Имперский маг II

Глава 29

После завершения танцев король Альбертус поднялся с трона и жестом привлёк внимание собравшихся. Разговоры в зале постепенно стихли, все обратились к юному монарху, который, несмотря на детскую внешность, излучал непреклонную властность.

— Дорогие друзья! — начал он звонким голосом, который легко достигал самых дальних углов зала. — Сегодня мы собрались не только для того, чтобы насладиться музыкой и танцами, но и чтобы отметить особое событие!

Гости переглянулись с любопытством. Никто не знал о каком событии идёт речь.

— Среди нас сегодня находятся люди, которые показали всему королевству, что значит истинное служение народу! — продолжил король, его взгляд остановился на Ольфарии и Гиперионе. — Графиня Вальденк и воевода Грейфокс за короткое время превратили своё графство в образец процветания и справедливости!

Вежливые аплодисменты прокатились по залу, но в них слышалась некоторая сдержанность. Многие аристократы не были в восторге от восхваления «выскочек из провинции».

— Их достижения поистине впечатляют! — король поднял руку, требуя тишины. — Полная ликвидация нищеты, доступная медицина для всех слоёв населения, процветающая экономика, довольные граждане. Разве не об этом мечтает каждый правитель?

Герцог Равенскрофт нахмурился, понимая, к чему ведёт речь короля.

— Но самое главное, — продолжил Альбертус, его голос приобрёл торжественные нотки, — они показали, что подобных результатов можно достичь без ущерба для казны! Более того, доходы их графства выросли в несколько раз!

Теперь внимание всех присутствующих было приковано к королю. Разговоры о деньгах всегда волновали аристократию.

— Это заставляет нас задуматься, — король начал медленно ходить перед троном, его юное лицо выражало глубокую озабоченность. — Если небольшое графство может достичь таких успехов, то что мешает другим регионам последовать их примеру?

Граф Ульрих Железный Кулак переступил с ноги на ногу, чувствуя подвох.

— Я долго размышлял над этим вопросом, — продолжил король, — и пришёл к выводу, что проблема заключается в недостатке… мотивации у наших уважаемых феодалов.

Тишина в зале стала напряжённой. Аристократы понимали, что сейчас последует что-то неприятное.

— Поэтому, — Альбертус остановился и торжественно поднял руку, — я принял решение о введении нового налога — «Налога на процветание»!

Зал взорвался возмущёнными возгласами:

— Что⁈

— Новый налог⁈

— Это возмутительно!

Король поднял обе руки, призывая к тишине:

— Прошу выслушать до конца! Данный налог будет взиматься с тех регионов, которые не достигают определённых показателей благосостояния своих жителей!

— Каких показателей? — выкрикнул барон Штайнберг.

— Очень простых! — ответил король с невинной улыбкой. — Уровень грамотности населения, доступность медицинской помощи, средние доходы граждан, состояние дорог и инфраструктуры.

Он указал на Ольфарию:

— Графство Вальденк будет эталоном! Все остальные регионы должны достичь хотя бы семидесяти процентов от их показателей в течение трёх лет!

— Это невозможно! — возмутился граф Отто.

— Графиня Вальденк доказала, что возможно, — спокойно возразил король. — Более того, она любезно согласилась поделиться своими методами со всеми желающими!

Все взгляды обратились на Ольфарию, которая стояла рядом с Гиперионом, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Она понимала, что король мастерски использует её как инструмент давления на недовольную знать.

— А что, если мы не достигнем этих показателей? — спросил герцог Равенскрофт сквозь зубы.

— Тогда придётся платить налог, — ответил король с детской непосредственностью. — Размер будет зависеть от степени отставания. От десяти до пятидесяти процентов от общих доходов региона.

Зал взорвался новой волной возмущения:

— Пятьдесят процентов⁈

— Это грабёж!

— Мы разоримся!

— Но есть и хорошие новости! — перекрыл шум король. — Те регионы, которые превысят показатели графства Вальденк, получат налоговые льготы и дополнительные привилегии!

Барон Вольфганг выступил вперёд:

— Ваше величество, это всё очень хорошо в теории, но на практике… Наши земли не такие плодородные, население не такое… покладистое.

— Отличное замечание! — обрадовался король. — Именно поэтому графиня Вальденк создаёт специальную консультационную службу для помощи отстающим регионам!

Он повернулся к Ольфарии:

— Не так ли, ваша светлость? Вы ведь готовы помочь своим коллегам достичь таких же успехов?

Ольфария понимала, что отказаться невозможно, не оскорбив короля публично:

— Конечно, ваше величество. Мы всегда готовы поделиться опытом.

— Превосходно! — воскликнул Альбертус. — Слышите? Графиня не только показывает пример, но и готова помочь всем остальным!

Инквизитор Доминик мрачно произнёс:

— А что, если методы графини… не подходят для других регионов по религиозным соображениям?

— Отличный вопрос! — король кивнул. — Именно поэтому все методы будут предварительно одобрены церковным советом! Ничего еретического или противоречащего учению церкви!

Граф Ульрих попытался другой подход:

— Ваше величество, возможно, стоит дать больше времени на подготовку? Три года — очень мало…

— Графиня справилась быстрее, — невинно ответил король. — Но я готов к компромиссу! Тем, кто начнёт внедрение реформ в первые полгода, дам дополнительный год отсрочки!

Герцог Равенскрофт понял, что попал в ловушку:

— А кто будет оценивать достигнутые результаты?

— Специальная комиссия под руководством… — король сделал театральную паузу, — графини Вальденк! Кто лучше неё разбирается в вопросах эффективного управления?

Теперь Ольфария окончательно поняла замысел короля. Он делал её не только примером для подражания, но и контролёром выполнения новых требований. Это автоматически делало её мишенью для недовольства всей аристократии.

— Но это ещё не всё! — продолжил король с энтузиазмом. — Чтобы помочь нашим дорогим феодалам, графиня откроет филиалы своей школы управления в каждой провинции!

— Школы управления? — переспросил кто-то из толпы.

— Именно! Где будущие администраторы будут изучать передовые методы! — объяснил Альбертус. — Стоимость обучения символическая — всего тысяча золотых за курс!

Аристократы начали быстро подсчитывать расходы. Тысяча золотых за обучение, плюс возможные налоги в размере до половины доходов…

— Ваше величество, — осторожно начал герцог Людвиг фон Австерлиц, — не кажется ли вам, что такие радикальные изменения…

— Радикальные? — перебил его король. — Господин герцог, разве обеспечение благополучия подданных — это радикализм? Разве забота о народе противоречит христианским ценностям?

Он обвёл взглядом притихший зал:

— Или кто-то из присутствующих считает, что простые люди не заслуживают достойной жизни?

Это был мастерский ход. Никто не мог открыто выступить против заботы о народе, не рискуя прослыть тираном.

— Конечно нет, ваше величество, — пробормотал герцог.

— Тогда не вижу проблемы! — радостно воскликнул король. — У вас есть прекрасный пример, опытный наставник и все необходимые ресурсы! Остаётся только применить их с умом!

Он повернулся к Ольфарии:

— Графиня, не могли бы вы сказать несколько слов о том, как другие регионы могут достичь подобных успехов?

Ольфария поняла, что отступать некуда. Король поставил её в центр грандиозной политической игры, и теперь ей приходилось играть по его правилам.

— Ваше величество, уважаемые коллеги, — начала она, — главный секрет успеха прост — нужно думать о благе людей, а не только о собственной выгоде.

Зал встретил эти слова холодным молчанием.

— Когда люди видят, что власть действительно заботится о них, они готовы работать с удвоенной энергией, — продолжила она. — Здоровые, образованные, довольные граждане — это основа процветания любого региона.

— Мудрые слова! — одобрил король. — Слышите? Секрет успеха прост! Остаётся только применить его на практике!

Барон Штайнберг не выдержал:

— Лёгко говорить, когда начинаешь с чистого листа! А у нас вековые традиции, устоявшиеся порядки…

— Традиции должны служить людям, а не наоборот, — твёрдо ответила Ольфария. — Если традиция мешает развитию, от неё нужно отказаться.

Эти слова вызвали новую волну возмущённого шёпота среди аристократов.

Король поднял руки:

— Что ж, думаю, на сегодня достаточно серьёзных разговоров! Давайте вернёмся к веселью! Музыканты, продолжайте!

Но настроение в зале было безнадёжно испорчено. Аристократы собирались в группы, возбуждённо обсуждая новые налоги и требования. Многие бросали недружелюбные взгляды в сторону Ольфарии, видя в ней источник своих будущих проблем.

— Мастерский ход, — тихо сказал Гиперион Ольфарии. — Король одним выступлением сделал тебя главной мишенью для недовольства всей знати.

— И одновременно дал нам официальную поддержку и защиту, — ответила она. — Теперь любые нападки на нас будут восприниматься как сопротивление королевской воле.

— Умно. Но и опасно. Теперь у нас ещё больше врагов.

— Зато теперь они вынуждены действовать открыто, — заметила Ольфария. — А это значит, что мы можем подготовиться.

Тем временем король, довольный произведённым эффектом, вернулся к своему трону и наблюдал за реакцией гостей с едва скрываемым удовольствием. Его план сработал идеально — теперь вся аристократия была вынуждена либо принять новые правила игры, либо открыто выступить против короны.

А Ольфария и Гиперион из просто успешных провинциальных правителей превратились в ключевые фигуры большой политической игры.

После королевской речи атмосфера в зале заметно изменилась. Музыка всё ещё играла, пары продолжали танцевать, но в воздухе витало напряжение. Аристократы собирались в группы, возбуждённо шептались, бросали косые взгляды в сторону правителей Вальденка.

Гиперион галантно протянул руку Ольфарии:

— Потанцуем? Кажется, нам нужно обсудить кое-что важное.

— С удовольствием, — ответила она, принимая приглашение.

Они вышли на середину зала под звуки медленного вальса. Другие пары невольно расступались, давая им больше пространства — отчасти из уважения, отчасти из нежелания находиться слишком близко к «виновникам» грядущих проблем.

— Ну что, — тихо сказал Гиперион, изящно кружа Ольфарию, — кажется, мы стали самыми популярными людьми в зале.

— В смысле ненавистными? — усмехнулась она, следуя за его движениями. — Да, король здорово нас подставил.

— Посмотри налево, — шепнул Гиперион, выполняя поворот. — Герцог Равенскрофт с компанией. Видишь, как он сжимает кулаки?

Ольфария незаметно скользнула взглядом в указанном направлении. Герцог стоял в окружении своих сторонников, его лицо было мрачнее тучи, а пальцы нервно сжимали набалдашник трости.

— Он явно планирует что-то неприятное, — заметила она. — А что там справа?

— Граф Ульрих с баронами, — Гиперион плавно повёл её в другую сторону. — Судя по их лицам, обсуждают размеры будущих налогов. И весьма недовольны перспективами.

Действительно, группа дворян у восточной стены выглядела крайне обеспокоенной. Барон Штайнберг что-то яростно объяснял, размахивая руками, граф Ульрих хмуро кивал, а остальные слушали с мрачными лицами.

— Пятьдесят процентов налога — это серьёзный удар по их кошелькам, — задумчиво произнесла Ольфария. — Особенно для тех, кто привык тратить доходы на роскошь, а не на развитие земель.

— Зато какая мотивация для реформ, — иронично заметил Гиперион, выполняя сложную фигуру танца. — Ничто так не стимулирует прогресс, как угроза финансового краха.

— Смотри, там у колонны стоит инквизитор Доминик, — Ольфария кивнула в сторону мрачной фигуры в чёрном. — Он с кем-то оживлённо разговаривает.

Гиперион повернул их так, чтобы лучше видеть. Отец Доминик беседовал с несколькими церковными иерархами, его лицо выражало крайнее недовольство.

— Наверное, обсуждает наши «еретические» методы, — предположил Гиперион. — Придётся быть осторожнее с церковными вопросами.

— Особенно учитывая, что король поручил церковному совету одобрять наши методы, — добавила Ольфария. — Если Доминик настроит против нас духовенство…

— То у нас будут проблемы не только с аристократией, но и с церковью, — закончил Гиперион. — Хотя до сих пор все наши методы были абсолютно законными.

Они продолжали танцевать, незаметно изучая расположение сил в зале. Картина вырисовывалась довольно мрачная.

— Посчитай, сколько у нас потенциальных союзников, — тихо попросила Ольфария.

Гиперион внимательно оглядел зал:

— Герцог Людвиг выглядит задумчивым, но не враждебным. Возможно, его можно переубедить. Граф Эдвард де Монферрат вообще не участвует в группировках — тоже потенциальный союзник.

— А молодые аристократы? — спросила она, указывая взглядом на группу дворян лет тридцати.

— Барон Александр фон Нойштадт и его круг выглядят заинтересованными, — оценил Гиперион. — Молодёжь всегда более открыта к переменам. Плюс они ещё не успели обрасти коррупционными связями.

— Итого имеем: против нас — Равенскрофт с группировкой, Ульрих с баронами, церковные консерваторы во главе с Домиником, — подытожила Ольфария. — За нас — король, возможно Людвиг и молодые дворяне.

— Не забывай про тех, кто просто выжидает, — добавил Гиперион. — Многие пока не определились со своей позицией. Они будут смотреть, кто окажется сильнее.

Музыка становилась более драматичной, и они соответственно изменили стиль танца — более страстный, экспрессивный.

— А что думаешь о новом налоге? — спросила Ольфария. — Король действительно планирует его ввести?

— Думаю, да, — ответил Гиперион. — Но не столько ради денег, сколько ради принуждения к реформам. Он понимает, что добровольно дворяне ничего менять не станут.

— Умно. Создать экономические стимулы для изменений.

— И одновременно дать нам официальный статус экспертов по реформам, — заметил Гиперион. — Теперь мы не просто успешные провинциалы, а официальные консультанты короны.

— Что защищает нас от прямых нападок, но делает мишенью для интриг, — вздохнула Ольфария.

В этот момент к ним приблизилась молодая пара — барон Александр фон Нойштадт с супругой.

— Извините за беспокойство, — сказал барон, когда музыка стихла. — Александр фон Нойштадт, это моя жена Изабелла. Не могли бы мы перекинуться парой слов?

— Конечно, — любезно ответила Ольфария.

— Мы восхищены вашими достижениями, — сказала баронесса Изабелла. — И хотели бы узнать больше о ваших методах.

— С практической точки зрения, — добавил барон. — Наши земли… скажем так, не в лучшем состоянии. А перспектива налога в пятьдесят процентов весьма мотивирует к переменам.

Ольфария и Гиперион переглянулись. Первый потенциальный союзник объявился.

— Мы будем рады поделиться опытом, — ответил Гиперион. — Но не здесь. Слишком много любопытных ушей.

— Понимаем, — кивнул барон. — Может быть, завтра? В более… приватной обстановке?

— Отличная идея, — согласилась Ольфария. — Пришлите послание в наш особняк.

Когда молодая пара отошла, Гиперион заметил:

— Первая ласточка. Думаю, к утру у нас будет ещё несколько подобных предложений.

— А может быть, и несколько попыток убийства, — мрачно добавила Ольфария.

— Поэтому сегодня ночью спать будем по очереди, — решил Гиперион. — И утроим охрану.

Музыка зазвучала снова, и они продолжили танец. Но теперь их внимание было приковано не только к красоте движений, но и к тому, кто за ними наблюдает из тени.

— Кстати, — тихо сказал Гиперион, — заметил, что герцог Равенскрофт о чём-то шепчется с капитаном дворцовой стражи?

— Да, видела. Это плохо?

— Зависит от того, насколько капитан лоялен королю, — ответил он. — Если герцог сможет его подкупить…

— То у нас могут быть проблемы уже сегодня ночью, — закончила Ольфария.

— Именно поэтому я заранее подготовил запасные планы, — напомнил Гиперион. — Наши люди готовы к любым неожиданностям.

Они закружились в финальной фигуре танца, и Ольфария почувствовала, как в кармане платья лежит небольшой кинжал — подарок Гипериона на всякий случай.

— Знаешь, — сказала она, когда музыка стихла, — иногда мне кажется, что мы попали в какой-то бесконечный лабиринт интриг.

— Зато теперь у нас есть карта этого лабиринта, — ответил Гиперион, галантно поклонившись ей. — И мы знаем, где находятся выходы.

— Тогда главное — не заблудиться по дороге к ним, — улыбнулась Ольфария, отвечая на поклон изящным реверансом.

Бал продолжался, но для них он уже превратился в поле битвы, где каждое слово, каждый взгляд, каждое движение могли иметь далеко идущие последствия.

Игра только начиналась.

День двести восьмой, поздний вечер. Бал продолжался уже несколько часов, и атмосфера в зале заметно изменилась. Вино лилось рекой, разговоры становились громче, а сдержанность придворных постепенно улетучивалась под воздействием алкоголя.

Особенно заметно изменился сам король. Альбертус III, который в начале вечера выглядел собранным и расчётливым политиком в детском обличье, теперь демонстрировал все признаки сильного опьянения. Его юное лицо раскраснелось, глаза блестели нездоровым блеском, а движения стали менее координированными.

— Ещё вина! — громко потребовал он, размахивая пустым бокалом. — Сегодня великий день! День, когда мы начинаем новую эру процветания!

Придворные нервно переглядывались. Пьяный король всегда был непредсказуем, но в детском теле это выглядело особенно тревожно.

— Ваше величество, — осторожно начал герцог Людвиг, — может быть, стоит…

— Стоит что⁈ — перебил его Альбертус, с трудом удерживая равновесие. — Стоит праздновать! Мы только что решили проблему ленивых дворян! Теперь они будут работать как проклятые!

Он хихикнул — звук довольно жуткий, исходящий от ребёнка с глазами взрослого циника.

Ольфария и Гиперион наблюдали за происходящим с растущей тревогой. Пьяные правители часто принимали решения, о которых потом сожалели.

— А знаете что ещё мы должны сделать? — продолжил король, покачиваясь на троне. — Нам нужно показать всем, что наше королевство сильно! Что мы не боимся никого!

— Что вы имеете в виду, ваше величество? — спросил церемониймейстер.

— Войну! — воскликнул Альбертус, и его детский голос зазвенел по залу. — Славную войну против врагов веры!

Зал погрузился в напряжённую тишину. Разговоры о войне всегда были серьёзным делом.

— Слишком долго мы терпели существование еретических государств у наших границ! — продолжил король, с трудом поднимаясь с трона. — Слишком долго эти алеманские и ганские язычники оскверняют землю, которая по праву должна принадлежать истинно верующим!

Герцог Равенскрофт выступил вперёд, в его глазах загорелся интерес:

— Ваше величество говорит об Алеманском княжестве и Ганской конфедерации?

— Именно! — Альбертус ткнул пальцем в воздух. — Эти… эти поклонники древних богов! Друиды и шаманы! Они практикуют магию, запрещённую церковью! Приносят человеческие жертвы!

Последнее утверждение было явным преувеличением, но пьяный король, казалось, верил в собственные слова.

— Пора покончить с этим безобразием! — продолжил он. — Пора принести им свет истинной веры! Огнём и мечом, если понадобится!

Инквизитор Доминик одобрительно кивнул:

— Святые слова, ваше величество! Церковь полностью поддержит священную войну против еретиков!

— Вот видите! — обрадовался король. — Отец Доминик понимает! Бог на нашей стороне!

Граф Ульрих осторожно поинтересовался:

— А каковы будут масштабы этой… кампании, ваше величество?

— Масштабы? — Альбертус широко развёл руками. — Грандиозные! Мы мобилизуем всё королевство! Каждый феодал предоставит войска! Каждый регион внесёт свой вклад!

Ольфария и Гиперион переглянулись. Становилось ясно, к чему всё идёт.

— Представляете, — продолжил король, его детское лицо светилось пьяным энтузиазмом, — какая это будет возможность проверить новые методы управления на практике!

Он ткнул пальцем в сторону Ольфарии:

— Графиня Вальденк! Ваше процветающее графство станет примером того, как эффективная администрация может поддержать военные усилия!

— Ваше величество… — начала Ольфария.

— Молчать! — перебил её король. — Я ещё не закончил! Ваше графство обеспечит армию лучшими доспехами! Лучшим оружием! Лучшими лекарствами!

Он повернулся к залу:

— А воевода Грейфокс возглавит авангард! Покажет этим язычникам, что значит встретиться с настоящим воином!

Гиперион почувствовал, как все взгляды обратились на него. Отказаться от почётного назначения было невозможно, не оскорбив короля.

— Буду служить по мере сил, ваше величество, — осторожно ответил он.

— Вот это правильно! — воскликнул Альбертус. — А теперь давайте обсудим детали!

Он начал размахивать руками, явно возбуждённый собственной идеей:

— Алеманское княжество первым делом! Их друиды слишком много на себя берут! Думают, что их лесная магия может соперничать с божественной силой!

— А что известно об их военной мощи? — практично спросил граф Ульрих.

— Мощь? — фыркнул король. — Какая мощь у кучки дикарей? Они сражаются дубинами и каменными топорами!

Это было явным заблуждением. Алеманы и ганы имели вполне развитую военную организацию, но пьяный король, видимо, верил в собственную пропаганду.

— Их армия состоит из медведей и волков! — продолжил Альбертус. — Буквально! Они превращают людей в зверей с помощью тёмной магии!

Несколько придворных нервно засмеялись, не зная, как реагировать на подобные заявления.

— Но мы покажем им! — король поднял кулак. — Покажем силу цивилизованного оружия! Силу организованной армии! Силу истинной веры!

Герцог Равенскрофт воспользовался паузой:

— Ваше величество, а каковы будут территориальные приобретения после победы?

— Территории? — глаза короля загорелись жадностью. — Все их земли станут нашими! Богатые леса! Месторождения серебра! Плодородные долины!

Он начал перечислять на пальцах:

— Алеманское княжество будет разделено между участниками похода! Самые отличившиеся получат лучшие куски!

— А ганские земли? — поинтересовался барон Штайнберг.

— И их тоже! — воскликнул Альбертус. — Мы создадим новые графства! Новые герцогства! Каждый храбрый воин получит свою долю!

Теперь в глазах многих дворян появился заинтересованный блеск. Перспектива новых земель и титулов всегда привлекала аристократию.

— Когда планируется начало кампании? — спросил молодой барон Александр.

— Весной! — король размахнул рукой так энергично, что чуть не упал. — Как только растает снег! Дадим этим язычникам последнюю зиму в их берлогах!

— А сколько времени займёт подготовка? — уточнил герцог Людвиг.

— Подготовка? — Альбертус презрительно махнул рукой. — Какая подготовка нужна против дикарей? Соберём армию, и вперёд!

Ольфария не выдержала:

— Ваше величество, может быть, стоит более тщательно изучить противника перед…

— Тщательно изучить? — перебил её король. — Графиня, вы что, сомневаетесь в силе нашего оружия? В мощи нашей веры?

— Нет, ваше величество, но…

— Тогда молчите! — резко бросил Альбертус. — Военные вопросы — не женское дело!

Резкость тона удивила всех присутствующих. Обычно король был более галантен с дамами.

— Итак, — продолжил он, явно входя в раж, — каждое графство выставляет десятую часть своего мужского населения! Каждое герцогство — пятую часть! Церковь предоставляет боевых монахов и инквизиторов!

Инквизитор Доминик горячо кивнул:

— Церковь готова к священной войне, ваше величество!

— А финансирование кампании? — практично спросил кто-то из толпы.

— Каждый регион платит военный налог! — объявил король. — Двадцать процентов от годового дохода!

— Двадцать процентов⁈ — вырвалось у барона Штайнберга.

— Мало? — опасно прищурился Альбертус. — Тогда тридцать! За свободу и веру не жалко ничего!

Дворяне начали нервно переглядываться. Сначала налог на процветание, теперь военный налог…

— Зато после победы все расходы окупятся! — продолжил король. — Алеманские серебряные рудники! Ганские торговые пути! Богатства побеждённых!

Он обвёл взглядом притихший зал:

— Кто готов служить королю и богу в этом святом деле?

Поднялся лес рук — отказаться публично было невозможно.

— Прекрасно! — воскликнул Альбертус. — Завтра начинаем планирование! Военный совет соберётся на рассвете!

Он попытался встать, покачнулся и тяжело опустился обратно на трон:

— А теперь… теперь продолжаем праздник! Завтра начнём готовиться к славной войне!

Оркестр неуверенно заиграл танцевальную мелодию, но настроение в зале было основательно испорчено. Гости небольшими группами начали расходиться, возбуждённо обсуждая королевские планы.

— Что думаешь? — тихо спросила Ольфария у Гипериона.

— Думаю, что пьяный король с детским лицом и взрослыми амбициями — очень опасная комбинация, — мрачно ответил он. — А нас только что назначили главными исполнителями его безумных планов.

— Сможем ли мы как-то повлиять на ситуацию?

— Попробуем. Но боюсь, что завтра утром, когда король протрезвеет, будет уже слишком поздно отказываться от публично объявленных планов.

Бал продолжался, но теперь все мысли гостей были заняты не танцами, а предстоящей войной и её последствиями для их кошельков и земель.