперион, вдыхая аромат. — Хотя что такое дом для бессмертного?

— А что ты чувствуешь, когда говоришь «дом»? — поинтересовалась Ольфария, пробуя суп.

— Странно, но сейчас — это место. Этот замок, это графство… тебя, — он взглянул на неё прямо, без обычной игривости. — Впервые за века у меня есть ощущение, что я где-то принадлежу.

— Льстец, — улыбнулась она, но в её глазах промелькнуло тепло. — Хотя должна признать, что чувствую то же самое. В прошлой жизни я постоянно куда-то спешила, всё время была в напряжении. А здесь… здесь я могу просто быть собой.

— Даже несмотря на постоянные угрозы и заговоры?

— Особенно благодаря им, — рассмеялась Ольфария. — Знаешь, битва за жизнь в операционной и битва за власть — это не так уж и различается. В обоих случаях нужны твёрдая рука и холодный ум.

Гиперион усмехнулся:

— Только в политике можно использовать магию крови для принуждения оппонентов.

— А в медицине — ледяные иглы для обезболивания, — парировала она. — У каждой профессии свои инструменты.

Пока они наслаждались супом, музыканты исполняли старинную балладу о доблестном рыцаре и прекрасной волшебнице. Мелодия была печальной и красивой, слова рассказывали о любви, которая преодолевает все препятствия.

— Знаешь, — сказала Ольфария, отложив ложку, — иногда мне кажется, что мы попали в какую-то сказку. Могущественный маг-воин и целительница-чародейка захватывают власть и строят справедливое государство.

— Сказки обычно заканчиваются на свадьбе, — заметил Гиперион с лукавым блеском в алых глазах. — А у нас всё только начинается.

— Ты намекаешь на что-то конкретное? — поинтересовалась она, приподняв бровь.

— Пока нет. Но кто знает, что принесёт будущее?

В этот момент слуги принесли второе блюдо. Мастер Жюльен торжественно представил его:

— Главное блюдо сегодняшнего вечера — «Карбонад фламанд», традиционная валлонская говядина, тушённая в тёмном пиве с луком и пряностями. Подаётся с картофелем, запечённым с травами, и тушёной капустой с яблоками.

Мясо было невероятно нежным, буквально разваливающимся от прикосновения вилки. Гиперион попробовал его и одобрительно кивнул.

— Превосходно. Напоминает мне блюда, которые готовили в замке герцога Людвига, когда я служил в его армии.

— Ты служил наёмником? — удивилась Ольфария.

— В разные времена приходилось быть кем угодно, — пожал плечами Гиперион. — Наёмник, торговец, советник, даже монах на пару десятилетий. Бессмертие даёт возможность попробовать множество профессий.

— И что тебе больше всего нравилось?

— Полководец, — без колебаний ответил он. — На поле боя всё предельно ясно. Есть враг, есть цель, есть средства её достижения. Никакой политической грязи, никаких интриг. Только стратегия, тактика и сталь.

— А что не нравилось?

— Монашество, — рассмеялся Гиперион. — Обет молчания для человека с моим характером — это пытка похуже любых пыток инквизиции.

Ольфария засмеялась, представив воинственного мага в монашеской рясе.

— А я вот думаю, что тебе больше всего идёт роль загадочного торговца. Особенно когда ты разыгрываешь простодушного купчика перед теми, кто не знает, с кем имеет дело.

— Лицедейство — полезный навык, — согласился он. — Хотя с тобой мне не хочется притворяться.

— Потому что я и так знаю, какой ты на самом деле?

— Потому что ты принимаешь меня таким, какой я есть. Со всей кровью на руках, со всеми грехами и ошибками трёх веков.

Их взгляды встретились поверх бокалов. В алых глазах Гипериона плясали отблески свечей, делая их ещё более завораживающими.

— И какая же я на самом деле? — тихо спросила Ольфария.

— Сильная. Умная. Безжалостная к врагам и добрая к тем, кто этого заслуживает. И очень красивая, — добавил он с улыбкой.

— Комплименты на сытый желудок не считаются, — пошутила она, но на щеках появился лёгкий румянец.

Музыканты перешли к более весёлой мелодии — народному танцу. Мелодия была зажигательной, ритмичной, так и просилась в ноги.

— Потанцуем? — предложил Гиперион, вставая и протягивая руку.

— Здесь? За столом?

— А почему нет? Место есть, музыка играет, партнёр готов, — он подмигнул ей.

Ольфария приняла его руку и поднялась. Они отошли от стола к свободному пространству перед камином. Гиперион оказался отличным танцором — движения точные, уверенные, каждый шаг выверен как удар мечом.

— Где ты научился так танцевать? — спросила она, кружась в его объятиях.

— При дворе короля Филиппа Златокудрого. Там умение танцевать ценилось не меньше умения владеть оружием.

— И что, придворные дамы падали к твоим ногам?

— Некоторые, — честно признался он. — Но тогда я был слишком увлечён военными кампаниями, чтобы обращать на это внимание.

— А сейчас?

— Сейчас у меня есть более интересная партнёрша, — он притянул её ближе во время медленного поворота.

Они танцевали несколько песен, пока не принесли десерт. Традиционный валлонский «Тарт от сук» — грушевый пирог с миндальным кремом.

— Последнее блюдо вечера, — объявил мастер Жюльен. — Приготовлено по старинному семейному рецепту.

Пирог был воплощением осенней щедрости. Гиперион попробовал его и закрыл глаза от удовольствия.

— Это напоминает мне детство, — сказал он задумчиво. — Моя мать пекла похожие пироги… Хотя это было так давно, что иногда кажется, будто это было в другой жизни.

— Расскажи мне о своём детстве, — попросила Ольфария. — До проклятия, до бессмертия. Когда ты был просто мальчиком.

Гиперион отпил десертного вина и откинулся в кресле:

— Я рос в Гданьске. Отец был мастером и разорившимся благородным, мать — ведьмой травницей. Обычная семья, обычная жизнь. Я мечтал стать великим воином, завоевать славу и богатство.

— И что случилось?

— Я получил то, чего хотел. Но цена оказалась слишком высокой. Когда я вернулся домой через пятьдесят лет после проклятия, от дома остались только развалины. Все, кого я знал, давно умерли.

— Это должно было быть ужасно.

— Первые сто лет — да. Потом привыкаешь. Учишься не привязываться слишком сильно, не строить долгосрочных планов с обычными людьми.

— А со мной? — тихо спросила она.

Гиперион посмотрел на неё своими алыми глазами, и в них была такая глубина, что Ольфария почувствовала, как у неё перехватывает дыхание.

— С тобой всё по-другому. Ты не обычный человек. У тебя есть магия, сила, потенциал прожить гораздо дольше обычного. И главное… — он наклонился ближе, — ты понимаешь меня. Не боишься того, что я такое, не пытаешься изменить или исправить.

— Потому что мне нравится то, что ты такое, — призналась она. — Твоя сила, твоя решительность, даже твоя жестокость, когда она необходима.

— Опасные слова, — усмехнулся он. — Влюбиться в монстра.

— Кто сказал про любовь? — поддразнила его Ольфария. — Я говорила про симпатию.

— Ах, извини. Значит, просто симпатия, — в его глазах плясали весёлые огоньки.

Музыканты закончили играть и, получив щедрую награду, удалились. В зале остались только они двое, мерцающие свечи и тихое потрескивание камина.

— Завтра начнётся битва, — сказала Ольфария, откидываясь в кресле.

— Да. И мы их разобьём как щенков, — уверенно ответил Гиперион. — У меня есть план, который им и не снился.

— Поделишься?

— Завтра. Сегодня я хочу просто наслаждаться твоим обществом и не думать о войне.

Ольфария встала и подошла к окну. За стеклом простиралась ночная панорама графства — тихая, мирная, ничего не подозревающая о грядущих событиях.

— Знаешь, иногда мне кажется, что это всё сон, — сказала она тихо. — Слишком уж невероятно всё происходящее.

Гиперион подошёл к ней сзади и положил руки ей на плечи:

— Если это сон, то очень приятный. И я не хочу просыпаться.

— Я тоже, — прошептала она, прислонившись к его груди.

Свечи медленно догорали, но им не хотелось прерывать этот момент покоя перед бурей.