Имперский маг II

Глава 12

Приём в главном зале замка разворачивался с размеренным великолепием, характерным для высшего света. Граф Вальденк явно не жалел средств на демонстрацию своего могущества и богатства. Длинные столы ломились от изысканных яств, слуги-рабы в богатых ливреях разносили редкие вина, а придворные музыканты играли мелодичные мелодии на лютнях и арфах.

Ольфария и Гиперион стояли рядом с графом в центре зала, и к ним один за другим подходили представители местной знати. Каждого нужно было встретить с должным почтением, выслушать комплименты, обменяться любезностями — сложная игра светских манер, где одно неловкое слово могло испортить всё впечатление.

— Позвольте представить барона Эдмунда фон Штернберга, — торжественно объявил граф, подводя к ним грузного мужчину в дорогом кафтане. — Один из крупнейших землевладельцев графства.

Барон был типичным представителем местной аристократии — самодовольный, жирный, с маленькими глазками и постоянной улыбкой дельца. На пальцах у него блестели кольца с драгоценными камнями, а одежда была пошита из тканей, которые стоили целое состояние.

— Мессир Крысолов! — воскликнул он, протягивая руку. — Наслышан о ваших торговых успехах! И, конечно, не мог не заметить ваших великолепных животных.

— Благодарю за добрые слова, барон, — учтиво ответил Гиперион. — А это леди Элизабет, моя спутница.

— Очарован, милая леди, — барон галантно поцеловал руку Ольфарии. — Редко встретишь такую красоту в наших северных краях.

— Вы слишком добры, — мягко ответила она, изображая лёгкое смущение.

— Барон Штернберг владеет крупнейшими рудниками в графстве, — пояснил граф. — И, кстати, нуждается в рабочей силе. Возможно, у вас найдутся подходящие предложения, Фелиций?

— Всегда рад обсудить взаимовыгодное сотрудничество, — дипломатично ответил Гиперион.

В глазах барона вспыхнул жадный огонёк:

— Прекрасно! Мне особенно нужны дварфы — они лучше всех работают под землёй. Готов платить хорошую цену за качественный товар.

Ольфария почувствовала, как мышцы напрягаются от отвращения. Этот человек говорил о дварфах как о породистом скоте, оценивая их исключительно с точки зрения полезности в шахтах.

— Посмотрим, что удастся найти, — неопределённо ответил Гиперион.

К ним подошла новая фигура — элегантная дама средних лет в роскошном платье из зелёного бархата. Её лицо было тщательно накрашено, волосы уложены в сложную причёску, а шея увешана жемчугом.

— Баронесса Изабелла де Монклер, — представил граф. — Супруга нашего уважаемого барона Монклера и большая ценительница прекрасного.

— О, мессир Крысолов! — воскликнула баронесса, обмахиваясь веером. — Я просто в восторге от вашего экипажа! Такие изящные создания! Скажите, а можно ли приручить одного из них для верховой езды?

— Боюсь, это слишком опасно, миледи, — ответил Гиперион. — Гепарды — хищники, они могут быть непредсказуемыми.

— Какая жалость, — расстроенно вздохнула баронесса. — А я так мечтала произвести впечатление на соседок.

Рядом с ней стоял её муж — барон Монклер, худощавый мужчина с острыми чертами лица и холодными глазами. В отличие от жены, он не скрывал своего истинного интереса.

— Мессир Крысолов, — сказал он, понижая голос, — у меня есть плантации, где работают преимущественно эльфы. Но товар быстро изнашивается — через год-два приходится менять. Не могли бы вы наладить регулярные поставки?

— Эльфы — деликатный товар, — осторожно ответил Гиперион. — Требует особого обращения.

— Конечно, конечно. Но при правильной мотивации они очень продуктивны. Кнут творит чудеса.

Ольфария сжала кулаки, скрывая их в складках платья. Слушать эти разговоры было физически больно, но нужно было держать маску.

Следующим к ним подошёл молодой человек в военной форме — капитан Родерик фон Вайсс, командир местного гарнизона. Высокий, спортивный, с благородным лицом — на первый взгляд типичный рыцарь. Но в его глазах читалась та же жестокость, что и у остальных.

— Мессир Крысолов, — сказал он, отдавая честь. — Слышал о ваших деловых талантах. Скажите, а не интересуют ли вас военнопленные? У нас недавно была удачная кампания против орочьих племён.

— Военнопленные — особая категория, — ответил Гиперион. — Они требуют специальной подготовки.

— О, мы умеем их готовить, — зловеще усмехнулся капитан. — Месяц в подвалах замка, и самые упрямые становятся покорными как овечки.

— Интересный подход, — нейтрально заметил химера.

К группе присоединился ещё один персонаж — маг Амбросиус, придворный волшебник графа. Пожилой человек в тёмной мантии, с длинной седой бородой и умными, но холодными глазами. В руках у него был посох с кристаллом на вершине.

— Фелиций, мой дорогой! — приветствовал он. — Граф рассказывал о ваших удивительных животных. Не могли бы вы поделиться секретом их дрессировки?

— Торговые тайны, мастер Амбросиус, — улыбнулся Гиперион. — Но могу сказать, что тут больше алхимии, чем магии.

— Понимаю, понимаю, — кивнул маг. — Кстати, а не интересует ли вас сотрудничество? Я занимаюсь… особыми экспериментами. Изучаю пределы выносливости различных рас.

— Какого рода эксперименты? — поинтересовалась Ольфария, не выдержав.

— О, самые разные! — оживился Амбросиус. — Воздействие холода и жара, болевые пороги, реакция на различные яды. Очень познавательно! Правда, материал быстро расходуется, но это издержки науки.

Ольфария почувствовала тошноту. Этот человек спокойно рассказывал о пытках живых существ как о научных исследованиях.

— Увлекательная работа, — сдержанно отозвался Гиперион.

Беседу прервал звон колокольчика — граф призывал к порядку.

— Дорогие друзья! — громко объявил он. — Позвольте представить ещё одного нашего гостя — герцога Максимилиана фон Равенскрофта, прибывшего из столицы!

В зал вошёл представительный мужчина лет шестидесяти, в богатых одеждах с королевскими регалиями. Его сопровождала небольшая свита — секретари, телохранители, придворные.

— Ваша светлость! — воскликнул граф, поспешно направляясь к новому гостю. — Какая честь!

— Граф Вальденк, — сдержанно кивнул герцог. — Благодарю за гостеприимство.

Вся знать мгновенно переключила внимание на высокого гостя. Герцог был представителем королевского двора, и общение с ним открывало новые возможности для карьеры и обогащения.

— Позвольте представить мессира Фелиция Крысолова, — сказал граф, подводя Гипериона к герцогу. — Одного из наших самых успешных торговцев.

— О да, — кивнул герцог, оценивающе разглядывая химеру. — О вас ходят интересные слухи при дворе. Говорят, вы умеете добывать самые экзотические товары.

— Стараюсь соответствовать репутации, ваша светлость, — скромно ответил Гиперион.

— Прекрасно. А эта очаровательная дама?

— Леди Элизабет, моя спутница.

Герцог галантно поцеловал руку Ольфарии, но в его взгляде читалось что-то неприятное — оценивающий интерес хищника, увидевшего добычу.

— Изысканно, — прокомментировал он. — В столице такую красоту оценили бы по достоинству.

— Вы слишком добры, ваша светлость, — ответила Ольфария, стараясь не показать отвращения.

— Кстати, Фелиций, — продолжил герцог, — у меня есть особый заказ от его величества. Нужны рабы для гладиаторских школ — сильные, красивые, с боевыми навыками. Готов платить королевские цены.

— Интересное предложение, — ответил Гиперион. — Но такой товар найти непросто.

— Понимаю. Но вы ведь специалист по редким приобретениям?

Вокруг них собирался всё больше придворных, жадно слушающих разговор о торговле людьми. Каждый хотел поучаствовать в прибыльном деле, предложить свои услуги, заключить выгодный контракт.

— Мессир Крысолов, — обратился к ним толстый купец в дорогих одеждах, — меня зовут Сигизмунд Вормс, я поставляю провизию для рабских бараков. Может быть, наладим сотрудничество?

— А я занимаюсь транспортировкой, — добавил другой. — Корабли, повозки, охрана — всё что нужно для доставки живого товара.

— А у меня лучшие кандалы во всём королевстве! — похвастался кузнец. — Никто ещё не сбежал!

Ольфария слушала эти разговоры с нарастающим ужасом. Целая индустрия, построенная на страданиях разумных существ. Десятки людей, для которых торговля рабами была обычным бизнесом.

— Как видите, — тихо сказал граф Гипериону, — у нас очень развитый рынок. Любые ваши товары найдут покупателей.

— Впечатляет, — ответил химера. — Действительно впечатляет.

Но в его красных глазах мелькнул холодный огонёк. Все эти люди только что подписали себе приговор, даже не подозревая об этом.

Приём набирал обороты, гости становились всё более раскованными под влиянием вина, а разговоры — всё более откровенными. И с каждой минутой Гиперион и Ольфария получали всё больше информации о том, как устроена работорговля в этом королевстве.

Информации, которая очень скоро им пригодится.

Ольфария чувствовала, как напряжение нарастает с каждой минутой. Слушать эти бесконечные разговоры о торговле живыми существами, видеть довольные лица работорговцев, притворяться заинтересованной в их отвратительном бизнесе — всё это требовало нечеловеческого самообладания.

Когда очередной гость — торговец кандалами — начал подробно рассказывать о том, как его изделия «ломают дух самых упрямых эльфов», руки её начали мелко дрожать. Она сжала их в кулаки, пытаясь взять себя в руки, но дрожь не проходила.

Гиперион заметил её состояние мгновенно. Химера обладал обострёнными чувствами и видел, как бледнеют её щёки, как напрягаются мышцы, как она едва сдерживается, чтобы не сорваться.

— Простите, господа, — вежливо прервал он разговор, — но я слышу музыку. Леди Элизабет, не окажете ли мне честь?

Он протянул ей руку, и в красных глазах читалась мягкая настойчивость. Приглашение на танец было не просто галантностью — это был способ увести её от тягостного общества и дать передышку.

— С удовольствием, — ответила Ольфария, принимая его руку.

Гости расступились, провожая их восхищёнными взглядами. Красивая пара направилась к центру зала, где уже кружились несколько других танцующих пар под мелодичные звуки лютни и арфы.

— Дышите глубже, — тихо сказал Гиперион, когда они остановились в центре танцевального круга. — Всё хорошо. Вы прекрасно справляетесь.

Музыканты заиграли новую мелодию — медленный, изящный вальс. Гиперион положил руку ей на талию, другой взял её ладонь, и они начали двигаться в такт музыке.

Химера танцевал превосходно — с той естественной грацией, которая приходит только после долгих лет практики. Каждое движение было точным, каждый поворот — плавным, каждый шаг — идеально выверенным. Он вёл её так уверенно и нежно, что Ольфария почувствовала, как напряжение начинает отступать.

— Лучше? — спросил он, когда они выполнили первую фигуру танца.

— Да, — выдохнула она. — Спасибо.

— Я видел, как вы боролись с собой, — тихо сказал Гиперион, поворачивая её в плавном пируэте. — Но вы невероятно сильная. Любая другая женщина уже давно бы сорвалась.

— Иногда мне кажется, что я не выдержу, — призналась она, позволяя ему вести себя в танце. — Слушать, как они говорят о людях как о скоте… это выше моих сил.

— Выдержите, — уверенно сказал он, притягивая её чуть ближе. — Вы — самая сильная женщина, которую я знаю. И самая прекрасная.

Они кружились под восхищённые взгляды гостей. Граф Вальденк наблюдал за ними с явным удовольствием — такая красивая пара украшала его приём. Другие придворные шептались между собой, обсуждая изящество танца и красоту танцоров.

— Послушайте меня внимательно, — прошептал Гиперион, наклонившись к её уху так, что его слова не мог услышать никто другой. — Я знаю, как вам тяжело. Но потерпите ещё немного.

Его дыхание коснулось её шеи, и по коже побежали мурашки. Не от страха или волнения — от близости этого удивительного мужчины, который танцевал с ней как с самой дорогой драгоценностью.

— Эти мерзавцы получат по заслугам, — продолжал он, выполняя сложную фигуру, которая заставила её прижаться к нему ещё ближе. — Каждый из них ответит за свои преступления. Я обещаю вам это.

— Когда? — прошептала она в ответ.

— Сегодня ночью. Когда все разъедутся по домам, мы останемся с графом наедине. Тогда и начнётся настоящий разговор.

Музыка становилась более страстной, и танец ускорялся. Гиперион кружил её всё быстрее, и Ольфария чувствовала, как исчезают последние остатки тягостных мыслей. Сейчас существовали только они двое, музыка и танец.

— Доверьтесь мне, — шептал он, и в голосе звучала такая нежность, что сердце сжалось. — Я не позволю им причинить вам вред. Ни сегодня, ни когда-либо ещё.

— Я доверяю, — ответила она, глядя в его красные глаза. — Полностью доверяю.

Они двигались как единое целое, словно танцевали вместе всю жизнь. Гиперион то притягивал её к себе, то отпускал в изящном пируэте, то поднимал в лёгком поддержке. Каждое прикосновение было наполнено заботой и нежностью.

— А пока что, — продолжал он, выполняя особенно сложную фигуру, — просто будьте собой. Прекрасной, умной, очаровательной леди Элизабет. Пусть они запомнят вас именно такой.

— Зачем?

— Потому что это будет последнее, что они увидят красивого в своей жизни.

В его словах звучала холодная решимость, но руки оставались нежными, движения — плавными. Он был одновременно смертоносным хищником и заботливым защитником.

Музыка начинала замедляться, приближаясь к финалу. Гиперион повёл её в последней, самой красивой фигуре танца — медленном кружении, во время которого она практически лежала у него на руках, а он склонялся над ней, словно рыцарь над прекрасной дамой.

— Помните, — прошептал он, глядя ей в глаза с расстояния в несколько сантиметров, — что бы ни происходило сегодня, я всегда буду рядом. Всегда буду защищать вас.

— А я всегда буду верить в вас, — ответила она так же тихо.

Музыка остановилась. Они замерли в финальной позе, глядя друг другу в глаза, и зал взорвался аплодисментами. Гости были в восторге от увиденного — такого изящного, страстного и красивого танца здесь давно не видели.

— Браво! — воскликнул граф Вальденк. — Великолепно! Просто великолепно!

— Какая пара! — восхищались придворные.

— Настоящее произведение искусства!

Гиперион помог Ольфарии выпрямиться и галантно поклонился публике. Она тоже присела в изящном реверансе, чувствуя, как румянец покрывает щёки — не от смущения, а от близости химеры, от его прикосновений, от тех слов, которые он шептал ей на ухо.

— Благодарю за танец, леди Элизабет, — сказал он громко, целуя её руку.

— Удовольствие было моим, мессир Фелиций, — ответила она, стараясь говорить ровным голосом.

Но внутри всё пело. Танец с Гиперионом был не просто красивым зрелищем — это было признанием в чувствах, которые они пока не решались назвать вслух. В каждом движении, в каждом прикосновении, в каждом взгляде читалась любовь.

К ним тут же подошли гости с комплиментами и восхищением. Все хотели похвалить изящество танца, красоту пары, мастерство исполнения. Но Ольфария теперь могла слушать их спокойно — слова Гипериона подействовали лучше любого лекарства.

Скоро всё закончится. Скоро эти мерзавцы получат по заслугам. А пока что она могла играть роль очаровательной леди, зная, что рядом с ней — человек, готовый ради неё на всё.

После танца Ольфария чувствовала себя значительно лучше. Слова Гипериона и его нежные прикосновения подействовали как целебный бальзам, вернув ей уверенность и самообладание. Но едва они отошли от танцевального круга, как к ним направился граф Вальденк с кубком вина в руке и хищным блеском в глазах.

— Мой дорогой Фелиций, — сказал он, но взгляд его был прикован к Ольфарии, — ваша спутница просто очаровательна. Такой грации я не видел даже при королевском дворе.

— Леди Элизабет действительно исключительна, — согласился Гиперион, но в голосе прозвучали едва заметные защитные нотки.

Граф приблизился к Ольфарии, и она почувствовала исходящий от него запах — дорогие духи не могли полностью скрыть что-то неприятное, животное. Запах хищника, привыкшего брать то, что ему нравится.

— Милая леди, — обратился он к ней, протягивая кубок, — не окажете ли честь разделить со мной этот редкий напиток? Вино из моих личных погребов, выдержанное двадцать лет.

Ольфария приняла кубок, стараясь не показать отвращения от того, как его пальцы задержались на её руке дольше необходимого.

— Благодарю, ваша светлость, — сказала она мягким голосом. — Вы очень любезны.

— Красота заслуживает лучшего, — ответил граф, не сводя с неё глаз. — И я всегда стараюсь окружить прекрасное соответствующей роскошью.

Он говорил так, словно она уже была его собственностью, которую он великодушно одаривал вниманием. В его тоне читалось полное убеждение, что любая женщина должна быть счастлива от его интереса.

— Скажите, леди Элизабет, — продолжал граф, делая шаг ближе, — как долго вы путешествуете с мессиром Крысоловом?

— Не так давно, ваша светлость, — осторожно ответила она. — Наше знакомство состоялось благодаря общим торговым интересам.

— Ах, торговля, — граф махнул рукой, словно это была мелочь. — Конечно, дела важны. Но такая красота не должна тратить время только на коммерцию.

Его взгляд медленно скользил по её фигуре — от лица к декольте, от рук к талии. Ольфария чувствовала себя как в музее, где её рассматривали как экспонат, оценивая каждую деталь.

— В моём замке много интересного, — продолжал граф, подходя ещё ближе. — Библиотека с редкими книгами, картинная галерея, прекрасные сады. Было бы жаль, если бы вы уехали, не осмотрев всех достопримечательностей.

— Вы очень гостеприимны, — ответила Ольфария, отступив на полшага. — Но боюсь, наш визит краткосрочен.

— О, но это можно изменить, — в голосе графа прозвучала уверенность человека, привыкшего получать желаемое. — У меня есть предложения, которые могут заинтересовать мессира Крысолова. Долгосрочные, выгодные контракты.

Он переступил границы приличий, подойдя настолько близко, что Ольфария чувствовала его дыхание. В его глазах плясали огоньки, которые говорили о том, что контракты — не единственное, что его интересовало.

— А возможно, — добавил он тише, так чтобы слышала только она, — прекрасная дама захочет остаться и без деловых причин. В моём замке она могла бы жить как королева.

Предложение было завуалированным, но смысл читался ясно. Граф намекал на то, что готов сделать её своей любовницей, окружив роскошью в обмен на близость.

Ольфария почувствовала, как желудок сжимается от отвращения. Этот человек, торговавший людьми, устраивавший гладиаторские бои ради развлечения, смевший предлагать ей стать его игрушкой.

Но она была хорошей актрисой. Вместо отвращения на лице появилась лёгкая растерянность, словно она была польщена, но смущена столь щедрым предложением.

— Ваша светлость, вы ставите меня в затруднительное положение, — сказала она, опустив глаза с притворной скромностью. — Я всего лишь спутница торговца, не достойная таких милостей.

— Не говорите глупостей! — воскликнул граф. — Ваша красота делает вас достойной корон и сокровищ. Любой мужчина сочтёт за честь окружить вас роскошью.

Он протянул руку, чтобы коснуться её щеки, но в этот момент рядом появился Гиперион.

— Простите за вмешательство, ваша светлость, — сказал он вежливо, но в голосе чувствовалась сталь, — но герцог Равенскрофт хотел бы обсудить с нами условия того самого заказа.

— А, да, конечно, — граф неохотно отступил. — Деловые вопросы требуют внимания.

Но прежде чем отойти, он галантно поцеловал руку Ольфарии, задержав губы на коже дольше, чем требовали правила этикета.

— До встречи, прекрасная леди, — прошептал он. — Надеюсь, наш разговор продолжится.

Когда граф отошёл к другим гостям, Ольфария почувствовала, как дрожат руки. Гиперион заметил это и осторожно коснулся её локтя.

— Всё в порядке? — тихо спросил он.

— Да, — ответила она, стараясь взять себя в руки. — Просто этот человек… он смотрит на меня как на товар.

— Потому что для него вы и есть товар, — мрачно сказал Гиперион. — Красивая игрушка, которую он хочет добавить к своей коллекции.

— А если он попытается… принудить?

— Тогда он узнает, что значит угрожать тому, кто дорог химере, — в красных глазах мелькнул опасный огонёк. — Но до этого не дойдёт. Через несколько часов граф Вальденк больше никого не будет принуждать.

Ольфария кивнула, чувствуя, как уверенность возвращается. Рядом с Гиперионом она была в безопасности. А скоро все эти мерзавцы получат по заслугам.

Она посмотрела в сторону графа, который теперь беседовал с герцогом, но время от времени бросал в её сторону жадные взгляды. В его глазах читалась уверенность, что красивая женщина рано или поздно станет его добычей.

Он очень скоро поймёт, как сильно ошибался.